Ее сестра Джейн уехала к одному из своих сыновей в Западное Теннесси, Энди учился в Вест-Пойнте, Эндрю-младший - в школе в Нашвилле, а Эрл, удрученный потерей жены, уехал. Однако Рейчэл не могла сказать, что была одинока, ибо все время приходили известия об Эндрю: комитет по военным делам осуждал его за казнь Эмбристера и Арбатнота; спикер палаты представителей Генри Клей из Кентукки критиковал за нападки на договор с племенем крик и захват Пенсаколы, утверждая, будто Эндрю Джэксон - военный диктатор, который однажды уничтожит свободы американского народа.
Рейчэл оседлала любимого коня Эндрю - Дьюка, превосходного жеребца, который возил своего хозяина в сражении при Новом Орлеане и во флоридских войнах, постаревшего, но оставшегося любимцем семьи. Она поехала в Травелерс-Рест, где нашла Овертона, устанавливающего теплицу среди молодых деревьев.
- Мне непонятна ярость этих нападок, Джон.
- Мистер Клей хочет стать следующим президентом, - ответил Джон. - Он убил бы собственную бабушку, если бы счел, что она стоит на его пути. Это же справедливо в отношении мистера Крауфорда. Каждый из этих джентльменов думает, что Эндрю Джэксон ему мешает.
- Но Эндрю сказал, что он не гонится за постом президента.
Овертон застегнул воротник - в теплице было еще прохладно.
- Господа Клей и Крауфорд не убеждены в этом. Никто из них не будет спать спокойно до тех пор, пока Эндрю не снят с поста и не наказан за захват Флориды. Но наша сторона получит свое. Позволь мне дать тебе эти пурпурные ирисы для дома, они прекрасно прорастут в твоем новом саду.
В течение следующих двух недель газеты Нашвилла были заполнены статьями друзей, отчаянно защищавших Эндрю и описывавших его действия как часть общей стратегии, направленной на обеспечение безопасности американского народа. Когда состоялось окончательное голосование, Эндрю был оправдан. Филадельфия устроила в его честь четырехдневные празднества, Нью-Йорк - пятидневный прием, когда он находился на пути в Вест-Пойнт, чтобы встретиться с Энди. В своих письмах Эндрю уверял Рейчэл, что даже в самые бурные часы дебатов он оставался спокойным в своей гостинице и лично в спор не вмешивался. Разве в таком случае не естественно для человека, только что одержавшего победу над своими самыми яростными противниками, покрасоваться на публике? Рейчэл была убеждена, что, если бы не было нападок на военную карьеру Эндрю, он остался бы генералом и плантатором. Но удовольствуется ли он теперь этим, когда в его ушах звучат приветствия Филадельфии и Нью-Йорка?
/5/
Ко времени возвращения Эндрю из Вашингтона, в середине апреля, Рейчэл завершила постройку дома, расстелила ковры в спальнях, повесила занавески на окнах, а в столовой поставила стол из черешневого дерева. Диван и стулья поизносились, пианино требовало полировки, но ее радовало чувство преемственности: все старые вещи были перенесены в дом и все еще слегка пахли краской. Несмотря на то что у нее было восемь комнат вместо трех, в которых они прожили пятнадцать лет, дом выглядел компактным, поскольку Эндрю спроектировал помещения меньшего размера, чем в Хантерз-Хилл. Прихожая и лестницы были облицованы темным полированным деревом. Слева от прихожей находились гостиная и столовая с прекрасным видом на пологие холмы, спускавшиеся к старому зданию Эрмитажа. Комнаты были почти квадратными - примерно двадцать на двадцать ярдов. Направо от прихожей находился кабинет Эндрю, в котором Рейчэл поставила письменный стол отца и книжные полки. За кабинетом Эндрю был проход к боковой двери наружу и сразу же за проходом спальня Эндрю-младшего, который мог вставать так рано, как ему захочется, и выйти на воздух, не беспокоя остальных членов семьи.
Эндрю расхаживал целый день по дому, решая вопрос, какие комнаты он должен оклеить красивыми обоями, привезенными им с Востока, и какая мебель нужна, чтобы полностью обставить комнаты. В этот вечер они ужинали при свете многих свечей в хрустальной люстре. Приготовила ужин Ханна, но Молл и Джордж настояли, что на стол будут подавать они. После ужина Эндрю и Рейчэл вышли наружу, чтобы посмотреть, как выглядит дом на фоне ночного неба. Здание выглядело гармонично и просто, и это наполняло гордостью их сердца. Эндрю извлек из кармана сюртука шкатулку, наклонился к Рейчэл и поцеловал ее:
- Кажется, я каждый раз заставляю тебя доделывать начатое мною.
Рейчэл открыла шкатулку, в ней лежал набор украшений - ожерелье, серьги и пряжка для пояса. Эндрю стоял сзади нее и помог застегнуть ожерелье, потом заключил ее в объятия. Он так часто уезжал и так долго находился вдали и все же каждый раз возвращался к ней, полностью принося самого себя, свою душу, любовь и желание. Рейчэл повернулась и прижалась к нему всем своим телом. Он был одержимым и делал то, чего требовала эта одержимость. Он обладал сильным характером, видением, отвагой, способностью вести людей; она знала, что половину жизни он был скорее физически мертв, чем жив, но внутри него никогда не затухал огонь, который поддерживал сам себя, создавая свою собственную энергию, даже когда ее потреблял.
В начале июня они получили от президента Монро, объезжавшего Джорджию, записку, сообщавшую о согласии принять приглашение Эндрю посетить на несколько дней Эрмитаж. Рейчэл восприняла это известие спокойно. Ей казалось само собой разумеющимся, что она должна проявить гостеприимство в отношении президента Соединенных Штатов. Ведь ее отец принимал Джорджа Вашингтона, Патрика Генри и других лидеров дома Бургесс. Блокгауз Донельсонов был промежуточным пунктом для многих посетителей с Востока, и теперь ей представлялось вполне естественным, что мистер Монро заедет в Эрмитаж.
Рейчэл решила, что президенту следует отвести большую переднюю спальню над гостиной, и в этот же день она отправилась в Нашвилл купить солидную кровать из красного дерева с балдахином, столик с мраморной доской, удобное кресло и туалет из красного дерева, который хорошо вписался в угол позади камина. Последние белые занавески и шторы из дамаста были повешены вечером накануне его приезда.
- Мы закончили дом своевременно, - сказал Эндрю, наблюдая с одобрением за ее приготовлениями. - Здесь более подходит принять президента.
- Ой, уверена, что смогла бы обеспечить мистеру Монро надлежащий комфорт и в хижине.
Джеймс Монро оказался нетребовательным гостем. Глубокая взаимная привязанность между президентом и Эндрю была очевидна в каждом слове, когда они втроем в уютном уединении столовой беседовали после позднего ужина. В распоряжении Монро было всего два-три дня до отъезда в Нашвилл на прием, устраиваемый Женской академией, и большой бал. Рейчэл сделала все, чтобы президент мог полностью расслабиться.
Но после того как Эндрю поехал сопроводить президента, она обнаружила, что единственным центром спокойствия во время пребывания президента оставался кирпичный дом Эрмитажа. Редакторы газет и политические деятели по всей стране задавались вопросом: каковы политические последствия визита Монро к Джэксонам? В одной из газет Вашингтон-Сити Рейчэл прочитала, что этот визит планировался президентом, чтобы придать официальное одобрение всем действиям генерала Джэксона - от договоров с племенем крик до захвата Флориды. Другие утверждали, что визит связан с внутренней политикой: мистер Монро полагал, что, если Джэксоны примут его в качестве гостя, они не станут после этого пытаться отобрать у него пост президента, что, оказывая гостеприимство мистеру Монро, генерал Джэксон давал понять стране, что поддерживает переизбрание Монро в 1820 году. Их друзья в Теннесси утверждали, что, направившись прямо в Эрмитаж до визита в Нашвилл, мистер Монро публично прокламировал, что настроен в пользу въезда генерала и миссис Эндрю Джэксон в особняк президента в Вашингтон-Сити в 1824 году.
Это явилось полной неожиданностью для миссис Джэксон.
Прошло всего несколько дней после отъезда Эндрю, когда на Западе началась устрашающей силы паника. Она была вызвана не только тем, что не было рынка для хлопка и всего остального, что можно было вырастить на землях Эрмитажа, но и тем, что процветание, отметившее три года после сражения у Нового Орлеана и сопровождавшееся введением в строй множества фабрик и культивацией больших земельных площадей, вдруг оборвалось с внезапностью пушечного выстрела. Появлявшиеся дюжинами местные банки, предоставлявшие деньги под залог целинных земель и невыращенный урожай, оказались на мели, когда Банк Соединенных Штатов в Филадельфии изъял из обращения массу их бумажных денег. К счастью для Рейчэл, Эндрю не брал займа и был слишком занят, чтобы заниматься приобретением или закладкой ферм. Сам он был настроен против других банков как финансово нездоровых. К сожалению, многие их друзья и соседи влезли в большие долги, надеясь заработать на спекулятивных сделках.
Из окна своей спальни Рейчэл видела, как эти соседи устало поднимались по дороге к Эрмитажу. Не может ли миссис Джэксон ссудить пятьсот долларов… тысячу? Если бы у них было столько наличными, они могли бы не обращаться к банкам… Рейчэл пережила несколько подобных кризисов ранее и была глубоко убеждена, что помогать - значит вслед за плохими губить хорошие деньги. Но она жила с Эндрю достаточно долго и знала о его стремлении помогать друзьям в меру сил.
Рейчэл предоставила значительные субсидии двадцати семьям, и в ряде случаев ее деньги спасли их от банкротства. Но к моменту, когда она раздала половину имевшихся у нее наличных средств, она почувствовала, что они сами могут оказаться в бедственном положении, и перестала давать взаймы до возвращения Эндрю. Он одобрил ее действия, но сам продолжал ссужать мелкими суммами имевшийся у них капитал, пока не осталось ни доллара. После того как они очистили свой хлопок и продали его за мизерную цену, Эндрю сказал Рейчэл:
- Мы выдали ссуды ста двадцати девяти просителям и полностью исчерпали наши резервы. Виновата группировка Биддла в Филадельфии, контролирующая Банк Соединенных Штатов. Если бы она не заставила местные банки выкупать их ценные бумаги, мы выкарабкались бы из кризиса. Я должен вернуться в Вашингтон-Сити - Клей и Крауфорд делают все возможное, чтобы сорвать договор с Испанией о покупке Флориды. Мне потребуется несколько сотен долларов на дорожные расходы…
- Не было бы счастья, как говорят, да несчастье помогло, - сказала Рейчэл со смехом. - Это тот случай, когда ты не можешь взять взаймы у Джона Овертона. Думаю, он собирается сделать предложение вдове доктора Мея. Если она примет его предложение, ему придется пристроить к своему дому дополнительное крыло для ее пяти детей. Мы надеемся, что она согласится. В конце концов Джону уже пятьдесят четыре года, и он жил одиноким достаточно долго. Вдова доктора Мея приняла предложение, и почти все жители долины Кумберленда присутствовали на свадьбе в Травелерс-Рест.
Наконец-то Испания подписала договор. Рейчэл была счастлива: Эндрю не отправится больше воевать. Взамен пришло письмо от президента Монро, в котором Эндрю предлагался пост губернатора Флориды.
- Не запоздало ли предложение о губернаторстве на много лет? - спросила Рейчэл.
- Откровенно, назначение не к месту. Однако президент Монро, видимо, думает, что я то самое лицо, которое способно организовать там американское правление, поскольку я понимаю толк в этом деле.
- Ты можешь оказаться совсем неподходящей персоной, ведь испанские губернаторы ненавидят тебя, и не без причины.
Эндрю некоторое время обдумывал эту мысль, затем глубоко вздохнул:
- Ты абсолютно права. У меня нет ни силы, ни вкуса к этой работе. Я тотчас же сяду и напишу президенту Монро, что отказываюсь от назначения.
- Все же у тебя есть некоторое желание принять назначение, не так ли?
- Мое проклятье - я всегда немного хочу. Разве не твой отец сказал: "Каждый человек - сам себе тюремщик, и в каждом человеке таится своя тюрьма"?
Они спали допоздна, и, когда они неторопливо завтракали, из Нашвилла приехала группа всадников. В дом вошли Джон Овертон, доктор Броно и Феликс Грунди.
- Мы прибыли поздравить тебя как первого американского губернатора Флориды.
- В таком случае, Джон, тебе придется снять очки, ибо в них ты не увидишь губернатора. Вчера вечером я послал письмо, в котором отказался занять этот пост.
- Ты не мог сделать этого! - воскликнул доктор Броно, военный хирург Эндрю.
- Мы думали, что тебе следует поработать на подобных постах в правительстве, готовясь к должности президента.
- И мы убеждены, что именно в этом смысл назначения, сделанного президентом Монро, - добавил Феликс Грунди.
Рейчэл наблюдала, как по щекам Эндрю разливался багровый цвет.
- Вы думаете, что я такой неисправимый дурак, чтобы считать себя подходящим для роли президента Соединенных Штатов? Нет, господа. Я знаю, для чего годен: могу в жесткой манере командовать отрядом людей, но в президенты не гожусь.
Гости некоторое время молчали, затем Джон спокойно сказал:
- Это еще раз доказывает, что ты человек здравого смысла, Эндрю. Может быть, пройдем в библиотеку?
Рейчэл поднялась в свою спальню и принялась шить покрывало для кровати, стоявшей в гостевой комнате. Совещание в библиотеке закончилось к полудню. Один из мужчин выбежал из парадного входа и поскакал в город. Эндрю поднялся по лестнице к Рейчэл.
- Я сказал им, что если мое письмо с отказом еще не отправлено, то я отзову его и взамен пошлю согласие занять пост. - Он сделал гримасу. - Но ты знаешь, что почта уходит из почтового отделения Нашвилла в полдень, а время уже позднее. Мы в полной безопасности.
Ей хотелось крикнуть: Эндрю, на тебя не похоже отдавать важное решение на волю случая - успеет ли посыльный добраться до почтового отделения Нашвилла до того, как уйдет почта! "Он должен желать поехать туда, - думала Рейчэл, - чтобы при его участии и на его глазах произошла передача Флориды".
Она нисколько не удивилась, когда вернулся посыльный, торжественно размахивая письмом. Она тихо сидела, пока Эндрю писал письмо с согласием принять пост губернатора.
Они спустились вниз по Миссисипи на пароходе к Новому Орлеану за восемь дней. Их свежепокрашенная карета с сафьяновыми сиденьями была прочно закреплена в трюме. Рейчэл и Эндрю взяли с собой сына, а также лейтенанта Энди, только что окончившего Вест-Пойнт, и специально для Рейчэл Нарцисс Хейс, двенадцатилетнюю дочь Джейн. На борту находилось двести пассажиров, но только у пятидесяти был полный комфорт.
- Боюсь, что я старомодна, - сказала однажды вечером Рейчэл, когда она, кутаясь в пальто, стояла рядом с Эндрю на носу парохода. - Я предпочла бы плоскодонку полковника Старка.
Она повернулась к Эндрю и взяла его под руку:
- …Особенно когда ты стоял у руля.
Ей показалось, что приветствовать их на пирсе собрался чуть ли не весь Новый Орлеан с оркестром военных музыкантов. В день приезда почетный караул сопровождал их в Большой театр. Когда они вошли в отведенную им ложу, зрители стоя скандировали на английском и испанском: "Да здравствует Джэксон!" Позже в ложу пришла делегация возложить на голову Эндрю лавровый венок. Рейчэл испугал этот жест боготворения; она сидела, настороженно взирая на блестящие зеленые листья, которые в силу какого-то оптического эффекта показались ей шипами. Когда огни погасли и занавес поднялся, она поняла, что не в состоянии следить за развитием пьесы.
Рейчэл встала рано на следующий день и отправилась покупать мебель - кровати, буфет и обеденный стол, которые были нужны, чтобы обставить Эрмитаж. Луиза Ливингстон знала в городе лучшие лавки, где можно было с гарантией купить материалы. Оклад Эндрю как губернатора составлял пять тысяч долларов, и Рейчэл сочла разумным вложить деньги в мебель, которой они будут пользоваться всю оставшуюся жизнь. Не забыла она и новые чудесные французские матрацы. За неделю пребывания в Новом Орлеане Рейчэл накупила такое количество мебели, что для ее упаковки потребовалось семь ящиков, которые Эдвард Ливингстон обещал отправить на Север.
Эндрю, Рейчэл и сопровождавшие их Эндрю-младший, Энди и Нарцисс сели на корабль на озере Поншартрен, пересекли залив и высадились в бухте Мобайл. Когда они достигли пункта в пятнадцати милях от Пенсаколы, где Эндрю надлежало разместить свою штаб-квартиру и взять в свои руки управление, он решил, что дальше не поедет, а остановится в доме друга-испанца сеньора Мануэля, куда он был приглашен.
- Ты с детьми поезжай в Пенсаколу, - объяснил Эндрю Рейчэл. - На Мейн-стрит нас ждет удобный дом. Мне негоже въезжать в город, пока губернатор Каллава не готов передать мне официально провинцию.
Получив заверения, что речь идет об одном-двух днях, Рейчэл взяла сына, племянника и племянницу, и они проехали пятнадцать миль до Пенсаколы. Город располагался на берегу, и с балкона открывался превосходный вид на водную гладь, а с моря весь день дул приятный бриз.
До того как солнце раскалило воздух, Рейчэл в сопровождении Нарцисс и двух мальчиков отправилась обозревать город. Пенсакола располагался в живописной равнине, и, хотя земля казалась белой, как мука, она была плодородной: в изобилии произрастали персики, апельсины, виноград, винные ягоды и гранат. Испанские жители, ожидая смены правительства, не ухаживали за садами, цветы бурно разрослись, и многие площади в городе были заняты одичавшими кустарниками, плакучими ивами и гибискусами. Улицы были заполнены многоязычными толпами, слышалась испанская, французская речь, речь негров с соседних островов, попадались индейцы в национальных костюмах, а американцев было мало - она не уловила ни одного английского слова на улицах.
От Эндрю ежедневно приходили записки, рассказывавшие о бесчисленных трудностях, возникавших на его пути. Он считал, что ему не следует первым наносить визит губернатору Каллаве, пока тот не посетит его. В бухте не было кораблей под американским флагом, с американскими войсками. Испанский губернатор требовал снять пушки с крепостей. Он, Эндрю, приедет к ней через несколько дней.
Рассвет в Пенсаколе был самым приятным временем дня. Она вставала, когда было еще темно, выпивала чашечку кофе, а затем садилась на балконе, наблюдая за входящими в гавань судами. Они были в основном заполнены американцами, искавшими политических назначений или деловых возможностей. Прошло всего две недели после ее приезда, а город был так набит, что совершить дневную прогулку по Мейн-стрит или по площади было крайне трудно. В воскресное утро она решила провести церковную службу в лоне семьи в собственной жилой комнате. Город был еще взбудоражен после субботних волнений. Вместо того чтобы прочесть утреннюю молитву, Рейчэл села за письменный столик и написала письмо друзьям в Теннесси с просьбой, не знают ли они священника, которого привлекала бы эта благословенная земля.