Дальнейшее продолжалось с торопливым нетерпением уже в постели, почти без слов, лишь страстное дыхание и звуки поцелуев выдавали любовников. Она распаляла его своими ласками, готовая отдаться и в то же время нежно отстраняя" желая продлить удовольствие от прелюдии. Он, пылая страстью не меньше, чем она, с мягкой настойчивостью стремился преодолеть ее слабое сопротивление, соединиться с нею. Наконец это случилось.
Антиоха, стиснув зубы, издала невнятный стон, почувствовав глубоко в своем чреве твердую плоть брата. Мышцы ее ослабли, уступая его напору; больше она себе не принадлежала.
Случившееся было подобно короткому летнему ливню, пробуждающему своей живительной силой задремавшие соки в растениях, превращающему вялотекущий ручей в бурный поток. Два нагих тела, истомленные и опустошенные, влажные от пота, какое-то время пребывали в блаженном покое.
Первым пришел в себя Митридат.
Он легонько подул в лицо Антиохе. Ее изогнутые длинные ресницы затрепетали. Она открыла глаза, сиявшие, как два камня аквамарина. Взгляд девушки светился восхищением и любовью.
– Какой ты сильный, Митридат,- прошептала Антиоха, запустив пальцы в кудри брата.- Ты силен, как молодой бог!
Польщенный такой похвалой, идущей, казалось, из самого сердца, Митридат стал покрывать поцелуями розовые соски девичьих грудей. Он делал это с такой страстностью, что Антиоха слегка задыхалась.
Митридат глядел на сестру и не узнавал ее, словно в ее чертах- этой улыбке, изгибе бровей, пылающих щеках- угадывался лик совсем другой женщины, горячей и необузданно страстной. Той, что таилась в Антиохе и которая так и не открылась бы ему, ни случись между ними такое.
– Что-то не так?- забеспокоилась Антиоха, поймав на себе взгляд брата.-Я наверно, ужасно выгляжу, да? О, моя прическа!- Антиоха принялась ощупывать свои растрепавшиеся волосы.
– Ты замечательно выглядишь,- улыбнулся Митридат.- Ты сама Афродита!
Когда Антиоха поднялась с постели, чтобы одеться, Митридат увидел свежие пятна крови на белой простыне.
Сначала он растерялся, потом смутился, будто увидел нечто запретное. Движимый нежностью к сестре за то, что она отдавалась ему, несмотря на боль, Митридат обнял Антиоху, уткнувшись лицом ей в затылок.
– Я был, наверно, невероятно груб,-немного растерянно прошептал он,- прости.
– Ничего страшного, братик,- успокаивающе произнесла Антиоха, взглянув на ложе со следами крови.- Так всегда бывает… в первый раз.
Митридат облегченно вздохнул и признался:
– А я уж подумал, не слишком ли велик у меня…- Он невольно запнулся.
– Велик, но не слишком,- засмеялась Антиоха, поднимая с полу свой хитон.- Надеюсь, теперь ты станешь чаще бывать у меня.
По взгляду Антиохи и по тону ее голоса Митридат понял, что он желанен ей как мужчина, что она согласна и впредь дарить ему себя всю без остатка. Осознание этого пробудило в сердце Митридата чувство горделивого удовлетворения, всколыхнуло радостный подъем в душе. Он мог поклясться, что в эти минуты им владела всепоглощающая любовь к сестре как к женщине.
Расставаясь, Антиоха запечатлела на устах брата трепетный поцелуй и вложила ему в руки папирусный свиток с трагедией Софокла.
– Когда прочитаешь, приходи,- с загадочной улыбкой про шептала Антиоха.- Мы обсудим с тобой это.
Она сделала ударение на последнем слове.
– Что- "это"?.- насторожился Митридат.
– Ты догадаешься сам, прочитав трагедию,- интригующе пояснила Антиоха.
* * *
Митридат отыскал укромный уголок дворцового парка и, устроившись на мраморной скамье в окружении благоухающих роз, углубился в чтение. Его сразу захватили, увлекли картины волнующей драмы, разворачивающейся во дворце фиванских царей. Мифические персонажи оживали перед ним, благодаря блестящему таланту афинского трагика.
Долго правил в славном городе Фивы благородный царь Эдип.
Неожиданно в царстве Эдипа начался мор. Дельфийский оракул предсказал, что бедствие прекратится после того, как будет изгнан убийца царя Лаия, прежнего фиванского царя, на вдове которого был женат Эдип.
Заботясь с благе государства, царь Эдип принялся разыскивать виновника преступления. Найдя единственного спасшегося спутника Лаия, Эдип выяснил, что убийца фиванского царя- он сам. Цепочка дальнейших дознаний выявила Эдипу ужасную истину. Он не только убийца отца, но и супруг матери, родившей ему двух сыновей и двух дочерей. В отчаянии Эдип ослепил себя за то, что любовался наготой женщины, некогда вскормившей его грудью.
Иокаста, мать и жена Эдипа, повесилась на собственном поясе. Развязка драмы потрясла Митридата.
Ему было безумно жаль Иокасту и еще больше самого Эдипа, над которым довлело проклятие его отца Лаия. Он несколько раз перечитал наиболее волнующие места трагедии, сопереживая чувствам и страданиям главных действующих лиц.
Ничего подобного ему не приходилось читать в своей жизни.
Митридату стало ясно, почему мать как-то назвала его царем Эдипом. Он понял также, что нечаянно выдал Антиохе то, что является любовником их матери.
"Так вот что за намек таился у нее во взгляде,- подумал Митридат, медленно сворачивая папирус в трубку.- Вот что она имела в виду, предлагая после прочтения обсудить "это". Я попался, как наивный простак!"
Отступать было поздно, и Митридат, решительно сжав губы, направился к сестре.
В глубине души он был уверен в Антиохе как в своей союзнице, и их столь внезапная и упоительная близость казалась ему залогом того, что Антиоха не будет слишком сурова к нему.
И все же какая-то робость томила Митридата.
Антиоха только что приняла ванну и лежала на ложе с выражением блаженного умиротворения на лице. Увидев брата, она услала прочь служанку и жестом пригласила Митридата сесть рядом с ней.
Митридат повиновался, стараясь не смотреть на голые ноги сестры.
Антиоха была в короткой эксомиде нежно-розового цвета. Ее пышные волосы были, заново уложены в изящную прическу с ниспадающими на плечи завитыми локонами. От нее исходил запах свежести и чистоты.
– Прочитал?- спросила Антиоха, видя, что брат не стремится первым делиться впечатлениями.
Митридат кивнул и молча протянул Антиохе свиток.
– Ты огорчен или раздосадован?- допытывалась Антиоха.
– Скорее сражен наповал,- промолвил Митридат, собираясь с духом.- Я должен тебе признаться, в чем заключается мое сходство с царем Эдипом…
– Можешь не продолжать, я все знаю,- мягко прервала Антиоха и положила свою прохладную ладонь на руку брата.
– Откуда?- тотчас спросил Митридат, чувствуя, что краснеет.
– Я случайно подслушала разговор Гистана с Дионисием,- ответила Антиоха.- Но я догадывалась об этом и раньше, ведь я все-таки женщина.
– Ты осуждаешь меня?- Митридат посмотрел сестре в глаза.
– Нет,- без раздумий сказала Антиоха,- поскольку знаю, как плохо жилось нашей матери с нашим отцом. Отец женился на ней по воле своего отца, нашего деда, но всю жизнь любил другую женщину. Эта женщина всеми средствами старалась разлучить отца с женой, интриговала, пускала в ход запугивания и яд. Отец смотрел на это сквозь пальцы, занятый беседами с философами либо строительством кораблей… Его отношения с нашей матерью ухудшались еще и потому, что он ждал сыновей, а рождались одни дочери, как у его старшего брата. К счастью, боги даровали ему двух сыновей, а то бы он непременно оставил нашу мать ради той, другой.
– Где сейчас эта женщина?- спросил Митридат.
– Ее обезглавили в день похорон нашего отца,- тихо промолвила Антиоха,- тогда многих казнили.
– Я помню,- покивал головой Митридат.
В его памяти возник душный летний вечер, весь пронизанный дымными отблесками множества пылающих факелов; длинный меч палача с голубоватым отблеском стали; коленопреклоненная женщина в богатом плаще, и ее голова, скатившаяся по ступеням… Как алела тогда кровь на белом мраморе, какой струей она хлестала из обезглавленного тела несчастной!
– Да, я помню это,- задумчиво повторил Митридат.
– Из прочитанной трагедии Софокла ты, наверно, понял, что своей судьбы не избежать никому,- сказала Антиоха.- Человек слишком слаб, чтобы противиться воле богов. Пример тому- царь Эдип. Люди по наивности своей и еще из глупого самодовольства полагают, будто сильный человек может стать творцом своей судьбы, может пренебречь пророчеством божества. Они бросают вызов бессмертным обитателям Олимпа, будучи смертными сами.
Антиоха усмехнулась.
– Так и тебе, брат мой, предопределено богами делить до поры ложе с родной матерью и в дальнейшем иметь супругой родную сестру. Помнишь, я говорила тебе о халдее, прочитавшем по звездам твою судьбу? Он предрекал тебе и это, но я не стала говорить тебе всего по понятным причинам. Вдобавок, если честно, я сама мало верила в то, что у мамы дойдет с тобой до этого. Теперь вижу, что заблуждалась в своем неверии. Хочу лишь предупредить тебя, братец, вот о чем. Халдей назвал твою связь с матерью роковой. Он не объяснил, в чем заключается опасность. Я решила поначалу, что опасность заключается в огласке. Но после долгих размышлений поняла- огласка тут ни при чем. Все гораздо сложнее. Антиоха сделала паузу, словно не решаясь произнести осознанное ею. Видя, что Митридат в ожидании глядит на нее, она заговорила вновь:
– Я разговаривала со жрецами сирийской богини Атаргатис, сведущими в предсказаниях и магии, и выяснила, что тебе грозят в будущем большие опасности из-за измены родного брата. Доблестью и воинской славой он затмит тебя и даже будет оспаривать у тебя власть над Понтом. Вдумайся в это, брат мой. Вдумайся хорошенько!
У Митридата вырвался небрежный жест.
– Мой младший брат не сможет тягаться со мной, даже если целыми днями не будет расставаться с луком и дротиком. Он слаб и труслив!
– Я имею в виду другого твоего брата,- многозначительно произнесла Антиоха,- того, кто может появиться на свет. Ведь наша мать еще не стара и вполне может иметь детей. Что, если она зачнет от тебя сына, который одновременно будет тебе и братом?
– Ты с ума сошла, Антиоха!- с возмущением воскликнул Митридат.- Как ты могла подумать такое! Это невозможно… Это недопустимо!..
– Почему же невозможно, если ты спишь с ней,- с беспощадным спокойствием промолвила Антиоха,- а в твоем умении оплодотворить женщину я убедилась сегодня сама. Клянусь Афродитой, я даже завидую маме, ибо она отдается поистине бесподобному любовнику.
– Замолчи!- выкрикнул Митридат и, вскочив, забегал по комнате.
– Надеюсь, ты не станешь ломать стулья и привлекать внимание служанок,- язвительно сказала Антиоха.
Она уселась на ложе, поджав под себя ноги, и наблюдала за братом, как воспитательница наблюдает за капризным ребенком.
– Тебе предуготовано богами стать великим, подобно Ганнибалу или царю Пирру,- промолвила Антиоха, смягчая тон,- будь же благоразумен, брат мой. Не теряй головы ни во время опасности, ни в минуты наслаждения.
– К чему это ты?- замерев на месте, спросил Митридат.
– К тому, что. мужское семя при определенной сноровке может и не попасть в детородный орган женщины,- ответила Антиоха.- Хочешь, я научу тебя этому?
– Лучше я поговорю с матерью откровенно,- пряча глаза, сказал Митридат.- Уверен, она не собирается рожать, да еще от меня! Какие это вызовет толки, подумай сама, сестра.
– Что могут значить какие-то толки для влюбленной женщины, вдобавок облеченной неограниченной властью,- с сомнением покачала головой Антиоха.- Сегодня ее одолевает желание всецело принадлежать своему единственному мужчине, завтра ей захочется иметь от него ребенка, послезавтра стать его законной супругой… Если ты слеп, Митридат, то я не слепа! Мать безумно влюблена в тебя. В таком состоянии она способна на любую глупость. Гистан тоже сетует на это.
– Почему Гистан всюду сует свой нос?- резко спросил Митридат.- Можно подумать, это он хозяин во дворце!
– Как ни возмущайся, но это так и есть,- вздохнула Антиоха
– А если я не хочу терпеть его здесь?- вызывающе проговорил Митридат, вновь присаживаясь рядом с сестрой.
– Умоляю, брат, не пытайся поссорить мать с Гистаном и не проявляй явную враждебность по отношению к нему. Ты плохо знаешь этого человека. В конце концов, Гистан прав- связь с родной матерью совсем не красит тебя в глазах эллинов Синопы. Будет лучше, если это прекратится и как можно скорее, иначе, боюсь, тебя постигнет позднее раскаяние, как царя Эдипа.
Митридат сознавал правоту сестры. К тому же образы великой трагедии Софокла как живые стояли у него перед глазами. Ему и раньше казалось, что неподобающее сыну вожделение к матери есть порождение злого рока. И за наслаждения на материнском ложе в будущем его может постичь суровая кара, а через него и потомки его могут испить ту же чашу.
"Надо остановиться, пока не поздно",- сказал себе Митридат.
Сказанное Антиохой наполнило Митридата смятением и тревогой. Как он сам не подумал об этом! Как мог в погоне за наслаждением упустить, казалось бы, столь очевидное обстоятельство! Ведь чрево любой женщины предназначено в первую Очередь для деторождения.
Если Митридат допускал для себя возможность быть любовником матери, то иметь от нее дитя он допустить никак не мог, поскольку это поневоле открывало их супружеские отношения, и самое ужасное то, что это уже будет невозможно скрыть. Все оправдания и увертки, измышленные Митридатом для усыпления своей совести при посещении материнской спальни, рассыпались в прах при одной мысли, что, ложась с матерью в постель, он может стать отцом ее будущего ребенка. Его пугали не столько предсказания жрецов, сколько собственное положение, вся порочность и двусмысленность которого сразу проявятся, едва у царицы Лаодики станет расти живот.
Вечером, когда царица и оба ее сына сидели за ужином, вяло наблюдая за проделками бродячих фокусников, Митридат-старший сказал, отвечая на вопрошающие взгляды матери:
– Мне что-то нездоровится сегодня. Я пойду лягу.
Это означало, что нынче ночью сын не придет в опочивальню к матери.
Глава одиннадцатая
ПРИЧУДЫ ЖЕНСКОЙ СТРАСТИ
На следующее утро Митридат, лежа в постели, думал об Антиохе, о сладостных минутах обладания ею. Вспоминал ее слова, улыбку, жесты…
Тишина большой комнаты, свет, падавший с потолка,- все навевало на него непередаваемый душевный покой. Им владело также чувство, будто он обрел опору в жизни и в то же время неиссякаемый источник наслаждений.
"Несомненно, Антиоха будет мне замечательной женой,- размышлял юный честолюбец.- Она умна, красива. И как страстно она отдается. О лучшей супруге и мечтать нельзя!"
Митридат стал думать о том, как будет проходить их свадьба,- "лучше, конечно, на эллинский манер, нежели на персидский",- в каком наряде будет Антиоха на этом торжестве, в каких покоях дворца они поселятся. Лично ему нравятся комнаты для гостей позади мегарона – там спокойнее.
Однако перед этим ему – именно ему!- необходимо объясниться с матерью, как-то вернуть их отношения в пристойное русло. И медлить с этим нельзя.
Внезапно в дверь спальни негромко постучали. В следующий миг на пороге возникла та, о которой были невеселые мысли Митридата. Лицо царицы излучало радость.
На ней было тонкое одеяние до пят, подчеркивающее гибкость талии и пышность бедер. Прозрачное покрывало, прикрепленное к обручу у нее на голове, окутывало ее, будто облако. Белизна рук Лаодики на фоне этого покрывала обретала особенно нежный оттенок. Царица, легко ступая, приблизилась к ложу Митридата. Сын встретил ее без улыбки.
Она поприветствовала его первой и осведомилась о здоровье. Он успокоил ее, сказав, что прекрасно себя чувствует.
– По твоему лицу не скажешь,- заметила Лаодика и привычным движением коснулась устами губ сына, положив руки ему на плечи.
Митридат заметил, как при этом затрепетали длинные ресницы матери.
В неярком рассеянном свете зарождающегося дня, пробивающегося сквозь тонкие пластинки кварца в окнах под самым потолком мать показалась Митридату необычайно красивой в этом одеянии, с этой прической. Она с таким обожанием глядела на него, что в нем невольно проснулись так скоро забытые позывы страсти.
Переборов себя, Митридат поднялся и стал одеваться, повернувшись к матери спиной.
Он ждал, что она заговорит с ним, был готов отвечать на ее вопросы, лишь бы не молчать, ибо молчание выдавало его охлаждение к ней. Надев хитон и сандалии, Митридат повернулся. Мать смотрела вдаль грустно-задумчивым взглядом.
Митридат понимал, что если сейчас сядет рядом с ней либо коснется ее- ему не совладать с собой.
И все же он сел рядом и обнял мать за плечи, мягкие и податливые. Митридат решил не откладывать объяснение на потом.
Поскольку пауза затянулась, Лаодика первая нарушила молчание:
– Ты не в настроении, да? Плохо спал?
Она ластилась к сыну, прижимаясь щекой к его подбородку и заглядывая ему в глаза.
– Да,- выдавил из себя Митридат и, кашлянув, добавил:- Антиоха каким-то образом прознала о наших с тобой отношениях, мама. От нее об этом могут узнать и остальные сестры. Ты понимаешь, чем это грозит?
– Нет, не понимаю.- В голосе царицы не было ни смущения, ни тревоги. Казалось, она ждет не дождется, когда страсть в сыне пересилит благоразумие, а до всего прочего ей не было дела.
– Как ты не понимаешь,- возмутился Митридат,- ведь тебе придется как-то смотреть в глаза своим дочерям. Думаешь, они одобрят твой поступок?
Лаодика беспечно махнула рукой, промолвив:
– Что мне их мнение!.. Все они скоро повыходят замуж и покинут меня. Антиохе я уже подыскала жениха, приглядела кое-кого и для Статиры.
Сердце Митридата замерло в груди.
– Зачем торопиться с этим!- растерянно пробормотал он.- Я разговаривал со Статирой, она не рвется замуж. И Антиоха тоже.
– В их годы самое время думать о замужестве,- сказала Лаодика с непреклонными нотками в голосе,- без супружеского ложа юные девицы быстро отцветают.
Митридат в тот же день передал Антиохе услышанное от матери. Антиоха не скрывала своей озабоченности и недовольства.
– Только этого мне не хватало! Интересно, на ком остановила свой выбор моя обожаемая мать?
– Она не назвала мне имя жениха, ни откуда он родом, как я ни просил ее,- сказал Митридат.
– Тебе придется постараться, дорогой брат, и вызнать все о моем предполагаемом суженом,- заявила Антиоха.- От этого зависит наше с тобой будущее!
Антиоха с улыбкой сообщницы поцеловала Митридата в щеку. Она поведала ему также, что мать последнее время перестала откровенничать с нею, как-то странно отдалилась от нее без упреков и объяснений.
– Впрочем,- добавила Антиоха,- и я таю от нее, что испытываю страсть к старшему брату. Мы обе увлечены тобой, Митридат, и нас обоих гложет ревность. Чем это кончится- не знаю, но вряд ли чем-то хорошим.
Митридату не понравилось мрачное настроение сестры и он постарался утешить ее как мог.
Он хотел также зайти к Статире. Но Антиоха отговорила его, сказав, что сама расскажет ей обо всем.
– Это поможет мне влезть в доверие к Статире,- призналась она.