Он углубился в рассказ об Евфросинии, дочери императрицы Ирины, и, видя интерес, возбуждённый в Лаели этой историей, так увлёкся, что не заметил, как северная часть неба дотоле ясная и голубая, стала покрываться беловатой дымкой.
Чтобы избегнуть быстрого течения у Кандилийского мыса, гребцы перебрались к азиатскому берегу. Тут сновало много лодок, но простых, скромных, так что лодка князя Индии обращала на себя общее внимание.
Князь между тем достиг самого интересного места в своей истории и рассказывал, как жестокий император Михаил хотел обманом жениться на невинной, беззащитной Евфросинии, когда неожиданно Нило дотронулся до его руки. Он оглянулся. Целый флот маленьких лодок нёсся им навстречу, а над водой крутились чайки. Он посмотрел на небо и тотчас понял, в чём дело, но прежде чем он произнёс хоть одно слово, Лаель начала жаловаться на холод, и Нило накинул ей на плечи свою красную мантию.
- Поднимается буря, - сказал князь, обращаясь к гребцам, которые прежде поглядели на небо, а потом ответили в один голос:
- Буря близка, но что нам делать, про то знает наш господин.
Действительно, погода неожиданно изменилась. Чёрные тучи быстро поднимались с горизонта: поверхность воды, всё ещё гладкая, почернела, а ветер поднялся такой сильный, что рвал паруса на судах, которые спешили бросить якоря. Ясно было, что буря надвигалась, и следовало искать убежища. Перед ними тянулся азиатский берег до Белого замка, страшилища христиан, и в нём князь Индии решил скрыться от непогоды; если же начальник крепости отказался бы приютить его, то подле протекала маленькая речка, известная под названием Азиатских Сладких Вод, и она могла представить верное убежище для их лодки от ветра и волн. Поэтому он громко воскликнул:
- Гребите дружнее, и если достигнете Белого замка до бури, то получите двойную плату!
- Достичь-то можно, - отвечал один из гребцов, - но...
- Но что? - спросил князь.
- Там обитает дьявол. Многие христиане входили в эти проклятые ворота спокойно, мирно, но никогда оттуда не возвращались.
- Не бойтесь дьявола, - сказал со смехом князь, - если кого он там поджидает, то не нас. Не теряйте времени! В путь!
Двадцать весел быстро заработали, и лодка понеслась наперегонки с бурей.
Конечно, было бы благоразумнее пристать тотчас к берегу и просить убежища в одном из домов, стоящих близко к воде, но старый еврей боялся оскорбительного отказа.
Испуганная Лаель укрылась с головой в мантию Нило и крепко прижалась к князю, который обнял её правой рукой.
Гребцы дружно опускали и подымали вёсла. Они до того напрягали свои силы, что по их лицам струились крупные капли пота и зубы их скрежетали. По временам князь, не спускавший глаз с надвигавшихся туч из-за горы Алем-Даги, поощрял их словами:
- Хорошо! Молодцы! Продолжайте так, и мы обгоним бурю.
На всём водяном пространстве двигалась до сих пор только одна лодка, а все остальные суда или бросили якорь, или укрылись у берега, но вдруг показалась впереди другая такая же маленькая лодка, она быстро неслась, хотя с противной стороны, к той же цели, и сидевшие в ней трое или пятеро гребцов, очевидно, напрягали одинаково свои силы.
Князь Индии улыбнулся, увидав этого третьего участника в рискованной гонке.
Но вот зелёный лес, покрывавший Алемские высоты, потерял свой цвет, словно какая-то рука, опустившись из тучи, покрыла его белым газом. Заметив это, князь Индии понял, что приближается роковая минута, надо было увеличить скорость, так как враг быстро наступал, а до замка было ещё далеко.
- Быстрей, - воскликнул он, - буря уже миновала гору.
Действительно, страшный рёв ветра слышался в отдалённом лесу, и гребцы, оглянувшись, произнесла в один голос:
- Буря!..
В эту минуту спокойная вода забурлила и крупная рябь побежала по зеркальной поверхности Босфора.
Гребцы поняли, что надо было сделать последние усилия, и стали при каждом ударе весел приподниматься со своих мест.
- Так, так, молодцы! - произнёс князь, сверкая глазами.
Гребцы продолжали работать изо всей силы, и их вёсла благодаря ровному периодическому вставанию с мест глубже бороздили воду. Князь Индии бросал взгляды на приближавшуюся чёрную тучу и глазами измерял расстояние, оставшееся до замка, который всё яснее и яснее выступал вдали.
Неожиданно отряд вооружённых людей показался на берегу, так же быстро направляясь к замку. Впереди него развевались два знамени: зелёное и красное. Красное знамя, он знал, было просто символом турок, но что означало зелёное? Неужели в этом отряде был кто-нибудь выше коменданта крепости или начальника провинции? Многочисленность отряда также возбуждала удивление: он не мог принадлежать к гарнизону, и к тому же на стенах замка стояли солдаты под ружьём.
Не желая пугать гребцов, князь Индии ничего не сказал им об этом четвёртом участнике их гонки.
Вторая лодка также быстро неслась вперёд, и её пятеро гребцов одинаково привставали каждый раз, как вынимали из воды вёсла. Пассажиров было, двое, и они издали показались князю Индии женщинами.
Вот раздался первый удар грома и величественно покатился по поверхности Босфора. Вода как бы отступила под его грохотом. Лаель выглянула из-под покрывавшей её голову мантии, но тотчас же спряталась и ещё крепче прижалась к князю.
- Не бойся, - произнёс он, стараясь её успокоить, - мы перегоняем бурю, и она сердится, вот и всё. Нет никакой опасности.
Стойко, верно, без осечки гребли молодцы, и недаром князь поощрял их криками:
- Славно! Славно!..
Но ветер всё усиливался, грозная колесница бури неслась по небу, громко скрипя своими колёсами. Деревья вокруг замка наклонялись с шумом, а вода в проливе кипела, как в котле.
Цель была почти достигнута. Устье Сладких Вод уже ясно виднелось, а замок вырастал из-под земли во всём своём величии. В одно и то же время его достигали и конный отряд, и две лодки, за которыми поднимались облака пенистых волн.
В замке увидали приближение лодок, и солдаты забегали по берегу.
- Мы победили! Молодцы! - воскликнул князь. - Ещё несколько ударов, и наша взяла! Живо! Тройная плата и вина вволю!..
При последних его словах лодка влетела в маленькую речку, и в ту же минуту за ней последовала, хотя с другой стороны, её соперница, а в замок въехал военный отряд.
IX
В БЕЛОМ ЗАМКЕ
Пристань была наполнена бородатыми людьми с загорелыми лицами, в белых тюрбанах и серых шароварах, они были вооружены секирами, копьями и луками.
Выйдя из лодки, князь Индии едва успел осмотреть этих солдат и убедиться, что они были турки, как к нему подошёл, очевидно, офицер, как можно заключить по его более изящному тюрбану, и сказал повелительным тоном:
- Идите за мной в замок.
- Комендант замка очень любезен, - отвечал князь с достоинством и едва сдерживая своё неудовольствие, - скажи ему, что я очень благодарен за его внимание и, причаливая к замку, был убеждён, что он укроет меня от бури. Но я теперь вижу, что река защищена от непогоды, а потому, с его позволения, предпочитаю остаться здесь.
- Мне приказано привести вас в замок, - произнёс так же резко офицер.
Гребцы подняли руки к небу и потом, перекрестясь, воскликнули:
- Боже мой! Боже мой!
Видя, что сопротивление было тщетно, и желая успокоить гребцов, князь сказал спокойно:
- Я пойду с тобою и объяснюсь с комендантом замка. Мы, несчастные путники, застигнутые бурей, ищем убежища, и арестовать нас при таких обстоятельствах значило бы нарушить самый священный закон пророка. Приказ, данный тебе, не касается моих людей, и они останутся здесь.
Слыша эти слова, Лаель побледнела, как полотно.
Разговор происходил на греческом языке, и турок презрительно посмотрел на князя, ссылавшегося на закон пророка, как бы говоря: "Как ты, неверная собака, можешь знать законы пророка?"
Потом, обращаясь к тем, кто остался в лодке, он прибавил:
- Все, все должны идти за мною.
То же он повторил, возвышая голос, и в отношении второй лодки, где находились княжна Ирина и послушник Сергий.
Отправившись из Терапии в двенадцать часов, они шли вдоль азиатского берега и также были застигнуты бурей. Не доверяя туркам, о жестокости которых она слышала с детства, княжна Ирина приказала грести к Румели-Гисар, но гребцы объявили, что было поздно и что до бури можно было только достичь маленькой речки у Белого замка. Делать было нечего, и таким образом её лодка в одно время с лодкой князя Индии подошла к пристани.
Услыхав приказ офицера, Ирина подняла покрывало, скрывавшее её лицо, и гордо сказала:
- Ты комендант замка?
- Нет.
- Пойди и скажи твоему начальнику, кто бы он ни был, что я княжна Ирина, родственница императора Константина, и что, признавая эту местность владением султана, я явилась сюда не врагом, а путницей, ищущей временного приюта. Скажи ему, что если я вступлю в замок как узница, то мой родственник император потребует удовлетворения за подобный оскорбительный поступок; ежели же он примет меня как гостью, то должен сам прийти ко мне навстречу, как подобает моему высокому званию, и оказать мне самое радушное гостеприимство. Я буду здесь ждать ответа.
На турецкого офицера подействовал не столько гордый тон княжны, как её красота, равной которой он никогда не видывал даже во сне.
- Что же, иди, - прибавила княжна, видя, что он не трогается с места, - скоро пойдёт дождь.
- Как же мне назвать тебя? - спросил он в смущении.
- Княжной Ириной, родственницей императора Константина.
Офицер низко поклонился и быстро пошёл к замку.
На берегу остались князь Индии и Сергий, а в лодках княжна и Лаель. Солдаты стояли на почтительном от них расстоянии.
Понимая, что Ирина находилась в неприятном положении, Сергий стал с любопытством разглядывать князя Индии. Старика небольшого роста, с седой бородой и раскрасневшимися от негодования щеками, не возбудил в нём чувства доверия. Оглядев лодку, старик вдруг направился в их сторону.
- Княжна, - сказал он, подходя и снимая свою шапку, - я умоляю простить мне мою дерзость, возьми дочь под твоё покровительство.
Ирина осмотрела его с головы до ног, затем взглянула на Лаель и, тронутая беспомощным видом молодой девушки, отвечала:
- Я, как христианка и женщина, не могу отказать тебе в помощи, но скажи мне прежде всего, кто ты и откуда?
- Я князь Индии и, как путешественник, остановился на время в этом царственном граде. Но если ты желаешь ещё что-нибудь спросить у меня, то будем лучше говорить не на греческом, а на каком-нибудь другом языке.
- Хорошо будем говорить по-латыни, - отвечала княжна, - объясни, пожалуйста, как я, слабая женщина, могу оказать помощь твоей дочери и моей сестре по несчастию.
- Прекрасная и прелестная княжна, я увидел на берегу конный отряд солдат с красным и зелёным знамёнами. Ты знаешь, что зелёное знамя принадлежит очень высокому лицу. Я полагаю, что нас хотят арестовать именно из-за приезда в замок такого человека. Слышишь, как приветствуют его звуками труб и барабанов.
- Неужели они посмеют арестовать меня! - воскликнула княжна, вспыхнув от негодования. - Мой родственник император достаточно силён, чтобы и сам Мурад...
- Прости, княжна, но самые чёрные дела прикрываются так называемою государственною необходимостью. Впрочем, мы не могли иначе, как отдаться в их руки. Посмотри, буря разыгралась и сейчас пойдёт дождь. Да будет воля Божия.
Ирина набожно перекрестилась, а старик продолжал:
- По счастью, ты всё-таки не будешь одна, и моя дочь Лаель может быть твоей служанкой, с двумя всё-таки более поцеремонятся, чем с одной.
- Пусть твоя дочь сядет рядом, а ты также не уходи и помоги мне в случае надобности твоим мудрым советом.
Через минуту, с помощью Сергия, Лаель очутилась в лодке княжны, и пленники ждали теперь приговора своей судьбе.
Вскоре из замка вышло около двадцати вооружённых людей с копьями в руках. Впереди шёл комендант.
В эту минуту хлынул крупный дождь, и комендант, подозвав нескольких из сопровождавших его людей, отдал им какой-то приказ, и они поспешно побежали к замку, а он сам направился к пристани. Офицер и солдаты, стоявшие там, хотели упасть на землю перед ним, но он остановил их, повелительно махнул рукой.
Он был высокого роста, статный и весь с головы до ног покрыт кольчугой, только лицо его было открыто, а на голове над кольчугой виднелся золотой венчик наподобие короны. На руках у него были стальные перчатки, на ногах - лёгкие шпоры, за поясом - кинжал с осыпанной драгоценными каменьями рукояткой.
Его глаза были карие, не очень большие, но блестящие, живые, быстро перебегавшие с предмета на предмет, высокий лоб, толстый нос, толстые губы и загорелый цвет лица; вообще это было лицо красивое, гордое, доказывавшее в каждой своей черте царственную родовитость, страсть, самолюбие, смелость и уверенность в себе. При всём этом он был очень молод. Изумлённая княжна не могла отвести глаз от этого обаятельного лица.
- Будь осторожна, княжна, - промолвил вполголоса князь Индии по-латыни, - это не комендант, а та высокая особа, о которой я тебе говорил.
В эту минуту незнакомец приблизился к ним и, слегка поклонившись князю, пристально взглянул на княжну. Лицо его мгновенно изменилось. Их глаза встретились, и его взгляд был такой пламенный, такой жгучий, что она вспыхнула и закрылась покрывалом. Тогда, наклонив голову, с заметным волнением он сказал:
- Я пришёл предложить гостеприимство родственнице императора Константина. Буря, по-видимому, не скоро кончится, и мой замок в твоём распоряжении, княжна. Он не так великолепен, как твой дворец, но, по счастию, в нём находятся удобные покои, где ты можешь безопасно отдохнуть. Я делаю это предложение от имени моего государя султана Мурада, который высоко ценит дружбу, связывающую его с императором Константином. Я клянусь именем моего государя и святым пророком, что ты, княжна, будешь пользоваться полною свободой в замке и можешь покинуть его, когда тебе заблагорассудится. Жду твоего ответа.
Князь Индии с удивлением выслушал эту речь, произнесённую на прекрасном латинском языке, и только захотел сказать что-то княжне, как незнакомец прибавил, указывая на два крытые паланкина, принесённые слугами из замка:
- Вот доказательство, что я забочусь о том, как бы оказать тебе достойное гостеприимство. Я видел, что пошёл дождь, и тотчас же послал за паланкинами, чтобы не сказали в Константинополе, что я, верный мусульманин, для которого гостеприимство - правило веры, не принял как следует женщин, застигнутых бурей, только потому, что они христианки.
Ирина взглянула на князя Индии и, видя согласие на его лице, ответила:
- Я желаю, чтобы меня приняли как подданную империи, чтобы мой родственник император мог достойно отблагодарить султана.
- Я сам предложил бы тебе это, княжна, - промолвил незнакомец с низким поклоном.
- Я также требую, - прибавила Ирина, - чтобы моим друзьям и слугам было оказано такое же гостеприимство, как мне.
Незнакомец на это согласился, и княжна вместе с Лаелью сели в паланкины, а князь Индии и монах Сергий пошли за ними пешком.
Х
АРАБСКИЙ СКАЗОЧНИК
Приближаясь к замку, Ирина заметила издали, что были приняты меры к тому, чтобы достойно принять гостей женского пола. Нигде не было видно мужчин, и даже часовой у ворот стоял, обратясь лицом в другую сторону.
- Где всадники, о которых ты говорил, и гарнизон?- спросил Сергий у князя Индии.
- Погоди, - отвечал тот, пожимая плечами.
Паланкины поставили во внутреннем коридоре на каменный пол. Там находился негр высокого роста, евнух - необходимое украшение восточных гаремов. На нём был богато вышитый бурнус.
- Я поведу женщин в назначенный для них покой, - сказал евнух писклявым голосом, - никто не смеет следовать за мною.
- Хорошо, - отвечал князь, - но они желали бы остаться вместе.
- Здесь не дворец, а крепость, - заметил евнух, - для них обеих отведена одна комната.
- А если я пожелаю что-нибудь сказать им или они мне?
- Они не узницы, и я буду посредником между вами.
Княжна и Лаель вышли из паланкинов и последовали за евнухом.
Не успели они исчезнуть из вида, как послышался шум отворявшихся многочисленных дверей, и отовсюду появились группы вооружённых людей.
"Такая дисциплина может поддерживаться только в присутствии царственных особ", - подумал князь.
Учреждение евнухов не было исключительно турецким; с давних времён оно составляло отличительную черту византийского двора и Константин IX, по всей вероятности, самый христианский из всех греческих императоров, не только терпел евнухов, но они пользовались его уважением. Поэтому княжна Ирина без всякого удивления или страха подчинялась распоряжению евнуха как личности для неё не новой. Пройдя ряд коридоров и поднявшись по нескольким лестницам, он вместе со следовавшими за ним женщинами очутился в особой части замка, где всё свидетельствовало об известном комфорте. Полы были чисто выметены, двери украшены коврами, в воздухе стояло благоухание, а под потолком висели зажжённые лампы. Наконец он остановился перед одной портьерой и, откинув её, сказал:
- Пожалуйте сюда и будьте как дома. На столе вы найдёте маленький колокольчик. Когда вам что-нибудь понадобится, то позвоните, и я тотчас явлюсь.
Видя, что Лаель с испугом прижалась к княжне, он прибавил:
- Не бойтесь. Мой повелитель в своём детстве слышал сказку о Хатиме, арабском воине и поэте, и с тех пор считает гостеприимство величайшей добродетелью. Не забудьте о звонке.
Они вошли в комнату и были удивлены окружающей их роскошью. Под большой люстрой со многими лампами стоял круглый диван, а по стенам тянулись такие же диваны с горами подушек по углам. Пол был покрыт циновкой и небольшими пёстрыми коврами. В глубоких окнах виднелись цветущие розы, запах которых, однако, заглушался мускусом, которым была пропитана вся комната. Стены были драпированы шерстяными тканями.
Ирина и Лаель прежде всего подошли к одному из окон. Расстилавшийся перед ними Босфор был усеян пенистыми волнами, которые с шумом разбивались о подножие замка. Густая мгла скрывала от их глаз европейский берег. Ирина возблагодарила Бога, что нашла убежище в такую непогоду, тем более что дождь лил немилосердно, и покраснела, вспомнив о красивом незнакомце, встретившем её у пристани. Но Лаель прервала её размышления, показав детскую туфлю, найденную у центрального дивана. Очевидно, они находились в гареме коменданта крепости.
В комнату неожиданно вошли две женщины с подносами, третья - с низеньким турецким столиком, а четвёртая - с грудой шалей. Это была гречанка, и она объяснила, что хозяин замка назначил её прислуживать гостьям. Она также сообщила, что принесла на подносах только закуску, а обед будет подан позднее.
Ирина и Лаель подкрепили свои силы и, когда служанки удалились, легли на один из диванов, укрывшись шалями, так как через незастеклённые окна проникал холодный туман.
Вскоре в комнату вошёл евнух и. поклонившись, произнёс: