- Ленин, по-моему, - вставил Руслан.
- Сам ты Ленин, - сказала Светлана развязно.
- Шо плохого в вере?
- Нет, Мыкола, ты не равняй одно с другим. Вера - это одно, религия - другое.
- Скажы разныцю.
- Вера - это инструмент, религия - цель.
- Не пойму.
- Вера - это веревка, а религия - приговор.
- Ни.
- Да! - громко сказала Светлана, беря сигарету задом наперед.
- Ой, - Руслан перевернул сигарету, тупо улыбаясь.
- Ты, Мыкола, настоящий хохол.
- Чому?
- Сам себя обманываешь. Ты думаешь, бог есть, и только потому, что ты в него поверил, получишь рай на земле? Хрен тебе. Бога нет.
- Е.
- Ну, хорошо, предположим, что есть. Тогда какой?
- Не вразумив?
- Ну как? У нас же их много. Ты в которого веришь: во Христа, в Будду или в Магомета?
- Я же христианин.
- Ладно, ты христианин, а большинство живущих на земле буддисты, ты хочешь сказать, что все кроме тебя ошибаются?
- Так тож китайцы.
- Индусы.
- Да яка разница.
- В том то и дело, что разницы никакой. Что мусульмане, что христиане, у всех две руки, только верят они в разные вещи, и эти вещи абсолютно одинаковы, во всяком случае, по своей сути.
- Не согласен я с тобой, Светланка.
- Это значит, Мыкола, что тебе мозги уже промыли.
- Як же без виры жить?
- Не надо жить без веры, верь хоть в черта, хоть в бога, разницы нет. Страшна не вера. Страшно быть обманутым.
- Да кто ж кого обманывает?
- Тебя и обманывают. Ты свою душу продаешь за рай небесный, а когда мы с тобой умрем, вот я над тобой посмеюсь. Нет там ни хрена.
- А це там?
- Смерть, Мыкола. Потому как, если смерти нет, и в жизни никакого смысла не остается.
- А тебя, стало быть, никто не дурачит?
- Вон, - Светлана показала на Руслана пальцем, - эти двое.
Микола исподлобья посмотрел на Руслана, собираясь спросить: "А где второй?", но передумал и сказал:
- Наливай, Руслан.
Руслан, словно фокусник, достал из-под стола еще одну бутылку.
- Нет, - затрясла руками Светлана.
- Хорошо сидим, - поднял стакан Микола.
- Кто хорошо, а кто сейчас и спать пойдет, - Светлана поднялась на ноги и почувствовала, как крышу гаража понесло вверх.
- О-о! - у меня крыша поехала.
- Белая горячка, - прокомментировал Руслан.
- Еще раз меня обманешь, - сказала Светлана, - я тебя застрелю.
Девушка сделала несколько неуверенных шагов и села на переднее сидение в машину.
- Чего это она? - спросил Микола.
- Не знаю.
- Выйдемо в туалет, - сказал Микола, - разговор е.
* * *
Светлана помнила, как хлопнула спинка ее сидения, и она заняла горизонтальное положение. Она помнила, что под утро проснулась от холода и несколько минут крутилась на кожаной обивке, как Руслан накрыл ее курткой, и она снова заснула. Когда ее сознание в очередной раз отпугнуло сон, Светлана поняла, что ее несут на руках, несут осторожно, пытаясь не разбудить.
- Куда понес? - спросила она, не поверив своим ушам.
Ее голос был хриплым и тихим, язык прилипал к небу и с трудом выговаривал слова.
- Поспи, Свет, поспи, мы сейчас приедем, - ответил Руслан, качая девушку на руках, как маленького ребенка.
- Положи на место, - властно приказала Светлана тем же страшным хрипом.
- Тебе лучше поспать.
- Майларов, мать твою, - как могла, повысила голос Светлана.
- Понял, понял, - ответил парень, ставя ее на ноги.
Светлана, наконец, открыла глаза и увидела мрачный гараж, ржавую "Волгу", Руслана и Миколу. Все это подходило под декорации фильма ужасов, и девушка вновь опустила веки, прячась от этого.
- Светланка, - начал Микола, - мы зараз будем, сидай тут, отдохны.
- Я еду с вами, - сказала девушка, берясь обеими руками за ручку задней двери.
Руслан и Микола что-то обсуждали вполголоса, а Светлана безуспешно пыталась открыть дверь, раскачивая машину.
- Поможи, - сказал Микола, показывая на безуспешные попытки Светланы.
Руслан открыл дверь и проводил Светлану в салон.
- Ну и что мы будем делать?
- Заберем зараз с собой.
- Она все испортит.
- Поихалы.
Машина на удивление быстро завелась и плавно тронулась, Микола довольно запел:
- Купила мама коника, а коник без ногы. Хы-хы, хы-хы, а коник без ноги.
- Мыкола, а бензин-то есть? - почему-то спросила Светлана, открывая один глаз.
- Е, - ответил мужчина, - да здесь недалече.
И действительно, автомобиль не проехал и пятнадцати минут, когда Микола сказал:
- Прибулы.
Руслан и Микола переглянулись.
- Света, смотри и слушай внимательно: видишь, вон тот киоск, подойди к продавцу и скажи, что ты от Руслана.
- Зачем?
- За надом. Продавщица даст тебе дальнейшие инструкции, будешь действовать по ним, а мы тебя подождем.
Светлана подумала, что ситуация ей кажется, мягко говоря, неестественной, но решила не спорить и толкнула дверь "Волги". Дверь с трудом отворилась, и девушка ступила на проезжую часть.
- Куда прешь, дура!? - раздалось из пролетавшей мимо машины.
Светлана не обратила внимания на оскорбление, пересекла дорогу и неуверенной походкой подошла к ларьку.
Она подождала, пока продавщица обслужит мужчину, затем пропустила вперед паренька. Когда она осталась одна лицом к лицу с молодой женщиной, то тихо сказала:
- Я от Руслана, - выскочившие из ее рта звуки оказались непригодными для прослушивания, она повторила снова, для большей убедительности подмигивая.
Продавщица оценивающе осмотрела Светлану и, выждав минутную паузу, сказала:
- Это что - шутка?
- Нет, он здесь.
Светлана повернулась, чтобы показать кивком головы на ржавую "Волгу", но в том месте, где минуту назад Микола припарковал автомобиль, уже никого не было.
- Ой, - сказала Светлана, готовая в следующую секунду заплакать.
- Брать что-нибудь будете? - спросил подошедший за покупкой мужчина.
Девушка смерила его взглядом, который с легкостью смог бы прожечь стальной лист.
- Извините, - незадачливый покупатель быстро пошел к соседнему павильону.
- Что-то не так? - спросила продавщица через маленькое окошечко.
Светлана в очередной раз осмотрела улицу и обратилась к продавцу:
- Дайте что-нибудь попить, что ли.
* * *
- Кто ты, приятель? - спросила Светлана обрюзгшего толстяка, усевшегося напротив нее. Не смотря на большую разницу в возрасте, она не собиралась обращаться на вы. Толстяк был навязчив и не принадлежал к числу симпатичных людей. Он подсел к ней уже несколько минут назад и все это время нагло рассматривал девушку.
- Я - Эдуард Гамаровский, - с достоинством ответил мужчина и показал ламинированный кусочек картона с фотографией, висевший у него на шее, - слыхали обо мне?
- Нет, - равнодушно ответила Светлана.
- Не может быть.
- Вот что, товарищ Гемороев, иди-ка ты.
Гамаровский обиделся и даже покраснел, но уходить не собирался.
- Извините, девушка, - подчеркнуто вежливо сказал он, - если я вас обидел, но не имел на это никаких намерений.
- Послушайте, - поддаваясь вежливому обращению и переходя на вы, сказала Светлана, - у меня сегодня очень тяжелый день.
- Я так и знал, я так и знал, что у вас неприятности. Видели бы вы свои глаза, такие грустные и печальные.
- Что вам угодно? - сломалась Светлана о настойчивость мужчины.
- Я хочу сфотографировать эти глаза, - крутя перед своим лицом растопыренной пятерней, сказал Гамаровский.
- Да вы, батенька, псих, - констатировала Светлана, - здесь много таких что ли?
- Я не псих, милая девушка. Это очевидно.
Светлана смерила мужчину недовольным взглядом и устало сказала:
- Короче.
- Пятьдесят долларов.
Светлана встала из-за столика и быстро пошла прочь.
- Девушка, девушка, вы меня не правильно поняли, - петляя, бежал сзади Гамаровский.
- Все я поняла.
- Ничего вы не поняли, да остановитесь, наконец.
Светлана остановилась и повернулась к мужчине, готовая враз поставить точку в разговоре. Похоже, Гамаровский действительно разбирался во взгляде, потому что, увидев глаза Светланы, он отступил на безопасное расстояние и заговорил:
- Я - фотохудожник - это правда, спросите, кого хотите. Я плачу своим моделям, в этом нет ничего такого, если я не правильно изъяснился, извините, но вы - то, что я искал, поверьте. Я предлагал вам только сниматься. Сниматься, в смысле фотографироваться, ничего больше.
Светлана осмотрела запыхавшегося мужчину. Он стоял, как старый пожарник, сдавший норму ГТО, наклонив тело вперед и упрев руки в коленки, жадно дышал и косился исподлобья на Светлану. Он показался ей таким жалким и беззащитным, что к своему удивлению, она спросила:
- Курите, наверно?
- Курю, - сознался мужчина.
- Алкоголь, женщины?
- Милая девушка, в моей жизни было столько женщин… Никто бы на моем месте не стал знакомиться на улице.
- Так что вы предлагаете?
- Я предлагаю вам пятьдесят долларов за ваши глаза.
- И все?
- Все. Ничего больше, поверьте.
- Вы псих, Гамаровский, впрочем, я это уже вам говорила.
- Любой художник немного помешан.
- На улице сотни девушек.
- Вы согласны?
- Деньги вперед.
Гамаровский судорожно кинулся осматривать карманы.
- У меня нет с собой, только двадцать, но они у меня есть, есть, поверьте.
- Не трудитесь, можете отдать рублями.
- Рублями? - удивился Гамаровский.
- Да.
- Хорошо. Тогда, может быть, я смогу узнать, как вас зовут?
- Зовите меня Света. ру.
- Ру?
- Ру. Я же не спрашиваю, почему Гамаровский, а не Гайморитов.
- Хорошо, хорошо. Ру так Ру.
- Когда вы хотите фотографировать?
- Сейчас, когда же еще? - возбудился Гамаровский.
- Прямо здесь?
- Нет, что вы. Нам придется пройти в мастерскую.
- Пройти?
- Да, она у меня прямо здесь, на Арбате.
- Так мы на Арбате?
- А где же мы по-вашему?
- Я не знаю.
- Теперь меня не удивляет, почему вы кидаетесь на фотографа с кулаками.
- Бог с вами, я и не думала.
- Думали, думали, я видел.
- Но ведь не стала.
Мужчина и девушка пошли по булыжной мостовой. Светлана бросала косые взгляды на поделки из глины, матрешек, зеркала и другую мелочь. Когда они прошли двести метров, Гамаровский потянул ее за руку от кучи битой посуды на мостовой. Из окна близлежащего здания вылетела тарелка и добавила свои осколки к уже лежащим.
- Что это? - удивилась Светлана.
- Это? - спросил Гамаровский, показывая пальцем на куски битых тарелок.
- Да, это.
- А давайте посмотрим.
Они остановились и стали ждать, пока из окна вылетела очередная тарелка. Она упала не в центр, а немного с краю, также исправно расколовшись на мелкие белые части.
- Так что это? - спросила Светлана.
- А вы как думаете?
- Не знаю, дурдом какой-то. Кто-то бьет посуду.
- Вот, - глубокомысленно поднял палец Гамаровский, - этим и отличается художник от обычного человека, он видит во всем этом смысл, инсталляцию.
- Инсталляцию?
- Да.
- А я полагала, что инсталляция - это процесс установки программы.
- Увы, Света, это не так. Инсталляция подразумевает под собой игру, может быть на первый взгляд, лишенную всякого смысла.
- А на второй взгляд?
- А на второй взгляд, это искусство и как любое искусство инсталляция подчиняется строгим правилам.
- Как наша жизнь.
- Да, но скорее смерть.
Глава 7
Гамаровский крутил Светлану на вращающемся стуле, менял освещение и фоны, подносил к ее голове разноцветные перья и предметы. Он бы с удовольствием поменял напряжение в сети, но не знал, как это делается. Окончательно измотав себя и Светлану, Гамаровский остался крайне недоволен и предложил сделать перерыв.
- Долго еще?
- Не знаю.
- С чем у вас проблема?
- С вашими глазами, Света. Они потухли.
- И что прикажете?
- Да ничего, я не могу вечно злоупотреблять вашим временем.
- Вы неудачник, Гамаровский?
- Почему вы так решили?
- Так, просто спросила.
Гамаровский задумался и стал ходить по студии, сделанной из большой комнаты.
- Надо же, я никогда об этом не задумывался.
- А я полагала, что все вы только и думаете об этом.
- С чего вы взяли?
- Судя по тому, что большинство художников, поэтов и тому подобных кончают жизнь самоубийством.
- А какая связь?
- Прямая. Раз решил с жизнью расстаться, значит запилил себя.
- Почему себя? Может, другие запилили?
- Вы, творческие люди, как дети, элементарного не видите.
- Расскажите, пожалуйста.
- А чего тут рассказывать? Живет такой творец, стихи пишет или рисует, услыхал слово поперек и сразу в петлю. Не понимают меня, я неудачник, ничтожество. Все вокруг него на цыпочках бегают. Васенька поешь, Петечка, что тебе надо? А попадет такой человек в вытрезвитель, да так, чтобы по нему прошлись дубинками и сапогами, тут уж он забывает о суициде, он сразу вкус жизни ощущает, планы мести строит и так далее.
- Света, какой циничный у вас взгляд на жизнь.
- А я сама циник.
- Удивительно.
- Что удивительно?
- Как у циника могли быть такие глаза?
- Я не знаю.
- Наверное, у нас с вами ничего не получится.
- Скорее всего.
- Вас проводить?
- Сама.
Светлана встала с вертящегося стула, перекинула через плечо куртку и пошла к выходу. Она с трудом разобралась со старинными замками и открыла большую входную дверь.
- Ой, - отскочил в сторону подросток, державший большой желтый конверт.
- А Эдуард Матвеевич у себя?
- Так он еще и Матвеевич?
Подросток не понял вопроса и вместо ответа протянул конверт. Светлана взяла его в руки и посмотрела на этикетку. Там был разноцветный лейбак "Кодак" и московский адрес проявочной мастерской. Когда девушка подняла глаза, то увидела, что подросток прыгает через две ступеньки вниз по лестнице.
- Стой, - позвала она.
Но подросток уже упрыгал на нижние этажи. Светлана сначала положила конверт на пороге, но, немного подумав, подняла его и вернулась в студию. Гамаровский стоял посреди комнаты и крутил в руках шнур от осветительного прибора. Его голова была поднята вверх к высокому потолку.
- Не стоит, - спокойно сказала Светлана.
- Что? - спросил человек, не ожидавший возвращения девушки.
- Вы когда-нибудь видели повешенного?
- Я?
- У него вываливается сантиметров на двадцать синий язык, зрелище, я вам скажу, не из приятных.
- А вы откуда знаете?
- Читала в книгах.
- Нет, Светлана, это не то, что вы подумали.
- А мне наплевать. Но с балкона тоже не вздумайте прыгать. Низко. Можете сразу не умереть и будете неделю страдать от боли.
- А что вы посоветуете?
- Знаете, Гамаровский, лучше живите пока. А если вам очень не хочется, идите в армию.
- Зачем?
- Там вас убьют бесплатно, а если повезет, вернетесь другим человеком.
- Я подумаю.
- Подумайте. Это вам, - девушка протянула большой конверт.
- Положите куда-нибудь.
- Можно взглянуть?
- Смотрите, - махнул рукой Гамаровский, выпуская из рук шнур.
Светлана вытащила из конверта толстую пачку фотографий и стала их бегло просматривать. В основном это были портреты девушек, одетых в бикини или подобие одежды из шелковых платков и полупрозрачных кусков ткани. Большинство их было неудачными. Не смотря на то, что девушки старательно улыбались, видны были различные помарки и осечки: то глаз прищурен, то поза нелепа, то еще что-нибудь. Но были и откровенно сильные снимки, запечатлевшие удачное движение волос, поворот головы, подчеркивающие грацию и женственность моделей.
- А у вас неплохо получается, - похвалила Светлана.
Гамаровский ничего не ответил и возобновил свое хождение. Фотографии моделей кончились, и последние три снимка были ни о чем. Гамаровский просто добил пленку, сфотографировав теплоход, на котором происходила съемка, двух мордоворотов, причал и береговую линию. Один из снимков показался знакомым, и Светлана спросила:
- Когда сделаны эти снимки?
- Вчера.
Светлана еще раз пролистала три последних фотографии и почувствовала, как кровь приливает к лицу. Она посмотрела на Гамаровского и увидела, что тот, сбивая треножники и путаясь в проводах, носится по комнате, пытаясь привести аппаратуру в рабочее положение.