- Сам Господь внушил ханам мысль разойтись в разные стороны, - сказал Всеволод. - Коль навалимся дружно на одного из них, то другой уже не успеет на помощь.
- Мало у нас дружины, - с сомнением промолвил Игорь. - Даже на Кончака мало.
- Что же, так и уйдём бесславно? - уныло протянул Всеволод.
Игорь и сам горел желанием попытать счастья в сече с половцами, доселе не встававшими у него на пути. Когда ещё представится такая возможность?
- Ладно. - Игорь решительно сдвинул брови. - По коням!
Пустив впереди дозорных, братья устремились к Коснятину. От Коснятина было ближе до черниговских владений.
"Ежели не повезёт в битве, будем пробиваться к Сейму", - подумал Игорь.
Приближаясь к пограничной реке Суле, на которой стоял Коснятин, Игорь усилил дозоры, рассчитывая только на внезапность нападения.
Наконец вышли к Коснятину.
Дозорные сообщили, что половцы готовятся к штурму и отпустили своих коней пастись в степь.
- Стало быть, не ждут нападения, - потирая руки, усмехнулся Всеволод. - Вот только кто там - Кончак иль Кобяк?
- Теперь уже не важно, - промолвил Игорь, надевая шлем с золотой насечкой. - Ударим порознь, ты - по стану, я - на поганых, что собрались близ городского вала. Когда освободишь пленных русичей, без промедления двигай ко мне. А там - как бог даст!
- Держись, брат, я подоспею вовремя, - заверил Игоря Всеволод, на удивление спокойный.
- Главное, не дать поганым на лошадей сесть, - за метил Игорь.
- Да одолеем мы их: хоть пеших, хоть конных! - самоуверенно бросил Всеволод, натягивая кольчужные перчатки.
Через тростниковые заросли пересохшего болота русичи в молчании двинулись туда, где дымили костры половецкого стана. Изредка всхрапывала лошадь либо бряцала рукоять меча о край щита. Шуршал тростник, раздвигаемый конной колонной. Дружинники ехали, соблюдая большие интервалы, с опущенными на плечо копьями. Княжеские стяги тоже были опущены.
Находившийся впереди Игорь, борясь с волнением, негромко повторял слова из известной припевки:
- "Эх, Коснятин-городок..."
- "Он ни близок, ни далёк", - весело продолжил Всеволод и взмахом руки велел поднять знамёна и копья.
Вылетев из-за косогора, русская конница распугала половецкие табуны и, разделившись на скаку на два ряда, помчалась на врага.
Дружинники Всеволода рассеяли нестройную конную сотню половцев, охранявшую табуны, и ворвались в стан, пестреющий разноцветными шатрами с закруглённым верхом. В самом центре стана в ограждении из составленных в круг повозок находились русские пленники - в основном женщины и дети. Охранявшая их стража была более многочисленна, но и она не устояла перед натиском трубчевской дружины. Половцы метались между шатрами, ища спасения, но всюду натыкались на мечи и копья русичей. Всеволод приказал степняков в плен не брать.
Тем временем Игорева дружина, разделившись на сотни, врезалась в пешие половецкие толпы, скопившиеся у крутых валов Коснятина. Валы эти охватывали городок в виде полукруга, защищая его с трёх сторон. С четвёртой стороны была река Сула. Там стена проходила прямо вдоль обрывистого речного берега.
Именно потому, что городской вал представлял собой большой полукруг, половцы, устремившиеся на штурм с трёх сторон сразу, сначала не поняли, что произошло. Множество степняков продолжало карабкаться на вал, не ведая, что за его изгибом их соплеменники отбиваются от невесть откуда взявшейся колонны русичей. И только с высоты вала, а также с приставленных к стене Коснятина лестниц половцы вдруг заметили переполох в своём стане. Заметили они шлемы и щиты русских конников, которые, двигаясь вдоль вала, безжалостно орудовали длинными прямыми мечами.
Скатываясь вниз с валов, степняки всей массой устремились на Игореву дружину, стараясь прижать русичей к валу, лишить их подвижности. Им, может, и удалось бы это, если бы не жители Коснятина, которые с дубьём и топорами выбежали из ворот города и ударили половцам в спину. Завязалась упорная битва.
На Игоря степняки так и бросались со всех сторон, стараясь обезоружить и стащить с коня: князь - завидный пленник.
Оглохнув от звона мечей и гортанных воплей нападающих половцев, Игорь видел вокруг себя лишь сверкающие кривые сабли, скуластые лица, вражеские круглые щиты. Конь под ним храпел и дыбился. Рука Игоря ныла от усталости, но он продолжал сечь мечом направо и налево.
Но поганых всё так же много. А силы тают. Гибнут один за другим Игоревы гридни, изнемогая в неравной сече...
Вдруг со стороны половецкого стана будто вихрь накатился. Это налетела Всеволодова дружина. В битве сразу наступил перелом. Трубчевцы, которым их V молодой князь показывал образчики храбрости и неудержимости, врубались в гущу степняков с такой неистовой яростью, что это лишило врагов мужества Сбивая друг друга с ног и бросая оружие, половцы стали разбегаться кто куда. Русичи гнали и рубили их без пощады, устилая телами неприятелей широкую степь.
Половцы бежали к реке, бросались в неё, плыли к другому берегу, мешая друг другу.
Русичи стреляли по плывущим из луков.
Часть половцев, рассеявшись по степи, ловила своих лошадей. Бросая раненых и убитых, степняки уносились вдаль. Русичи на своих уставших конях уже не могли их догнать.
Игорь снял с головы шлем и, утирая пот со лба, оглядел поле битвы: победа была полная.
На всём пространстве между рекой и половецким станом лежали сотни поверженных степняков, особенно много их было у валов Коснятина.
"Эх, Коснятин-городок!" - радостно подумал Игорь, переполненный торжеством победителя.
От пленных половцев стало известно, что во главе орды, осадившей Коснятин, стоял хан Кончак. Самому хану удалось спастись, но многие его беи были перебиты. Пленные показали Игорю их тела. Оказалось, что одного из беев зарубил сам Игорь. Двоих уложил Всеволод.
Всеволод, вернувшийся из погони за убегающими врагами, предложил Игорю осмотреть половецкий стан. При этом у него был такой загадочный вид, словно он чего-то недоговаривал.
- Воистину не знаешь, где найдёшь, где потеряешь, - сказал Всеволод и хитро подмигнул брату.
- О чём ты? - не понял Игорь.
- Не о чём, а о ком, - многозначительно поправил Всеволод.
В лагере половцев хозяйничали дружинники, тащили из шатров всё, что попадалось под руку. Воины запрягали в половецкие повозки пойманных в степи лошадей, собираясь везти на них наиболее ослабевших пленников и маленьких детей.
Игорь и Всеволод спешились у ханского шатра.
- Идём, - бросил Игорю Всеволод и скрылся в шатре.
Игорь последовал за братом.
В полумраке просторного войлочного жилища Игорь не сразу узнал человека, который сидел у потухшего очага. Судя по одежде, это был русич. Но когда тот вскочил на ноги и шагнул к Игорю, враз стали понятны таинственные намёки Всеволода: перед Игорем стоял Вышеслав.
- Вышеслав?! Друг мой! - Игорь стиснул Вышеслава в объятиях. - Как ты здесь оказался?
- Мы с Изольдой пробирались из Киева в Переяславль, - тихо ответил Вышеслав, - но у реки Альты пас полонили поганые вместе с купеческим караваном.
- А где Изольда? - спросил Игорь и в следующий миг увидел её, вышедшую из-за широкой спины Всеволода.
- Второй раз ты меня из беды вызволяешь, друже, - растроганно промолвил Вышеслав. - Изольда, поблагодари Игоря за наше спасение.
Молодая женщина приблизилась к Игорю и с поклоном произнесла слова благодарности.
Как выяснилось, Всеволод не зря укрыл Вышеслава с Изольдой в ханском шатре, который со всем содержимым по неписаному закону войны считался княжеской добычей.
- Не хочу, чтоб наши дружинники их опознали, - сказал он Игорю. - Ежели ненароком кто-нибудь из них проболтается и дойдёт это до Олега, сам знаешь что будет.
Игорь понимающе кивнул.
В беседе с Вышеславом Игорь попытался убедить его вернуть Изольду Олегу, дабы избежать смертельной опасности.
- Олег головы твоей ищет, - предупредил друга Игорь.
Но Вышеслав отказался последовать совету Игоря, признавшись, что любит Изольду. А она любит его.
- Не можем мы жить друг без друга!
Невесёлый то был разговор.
Нелегко было Вышеславу расставаться с Игорем, - кто ведает, на какой срок! - а Игорю и того труднее. И хотел бы Игорь возненавидеть Изольду за то, что "на отнимает у него лучшего друга, да не мог, видя, какой нежностью светятся глаза фряженки, когда она глядит на Вышеслава.
Сидели, рядили, что делать и как быть.
Наконец Игорь предложил Вышеславу поискать спасения в Залесской Руси.
- В Днепровской Руси соглядатаи Олега рано или поздно вас сыщут, - сказал он. - Во Владимире-Залесском ныне княжит Михаил Юрьевич, брат покойного Андрея Боголюбского. А в Переяславле-Залесском княжит другой Андреев брат - Всеволод Юрьевич. Так ты поезжай ко Всеволоду. Передашь ему грамотку от меня, и он приютит вас с Изольдой.
- Где же ты дружбу свёл со Всеволодом Юрьевичем? - удивился Вышеслав.
- Под Вышгородом, - ответил Игорь. - Мы с ним вместе к Киеву пробивались. Ему доверять можно.
Глава одиннадцатая
ХАН КОНЧАК
Курган возвышался над рекой Тор и был виден издалека.
На вершине кургана стояло каменное изваяние, раскрашенное яркими красками.
В прямостоящей статуе с первого взгляда угадывались мужские черты. Это был воин с низкими покатыми плечами и большой головой в плоском шлеме. Резец ваятеля явственно обозначил бляхи панциря на груди истукана и кольчужную сетку, ниспадавшую со шлема на плечи. В руках статуи, соединённых на уровне живота, находилась большая чаша, внешне напоминавшая ступу. Каменное лицо с низкими бровями и коротким прямым носом выглядело довольно мрачно. Его красили лишь пышные усы с загнутыми кверху кончиками.
В нескольких шагах от статуи в густом разнотравье виднелись остатки каменных стен, потемневшие от времени. Да и на самом изваянии дожди смыли местами краску, являя взору желтовато-серую поверхность туфа.
Кончак, медленно взбиравшийся наверх по крутому склону кургана, оглянулся на своих конных телохранителей, оставшихся внизу. Не мало ли он взял с собой людей? До становища далеко, а его недруги осмелели, узнав о поражении Кончакова войска. Но, с другой стороны, не сотню же воинов с собой брать, отправляясь пообщаться с духами предков. Приближённые Кончака, его сыновья и жёны могут подумать, будто их повелитель объят страхом.
Поэтому хан взял с собой всего десяток чауширов, зато самых лучших. Лучших из оставшихся у него после злополучной битвы с русичами под Коснятином.
Честолюбие Кончака было уязвлено, горечь переполняла сердце. Немало преданных беев потерял он в сражении. Хан знал, сколь мало порой стоит даже ханская жизнь, и потому неизмеримо высоко ценил верность окружающих его людей.
Одолев наконец крутой склон, Кончак распрями?! широкие плечи и поднял глаза на каменного истукана, устремившего свой равнодушный взор куда-то за реку, вдаль. Статуя являла собой деда Кончака, хана Шарукана. А курган был его могилой.
Ступая мягкими, без каблуков сапогами по, обломкам жертвенных стрел, Кончак приблизился к статуе и, опустившись на колени, коснулся лбом колючей сухой травы.
"Клянусь небом и солнцем, землёй и водой, я пришёл к тебе с чистыми помыслами и по добро воле, - мысленно промолвил хан, не разгибая спины. - К тебе, заступнику моего рода, я обращаюсь..."
Кончак просил духа-предка подсказать ему в сновидении либо знамением, как сломить враждебность родов Токсобичей и Улашевичей: изгнать их с насиженных мест иль найти возможность как-то примириться с ними.
Во времена Шарукана род Ясеня владел всеми землями по берегам Тора и Северского Донца. Это был могучий многочисленный род, гордый своими победами над торками и печенегами. Соседние колена половцев предпочитали дружить с родом Ясена и охотно отдавали своих дочерей в жёны бекам и беям из этого славного рода. Военная удача привлекала к сынам Ясеня немало удальцов из ближних и дальних половецких кочевий. Особенно много стекалось их в отряды Шарукана и его брата Сугра во время набегов на Русь.
Русские города всегда славились богатством. Там живут ремесленники, изготовляющие красивые и полезные вещи. В городах останавливаются чужеземные торговцы с товарами. В боярских и княжеских хоромах можно доверху набить перемётные сумы златом-серебром, обогатиться связками ценных мехов. А сколь красивы белокожие жёны и дочери русичей! На рабских рынках в Суроже и Тмутаракани это самый дорогостоящий товар.
Потому-то ханы из рода Ясеня охотнее ходили в набеги на русские земли, нежели на мордву, алан и волжских булгар. К тому же владения русичей были ближе.
Русские князья, постоянно занятые распрями друг с другом, либо откупались от степных воинов, идущих в набег, либо давали возможность им пограбить земли соседа.
Но нашёлся среди русских князей один, сумевший убедить своих собратьев забыть на время междоусобицы и обратить мечи в сторону Степи. Не отражать набеги ханов, но самим идти в их владения. Звали этого князя Владимир Мономах.
До сих пор матери в половецких селениях пугают маленьких детей этим именем.
Владимир Мономах и собранные им князья из конца в конец прошли половецкие степи, намеренно действуя в зимнее время года, когда степные кони слабеют от бескормицы. Русские дружины настигали степняков на зимних стоянках, истребляли мужчин, а женщин и детей угоняли в рабство. Захватывали русичи и половецкий скот.
В тяжелейших зимних битвах пало много ханов, беков и беев. В иных родах не осталось вовсе взрослых мужчин, в иных погибла вся знать. Тяжело пострадал тогда и род Ясеня. В плен к русичам попали Сутр и два его сына. Пал в битве другой брат Шарукана, Тугай. Сам Шарукан умер от раны в дальнем кочевье на самой окраине степей.
Старший сын Шарукана, Сырчан, увёл остатки своего рода за реку Кубань, к предгорьям Кавказа.
Другой сын Шарукана, Атрак, взяв с собой часть людей, нашёл прибежище у грузинского царя Давида. Перед этим Атрак с отрядом батыров пробрался на реку Тор и захоронил там прах своего отца.
Когда умер воинственный князь Владимир Мономах, возрадовались все роды и колена половцев от Кубани до Буга. Многие из них устремились обратно на отчие земли, покинутые из-за угрозы со стороны Руси.
Однако радость оказалась преждевременной. Сын Владимира Мономаха, Мстислав Великий, вознамерившись превзойти славой отца, продолжил победоносные походы в Степь. Дружины Мстислава и его союзников доходили до Дона и Лукоморья. Немало половцев было истреблено либо взято в полон.
Ханы опять бежали: кто в Тавриду, кто за Волгу, кто к Кавказским горам... Пали в битвах великие ханы Боняк, Тугоркан и Аепа. Некому было объединить половцев против Руси.
Пришло время, и умер грозный князь Мстислав Владимирович.
С его смертью в степях наступило затишье. Русские князья опять увязли в распрях. Никто не помышлял о походах на половцев.
Шли годы...
Половецкие кочевья постепенно возвращались на прежние места зимних стоянок, к давно покинутым летним выпасам и водопоям.
Вернулся на берега реки Тор и род Ясеня, возглавляемый ханом Сырчаном, постаревшим на чужбине.
Но оказалось, что на пастбищах в междуречье Донца и Тора уже хозяйничают другие половецкие роды - Улашевичей, Токсобичей, Отперлюевичей, - прибывшие сюда раньше. Хану Сырчану пришлось оружием утверждать право своего рода на отчие владения. Однако роду Ясеня удалось лишь потеснить чужаков, но не избавиться от их близкого соседства и назойливых притязаний на утраченные земли.
Тогда Сырчан вспомнил про брата Атрака и послал к нему гонца, зовя вернуться на родину. Отправил Сырчан в Грузию и своего певца Ореви, повелев ему спеть Атраку песни половецкие, дабы пробудить в его сердце тоску по родным кочевьям.
Всё сделал Ореви, как приказывал ему Сырчан. Да только не дрогнул Атрак от призывных песен Ореви, не согласился променять дворец на кочевую кибитку. Тогда достал Ореви пучок степной травы евшан, подал хану. Понюхал Атрак степную траву, и великая тоска по прежней вольной жизни всколыхнула ему душу. И ушёл он от безбедной жизни и почестей в край, полный опасностей, где родился и вырос.
Уходя, Атрак сказал грузинскому царю: "Лучше лечь костьми на своей земле, нежели принимать почести на чужой".
Вместе с Атраком ушли почти все его люди.
Случилось это в 1132 году.
Спустя несколько лет в одном из кочевий рода Ясеня родился мальчик, будущий хан. Атрак дал сыну имя Кончак.
Каждый год в начале осени донские колена половцев собираются в одном месте, чтобы избрать из своей среды великого хана, которому вручалась, по сути, неограниченная власть. Обычно великого хана выбирали на много лет, и ежегодные съезды родов и куреней лишь продлевали его полномочия. Так же поступали и приднепровские половцы, и поволжские, и лукоморские...
Всюду заправляли ханы самых влиятельных родов, при которых находились советы старейшин из беков и беев. Эти советы старейшин были органами чисто совещательными. Но раз в году в начале осени старейшины родов могли не только оспаривать решения великих ханов, но даже смещать их.
Это и грозило хану Кончаку, вот уже несколько лет стоявшему во главе донских половцев.
Роды Отперлюевичей, Улашевичей и Токсобичей давно тяготятся главенством рода Ясеня. Теперь, когда ушли в страну предков ханы Сырчан и Атрак, знатнейшие мужи этих родов непременно попытаются отнять верховную власть у Кончака, который стал великим ханом, опираясь на своих многочисленных родственников и войско. Но после поражения под Коснятином войско у Кончака уже не столь сильно.
Об этом же намекнул Кончаку его брат Елтук, когда тот вернулся в становище с могильников предков.
- Ханы Елдечук и Тулунбай не зря одним станом стоят за рекой, - молвил Елтук. - Вместе они - сила. А у нас, брат, прежней силы уже нет. И хан Копти против нас. И Тайдула. И Чилбук... Да и Гза тоже.
- С Гзой и Чилбуком я договорюсь, - ответил на это Кончак, снимая с себя пояс с саблей. - Все прочие ханы всегда нож за пазухой держали против меня. Так что ты не удивил меня, брат.
- Что сказали предки? - поинтересовался Елтук.
- Молчат, - хмуро сказал Кончак.
Вошёл раб и сообщил, что Кончака зовёт к себе его старшая жена Хозалчин.