Этот пир был очень похож на тот, что состоялся некогда в Париже. Те же самые воины, перекликавшиеся с разных концов стола, упившиеся пивом и набрасывающиеся на еду так,, словно до этого несколько дней голодали; те же самые буржуа, молчаливые и напряженные, с испугом наблюдавшие за этой попойкой; те же самые надменные священники, старающиеся наставить своего нового повелителя на путь истинный и внушить ему Божьи заповеди. Попытки не имели успеха, но епископ Реймский, Эгидий, забавлялся этими политическими играми, в отличие от епископа Парижского, непреклонного Германия. Единственньгм отличием, на взгляд Фредегонды, было ее собственное место на этом празднике. В этот вечер она сидела рядом с Хильпериком и была одета не в скромное платье служанки, а в роскошный наряд со множеством драгоценностей, в косы ее были вплетены золотые ленты, губы и щеки слегка подкрашены.
Когда она появилась в сопровождении Уабы и служанок, все разговоры стихли. Каждый, с кем она встречалась взглядом, опускал глаза и склонял голову, кроме некоторых приближенных Хильперика - Дезидериуса, Берульфа и Ансовальда, которые сопровождали его и в этом предприятии; пользуясь правом давнего знакомства, они ограничились лишь дружескими улыбками. Сам Хильперик, облаченный в сверкающую парчу и увенчанный золотой короной Нейстрии, почтительно приветствовал ее и усадил рядом с собой - словно бы именно Фредегонда была его законной супругой.
Этот миг должен был стать триумфальным для нее. Откуда же тогда эта тяжесть на сердце и комок в горле, почему хочется разрыдаться? Может быть, причина была в том, что она, по сути, лишь узурпировала место Одоверы, оставшейся в Суассоне вместе с детьми, и теперь чувствовала себя самозванкой? Или в том, что это застолье слишком уж напоминало ей парижское, чтобы она могла надеяться на счастливое будущее? Или она уже была уверена в крушении этого безумного похода против Реймса, но старалась об этом не думать?
Все произошло очень быстро. Весть о выступлении Зигебера в поход против гуннов достигла ее, когда она была на вилле Брэн, куда Одовера решила переехать с наступлением весны. И почти сразу вслед за этим пришло известие о том, что Хильперик объявил hariban. На следующее утро, когда вооруженные отряды готовились покинуть Брэн, чтобы отправиться в столицу по призыву короля, Фредегонду позвали в покои королевы.
- Вы хотели меня видеть, ваше величество?
- Поезжай к нему! - почти выкрикнула Одовера, едва увидев ее. - Тебя он послушает!
Фредегонда едва сдержалась от улыбки. Это встревоженное выражение лица, нервно заломленные руки, голос, срывающийся на крик... Она снова видела свою госпожу такой, какой знала ее всегда.
- К кому я должна поехать? - невинным тоном спросила она.
- К королю, разумеется! Твоему любовнику! Моему мужу! Ты знаешь, что он собирается сделать?
Молодая женщина невольно попятилась при виде такой ярости в глазах соперницы.
- Очевидно, нет, - продолжала Одовера. - Ты ничего не знаешь! Он собирается напасть на Реймс и завладеть королевством Зигебера, пока тот сражается с гуннами!
От этой новости у Фредегонды сжалось сердце, хотя она и не была удивлена. Несмотря на то что она ничего не знала об этом раньше, Фредегонда интуитивно почувствовала, что это безумная затея. Однако, скорее из преданности Хильперику, чем из желания перечить Одовере, она попыталась убедить себя в обратном.
- Но, может быть, сейчас действительно подходящий момент для этого. Война с гуннами продлится долго и унесет множество людей. Зигебер и сам может быть убит или взят в плен...
- А его братья? Думаешь, Гонтран и Карибер будут смотреть на все это сложа руки? Они ненавидят Хильперика! Если бы не Зигебер, они бы давно его убили - и вот теперь он идет войной на своего единственного союзника!
Одовера закрыла глаза и глубоко вздохнула, чтобы хоть немного успокоиться. Затем обе женщины некоторое время смотрели друг на друга, пока, наконец, королева не стиснула руки своей бывшей служанки, словно в знак примирения:
- Послушай, я знаю, что ты любишь Хильперика и он тоже тебя любит - так, как никогда не любил меня... Если хочешь, чтобы он остался в живых, убеди его прийти на помощь брату, а не захватывать Реймс! Иначе он погибнет или лишится всего!
В этот момент Фредегонда была полностью согласна с королевой. Однако она ничего не сказала Хильперику, приехав в Суассон. Она не сделала ни малейшего усилия, чтобы удержать короля от его безумной затеи. Более того: она последовала за ним, ехала верхом рядом с ним, ночью спала, прижимаясь к нему. Мало-помалу она опьянялась ощущением мощи этого войска, доверием Хильперика, новым всплеском их любви. Первые сражения в окрестностях Реймса привели ее в восторженное состояние, возбуждение еще усилилось при виде штурма, сражений на городских стенах, убийства командиров гарнизона. От этого состояния она полностью освободилась только сейчас, за пиршественным столом, среди шумного сборища, которое верило, что празднует победу, а на самом деле, возможно, веселилось в последний раз.
- Что-то не так?
Быстро повернувшись к заговорившему с ней человеку, Фредегонда узнала Эгидия, епископа Реймского, и скромно улыбнулась ему, как и подобало при общении с духовным лицом.
- Простите, монсеньор, я задумалась...
- Нет, это я должен просить прощения, - любезно возразил епископ. - Последние дни, должно быть, были слишком утомительны для такой молодой женщины, как вы, а я тут докучаю вам своей болтовней...
Фредегонда снова коротко улыбнулась, между тем как прелат щедро налил себе крепкого вина. Она искоса наблюдала за ним. Он, конечно, не был пьяницей вроде епископа Котиния, но до святого ему было далеко. Он был похож на переодетого командира и, судя по всему, был готов в любой момент сменить крест на дубинку. Доверять ему было бы неразумно, однако он был единственным человеком, который смог бы возглавить посольства к Гонтрану и Кариберу, пока еще не стало слишком поздно, и попытаться уговорить их не вмешиваться. Хотя бы в необходимости этого она могла убедить Хильперика...
* * * * *
Прошел уже почти месяц. Под ярким летним солнцем Реймс залечил свои раны и вернулся к обычной жизни. В базарные дни древний римский форум заполнялся горожанами, ремесленниками и крестьянами, толпившимися возле подземных складов, где хранились вино и запасы продовольствия, а также вокруг загонов со скотом и мясобоен, располагавшихся тут же, под открытым небом. Проходя по форуму, Фредегонда накинула на голову вуаль, но, кажется, никто не обратил внимания ни на нее, ни на ее небольшую свиту. Соборные колокола зазвенели, возвещая окончание мессы. Из широко распахнутых дверей собора вышла группа прихожан, тут же смешавшись с беззаботной шумной толпой. Именно здесь, около шестидесяти лет назад, великий король Хловис был крещен епископом Реми. Однако в самом здании не было ничего величественного, особенно в эти базарные дни, когда над форумом стоял тяжелый запах крови и навоза.
Наконец Эгидий соизволил выйти к ней в сопровождении когорты священников и прихожан, а также молодых мужчин крепкого сложения, открыто носивших кинжалы на поясе, и нескольких юных девиц, не имевших ничего общего с монашками. Он почтительно приветствовал ее и сделал знак свите подождать, а затем подошел к ней на достаточно близкое расстояние, чтобы можно было говорить шепотом.
- Я видел его величество короля Парижского, - сказал он. - Карибер, насколько я понимающие собирается вмешиваться в дела своих братьев... до тех пор, пока в этом не появится необходимость.
Улыбка Фредегонды погасла, когда до нее дошел смысл последних слов.
- Что вы хотите сказать, монсеньор?
- О, вы не знаете? Однако мне показалось... Поскольку я не увидел сегодня его величества на мессе, я подумал...
- Говорите же, в чем дело!
На этот резкий тон епископ ответил высокомерной, почти презрительной усмешкой - Фредегонда попыталась сделать вид, что не заметила ее.
- Зигебер возвращается. Его войско разбило гуннов в Тюрингии. Он будет здесь со дня на день. Как могло случиться, что вы этого не знали?
Епископ разочарованно покачал головой, повернулся и направился к своей свите, оставив Фредегонду стоять на паперти собора.
- Я, разумеется, буду рядом с королем, - бросил он ей вместо прощания.
Фредегонда смотрела, как он удаляется, с трудом сдерживая желание плюнуть ему вслед.
- С королем - да, - прошептала она, - но с каким королем?
В этот момент к ней подошла Уаба, за которой, словно тени, следовали два стражника, тоже вооруженных кинжалами, - Хильперик приставил их к Фредегонде для личной охраны.
- Что он сказал?
- Ты знаешь, где сейчас король? - вместо ответа спросила Фредегонда, быстро схватив ее за руку.
Уаба нахмурилась и высвободила руку.
- Тебе бы самой стоило об этом знать, - заявила она. - Не я же с ним сплю. Он уехал на север. Говорят, что войско взяло Ретель и сейчас движется по римской дороге к Мосомагосу. Кажется, он не встретил почти никакого сопротивления... Кто командует в его отсутствие?
- Сеньор Берульф, я полагаю...
- Позови его ко мне. Мне нужно с ним поговорить. Поспеши.
К вечеру город подготовился к защите, используя те средства, которыми располагал. Все воины Реймса и окрестностей, верные Хильперику, собрались на крепостных стенах, и каждый мог заметить, что их не так много, чтобы охранять все подходы. Были разосланы верховые гонцы: одни - в Суассон за подкреплениями, другие - в войско короля, третьи - в Брэн и Каталанум, где располагались гарнизоны.
Берульф согласился, чтобы Фредегонда проследовала за ним на крепостную стену, не сознаваясь, что сделал это только потому, что не мог оставить ей достаточно людей для охраны во дворце. В городе воцарилась тишина - улицы опустели, лавки закрылись. Но никто не пытался уехать, как обычно бывало при приближении врага. Никто не стал этого делать, потому что к Реймсу двигался не завоеватель, а освободитель.
- Это моя вина, - прошептала Фредегонда. Берульф молча смотрел на нее, кажется, не удивленный этими словами.
- Он не ради тебя взял этот город, - просто сказал рыцарь. - Для себя, своего войска и для нас, его приближенных. Ему нужны земли, чтобы раздавать их. А в Нейстрии их недостаточно.
- Я знала, что все этим кончится, и ничего ему не сказала.
- Это знали все, и он тоже... Ты так и не поняла? Выиграть или проиграть - это неважно. Наибольший позор - бездействовать.
Фредегонда машинально кивнула, обдумывая эти слова с ощущением, что узнала что-то крайне важное. Она уже хотела что-то сказать, когда Берульф указал на горизонт:
- Вон они.
В лучах заходящего солнца войско казалось позолоченным облаком, плывущим низко над землей. Другие тоже увидели его, и лихорадочное возбуждение охватило защитников крепости с быстротой пожирающего солому пламени. Впрочем, оно быстро утихло, поскольку все, что надо было сделать, уже было сделано: наготове лежали стрелы, дротики, груды камней... Армия Зигебера подошла к стенам города ночью, а ночью никто не сражался. Оставалось только ждать, и самые бывалые воины уселись прямо на дозорной дорожке и разложили перед собой съестные припасы. Вскоре их примеру последовали и остальные.
- Они посылают к нам гонцов, - произнес Берульф спокойным тоном.
Несколько человек поднялись и встали рядом с ним, с показным безразличием опершись о бревенчатую ограду. Фредегонде хотелось закричать, разбить что-нибудь, топнуть ногой, но она стояла неподвижно и расслабленно, подражая остальным. Берульф первым изменился в лице. Затем похожее выражение появилось на лицах остальных, хотя при этом они не обменялись ни словом. Фредегонда не разбиралась в цвете знамен, поэтому отреагировала последней. Но силуэт скачущего впереди всадника развеял ее недоумение. Это был Хильперик.
* * * * *
Утренний воздух был чистым и таким прозрачным, что можно было заметить далеко на западе дымки, поднимающиеся над крышами Суассона. Слегка чувствовались даже запахи свежевыпеченного хлеба и нагретой соломы в стойлах. Зигебер сидел на уступе скалы, возвышавшейся над рекой Вель, и смотрел на спокойное течение - поверхность воды играла сверкающими бликами в солнечных лучах - и заросли камыша, раскачиваемые ветром. Направляясь отсюда на восток, достаточно было миновать торфяники, тянувшиеся вдоль реки, чтобы выйти к Реймсу. На западе река сливалась с Эной, в нескольких лье от Суассона. И вот там, у него под ногами, почти на расстоянии полета стрелы, она протекала мимо виллы Брэн.
В это утро холодная ярость, одолевавшая его в течение последних недель, исчезла. Узнав о подлом нападении Хильперика на почти не защищенный город, об этом низком, отвратительном и глупом предательстве, он тут же отдал приказ двигаться ускоренным маршем, чтобы его войско обрушилось на войско брата, словно орел на ворона. Но постепенно продвижение замедлилось, и в голове молодого короля Реймса созрел новый план. Раз уж Хильперик захватил его столицу, он сможет сделать то же самое с его собственной. Он тут же послал разведчиков в Суассон и Остразию, чтобы узнать о состоянии войск противника, а также отправил гонцов в наиболее крупные города королевства с вестью о своей победе над гуннами и о возвращении. Наконец, Зигульфу он доверил наиболее важную миссию: отправиться к Гонтрану и Кариберу, чтобы выяснить их намерения.
В течение десяти дней армия Остразии собиралась на восточном берегу Рейна, затем разведчики и посланцы стали возвращаться один за другим - все с хорошими новостями. Хильперик бросил все силы на завоевание Остразии, вступая в сражения перед каждой крепостью. Суассон же оставался практически без защиты.
Время шло, и люди понемногу пробуждались, однако почти не разговаривали, разве что вполголоса. Негромкое ржание седлаемых лошадей, бряцание оружия, разговоры - все это сливалось в общий ровный гул, который не мешал Зигеберу и не мог вывести его из задумчивости. После стольких дней пути, с отдаленных восточных земель до окрестностей виллы Брэн, войско, казалось, погрузилась в то же самое апатичное состояние. Остразийцы, саксонцы, тюринг-цы - все готовы были выступить в поход, но никто не шевелился, никто не отдавал приказов. Так прошел еще час. Когда солнце стояло уже достаточно высоко над горизонтом, Готико, пожалуй, единственный, кого раздражала эта всеобщая вялость, приблизился к королю.
- Войско ждет твоих приказов, - резко произнес он.
- Видишь поместье - вон там? - указал Зигебер, не оборачиваясь. - Это вилла Брэн. Там умер мой отец, Хлотар. Я не думал, что когда-нибудь туда вернусь.
- Ну так можно и не возвращаться. Там наверняка не так много народу. Ты ведь хотел взять Суассон, нет?
Зигебер повернулся, окинул воина пристальным взглядом с головы до ног и медленно кивнул.
- Ну да, ты ведь не из этих мест...
Произнеся эти слова, он снова отвернулся, явно не собираясь вставать.
- Да что на вас на всех нашло?! - раздраженно воскликнул Готико.
- Возьми сто человек, - приказал Зигебер. - Саксонцев или тюрингцев. И займите виллу. Если вам сразу не откроют ворота, постарайтесь не убивать всех. Скажи Гондовальду, пусть тоже едет с тобой и потом вернется ко мне с донесением.
Готико несколько мгновений переминался с ноги на ногу, но поняв, что король больше ничего не скажет, отошел и быстро начал исполнять его распоряжения.
Вскоре вооруженный конный отряд направился в сторону виллы, заставляя землю содрогаться на своем пути. Зигебер проводил его глазами, затем сбросил с себя оцепенение и закричал, обращаясь к командирам:
- Выступаем! Окружите виллу со всех сторон, чтобы они видели, сколько нас!
Он подбежал к своему коню, вскочил в седло и тут же, вонзив шпоры в конские бока, помчался вперед в сопровождении своей личной стражи. Когда они вплавь . пересекли реку и подъехали к границам поместья, войско еще только начало свое движение. Даже самые неопытные защитники виллы могли судить по туче поднятой пыли, какое огромное войско направляется к ним. Зигебер остановил коня на некотором расстоянии от центральных ворот, возле которых Готико и Гондовальд разговаривали со стражниками. Это продолжалось недолго - ворота распахнулись, и какого-то человека буквально вышвырнули оттуда им под ноги. Еще некоторое время длились переговоры, потом Гондовальд спешился, выхватил меч и вонзил его в согнутую перед ним спину человека. Тот рухнул на землю, даже не вскрикнув. Зигебер, с того расстояния, на котором он находился, не слышал вообще ничего. Потом Гондовальд снова оседлал коня, а отряд Готико устремился к воротам.
Все было кончено. Гарнизон сдался, выдав на расправу, очевидно, командира. Зигебер спешился, попросил пить и расположился в тени березы. Он снова погрузился в задумчивость, когда к нему спешно подъехал Гондовальд с донесением.
- Ваше величество, нужно, чтобы вы сами туда вошли, - задыхаясь, произнес он.
Поскольку воин заслонял солнце, Зигебер очнулся и, поднявшись, увидел побагровевшее, покрытое потом лицо своего стражника и кровоточащий порез на его правой руке - вплоть до широкого медного браслета на запястье, с которого вражеский клинок, должно быть, соскользнул.
- Что там произошло? Они сопротивлялись?
- Все кончено, - Гондовальд улыбнулся. - Там, внутри, была всего какая-то дюжина людей - они защищали королевские покои.
- А потом?
- Я точно не знаю... Лучше вам пойти туда самому. Зигебер слегка улыбнулся в ответ, вскочил на коня и подождал, пока то же самое сделает его стражник, которому мешала раненая рука.
- Отправляйся к целителям, - велел Зигебер.
- Ну нет, - заявил Гондовальд, - не хочется пропустить самое интересное.
Зигебер недоуменно покосился на него, затем оба, не сговариваясь, пустили коней рысью. Они миновали лежавшее на земле тело человека, вышвырнутого защитниками гарнизона, и въехали в ворота.
- Кто это был? - поинтересовался Зигебер, спешиваясь.
- Новый управитель. Старого, который служил в этом поместье много лет, Хильперик убил. А нового они не любили.