А я следую за вами по пятам и, польщенный, точно импресарио, ловлю на лету все эти комплименты. О мужчинах я уже не говорю! Сонмище мамаш, у которых дочери на выданье, расстреливает вас из своих лорнетов, но вам все нипочем, как знаменитому гренадеру Латур д'Оверню. Девицы позеленели от злости. Диана первая. Но все это только пролог, увертюра, пробный шар, годный на худой конец, чтобы подстрекнуть беднягу Фредерика. Мне этого мало. Я распущу слух, что вы вовсе не племянница Роменвиля – несчастный толстяк только ширма. Кто знает, может быть, вы и в самом деле дочь вашей матери! Или еще почище: во-первых, вы – миллионерша, а главное – плод преступной любви португальской принцессы и адмирала-поэта, погибшего на море – уж я отыщу такого, – и сегодня вас впервые выводят в свет, инкогнито. А под утро, когда моя маленькая невинная сказочка в духе Рокамболя, переходя из уст в уста, отложит вдоволь отравленных личинок в чисто вымытых ушках всех этих гусынь, когда Диана совсем иссохнет от зависти и даже болван Фредерик, бессознательно польщенный вашим выбором, будет смотреть на своего палача чуть-чуть менее безропотным взглядом, я выйду из-за кулис и, якобы намереваясь объявить очередной котильон, взберусь на стул, потребую тишины и объявлю: "Господа, вы все отравлены". И, воспользовавшись всеобщей паникой, поясню: "Дурачье! Вся эта ночь – сплошной розыгрыш! Все события – комедия. Заранее обдуманная! Тщательно отрепетированная! Сей памятный спектакль продемонстрировал вам – тут я, как гид, указываю на Диану, – что таится на дне души молодой девушки: камни, грязь, засохшие цветы. С другой стороны, он вам продемонстрировал – и тут я показываю на вас – ангела, увы, слишком ангелоподобного, чтобы быть настоящим! Вы обмануты, господа! То, что вы именуете благовоспитанностью, хорошим тоном, вкусом – всего лишь плод жалкого воображения. Этот ангел, эта девушка, которая со вчерашнего вечера околдовала вас, обыкновенная нанятая мною статистка, скромная танцовщица из "Опера", которой я заплатил за то, чтобы она разыграла вас. Никакая она не племянница Роменвиля! И не внебрачная дочь адмирала-поэта, погибшего на море, она – ничто, и не приведи я ее сюда, чтобы она сыграла очередную роль, никто из вас наверняка не обратил бы на нее внимания. Но мне захотелось, чтобы образ, который она воплотит, был блестящей пародией на ваши собственные претензии. Вот я и подсунул ее вам, она была одета в платье, сшитое у ваших портных, она щебетала словечки, принятые в вашем кругу, и этого оказалось довольно, чтобы в один вечер свергнуть с пьедестала вашу королеву красоты. О, суета сует и всяческая суета! Надеюсь по крайней мере, что у моего брата Фредерика теперь открылись глаза. Что до меня, я среди вас с каждым днем все больше изнываю от скуки, не хочу вас больше видеть. Завтра с первым же поездом уезжаю охотиться в Африку!" Ну, что вы на это скажете?
Изабелла(помолчав, тихо). А я?
Орас. Что – вы?
Изабелла. Что будет со мной?
Орас. А что может с вами быть? Вы получаете подарок, который полностью заслужили, и я передаю вас с рук на руки вашей матери и Роменвилю. У вас останется нарядное платье и приятное воспоминание, как и полагается после бала.
Изабелла. А вам не пришло в голову, что мне будет стыдно?
Орас. Но почему? Вы девушка свободная и умная. Вам должны быть противны все эти людишки. Я тоже их презираю, вот мы и объединились, чтобы посмеяться над ними. Ну разве не забавно? Неужели вы тоже окажетесь мещаночкой, дорогая?
Изабелла(запинаясь). Нет, но… (Вдруг подходит к нему.) Умоляю вас! Возьмите это платье, оно вам пригодится в другой раз, а меня отпустите, никому ничего не говоря. Я позову маму, вы нас тут же отправите в Сен-Флур, и даю вам слово, никто никогда не услышит обо мне.
Орас. Вы сошли с ума!
Изабелла. Умоляю! Хотя бы пусть все это случится не при вас! Не при вашем брате! Не сейчас!
Орас(вырывается от нее и идет к выходу). Сию же минуту!
Изабелла(кричит ему вслед). Ах, мсье Орас, нельзя всю жизнь только забавляться!
Орас. Наоборот, дорогая, только это и стоит делать, а то не успеешь оглянуться – и умирать пора! (Уходит.)
Изабелла(с горьким стоном падает на диван). О!
Входит Диана. Остановившись, несколько мгновений разглядывает Изабеллу. Та поднимает голову и видит Диану.
Диана. Правда, платье у вас красивое.
Изабелла. Да.
Диана. И вы сами прелестны, это тоже правда.
Изабелла. Вы очень добры.
Диана. Пожалуй, недостаточно выхолены. В вас слишком чувствуется природа. Оно и понятно: небезупречная пудра, да и духи тоже.
Изабелла(вставая). А я, представьте, нахожу, что ваши пудра и духи слишком безупречны. И она в вас совсем не чувствуется.
Диана. Кто – она?
Изабелла. Природа.
Диана(с пренебрежительным жестом). О вкусах не спорят, дорогая… Впрочем, когда у тебя нет горничной, которой ведомы все секреты красоты, хочешь не хочешь – невольно опускаешься. Самой ведь за всем не уследить. Вы встаете рано?
Изабелла. Да.
Диана. Оно и видно.
Изабелла. А вы ложитесь поздно?
Диана. Да.
Изабелла. Оно тоже видно.
Диана. Спасибо. Скажите откровенно, вас это не стесняет?
Изабелла. Что именно?
Диана. То, что на вас платье, сшитое не вашими руками?
Изабелла(показывая на платье). На мне почти нет платья.
Диана. Не в этом дело. Вы должны себя чувствовать не в своей тарелке.
Изабелла. Ничего, привыкаешь. Зато ресницы у меня свои собственные.
Диана. Поздравляю. Они очень хороши. И глаза тоже. К счастью для вас, ведь завтра, когда у вас не будет платья, они вам очень пригодятся.
Изабелла. Платье у меня будет, мне его подарили.
Диана. Рада за вас! Вы сможете еще разок быть красивой. Говорят, в Сен-Флуре дают бал в честь Четырнадцатого июля. Вы там произведете фурор. А мое платье вам нравится?
Изабелла. Красивое платье.
Диана. Хотите, я вам его отдам? Я его больше не надену. Я редко надеваю платье больше двух раз. И вообще я терпеть не могу зеленый цвет. Завтра к обеду на мне будет розовое. Истинный шедевр, дорогая, все в мелкую складочку – на него ушло двадцать метров ткани. Моя прихоть! Загляните ко мне в комнату и увидите. Я привезла с собой двенадцать платьев. Я вам их покажу, уверена, что это доставит вам удовольствие.
Изабелла. Нет.
Диана. Почему? Неужели вы завистливы? Это дурное чувство. (Подходит к ней.) Вам, конечно, хотелось бы быть богатой! Вам хотелось бы, чтобы все, что случилось сегодня, было правдой? И чтобы у вас было много платьев, как у меня?
Изабелла. Само собой.
Диана. Бедняжка, а у вас никогда не будет другого. И если я наступлю ногой на ваш шлейф – вот так – и слегка потяну, у вас и его не останется.
Изабелла. Уберите ногу!
Диана. Нет!
Изабелла. Уберите ногу сейчас же, а не то я вам глаза выцарапаю!
Диана. Не беснуйтесь, маленькая ведьма, порвете платье.
Платье трещит.
Изабелла(с криком отчаяния). О, мое платье!
Диана. Сами виноваты. Ничего, вы его заштопаете, для Сен-Флура сойдет и так. Я понимаю, для маленькой интриганки большой соблазн – явиться сюда на один вечер в платье с чужого плеча и покорить всех, но такие вещи долго не длятся. Завтра утром вам придется уложить свой старый картонный чемоданчик и сесть в вагон третьего класса, где пахнет блевотиной, а я останусь здесь. Для меня и завтра все останется как было, дорогая моя. В этом разница между вами и мной.
Изабелла(смотрит на нее и вдруг кричит). Приятно быть злой?
Диана(садится, вздыхает; другим тоном). Пожалуй, не очень. Но в жизни не все бывает приятно.
Изабелла. Значит, вы тоже несчастливы? Странно. Почему?
Диана. Я слишком богата.
Изабелла. Но Фредерик вас любит.
Диана. А я его не люблю. Я люблю Ораса. А ему мои деньги претят. Наверно, он прав.
Изабелла. Станьте бедной.
Диана. Вы думаете, это легко!
Изабелла. Поверьте, мне это не стоило труда.
Диана. У вас не было такого отца, как мой! У вас нет дурных привычек, нажитых за десять лет. Вы думаете, все эти платья радуют меня? Какое там! Я их давно не люблю, даже не замечаю больше. Просто принято так одеваться, вот и все. А на будущий год мода будет другая. Ах, как приятно иметь одно-единственное платье и любить его!
Изабелла. Это приятно, пока вам его не порвут.
Диана. Пустяки, маленькая дырочка. Вы еще не раз покрасуетесь в нем. Ах, вы сами не понимаете, какая вы счастливица. Взгляните на этот тюль – какой он белый, легкий, красивый. Это я стараюсь увидеть его вашими глазами, сама я так не могу. Я уже ничего не замечаю. Вот хоть это кольцо, у меня еще десять других, я его больше не вижу, кольцо и кольцо, я даже не помню, когда и по какому случаю отец мне его подарил. Или этот замок – попасть сюда, наверное, очень приятно, ноу всех моих друзей есть замки, и у меня они есть, мы в них живем, и это уже больше не замки, а самые обыкновенные дома. Я знаю, бедняков такие рассуждения раздражают, но постарайтесь понять и меня – ведь я никогда, никогда в жизни, хоть головой о стенку бейся, не смогу себя почувствовать "приглашенной в замок"!
Изабелла. И вправду грустно.
Диана. Убийственно! Но бедняков так много, они все такие проныры, такие ловкачи, а книги и пьесы пишут чаще всего бедняки, и никто другой. Вот они и создали деньгам репутацию. А на самом деле деньги приносят радость только беднякам.
Изабелла. Стало быть, в этом мире что-то неладно. Правда, это не нашего с вами ума дело. Но кстати, никто еще не видел, чтобы богачи всерьез пытались избавиться от денег. (Подходит к ней.) И скажу вам еще, если меня сегодня унизили, заставили страдать, порвали мое единственное платье, то только потому, что я бедна. Вот поэтому я и сделаю то, что делают все бедняки, ведь их, глупцов, так много, они такие проныры и не понимают разных тонкостей. Я перейду от слов к делу и попрошу вас выйти отсюда.
Диана. Выйти? Вы, кажется, вообразили, что вы у себя дома, малютка?
Изабелла. Это тоже порок бедняков. Поскольку они нигде не чувствуют себя хозяевами, у них вошло в дурную привычку воображать, что они повсюду у себя дома. Ступайте, ступайте, моя красавица, ступайте куда-нибудь подальше и там проливайте слезы над своими миллионами! Мне стыдно, что я такая дура и пыталась хоть на минутку вас понять. Что станется с миром, если все будут пытаться понять друг друга? Э, нет, каждый за себя! С этой минуты я призову на помощь доводы бедняков. Не уйдете – я вас поколочу.
Диана. Меня? Попробуйте только!
Изабелла. И попробую. Платье я вам рвать не стану, раз у вас их целая дюжина и вам на это плевать. Но я расцарапаю вам лицо, потому что Господь Бог хоть в этом проявил справедливость и у вас нет в запасе другого!
Диана. До чего вы вульгарны! Думаете, я вас испугалась!
Изабелла. Пока нет. Но мы еще посмотрим! (Бросается на Диану.)
Они дерутся.
Диана. Ах ты дрянь! Ах бандитка! О, моя прическа!
Изабелла. Ваша горничная сделает новую. Она знает секреты красоты!
Диана(отбиваясь). У меня тоже есть кулаки, и я тоже умею царапаться.
Изабелла. А ну, попробуйте.
Дерутся.
Диана(вдруг выпускает ее и кричит). Я тоже была когда-то бедной! Когда мне было десять лет, я дралась с мальчишками в стамбульском порту.
С новой силой бросаются друг на друга и молча катаются по земле. Вошедший Жозюэ при этом зрелище испускает вопль ужаса и убегает с криком.
Жозюэ. Мсье Орас! Мсье Орас!
Входит Фредерик и останавливается, потрясенный. Заметив его, девушки выпускают друг друга. Первая встает Изабелла, расцарапанная, растрепанная.
Изабелла(подступает к нему). А, это вы! Ну, вы довольны? Ваши козни увенчались успехом? Шуточка удалась на славу? А как задуманный скандал? Вы взобрались на стул и объявили им, кто я такая? Если вы еще не успели – не трудитесь. Я это сделаю сама. Я сама покажу им, кто я. Бандитка, как изволила выразиться мадемуазель! Вы увидите, чем обернутся ваши игрушечные кровопролития, полюбуйтесь на своих почтенных вдовушек – уж я рассею их сомнения, они сразу поймут, откуда я взялась!.. Вы увидите, какой я вам закачу бал! Первым делом я оскорблю свою мать – при всем честном народе сорву с нее перья – этакая милая семейная сценка – и потащу за руку домой – к щетке, к грязной посуде, к урокам музыки. Вот для чего она рождена – графиня Фюнела! Нечего втирать людям очки. Ее отец был скромным торговцем обоями, он сам разносил рулоны клиентам, да еще таскал банку с клеем. Ему платили пять франков за труды. И он был рад-радешенек, потому что мог пропустить лишний стаканчик, не сказав жене. Вот они каковские, бедняки! Бесстыжие! От них надо держаться подальше! А вы вздумали потешиться над ними нынче вечером, чтобы разогнать скуку. Зря, красавчик! Ваши няньки недаром не разрешали вам в детстве подходить к ним близко на прогулке. Бедняки ваших потех не понимают. Они слишком плохо воспитаны. Вот я, например. С тех пор как я пришла сюда, мне ни разу не было весело, я с первой минуты страдала. Ведь вы-то не поняли, вернее, не захотели понять: я вас люблю. Из любви к вам мне и удалось ослепить ваших старых дам. Из любви к вам я прикинулась влюбленной в вашего брата и в довершение всего, как дура, согласилась утопиться! Неужто вы не понимаете, что, не влюбись я в вас с первого взгляда, я никогда не согласилась бы участвовать в вашей комедии? Вы молчите? Еще бы, вам не по вкусу, что какая-то нищенка посреди вашей гостиной кричит вам: "Я вас люблю!" Это уже не шуточки! Да скажите же что-нибудь! Вы что, онемели? А еще недавно говорили без умолку.
Фредерик(запинаясь). Но, мадемуазель, это не я.
Изабелла. Как – не вы?
Диана. Правда! Посмотрите на него! Он красен как рак! Это его брат.
Изабелла(сразу смутившись). Ох, простите, мсье!
Фредерик. Это я прошу прощения! Я виноват, я должен был…
Диана. Пойдемте, Фредерик. Вам не о чем говорить с этой девицей. Орас пошлет Жозюэ, и тот с ней расплатится.
Фредерик. Диана, как у вас хватает духу так говорить?
Диана. Идемте, Фредерик, и сию же минуту. Иначе я больше не разрешу вам показываться мне на глаза. (Уходит.)
Фредерик. Я шел сказать вам, что мне стыдно за то, как здесь с вами обошлись. Это жестоко и гадко. Я прошу у вас прощения за них.
Изабелла(тихо). Идите же. Если вы ее не догоните, она причинит вам еще много горя.
Фредерик(с поклоном). Извините. (Делает шаг к выходу.) Хотите, я передам моему брату, что вы его любите?
Изабелла. Нет, не трудитесь.
Фредерик грустно разводит руками и выходит.
Появляется мать Изабеллы.
Мать. Дитя мое!
Изабелла. А, вот и ты!
Мать(падая на стул). Все рухнуло. Этот молодой человек сошел с ума. Влез на стул и плетет бог знает, что. Не пойму, что его толкнуло на этот необъяснимый шаг. Какое злосчастное невезение… Повремени он хотя бы часок – один генерал, такой почтенный, как раз приглашал меня к себе погостить осенью. А теперь все эти люди отвернутся от нас.
Изабелла(вставая). Едем. Сними свои перья. Послезавтра у тебя в Париже уроки.
Мать. О, я так и знала! Ты такая прозаичная! Прекрасная греза развеялась, а ей хоть бы хны. Бесчувственная! Выходит, он тебя не любит, а я-то размечталась… Зачем же, зачем он пригласил тебя сюда, если он в тебя не влюблен?
Изабелла. Для потехи.
Мать. Нет-нет, ты меня не убедишь. Здесь что-то было, просто ты не сумела этим воспользоваться. Хочешь знать правду? Ты слишком большая гордячка, дитя мое. Ты хорошенькая – это твой шанс, но им надо пользоваться, а не ждать неведомо чего. Когда мужчины вьются вокруг женщины, она начинает воображать, что она хозяйка положения, и верно, пока ты желанная, все в твоих руках. Деньги, честь, семья – мужчины всем готовы пренебречь. Но если ты упустила момент, если ты позволила им подумать хоть разок, хоть на минутку, что они, в конце концов, проживут и без тебя, пиши пропало, моя красавица! Они сразу вспоминают про свои деньги, про свою легкую безмятежную жизнь, про то, что к их услугам полно хорошеньких девушек, которые обойдутся им куда дешевле. И они правы! Эти девушки кишмя кишат во всех уголках города, они таращат глаза на витрины больших магазинов и жадно вдыхают запах духов богатых дам, которые шествуют на высоких каблучках, шикарные, самоуверенные, а у этих одно-единственное приличное платьице, и они рады лечь в постель по первому знаку богатого мужчины, который готов избавить их от тяжкого бремени зависти. Нечего удивляться, что у них всегда такой загнанный вид, – им приходится спешить, дорогая! Хорошенькая девушка без гроша – товар скоропортящийся!
Изабелла. Ну, поговорила, и хватит. Снимай свои перья.