-…что они себе позволяют? Обложили со всех сторон, обязательный кредит, обязательные дети, обязательные книги, наконец! И кого!? Морального урода, переписывающего классиков! Нас просто духовно стерилизуют! Ты читала его стихи? Читала, конечно. Это был когда-то Пушкин! Пушкин!!! Как можно было "Евгения Онегина" переделать в "Хвалу Единственной Партии"?! Я бы убил эту сволочь!
-Дорогой, пожалуйста, потише, – мама старалась говорить спокойно. – Ты прекрасно знаешь, что мы должны, обязаны это читать. К тому же, больше все равно нечего. А если кто-то спросит или догадается, что мы не читали? Я боюсь представить, что с нами будет. Вспомни своих коллег! Они тоже не читали. И где они теперь?
Отец устало вздохнул. " Чудесный вечер прошу считать открытым", – зло пробормотал он.
Послышался шелест страниц… и я, как ужаленный, отскочил от двери. Отец был вне себя.
– Они совсем с ума сошли!!! – ревел он.
Потом я услышал стук, падающего на пол, предмета, и как вскрикнула мама.
Я из всех сил прильнул к дверной щели, пытаясь рассмотреть происходящее. На полу лежала раскрытая книга. Ветер из форточки лениво переворачивал ее страницы. Они были удивительно белыми и абсолютно чистыми.
Лукин и Горыныч
1.
Мне приснился страшный сон. Как будто я, верхом на драконе, убегаю от чего-то страшного, холодного и мертвого, окружающего нас, как туман. И не могу убежать, слишком поздно, могильный холод накрывает меня…
Проснувшись, и быстро выбравшись из спального мешка, я проверил оружие и заглянул в пещеру. Пистолет в наплечной кобуре был на месте, а вот моего подопечного в пещере не оказалось. Обходя холм, в недрах которого распологалось его логово, я посмотрел на часы и поежился. Всего шесть часов утра, было еще прохладно и сыро. Да и вообще, лето в этом году какое-то… не летнее! А еще из головы не выходил ночной кошмар. Ну, дракон – это понятно, когда охраняешь Змея Горыныча еще и не такое присниться, а вот что это за туман, так испугавший меня?
Хитрый змей, как и предполагалось, не прятался за холмом, а опять удрал на охоту, в нарушении всех инструкций и правил. Это было далеко не в первый, и, скорее всего, не в последний раз, но сегодня я по-настоящему расстроился и разозлился. Сколько можно? Я все понимаю, процесс "притирки" может занять много времени, но я уже две месяца состою при неблагодарной рептилии "партнером-телохранителем", можно бы уже и воздержаться от подобных выходок. Нет пока между нами настоящего контакта, нет. Еще и чары пытался напустить, как пить дать, чтобы я не проснулся. Поэтому и сны дурацкие сняться. Посетовав немного на злую судьбу и спрятав спальный мешок в пещеру, я пошел искать трехголового монстра, с излишне развитым интеллектом и самомнением. Конечно, по инструкции я должен был сразу связаться с Конторой, и сообщить о пропаже подопечного, но по негласной договоренности, если ситуация не была критической, партнер должен справляться сам. Что же, буду справляться…
2.
Я всегда знал, что буду работать в Конторе. И когда, после института и узкопрофильной военной академии, пошел в шпионы, чувствовал, что это не надолго. Через год более-менее плодотоворной работы в разведке меня пригласили на собеседование. Когда я, в первый раз, задыхаясь от восторга и волнения, шел по чистым и прямым коридорам Агенства безопастности, или просто Конторы, меня не покидало ощущение какой-то правильности и логичности происходящего. Так и должно быть… так и случилось. Мечта десятков тысяч молодых, и не очень, сотрудников различных военных ведомств, в моем конкретном случае, осуществилась.
Через полгода стажировки я услышал об отделе "Сказка". Раньше при мне о нем то ли не говорили, то ли я пропускал эти разговоры мимо ушей. Теперь же меня заинтересовало необычное название, и я, конечно, поитересовался, что это за "Сказка" такая. Разнообразие мнений было потрясающим. Отдел был строго засекреченным, а значит, о нем должны были знать все и всё, но не тут-то было. Кто-то говорил, что отдел занимается поиском Атлантиды, с ее уникальными технологиями, кто-то точно знал, что отдел ищет следы внеземной цивилизации на земле. Было мнение, что "Сказка" охраняет президента от внеземных цивилизаций…
Мой же новый товарищ, Виктор, работающий в Конторе больше пяти лет, вообще считал, что такого отдела не существует.
– "Сказка" – это сказка, – сказал он мне как-то, – нет такого отдела.
– Но все говорят…
– Знаю, что говорят. Я думаю, это старики наши придумали, чтобы исскуственно повысить амбиции сотрудников.
– В смысле?
– В прямом. Дескать, есть такой отдел, мальчики, очень секретный и важный, фиг знает, чем занимается, но чем-то ОЧЕНЬ интересным. Будете хорошо работать – попадете туда, а не будете, так до пенсии и просидите на перехвате "е-майлов" президента Замбии любовницам.
Логика Виктора меня не очень убедила, но доля истины в ней была. В самом деле, что это за отдел такой, о работе которого никто ничего толком не знает? Я пожал плечами, и успокоился. Мне то что? Я, лично, ни в какую "Сказку" не собирался, пределом моих мечтаний был аналитико-логический сектор Отдела внешней безопастности.
После окончания стажировки меня вызвал "один из главных стариков" и сказал, что я зачислен в отдел "Сказка", с работой которого он лично абсолютно не знаком. Поэтому мне надо брать ноги в руки, и топать на минус тридцатый этаж, где я познакомлюсь с сотрудниками, сутью и объемом работы, а также с начальником отдела – Александром Михайловичем Беренцом. На этом этаже я никогда не был, и даже не знал о его существовании. Через час, получив с десяток пропусков и двух крепких ребят в качестве сопровождения, я добрался до бронированной двери с кучей датчиков и электронных замков. Дверь находилась, кстати, на глубине киллометра под землей. Один из сопровождавших меня товарищей постучался, скрипнул засов и дверь открылась.
– Проходите, – двухметровый крепыш сделал приглашающий жест, – нам туда нельзя…
Я послушно прошел по длинному узкому корридору с абстрактными репродукциями на стенах и слегка вздрогнул, когда стальная дверь захлопнулась позади меня. Никто не встретил нового сотрудника и кто открыл скрипучий засов, было абсолютно непонятно. Дойдя до конца коридора, я уперся в обитую исскуственной кожей дверь со скромной табличкой "А.М. Беренц". Значит, нам сюда.
– Войдите, – отозвался в ответ на мой стук голос из-за двери.
Александр Михайлович оказался невысоким лысым человечком в толстых очках. Еще он улыбался, потирал сухие ручонки, и был одет подчеркнуто безвкусно.
– А, новенький! Проходите, проходите.
Кабинет никак не соответствовал внешности его владельца – мебель из черного дерева, старинная люстра, массивный, громадный стол, на котором стояло сразу три монитора.
– Я не люблю долго разговарить с новыми сотрудниками, – объявил мне Беренц, – стараюсь сразу познакомить их с предметом… хм… деятельности. В конце концов, раз вас сюда прислали, значит, вы подходите. Да и я, что греха таить, ознакомлен с вашим досье. Вы ведь в аналитический собирались?
– Да, в "аналитичку".
Начальник "Сказки" кивнул.
– Работа для пенсионеров. Мы вам предлагаем нечто особенное. Наверняка, вы многое слышали о нашей работе, но, уверяю вас, все эти слухи – ничто по сравнению с правдой. Идемте, сами увидите!
Я послушно поплелся за Александром Михайловичем, с трудом сдерживая десятки вопросов, вертевшихся на языке. Вышли мы совсем не в ту дверь, через которую вошел я, а в маленькую и неприметную, терявшуюся среди роскошной обстановки кабинета. И запетляли по бесчисленным коридорам, периодически заходя в кабины лифтов, то опускавших нас вниз, то поднимавших наверх. Даже если бы я, вполне подготовленный человек, задался целью самостоятельно найти путь назад, у меня это вряд ли бы получилось. Что еще удивило – по дороге нам встретился только один человек, да и тот поспешно кивнул Беренцу и быстро пошел дальше. Он был в белом халате, основательно испачканным чем-то зеленым и ужасно вонючим.
– У вас много сотрудников? – не выдержал я.
– Хватает. – уклончиво ответил Александр Михайлович.
Больше мы не разговаривали. А через пять минут подошли к другой, вполне обычной двери, защищенной лишь одним электронным замком.
– Пришли! – весело сказал Беренц, и заглянул, встав на цыпочки, в большой дверной глазок – Не спит, это хорошо. Что ж, идем!
Он вошел первым, я последовал за ним. В огромном помещении, размером с бальный зал, было очень мало мебели. И все равно было тесно. Почти все пространство занимала громадная темно-зеленая чешуйчатая туша, расположившаяся к нам задом. Кроме упомянутой части тела, я увидел длинный хвост, украшенный гребнем, и левую заднюю лапу с мощными острыми когтями.
– Вот, знакомьтесь! – заулыбался Беренц, – Змей Горыныч Лукоморьев, собственной персоной.
Произошло легкое землятресение, туша чуть сменила положение, и зубастая голова на длинной шее, с роскосыми желтыми глазами, повернулась ко мне. Позже я узнал, что это была левая голова.
– Этот, что ли? – спросила голова глухим ревом, сопровождая вопрос клубами дыма из ноздрей.
– Этот, – кивнул Александр Михайлович, – зовут его Алексей Владимирович Лукин. Твой новый партнер, Горыныч.
– Люди в черном! – крикнул я и потерял сознание.
– Псих какой-то.
Это было первое, что я услышал, приходя в сознание. Сказанно это было голосом Змея Горыныча. Простите, какого змея?! Да у меня просто галюцинации! Меня чем-то накачали, это точно. Или это тест какой-нибудь идиотский. События дня пронеслись в моей голове с холодной и логичной последовательностью. Беседа с начальством – определение в "Сказку" – даже не дали толком удивиться – бюрократия – два "качка" – коридор – Беренц – коридоры и лифты (плюс, загаженный чем-то, сотрудник) – дверь с большим глазком – зал – туша – голова (говорящая) – "знакомьтесь, Змей Горыныч" – отключка. Кажется, я что-то кричал. Ужас! Я приоткрыл один глаз, и попытался, не двигая головой, осмотреться. Все тот же зал, железные шкафы у стен и, нервно подергивающийся, громадный хвост. Остального я не видел, но голоса слышал прекрасно. Говорили, естественно, ящер и Беренц, а я лежал в стороне на какой-то неудобной кушетке. Кто, интересно, меня сюда перенес? Надеюсь, начальник страшной "Сказки".
– Да не псих он, Горыныч, – голос Беренца был наполнен медом, – просто не ожидал такого человек.
В ответ громко хмыкнули.
– Разведчик бывший… Слюнтяй! В обморок грохнулся! Что, других кадров не нашлось?
– Этот – лучший.
– Докатились! – проревели в ответ хором.
– Психологически устойчив, – невозмутиво продолжил Александр Михайлович, заставив меня покраснеть, – отличная физическая подготовка, хорошо стреляет, реакция отменная. Контактный, жизнерадостный, холостой. Умен, логическое мышление на высоком уровне, способен правильно оценить ситуацию, действует быстро и хладнокровно. Ну и, самое главное, лишен каких-либо предрассудков и фобий. Плюс, чароустойчив.
– Насколько? – впервые в рёве прозвучало что-то, отличное от крайнего презрения.
– Достаточно! – веско ответил Беренц, – так что пытаться не советую. Воздействовать, так сказать.
– Верните Степаныча… – в голосе Горыныча прозвучала искренняя тоска.
– Горыныч! Миленький! Ну сколько можно говорить?! Степанычу – восемьдесят пять! Понимаешь? Он уже не в состоянии…
– Мне с ним хорошо было, – всхлипнул (да, именно всхлипнул!!!) ящер, он опытный, все знает…
Послышался тяжелый вздох и голоса смолкли. Минуты через две Беренец сказал, уже другим тоном:
– Федор Степанович посвятил тебе всю жизнь, Горыныч. Он стар, он болен, он одинок. Ему нужен отдых. Лукин – хороший парень, вы сработаетесь. Понимаю, будет нелегко, но сработаетесь. Ладно, для первого знакомства достаточно. Позову санитаров, придет в себя, проведу подробную беседу.
3.
Однако наша беседа с Беренцем состоялась только через три дня. Скоро сказка сказывается… Эти дни не прошли для меня даром: я съехал со своей холостяцкой квартиры и поселился в "общежитии" отдела, занимающим целый отдельный блок подземного комплекса. Еще я много читал о работе "Сказки", обживался в своем (отдельном!) кабинете и занимался с психологами. Ни Александра Михайловича, ни своего "подопечного" я в эти дни не видел. И это было к лучшему. От полученного шока я, "человек без фобий", отходил на удивление тяжело. Одно дело, подглядывать с помощью спутника за женами какого-нибудь шейха, или охранять иностранных разведчиков от своей же контрразведки, другое – общаться с говорящим драконом из бабушкиных сказок. Змей Горыныч… С ума можно сойти!
Через три дня я предстал перед толстыми очками Александра Михайловича. Он, как не трудно догадаться, улыбался.
– Отошли, Алексей Владимирович? Психолог говорит, что все в порядке, а я склонен доверять его мнению. Присаживайтесь, не стойте. Думаю, из полученных материалов, вы уже поняли, какого рода работа вам предстоит?
– Да. Охранять… Змея Горыныча.
Знали бы вы, каким идиотом я себя чувствовал, произнося это!
Беренц поморщился.
– Не совсем так. Дело в том, что высокое звание "партнер-телохранитель" именно поэтому так и именуется, что работа ваша не ограничивается только охраной. Прошу заметить, что термин "партнер" стоит первым. Вы должны стать другом Горыныча, другом и товарищем, которому бы он полностью доверял.
– Как Степанычу. – вставил я.
– Да, если возможно. Как Федору Степановичу, с которым, вы так же скоро познакомитесь. Ну и, конечно, вы должны будете защищать. Горыныча – от посторонних и себя самого, посторонних – от Горыныча.
– Ясно.
– Это хорошо. – Александр Михайлович пошелестел бумагами на столе, – наш отдел, как вы уже знаете, существует очень давно, еще при Иване, так сказать, Грозном, существовал отряд опричников, охранявших, выражаясь современным языком, "тайный лес", где жили необычные существа, вроде вашего будущего подопечного. Мы гордимся своей историей, своей аполитичностью, и верностью своему делу. Не подведите нас, Лукин. Можете идти.
Я кивнул и направился к двери.
– А, Алексей Владимирович! Совсем забыл. Что-то с памятью моей стало… то, что было с водяным, помню. Вы-то согласны? Работать у нас. Еще не поздно отказаться. Пойдете в столь милую вашему сердцу "аналитичку". Бывали такие случаи.
– Согласен, – уверенно ответил я, чувствуя, что совершаю самую большую ошибку в своей жизни.
Если вы думаете, что меня не заставило задуматься более чем странное развитие событий, то заблуждаетесь. Слишком все быстро произошло, предопределенно. И мнение-то мое спросили в самый последний момент. Но я не стал зацикливаться на этом. В конце концов, я знал, что буду работать в Конторе. А Беренц, видимо, всегда знал, что я буду работать именно в "Сказке".
Следующий месяц был одним из самых тяжелых в моей тридцатилетней жизни. Тренировки, занятия рукопашным боем, упражнения в тире, изучение методов работы "Сказки", изучение истории "Сказки", работа с психологами и обещанное знакомство, и многочасовые беседы в Федором Степановичем Голициным, экс-"партнером-телохранителем" Горыныча. В течение шестидясяти лет, кстати. Безусловно, беседы с этим бодрым старичком с проницательными глазами и профессорской бородкой, за чашкой чая или кофе, дали мне большую часть моих нынешних знаний. Степаныч рассказывал мне все: что ест Горыныч, что любит, что не любит, чем болеет, чего боится. Так, например, я, с ужасом, узнал от, ехидно улыбавшегося наставника, что любимым писателем "гражданина Лукоморьева" является Роберт Хайнлайн, а фильм "Чужие" он терпеть не может.
– Вообще кино недолюбливает, только Чаплина уважает, – рассуждал Степаныч, грызя рафинад вставными зубами, – и правильно! Такую дрянь показывают…
Кроме бесед с экспертом, меня очень увлекало изучение истории "Секретного отдела "Сказка"". Это отделение Конторы действительно отличалось предельной закрытостью и сознательным дистанцированием от политической ситуации в стране и мире. В своем нынешнем формате, "Сказка" существовала относительно недавно – со времен Николая Второго, который, своим указом, учредил специальный полк жандармов, охранявших "необычных существ" от посторонних глаз. Много интересных и страшных событий произошло с тех пор. В революцию, Змея Горыныча и прочих возили по все стране в специальном бронепоезде, нигде подолгу не задерживаясь, чтобы не подвергать ненужной опасности. Когда власть сменилась окончательно, бронепоезд остановили в Херсоне, его команду увели в ближайший овраг, откуда они больше не вернулись, а на их места заступили новые "кадры", одетые в красные кожаные куртки. И, так же, рьяно, и до последней капли крови, начали выполнять свои обязанности. В войну, эвакуация всех "изучаемых редких существ", как они стали именоваться после тридцать пятого года, эвакуировали в Туркменистан и Сибирь, причем средств на это выделили столько же, сколько полагалось на эвакуацию пяти оборонных заводов. Застой, перестройка, развитой капитализм – все это не должно было отражаться, и не отражалось на подопечных отдела "Сказка". Говоря о подопечных во множественном числе, я имею ввиду всех, кого только может представить, в меру больное и не в меру пьяное, воображение. Кикиморы? Есть. Пятнадцать штук. Живут, под присмотром, в болотах Ленинградской области. Лешие? Не много. Четыре особи мужского (предположительно) пола, обитают в сибирских лесах, разумеется, под опекой "партнеров". Водяные? К сожалению, остался только один, адрес: озеро Байкал. Домовые? Больше сотни. Живут, в основном, в домах сотрудников "Сказки". Змеи Горынычи? Есть. В одном экземпляре. Ждет нового партнера, то есть, меня. Список можно продолжать. Вся эта веселая шайка не только живет, но и изучается самым тщательным и деликатным образом лучшими учеными страны. Работающими в нашем отделе, разумеется. Им, кстати, довольно давно удалось выяснить, что Змей, кикиморы, и прочая нечисть – бессмертны, но до определенной степени. Сами они не умирают, но физическим воздействием их убить можно, если застать врасплох, до того, как они смогут защититься "магией". "Магия", или "чары" – допустимый, хотя и ненаучный термин. Других пока не придумали. Вобщем, моя голова буквально распухла от новой информации. Однако, во множестве, предоставленных в моё распоряжение, сверхсекретных файлов, ответов, на два, главных для меня, вопроса, не было. Первый вопрос – откуда они все взялись? Второй – почему мы так долго и тщательно их охраняем? Это я и спросил у Беренца, при первой же возможности.
– Помилуйте, Лукин! – Александр Михайлович схватился за голову, – лучшие умы, десятки лет бьются над этим вопросом, и тут, вы приходите ко мне – и меня, вдруг, осеняет! Так, по-вашему?
– Я думал, вы знаете…
Беренц вздохнул.