* * *
Томительное ожидание перемен сделало Игоря раздражительным, любой пустяк выводил его из себя. Узнав, что Святослав Всеволодович пожаловал в Чернигов, Игорь и вовсе лишился покоя.
Однажды при встрече со своим огнищанином Игорь в сердцах произнёс:
- Что мне твои беглые смерды и нераспаханные пустоши, ежели не сегодня-завтра я черниговским князем стану. Ступай к княгине моей, ей до всего есть дело.
Когда прибыл гонец от Святослава, Игорь преобразился.
- Думаешь, на стол черниговский зовёт тебя Святослав? - с сомнением молвил Вышеслав, собираясь в дорогу вместе с Игорем.
- А то как же! - Игорь широко улыбнулся. - Иль забыл ты, о чём я рядился со Святославом в Городце? Пришёл мой черёд садиться наперёд.
Агафья, узнав, что Игорь едет на встречу со Святославом, бросилась к нему:
- Возьми и меня с собой. Хочу просить Святослава дать сыну моему удел княжеский.
- Не суетись, Агафья, - ответил Игорь. - Вот стану черниговским князем, тотчас сына твоего уделом наделю. Не обижу родного племянника.
- Отнимет ли Святослав стол черниговский у родного брата в пользу двоюродного? - засомневалась Агафья.
- Уговор у меня со Святославом. - Игорь хитро подмигнул Агафье. - А уговор дороже денег.
По мёрзлой осенней дороге резвые кони быстро домчали Игоря до Чернигова.
В жарко натопленной светлице на мужской половине дворца его встречали Ярослав со Святославом, их ближние думные бояре. Был тут и Всеволод, Игорев брат.
Игорь поглядывал на весёлого, румяного Ярослава и не мог понять, то ли тот не ведает, что скоро Чернигова лишится, то ли вместо Чернигова ему более высокий стол обещан Святославом. Уж не Новгород ли?
Князья расселись по лавкам. Расторопные слуги обнесли всех чарами с мёдом.
Разговор начал Святослав:
- Собрал я вас, братья, чтоб вместе порешить, какой ответ дать суздальскому князю. От него послы намедни были с предложением выдать свояченицу Всеволода Юрьевича за сына моего Мстиславу. Хочет Всеволод Юрьевич забыть зло и через новый брак скрепить свой союз с Ольговичами.
- Пущай князь суздальский от Рязани отступится, тогда и о крепком мире помыслить можно, - недовольно заметил Всеволод.
- С Романом Глебовичем Рязанским суздальский князь замирился, оба крест целовали на мир и дружбу, - сказал Святослав. - Взятую приступом Коломну Всеволод Юрьевич вернул рязанцам.
- Ты сам-то как мыслишь, брат? - осторожно поинтересовался Ярослав. - С тобой ведь породниться желает Всеволод Юрьевич.
Святослав в молчании погладил тёмно-русую бороду и взглянул на хмурого Игоря:
- А ты что скажешь, брат?
- По мне, худой мир лучше доброй ссоры, - безразлично ответил Игорь.
Он ожидал иного разговора, и мысли его были заняты другим.
- Верное слово, брат! - воскликнул Святослав. - Много ли мы добились враждой? Так лучше без меча споры решать. Все мы братья во Христе, так протянем с улыбкой друг другу руки. Русь от этого лишь вздохнёт спокойнее.
- И улыбка оскомину набить может, - пробурчал Всеволод.
Но Святослав сделал вид, что не расслышал.
- Решено, - произнёс он, хлопнув ладонью по колену, - засылаю сватов во Владимир. А на Покров сыграем свадьбу!
После совета Ярослав пригласил гостей в трапезную, где столы ломились от снеди.
Игорь задержал Святослава в дверях.
- Переговорить бы надо с глазу на глаз, великий князь, - негромко вымолвил он.
Ярослав изумлённо воззрился на Игоря. Но Святослав махнул ему рукой, мол, начинайте без нас, а мы после подойдём.
Ярослав скрылся за дверью, за ним следом вышли бояре. Всеволод, уходя, ободряюще кивнул Игорю.
Святослав уселся на лавку и в ожидании поднял взор на Игоря, который не пожелал садиться и стал перед ним, скрестив руки на груди.
- Красиво гудел тут большой колокол, - помедлив, сказал Игорь, - токмо вместо заутрени благовест, обещанный мне, звучать должен был.
Святослав понял намёк.
- Торопишь события, Игорь, - промолвил со вздохом великий князь. - Не терпится тебе самому в Чернигове сесть. И не уразумеешь того, брат мой, что время к тому ещё не приспело.
- Ты сам говорил, брат... - напомнил было Игорь.
Но Святослав прервал его:
- Говорил. И от слов своих не отказываюсь! Токмо Ярослав мне ныне нужнее в Чернигове, а ты - в Новгороде-Северском.
Игорь криво усмехнулся:
- Хитришь, великий князь. За недоумка меня держишь!
- Не хочу я, брат, чтоб промеж нас собака пробежала, - сказал Святослав, - а потому прошу тебя, наберись терпения. Всему своё время.
- Хочешь сказать, обещанного три года ждут, так?
- Я тебе ничего не обещал, Игорь.
- Верно, не обещал. Однако ж обнадёжил меня Черниговом, причём в присутствии Всеволода. Может, его позвать?
- Не стоит. - Святослав нахмурился. - Я тебе и Всеволоду вместо отца, а потому вам надлежит меня слушаться. Гордыней вы оба объяты, а о благости не помышляете. Не терпится вам выше головы прыгнуть!
- На словах-то ты, брат, как на гуслях, - съязвил Игорь.
- Любое дело толком красно, посему Ярослав останется покуда в Чернигове, - раздражённо сказал Святослав. - Не вижу я толку в том, чтобы родовую лестницу ломать в нашем-то шатком положении. Ну, сцепитесь вы с Ярославом из-за Чернигова, так это на радость тем же Ростиславичам будет.
- Стало быть, таково твоё слово, великий князь? - с вызовом просил Игорь.
- Не слово, а решение, - поправил Святослав.
- В таком случае - прощай, - бросил Игорь и вышел, хлопнув дверью.
Не Оставшись даже на ночь, он собрался в путь и покинул Чернигов.
Всеволод, узнав от Игоря о решении Святослава, не раздумывая, велел седлать коней и тоже ускакал в свой Трубчевск.
Свадьба сына Святослава и свояченицы Всеволода Юрьевича состоялась в Чернигове в середине октября. Но ни Игорь, ни Всеволод на неё не приехали.
Глава шестая
ЗЕРКАЛО ЖИЗНИ
В конце осени Игорь написал матери письмо, в котором укорял её тем, что она живёт под крышей его недруга.
"Ярослав, как и старший брат его, двуличен и спесив, - писал Игорь. - Оба Всеволодовича не по достоинству чести высокой добились, но волею удачливой судьбы, которая слепа на оба глаза. Всеволод Ольгович, отец Святослава и Ярослава, обманом жил и коварством пробавлялся, сие всем ведомо. А мой отец Святослав Ольгович отважен был в любую пору своей жизни и столом черниговским владел по чести. Почему же вдова его презрела сынов его, не пожелав жить ни у Всеволода в Трубчевске, ни у меня в Новгороде-Северском? Неужто меды у Ярослава слаще наших? Иль постель во дворце его мягче кажется?.."
Подобных намёков было несколько в послании Игоря.
Он явно хотел дать понять матери, что ему кое-что известно об её греховной связи с Ярославом.
Манефа, недолго думая, собрала свои пожитки, взяла двух преданных служанок и заявила Ярославу, что перебирается жить в Новгород-Северский. Тот попытался было отговорить её, но безуспешно. Пришлось Ярославу дать Манефе двадцать конных дружинников, чтобы они сопровождали княгиню до Игорева града.
Декабрь уже наступил.
Всюду лежал снег, холода установились сразу после Введения. Однако последние несколько дней стояла ростепель. Потемнели и осели ноздреватые сугробы, местами обнажив кочки с пожелтевшей травой. Припекало полуденное солнце...
Проезжая по льду Десны, возок Манефы внезапно провалился под лёд и мигом исчез под водой вместе с лошадьми и всеми сидевшими в нём. Возница успел спрыгнуть с облучка. Дружинники вытащили его насмерть перепуганного из огромной чёрной полыньи.
Манефа и обе её служанки утонули.
Под вечер дружинники вернулись обратно в Чернигов с печальной вестью.
Узнав о случившемся, потрясённый Игорь сначала не мог вымолвить ни слова. Получалось, что это он погубил свою мать. Если бы не гневное послание, она, не поехала бы к нему столь поспешно.
На отпевании "потонувшей в водах княгини". Игорь еле сдерживал слёзы. В приделе каменной Михайловской церкви рядом с могилой Олега была установлена плита из белого камня с православным крестом в навершии. На плите сделали надпись: "В год 6689-й покинула безвременно сей грешный мир княгиня Манефа Изяславна. Упокой, Господи, душу рабы. Твоей".
Навалилась на Игоря тоска-кручина. Ночами глаз не мог сомкнуть, при свете дня никого не хотел видеть. Приходил ли Вышеслав со словами утешения иль заглядывала Ефросинья, зовя обедать, или Агафья пыталась занять его беседой, Игорь всех гнал прочь. Он стонал от отчаяния, проклинал себя, ни в чём не находя ни утешения, ни оправдания.
Прошло больше месяца.
Как-то после Рождества в гости к Игорю приехал Всеволод вместе с супругой.
На траурном застолье по случаю сорока дней Всеволод повёл с Игорем такую речь:
- Матушку нашу не воскресить, а жить дальше надо, Игорь. Святослав и Рюрик собираются по весне затевать войну с Ярославом Осмомыслом, тестем твоим. С той поры, когда бояре галицкие сожгли на костре любовницу Ярослава Осмомысла и восстановили в правах его законную супругу, в Галиче было спокойно. Но недавно умерла жена Ярослава, и поговаривают, будто тесть твой извёл её ядом, мстя за любимую наложницу.
Законного сына своего Ярослав изгнал, а приблизил к себе сына от наложницы, погибшей на костре. По слухам, хочет галицкий князь Наследником его своим сделать. Бояре галицкие возмутились было, но Ярослав живо их утихомирил, укоротив на голову самых дерзких.
Вот Святослав и вознамерился заступиться за Владимира Ярославича, ведь он женат на дочери Святославовой. Что-то будет, Игорь? Владимир Ярославич зять Святославу Всеволодовичу, а ты зять Ярославу Осмомыслу. Смекаешь?
Игорь угрюмо взглянул на Всеволода:
- Не пойму, к чему клонишь.
- С таким союзником, как Ярослав Осмомысл, ты живо Черниговом завладеешь, брат, - уже определённее намекнул Всеволод.
- Думаю, Ярослав Осмомысл в подмоге моей не нуждается, - отмахнулся Игорь, - у него войска не перечесть.
- Тебе важно показать Ярославу, на чьей ты стороне, - с убеждением заговорил Всеволод. - Пущай он поймёт, что ты от Киева независим. Вот увидишь, твой тесть обрадуется этому!
Бренк не согласился со Всеволодом.
- Игорю, наоборот, Святослава держаться надо, - сказал воевода, - ибо Святослав Всеволодович в роду Ольговичей старший князь. Ежели галицкому князю Игорь зять, то Святославу - брат двоюродный. Зятьям дочерей отдают, а двоюродным братьям - уделы княжеские. Есть разница? - Бренк сделал многозначительную паузу. - Вот ради этой разницы не стоит менять хлеб на квас.
- У Святослава сыновья подрастают. Чаю, он о них больше печётся, нежели о братьях двоюродных, - возразил Всеволод. - От него милостей не дождёшься!
- И от Бога милости не дождём сыплются, - заметил Бренк. - Зато Святослав оком видит далеко, а умом ещё дальше.
- Много видит, да мало смыслит, - проворчал Всеволод.
Игорь слушал эти препирательства и удивлялся своему безразличию: не было в нём прежнего желания сесть князем в Чернигове. Не хотелось ему встревать и в распри княжеские.
Заметив, что Вышеслав тоже внимает разговору за столом, Игорь обратился к нему:
- А ты что присоветуешь мне?
- Боюсь, совет мой после всего сказанного будет как пресный хлеб после солонины, - промолвил Вышеслав, бросив на Игоря пристальный взгляд. - Творить добро другим во благо; быть милосердным не корысти ради, но по примеру Сына Божия. Вот о чём надлежит думать всякому правителю, ибо сказано: кому много дадено, с того много спросится. - Вышеслав указал пальцем на небо. - Там спросится.
- От моего сына что-либо иное услышать мудрено, - усмехнулся Бренк. - Так монастырём и повеяло.
- Вышеслав, у монахов своя правда, у князей - своя, - сказал Всеволод. - Все птицы в небесах живут, только жаворонок ловит мух, а коршун - жаворонка. Кто до конца в этом мире знает, что есть зло и что есть добро?
- Всевышний сказал так...
Но Игорь прервал Вышеслава:
- Стало быть, ты не хочешь видеть меня князем черниговским. Так получается?
- Мне важнее, Игорь, видеть тебя князем справедливым, а на каком столе ты будешь сидеть, для меня не важно, - ответил Вышеслав. - Скажу ещё, что обнажать меч на брата есть худшее из зол. Коль написано тебе на роду стать черниговским князем, то заберись хоть в Тмутаракань, а не избежишь предначертанного свыше.
- Иными словами, предначертанного Господом? - с язвительной иронией вставил Всеволод. Тебе бы проповеди с амвона читать.
Игорю ответ Вышеслава понравился.
Действительно, силой и богатством ему не тягаться с галицким иль суздальским князем, так не лучше ли попытаться превзойти великих князей добродетелью поступков?
- Хорошо, Вышеслав, я последую твоему совету, после краткого раздумья произнёс Игорь, - и постараюсь возвести храм в душе своей, как учат нас проповедники.
Всеволод и Бренк изумлённо уставились на Игоря.
Весной от киевского князя в Новгород-Северский прибыли послы. Святослав звал Игоря в поход на Галич, дабы восстановить в правах Игорева шурина Владимира Ярославича.
Во главе посольства стоял боярин Кочкарь, любимец Святослава.
- А Рюрик исполчается ли на тестя моего? - спросил его Игорь.
- И Рюрик, и Давыд, и Ярослав Всеволодович - все готовы заступиться за несправедливо обиженного Владимира Ярославича, - молвил в ответ Кочкарь.
- Где ныне обретается шурин мой? - вновь спросил Игорь.
- У волынского князя Романа Мстиславича, - ответил глава посольства.
Игорь задумался.
Помалкивали и его думные бояре, не привыкшие слово наперёд князя молвить.
- Так что мне передать Святославу Всеволодовичу, княже? - нарушил молчание нетерпеливый Кочкарь.
Игорь взглянул на него и промолвил, так чтобы слышали все в зале:
- Передай Святославу Всеволодовичу, что я не видел от него такого добра, а от своего тестя - такого зла, чтобы обнажать меч на одного по воле другого. Ступай!
Кочкарь удивленно хлопал глазами, по его круглому бородатому лицу расползлось недовольство. Он сказал, не сдержавшись:
- Такой ответ не понравится Святославу. Поостерегся бы ты, княже, ссориться с великим киевским князем.
- Ступай! - повторил Игорь, сдвинув брови.
Кочкарь и вся его свита удалились.
Придя в покои супруги, Игорь не скрывал горделивого самодовольства. Вместе с ним был Вышеслав, который тут же поведал Ефросинье о том, какой ответ дал её муж киевскому князю.
- Ответ, достойный древних римлян, - добавил Вышеслав, зная пристрастие Игоревой супруги к античным временам и героям.
Ефросинья бросилась обнимать Игоря.
- А я-то боялась, что Святослав Всеволодович принудит тебя воевать с моим отцом, - призналась она.
- Я не холоп, чтоб меня принуждать, - свысока Обронил Игорь. - Пусть киевский князь впредь знает об этом!
Всеволод, как и Игорь, отказался участвовать в подходе на Галич.
Видя, что среди Ольговичей нет единства, Давыд Ростиславич тоже не пожелал воевать с Ярославом Осмомыслом. Свой отказ смоленский князь обосновал тем, что не может оставить без защиты свою волость.
"Ежели Игорь и Всеволод идут поперёк киевскому князю, который им вместо отца, то что им стоит опустошить мои владения в моё отсутствие, мстя мне за поражение под Друцком", - заявил Давыд своему брату Рюрику.
Вслед за Давыдом отказался ополчаться на галицкого князя и Ярослав Всеволодович.
- Уйду я к Галичу с дружиной, а Игорь в Чернигове сядет. Он давно на Чернигов облизывается, - сказал Ярослав старшему брату. - Либо призовёт половцев и все мои сёла на разор пустит, ведь Кончак ему друг.
Нечего было Святославу возразить, а потому нс смог он разубедить Ярослава.
Кончилось тем, что и Рюрик не захотел без брата Давыда начинать войну с сильным галицким князем.
Поход на Галич провалился.
Ефросинья написала отцу письмо, в котором извещала его о благородном поступке своего мужа. Другое письмо Ефросинья отправила с гонцом к брату во Владимир-Волынский, предлагая ему в случае край ней нужды искать прибежище в Новгороде-Северском.
Если про первое письмо жены Игорь знал и даже читал его, то второе послание Ефросинья послала к брату тайком от мужа, по совету Вышеслава.
В беседе с княгиней Вышеслав сказал, что отказ Игоря пойти войной на своего тестя - это одно.
А принять у себя нелюбимого сына Ярослава Осмомысла - совсем другое. Ведь в последнем случае на Игоря может обрушиться гнев Галицкого князя. Понимая это, Игорь может и не осмелиться приютить своего шурина, так как его благородные порывы пока только порывы, но не склад характера. Вот когда Игорь обретёт душевную стойкость, подобно библейскому Давиду, тогда его поступки станут образцом христианской добродетели.
"С нашей помощью Игорь обретёт стойкость духа и станет поистине выдающимся князем на Руси", - заверил Ефросинью Вышеслав.
Однажды Игорь застал жену за чтением какого-то пергамента, причём Ефросинья была так увлечена, что оставила на время вязание на пяльцах. Её лицо, озарённое мыслью, светилось радостью, глаза сияли. Склонённый профиль лица Ефросиньи в этот миг поразил Игоря своей красотой.
- О чём читаешь, лада моя? - ласково спросил Игорь, приблизившись к жене и мягко коснувшись её плеча.
- О тебе, мой любый. - Ефросинья взглянула на Игоря снизу вверх и улыбнулась, заметив недоумение у него на лице. - Прочти. - Она протянула ему пергаментный лист.
Держа пергамент в руках, Игорь пробежал глазами начало текста. Написано было по-славянски.
Текст гласил, что в такой-то год началась смута в Галиче. Бояре галицкие поднялись на князя своего Ярослава Осмомысла, виня того в умерщвлении ядом законной супруги. Желали бояре сместить с трона, Ярослава и посадить князем его старшего сына Владимира.
Игорь посмотрел на Ефросинью.
- Дальше читай, - сказала Ефросинья.
Дальнейший текст обрисовывал ситуацию, когда южнорусские князья во главе с киевским князем Святославом Всеволодовичем вознамерились было силой утвердить изгнанного отцом Владимира в Галиче. Но поход сорвался по вине христолюбивого новгород-северского князя Игоря Святославича, "который не пожелал проливать кровь христианскую, не видя в том для себя ни чести, ни славы". Отказ новгород-северского князя и его брата Всеволода от войны с Ярославом Осмомыслом разрушил союз князей, ополчившихся на Галич. Кто-то из князей устыдился этой затеи, кто-то убоялся прослыть зачинщиком раздоров. Иные и готовы были воевать с галицким князем, но не смели, ибо не могли тягаться с ним силою, оставшись в меньшинстве.