– А потому не пойдут, что пыжи у тебя из пакли, а мне нужны овчинные, чтоб полностью при выстреле в стволах сгорали и не приходилось их в бою оттуда лохмотьями выковыривать! Изволь заменить!
Едва разобрался с пыжами, завезли банники со щетиной. Снова пришлось вмешиваться и менять на овчинные, чтобы не столь быстро в каналах ствольных трепались.
Главный командир Кронштадтского порта вице-адмирал Ханыков нервничал:
– Чичагов дает на все про все какие-то две недели! Сроки для нас почти немыслимые. Ну и спешка, мечемся, что голые на пожаре!
– Сейчас самое главное: укомплектовать корабли, да завалить трюмы припасами! – высказывал свое мнение Сенявин. – С остальным на переходе разберемся! Скоро сентябрьские шторма, и нам, кровь из носу, надо успеть проскочить Атлантику до их начала!
– Всех скакунов к указанному сроку подковать все одно не успеем! – разводил в ответ руками Ханыков. – Придется, как и в прошлые экспедиции, посылать частями! Ты, Николаич, двигай первым с тем, что имеется, а остальных мы уже вдогон тебе соберем.
– Нет уж! – качал головой Сенявин. – На носу большая война, а потому плыть мы будем все соединительно!
– Ну дело твое, как знаешь! – развел руками Ханыков. – Сколь успеем, столь и сделаем!
***
Российский флот заявил о своем очередном долговременном присутствии на Средиземном море еще в 1798 году, когда туда прибыла Севастопольская эскадра вице-адмирала Фёдора Ушакова. Именно тогда российские моряки освободили одним ударом от французов Ионический архипелаг во главе с главным островом архипелага Корфу. Не менее успешно сражались они и в Италии.
Ионические острова – важнейший форпост Средиземноморья. Если Мальта – ключ к западной части моря, то владеющий Ионическими островами владеет всей восточной частью моря. Острова контролируют Венецию и Далмацию, восточную Италию и торговые пути в Константинополь. А потому как за Мальту, так и за Корфу борьба шла непрерывная. В начале решил вопрос для себя с этими островами Наполеон: первый он забрал у рыцарей-госпитальеров, второй – у венецианцев. Затем Корфу у французов отбили русские, а Мальту – англичане. Император Павел Первый мечтал и о Мальте, но претворить в жизнь свою мечту не успел. По Амьенскому мирному трактату англичане обязались вернуть Франции Мальту, но не вернули, что и послужило началом новой многолетней войны. Русские тоже сумели сохранить Ионический архипелаг за собой.
Тогда же на Корфу и других греческих островах в Адриатике была образована независимая Ионическая республика, именуемая в народе республикой Семи Островов. В состав ее входили острова Корфу, Санта-Мавра, Кефалония, Занте, Цериго, Итака (или Малая Кефалония) и Пакса. Кроме этого, республике принадлежало и небольшое местечко на албанском берегу против острова Пакса, именуемое Парго. Официальное покровительство над новым государством приняли на себя Россия и Турция, однако на деле страна Семи Островов признавала только российский протекторат.
По завершении экспедиции Ушакова и возвращении главных сил флота в отечественные порты, на Средиземноморье были оставлены лишь фрегаты "Святой Михаил" и "Назарет" капитан-командора Сорокина. О Сорокине шла слава, как об одном из лучших черноморских капитанов. По этой причине его на столь ответственный пост и поставили.
Первоначально оба фрегата были переданы в распоряжение Неаполитанского короля и содержались за счет его казны. Затем они перевезли на Корфу находившиеся в Неаполе российские гренадерские батальоны и артиллерийскую команду и занялись охраной островов.
И фрегаты командора Сорокина, и гренадеры полковника Назимова подчинялись советнику президента Ионической республики Савио Авино графу Моцениго. Сам граф был откомандирован на сию высокую должность российским Министерством иностранных дел в ранге полномочного министра и чине статского советника.
Русский человек обживчив, обжились и наши на Корфу. Первым делом восстановили старый венецианский форт на островке Видо, что прикрывает подходы к главной гавани Корфу. (Этот форт и поныне завется местными греками "русской крепостью".)
Затем укрепили главные цитадели в самом городе, наладили адмиралтейство и арсенал. Мир с турками позволял беспрепятственно доставлять припасы из Севастополя.
Сорокин был начальником хозяйственным. Мясо и вино он закупал на Корфу, крупы и масло в Турции, пшеницу в Одессе, муку с сухарями привозили из Севастополя. Когда не хватало денег, капитан-командор смело брал у местных банкиров займы под свое честное имя. С неимоверным трудом, но выбил капитан-командор у морского министра и былые недоплаты. С обмундированием команд Сорокин особо не церемонился: каждый мог ходить в том, в чем желал, а потому фрегатские команды внешне напоминали пиратские ватаги. Все загорелые, босоногие, с платками, завязанными узлом на затылке, и с тесаками за широкими кушаками.
Квартируя несколько лет кряду в одном из домов, сошелся близко капитан-командор с хозяйской дочкой. Когда та родила ему сына, то с этой гречанкой и обвенчался. На девицах корфиотских тогда не один офицер и матрос женился. Сорокин тому вовсе не препятствовал, а сам с удовольствием сидел в отцах посаженых.
– Чем больше семейств у нас общих будет, тем крепче мы стоять станем в Адриатике! – говорил он офицерам фрегатским. – Так что женитесь, кому невтерпеж!
Не возражал против такового родства и граф Моцениго, сам родом из греков острова Закинф. Приглашали греков служить и на суда российские. Те не отказывались, потому как платил Сорокин всегда звонкой монетой, исправно. Случайные заезжие на Корфу удивлялись: где греки, где русские? На кораблях российских матросы меж собой по-гречески переговариваются, то ли матросы выучились, то ли греков в командах полно. На улицах городских торгуются и покупают, говоря уже по-русски. Раньше в местных харчевнях царила смертная тоска, теперь, как в хороших российских трактирах, веселились на славу. Уже под утро выбирались из них наши моряки в обнимку с мореходцами греческими, распевая вместе:
Ты лейся песня удалая!
Лети кручина злая прочь!
И кто мог разобрать, кто там русский, а кто грек?
В отличие от всей остальной Греции, Корфу никогда не был под властью турок, входя в состав Венецианской республики. Может, поэтому здешние греки держались более независимо и гордо, чем остальные? С нашими же они не только дружили, но и с радостью роднились, крестили детей, вместе справляли праздники. Матросы воскресными днями с подружками своими под ручку прохаживались по набережной, позади детишки общие бегали, одно слово кричат так, другое этак. Священники корабельные, те вовсе от митрополита корфиотского не выбираются: вместе и службу служат в соборе Святого Спиридония, вместе и святые писания вслух читают. А если и спорят, то лишь по вопросам важным, догматическим:
– Это почему же все-таки вы паству в церквах по лавкам рассаживаете, словно отступники римские? – возмущались время от времени русские.- С Господом надлежит общаться стоя или же на коленях поклоны бить! Так еще в Византии древней было!
– То, как Господу нравится, нам не ведомо! – оправдывались греческие. – К тому ж чего паству зазря на ногах держать, пусть и посидят малость, в ногах правды-то нет!
Поспорившей так промеж себя, ехали затем отцы церковные сообща на мулах в обитель Богоматери Па-леокастры, что на отвесной скале над морем вот уже пять веков стояла. Пили там вина монастырские, оливками закусывая, да распевали гимны церковные. Мимо монастыря в облаке парусов куда-то проплывали суда. Попы севастопольские в морском деле всегда сильны были. Прищурят глаз и со знанием дела изрекут:
– Энто "Назарет" куды-то поспешает. Хорошо идет, полным ветром! В кильватер же ему никак "Михаил" с "Диомидом" держат. Благослови их путь, Господи!
После провозглашения себя французским императором Наполеон занял Анкону, Отранто и Бриндизи и, настроив крепостей по всему восточному побережью Адриатики, начал угрожать Ионической республике. Моцениго пригласил к себе командора Сорокина и полковника Назимова.
– Положение тревожное! Надо укрепляться, где только возможно!
С общего согласия Назимов занялся приведением в порядок крепостей и береговых батарей, Сорокин принялся строить канонерские лодки. Вскоре последние были готовы. Каждая канонерка на шестнадцать гребцов, а впереди пушка. Неказистые с виду, они получились весьма мореходными. И если борта были не слишком высоки, то все же, по мнению историка, "гребцы были защищены, если не от пуль, то от нескромных взглядов неприятеля". Команды канонерок составлялись интернационально: россияне и греки, православные албанцы и огреченные итальянцы. Все они дружно присягали Андреевскому флагу и клялись храбро умереть под его сенью, если потребуется.
Корфу с каждым днем все больше и больше становился настоящим русским островом, словно случайно закинутым в этакую даль от всей остальной материковой России. Сегодня историки почему-то забыли, что в то время все население Корфу и остальных Ионических островов приняло русское подданство, а потому пользовалось всеми правами российских жителей.
***
Прибывший на Корфу отряд кораблей командора Грейга ждали уже давно. Моряки черноморские, уже ветераны здешних вод, балтийских своих сотоварищей, в делах средиземноморских еще сущих новичков, встречали радостно:
– С каких губерний, братцы, будете? – спрашивали, обнимаясь.
– Мы вологодские да архангельские! – отвечали балтийцы.
– А воронежских да рязанских неужель нету среди вас?
– Воронежские да рязанские, поди, все во флоте Севастопольском, мы ж из городу Кронштадту приехали!
– А все одно земляки! – вновь обнимались да целовались воронежские с вологодскими, а рязанские с архангельскими.
Командор Сорокин принял командора Грейга со всем хлебосольством. Хозяйка с дочкой стол заставили, локтя не положить!
– Давай, Алексей Самуилыч, по первой за твое прибытие успешное! – поднял рюмку хозяин. – С меня угощения, а с тебя новости петербургские!
– Дай бог, не последняя! – отозвался Грейг. – А главная новость сегодня одна – воевать с французами снова будем, для того сюда и присланы!
– На большую свару сил маловато будет, – покачал головой многоопытный Сорокин. – Француз нынче силен! Вон в Тулоне у Вильнева адмирала флот стоит линейный, да и гишпанский в Кадисе не меньше. У нас же с тобой – раз, два и обчелся!
– О Вильневе с испанцами пусть у англичан голова болит! – придвинул к себе жареных перепелов Грейг. – Мы когда в Портсмут заходили, они говорили, что серьезно драться собираются, да и по пути, пока плыли, вдоль всех берегов дозоры английские виде-ли, французов стерегут. К тому же и в Кронштадте поговаривают, что сюда еще будет послан отряд командора Игнатьева.
– Что-то уж больно много у нас на Корфу командоров собирается, – хмыкнул Сорокин, апельсин от кожуры очищая. – Хоть бы адмирала какого дали!
– Адмирал тоже будет, – подвинул Грейг тарелку с салатами. – Его эскадра должна выйти следом за Игнатьевым. – А кого посылают?
– Сенявина! – сказал Грейг, принимаясь за помидоры с брынзой.
– Что ж, выбор не плох,- кивнул Сорокин, разлив еще по одной.- Сенявина я хорошо еще по прошлой кампании здешней помню. Кораблем он командовал лихо, да и в Севастополе мы с ним накоротке когда-то были. Ну, а как там Фёдор Фёдорович поживает?
– Ушаков сейчас при гребном флоте в Выборге заведует. Выборг – дыра, галеры – старье, а потому адмирал с Чичаговым ныне в контрах. Ходят слухи, будто он уже и на пенсион засобирался.
– Жалко, ежели уйдет! – вздохнул с сожалением Сорокин. – Таких, как он, теперь, почитай, и не осталось!
– Давай, что ли, за наши успехи на водах Мидетеранских! – поднял рюмку Сорокин.
– За успехи – это всегда можно! – заулыбался Грейг. – Ну, будем!
Но отхлебнул, по своему обыкновению, совсем немного, не в пример Сорокину.
Несмотря на то, что морской министр старшинство среди двух капитан-командоров так и не определил, то ли по забывчивости, то ли из каких-то иных соображений, те сами разобрались во власти. Решили так: на Корфу главным остается Сорокин, Грейгу же возглавлять крейсерские походы.
Историк флота лейтенант Н. Каллистов писал об этом так: "В республике Семи Островов снова водворилась, таким образом, русская сила, и наше господство было теперь безраздельным: ни турецкого флота, ни турецких сухопутных сил на островах не было. Согласно договору о республике Семи Островов, Турция оставила в своем владении (да и то через полунезависимых пашей) только принадлежавшую республике часть албанского побережья, которая в равной же степени находилась под покровительством России и защитой ее флота; в этих местах нами сформировались для отправления на Корфу особые албанские отряды".
Спустя неделю Грейг уже вывел в Адриатику черноморские фрегаты. Обстановка международная меж тем с каждым днем осложнялась, и теперь отряды русских судов несли беспрерывные дозоры, следя за передвижениями французов.
Начал готовиться Грейг и к операции по перевозке войск на материк. Согласно плану, принятому коалицией на совещании в Вене в июле 1805 года, на эскадру Грейга возлагалась задача перевезти наши войска с Корфу в Неаполь. Оттуда, соединясь с англичанами и неаполитанцами, под главным командованием генерала от инфантерии Ласси они должны были выбить французов из южной Италии вплоть до долины реки По.
Полки, расквартированные на Корфу, были крепкие, огнем пытанные не раз, еще суворовской закалки: Сибирский гренадерский, Витебский, Козловский, Колы-ванский, 13-й и 14-й Егерские и Алексопольский. Рекрут в них не было, одни ветераны!
Приняв на борт своих кораблей войска, Грейг, как и было предписано, перевез их в Неаполь. Прибытие русских было встречено итальянцами со всегдашней искренней радостью. Неаполитанцы были настроены против французов воинственно и решительно. Все желали драться! Теперь оставалось лишь подождать прибытия англичан и можно было выступать в поход за освобождение Италии.
ГЛАВА ВТОРАЯ
25 августа 1805 года на отходящей в Средиземное море эскадре был проведен депутатский смотр. Прибывший император пожаловал офицеров и служителей полугодовым денежным жалованием. Встречавший Александра Балтийский флот растянулся на семь верст. Император обходил корабли на гребном катере под штандартом. За ним следом поспевали в гребле катера адмиралов всех трех дивизий под шелковыми флагами. Едва императорский катер оказывался на траверзе очередного корабля, как расставленная по реям и мачтам команда громко с перекатами возглашала "ура". По проходу же следовал полновесный холостой бортовой залп.
Прибыв на флагманский "Ярослав" вместе с морским министром, принял рапорт командующего.
– Поздравляю вас, Дмитрий Николаевич, производством в вице-адмиральский чин! – сказал он ему. – Желаю видеть вас достойным представителем вашей славной фамилии! Сенявин склонил голову: – Не пощажу жизни ради блага Отечества!
– Павел Васильевич! – обратился к Чичагову Александр. – В салонах сейчас пошли разговоры о нашей схожести с господином вице-адмиралом! Как вы это находите?
Александр подошел и встал против министра рядом с Сенявиным. Внешнее сходство императора с командующим эскадрой и вправду было поразительным: оба высокие, круглолицые, одинаково лысеющие и с одинаковыми по тогдашней моде бакенбардами.
– Как близнецы! – довольно бестактно брякнул Чичагов.
Император вежливо улыбнулся. Было трудно понять, доволен он оценкой своего министра или нет. Однако Чичагов понял, что допустил промах и быстро нашелся:
– Вы, ваше величество, отец Отечества, а все мы ваши дети. Как же при этом нам не быть на вас похожими!
Император снова улыбнулся, но уже искренне. На прощание он пожал Сенявину руку:
– Война с Францией есть дело, мной уже решенное, а потому благослови вас Бог!
Следовавший тенью за Александром дежурный генерал-адъютант тотчас передал пакет с секретными дипломатическими инструкциями. – Вскроете по выходе в море!
Спустя несколько дней в Кронштадте объявили Манифест о войне с Наполеоном.
В первых числах сентября эскадра вице-адмирала Сенявина вытянулась, наконец, из Кронштадтской гавани и взяла курс на Ревель. По старой, еще петровской традиции корабли выстроились в походную кильватерную колонну, согласно старшинству капитанов.
Запершись в своем салоне, Сенявин надорвал вен-зельные печати пакета. Инструкция гласила: "…Снявшись с якоря и следуя па пути, Вам предлежащему, употребите все меры, морским искусством преподаваемые и от благоразумия и опытной предусмотрительности зависящие, к безопасности плавания вашего и к поспешному достижению в Корфу…" Командующему рекомендовалось избегать портов шведских, прусских и особенно голландских. Пользоваться же надлежало портами стран союзных: датскими и английскими.