А сколько лет было этому мужчине? Он был женат уже как минимум восемь лет, а может на два, ну на два-три года дольше того. Получалось, что ему около тридцати пяти - тридцати шести лет. Его темные волнистые волосы по бокам тронула седина, лоб - широкий и обветренный, плечи сильные и немного сутулые. Он был не выше нее. Широко поставленные глаза, темные, жизнерадостные, но в то же время настороженные. Круглый капризный подбородок с ямочкой.
Она рассказала ему о своей работе, и даже назвала школу - Торренс Хаус. (Могу поспорить, она называется Тормент Хаус!) Она рассказала, что не была настоящей учительницей, но что им нужен был кто-то, кто в колледже специализировался на латыни и греческом. Вряд ли кто-то подошел бы больше, чем она.
- А почему вы этим занимаетесь?
- Чтобы отличаться от других, наверно.
А потом она сказала ему то, что никогда не говорила мужчинам или парням, чтобы они не потеряли интерес к ней сию же минуту.
- А еще потому, что мне это нравится. Мне все это нравится. На самом деле!
Они пообедали вместе, выпили по стакану вина, а потом пошли в смотровой вагон, где сидели в темноте только вдвоем. На этот раз Джулиет взяла с собой свитер.
- Наверно, люди думают, что ночью здесь не на что смотреть, - сказал он. - Но посмотрите как видны звезды в ясную ночь.
Ночь и в самом деле была безоблачной. Луны не было, по крайней мере, пока. И звезды появлялись в плотной темноте, и тусклые и яркие одновременно. Как все, кто живет или работает на судах, он был хорошо знаком с картой звездного неба. Джулиет удалось найти только Большую Медведицу.
- Отсюда и пойдем, - сказал он. - Найдите две звезды напротив ручки ковша. Нашли? Это указатели. Следуйте от них вверх. Ведите и найдете Полярную звезду.
И так далее. Он нашел для нее Орион, который назвал самым главным созвездием в Северном полушарии зимой. И Сириус, который в это время года был самой яркой звездой на всем северном небе.
Джулиет нравилось, что он ей все это рассказывал. Но еще больше ей понравилось, когда пришла ее очередь рассказывать ему. Он знал названия, но не легенды, с ними связанные.
Она рассказала ему, что Ориона ослепил Энопион, но зрение вернулось к нему, когда он посмотрел на солнце.
- Его ослепили, потому что он был очень красивым, но Гефест его спас. А потом его все равно убили. Артемида убила, и он превратился в созвездие. Очень часто бывает, когда погибает кто-то по-настоящему нужный, его превращают в созвездие. А где Кассиопея?
Он указал на не вполне понятную букву W.
- Похоже на садящуюся женщину.
- Она там тоже из-за красоты, - сказала она.
- Красота была опасна?
- Еще бы! Она вышла замуж за царя Эфиопии и была матерью Андромеды. Она хвасталась своей красотой, и в наказание ее прогнали на небо. А Андромеда здесь тоже есть?
- Это галактика. Ее можно увидеть ночью. Это самое дальнее, что можно увидеть невооруженным глазом.
Даже тогда, когда он руководил ею, рассказывал, куда надо смотреть на небе, он не дотрагивался до нее. Конечно, нет. Он ведь был женат.
- А кем была Андромеда? - спросил он.
- Она была прикована к скале, но Персей ее спас.
* * *
Уэйл Бэй. Длинный док, целый ряд больших кораблей, бензозаправочная станция и магазин с вывеской, сообщающей, что здесь же находятся автобусная остановка и почта. На окне машины, припаркованной с другой стороны магазина, прикреплен самодельный значок такси. Джулиет стояла на том месте, где сошла с автобуса. Автобус уехал, а такси несколько раз посигналило. Шофер вышел из машины и подошел к ней.
- Все приходится делать самому, - проворчал он. - Вам куда надо ехать?
Она спросила его, где у них обычно останавливаются туристы. Ведь, скорее всего, не в отеле.
- Вряд ли кто-то сдает комнаты в это время года. Но я могу спросить. Вы кого-нибудь здесь знаете?
Ей ничего не оставалось, как назвать имя Эрика.
- О, конечно, - сказал он с облегчением. - Залезайте, доедем за минуту! Эх, жаль, вы опоздали на поминки.
Сначала она подумала, что он сказал пожитки. Или закидки? Она подумала о рыболовных состязаниях.
- Печально, конечно, - сказал водитель, слегка притормаживая. - Хотя никто и не ждал, что она поправится.
Поминки. Жена. Энн.
- Не волнуйтесь, - сказал он. - Я думаю, не все еще разъехались. Конечно, вы пропустили похороны. Вчера. Это было чудовищно. Вы не смогли выбраться пораньше?
- Не смогла, - ответила Джулиет.
- Ну, я не назвал бы это поминками. Поминки, это ведь то, что до похорон, правда? Не знаю, как назвать то, что происходит после. Не вечеринка же это, правда? Я могу подвезти вас и показать все цветы и подарки, хотите?
В стороне от шоссе примерно в четверти мили по ухабистой грязной дороге находилось кладбище Уэйл Бэй. А прямо у забора холм из свежей земли весь засыпанный цветами. Живые чуть увядшие и яркие искусственные цветы, маленький деревянный крест с именем и датой. Блестящие скрученные ленты разметало по кладбищенской траве. Таксист обратил ее внимание на отпечатки колес множества машин, что были здесь вчера.
- Половина из них никогда ее и не видали. Но они знали его, и поэтому захотели придти. Эрика все знают.
Они вернулись в машину, поехали обратно, но до главного шоссе не доехали. Ей хотелось сказать шоферу, что она передумала, что не хочет ни к кому ехать, что переждет в магазине и сядет на автобус, который едет в другую сторону. Она ведь может сказать, что перепутала день, и теперь ей очень стыдно, что она пропустила похороны, и не хочет, чтобы ее здесь видели.
Но она никак не могла начать. А он ведь все равно о ней расскажет, не важно что.
Они ехали по узкой петляющей дороге мимо домов. Каждый раз, когда они проезжали мимо поворота, она чувствовала, что приведение приговора в исполнение откладывается.
- Ну вот, приехали! - сказал шофер, и они повернули. - Куда все подевались? Час назад я проезжал мимо, и машин шесть стояло здесь. Даже его грузовичка нет. Вечеринка окончена. Извините, мне не стоило так говорить.
- Если никого нет, - с готовностью сказала Джулиет, - я, пожалуй, вернусь обратно.
- Кто-нибудь все равно есть, не волнуйтесь. Эйло здесь. Это ее велосипед. Вы раньше встречались с Эйло? Знаете, она одна тут помогала.
Он вылез из машины и открыл ей дверцу.
Как только Джулиет вышла, к ней подбежала большая желтая собака, запрыгала вокруг нее и залаяла. Какая-то женщина позвала собаку с порога дома.
- А вот и Пэт, - сказал водитель, сунул деньги за проезд в карман и быстро забрался обратно в машину.
- Тихо, тихо, Пэт. Сидеть. Она вам ничего не сделает, - крикнула женщина. - Она еще щенок.
Джулиет подумала, что хоть Пэт и щенок, но легко может сбить ее с ног. Следом за большой подбежала и затявкала маленькая красно-коричневая собачонка. Женщина спустилась по ступенькам и пронзительно крикнула:
- Пэт, Корки, ведите себя прилично. Если они увидят, что вы их боитесь, они еще больше будут на вас кидаться.
Ее "больше" звучало как "больще".
- Я не боюсь, - сказала Джулиет, отпрянув в сторону, когда нос желтой собаки уперся ей в руку.
- Заходите. Тихо, вы обе! А то настучу вам по головам! Вы перепутали день похорон?
Джулиет покачала головой, будто сожалела о случившемся. Она представилась.
- Да. плохо. Я - Эйло.
Эйло была высокой, широкоплечей женщиной, с полным, но не дряблым телом, соломенные волосы спадали ей на плечи. Ее голос, сильный и настойчивый, обладал богатой гаммой горловых звуков. Немецкий, датский или скандинавский акцент?
- Лучше посидите здесь на кухне. Везде такой беспорядок. Я принесу вам кофе.
Светлая кухня с покатым небесно-голубым потолком. Посуда, чашки, горшки грудами возвышались повсюду. Пэт и Корки смирно вошли на кухню вслед за Эйло и начали жадно лакать из мисок, которые та поставила на пол.
За кухней, на две ступеньки выше находилась темная, похожая на пещеру гостиная. Большие диванные подушки валялись на полу.
Эйло вытащила из-за стола стул.
- Ну, теперь садитесь. Садитесь, выпейте кофе и съешьте чего-нибудь.
- Нет, не надо, - сказала Джулиет.
- Нет уж. Вот кофе! Я только что сварила. А свой я выпью, пока буду тут убираться. Ой, а еды-то сколько здесь осталось!
Она поставила перед Джулиет чашку кофе и кусок пирога - ярко-зеленого цвета с сухими меренгами.
- Лимонное желе, - сказал она. - Должно быть, ничего на вкус. Хотя, может, оно из ревеня.
- Спасибо, - сказала Джулиет.
- Такой беспорядок здесь. Сначала после поминок все убирала, приводила в порядок. Потом похороны. После похорон опять все заново надо убирать.
В ее голосе звучало недовольство, и Джулиет почувствовала себя обязанной сказать:
- Я допью и помогу вам убрать.
- Нет, не надо, спасибо, - сказала Эйло. - Я все сама сделаю.
Она двигалась не быстро, но точно и действенно. (Такие женщины не хотят, чтобы им помогали, и всегда могут указать тебе место.) Эйло продолжила вытирать бокалы, тарелки и ножи, раскладывая все, что уже вытерла по шкафам и ящикам. Затем она стала скоблить горшки и миски (включая и те, которые забрала у собак) окуная их в свежую мыльную воду, тереть столы и стойки, отжимая тряпку, будто цыплячью шейку. Через паузы она продолжала разговаривать с Джулиет.
- Вы подруга Энн? Вы знали ее прежде?
- Нет.
- Нет, ну конечно, вы не знали ее. Вы слишком молоды. А почему же вы захотели придти на ее похороны?
- Я не хотела, - сказала Джулиет. - Я не знала. Я приехала просто погостить.
Она старалась, чтобы ее слова звучали непринужденно, будто у нее куча друзей, и она время от времени приезжает их навестить.
Эйло терла горшок с необычайной энергией, нарочито вызывающе, будто решила не отвечать на эти слова. Джулиет пришлось выждать полировку еще нескольких горшков, прежде чем она снова заговорила.
- А, так вы приехали навестить Эрика. Вы приехали правильно. Эрик живет здесь.
- А вы не здесь живете, так ведь? - спросила Джулиет, будто этот вопрос мог поменять тему.
- Нет, я не живу здесь, я живу чуть дальше, за той горкой, с мужжжем, - слово "мужжж" прозвучало гордо и весомо, с укором.
Эйло, не спросив, снова налила Джулиет кофе, а потом и себе. Она принесла другой кусок торта. Внизу был розовый слой, а сверху - крем.
- Ревеневый заварной крем. Надо съесть, а то испортится. Не хочу, но все равно съем. Может, вы тоже хотите кусочек?
- Нет, спасибо.
- А сейчас Эрик уехал. Сегодня к ночи он не вернется. Думаю, что не вернется. Он поехал к Кристе. Вы знаете Кристу?
Джулиет едва качнула головой.
- Мы все здесь живем, поэтому все друг про друга знаем. Все знаем. Понятия не имею, как это у вас, где вы живете. В Ванкувере? (Джулиет кивнула). В городе. Ну, у вас там все совсем по-другому. Чтобы Эрик мог заботиться о жене, ему нужен был помощник, понимаете? Я ему и помогала.
Абсолютно не подумав, Джулиет ляпнула:
- Вам ведь платили за это?
- Конечно, платили. Но это больше, чем просто работа. Ему нужна была помощь женщины. Вы понимаете, о чем я говорю? Не в смысле отношений, как у мужа с женой, я в это не верю. Это нехорошо. Все просто перессорились бы! Сначала Эрик и Сандра. Потом она переехала, а на ее место пришла Криста. Какое-то время они помогали вместе, Криста и Сандра, они подружились, все было хорошо. Но у Сандры были дети, и она хотела переехать куда-нибудь, где школа побольше. А Криста - художница. Она делает поделки из деревьев, которые находит на пляже. Как называются эти деревья?
- Сплавной лес, - неохотно сказала Джулиет. Ее парализовало от разочарования и стыда.
- Точно. Она отвозит их в разные магазины, а те продают их. Большие штуки. Животные и птицы, но на настоящие не похожие. Настоящие?
- Настоящих.
- Ну, да. У нее никогда не было детей. Не думаю, чтобы она захотела переезжать куда-то. Вам Эрик говорил об этом? Кофе еще хотите? Еще немного осталось в кофейнике.
- Нет, нет, спасибо. Нет, он не говорил.
- Ну, так я вам сказала. Если вы допили, я помою чашку.
Она обошла вокруг стола и легонько пихнула ногой желтую собаку, лежавшую по другую сторону от холодильника.
- Вставай, вставай, ленивая девочка. Скоро мы идем домой. Тут автобус ходит до Ванкувера, он отходит в десять минут девятого, - сказала она, домывая раковину в глубине кухни. - Вы можете поехать ко мне домой, а когда время подойдет, мой мужжж отвезет вас на остановку. Вы можете поесть с нами. Я езжу на велосипеде, но медленно, так что вы поспеете за мной. Тут недалеко.
Ближайшее будущее привиделось Джулиет так четко, что она встала, не осознавая, что делает, и взяла сумку. Потом снова села, но на другой стул. Новый вид кухни вдохновил ее на другое решение.
- Наверно, я лучше останусь здесь, - сказала она.
- Здесь?
- У меня нет тяжелых вещей, так что я потом дойду пешком до остановки.
- Откуда вы знаете куда идти? Это в миле отсюда.
- Это не далеко, - Джулиет сначала хотела спросить у нее дорогу, но потом подумала, что надо просто идти все время вниз по улице.
- Он ведь не вернется, понимаете? - сказала Эйло. - Сегодня не вернется.
- Это не имеет значения.
Эйло презрительно пожала плечами.
- Вставай, Пэт, вставай.
Потом бросила через плечо:
- Корки останется здесь. Пусть будет в доме или во дворе?
- Лучше во дворе.
- Я ее привяжу, тогда она не пойдет за вами. Ей не понравится, что ее оставили с незнакомым человеком.
Джулиет ничего не ответила.
- Дверь запирается, когда выходишь. Видите? Если вы выйдете и захотите снова войти, вам надо нажать сюда. Но когда будете уезжать совсем, не нажимайте. Дверь защелкнется. Понятно?
- Да.
- Мы здесь не запираемся, но сейчас слишком много посторонних.
* * *
Они полюбовались звездами. Потом поезд ненадолго остановился в Виннипеге. Они вышли из вагона и прогулялись вдоль поезда, но на улице было так ветрено и холодно, что стало больно не только говорить, но и дышать. Они зашли обратно в вагон, сели в баре, и он заказал бренди.
- Согревает и усыпляет, - объяснил он.
Но сам он не собирался спать. Он хотел доехать до Регины и выйти там, а это будет рано утром.
Когда он провожал ее до вагона, многие места уже были застелены, и из-за темнозеленых шторок проходы стали узкими. У всех вагонов были имена, ее вагон назывался Мирамичи.
- Вот здесь, - прошептала она, когда его рука толкнула дверь перед ней в переходе между вагонами.
- Тогда попрощаемся тут, - он протянул ей свою руку, и они забалансировали в трясущемся поезде, поддерживая друг друга так, чтобы он мог как следует поцеловать ее. Когда поцелуй закончился, он не дал ей уйти, а прижал к себе и стал гладить по спине, а потом стал целовать глаза, щеки, лоб, все лицо.
Она внезапно отпрянула и быстро прошептала:
- Я девственница.
- Да, да, - засмеялся он и поцеловал ее в шею. Потом отпустил и открыл дверь в вагон. Они пошли по проходу, и она нашла свое место. Она остановилась у шторки и повернулась, ожидая, что он снова поцелует или дотронется до нее, но он незаметно прошел мимо, будто они только что случайно столкнулись.
Как глупо, как ужасно! Конечно, она испугалась, что его нежная рука последует ниже и нащупает узелок, который она сделала, чтобы закрепить прокладку. Если бы она доверяла тампонам, то этого никогда бы не случилось.
И почему вдруг девственница? Когда случилась та пренеприятнейшая история в Виллис Парке, разве девственность явилась помехой? Надо было заранее придумать, что ему сказать (никогда в жизни она не призналась бы, что у нее месячные), на случай, если ему захочется пойти дальше. Хотя как он мог даже думать об этом? Как? Где? На ее полке, на этом малюсеньком клочочке? И к тому же пассажиры еще не спали! Стоя в трясущемся тамбуре между вагонами, прижимаясь к двери, которую могут открыть в любой момент?
Теперь он всем может рассказать о том, как весь вечер слушал глупую девицу, похваляющуюся своими глубокими познаниями в греческой мифологии, а когда он поцеловал ее, чтобы пожелать спокойной ночи и отделаться наконец от нее, она начала визжать, что она девственница.
Он не производил впечатления человека, способного на такое, но она все же не могла прогнать эти мысли.
Она долго не могла уснуть в ту ночь, и уснула только тогда, когда поезд остановился в Регине.