Виржини Депант (род. 1974) - одна из самых модных современных французских писательниц, автор романов "Трахни меня" (Baise-moi, 1993), "Миленькие вещички" (Les Jolies choses, 1998, премия Флора) и "Дрессированные сучки" (Les Chiennes savantes, 1999).
Главная героиня романа "Дрессированные сучки" Луиза живет в Лионе и танцует в пип-шоу. Да, грязно, да, опасно, да, наркота и выпивка, но ведь все так живут… И жизнь идет, как идет, пока на кафельном полу кухни не находят зверски убитыми двух стриптизерш-парижанок, которые черт его знает зачем приехали в Лион.
Содержание:
Среда, 6 декабря 1
Четверг, 7 декабря 4
Пятница, 8 декабря 7
Суббота, 9 декабря 14
Воскресенье, 10 декабря 15
Понедельник, 11 декабря 15
Вторник, 12 декабря 16
Среда, 13 декабря 17
Четверг, 14 декабря 18
Пятница, 15 декабря 20
Среда, 20 декабря 21
Четверг, 21 декабря 25
Примечания 29
Виржини Депант
Дрессированные сучки
Я люблю тебя, Джейн, и возможно, любовь эта - навеки.
Флорану
Это место, куда я пытаюсь попасть… Оно так далеко отсюда. Я закрываю глаза, но не могу, не могу исчезнуть…
Святой Михаил М.
Среда, 6 декабря
16.00
Воздух в нашей каморке пропитался жирной грязной жарой.
Развалившись под моим стулом, Масео, Лорин пес (она подкинула его нам, уходя на свидание), мирно сопел, вывалив из пасти толстый, подрагивающий розово-белый язык. Масео - огромная зверюга ярко-рыжей масти, у него круглые глазищи, глупые и томные.
Кэти рисовала цветы с гигантскими лепестками на последней странице записной книжки.
В соседней кабинке взвизгнула Роберта:
- Чего это ты там мелешь, старая свинья? Что-что ты собираешься сделать с моими трусиками?
У нее голосок-фальцет маленькой девочки - капризный, притворно негодующий.
Тип по ту сторону стекла явно заводится, бормочет что-то нечленораздельное.
Сидя спиной к двери, я готовила себе зелье на газете. Если Джино вдруг войдет, успею перевернуть страницу и принять невинный вид. Изобразить честную девушку, которая ждет своей очереди выйти на круг.
Джино "держал" вход в "Эндо" - шоу, где я работала в ту зиму. Бывший наркоман, он не упускал случая порассуждать на животрепещущую тему: "Легкие наркотики - вот уж действительно дрянь! Ну какой в них прок? С ног не валят, устаешь как собака, и все - пшик!" Дальше Джино пускался в сладкие воспоминания о своих героиновых подвигах, ностальгируя по "настоящей" дури, - ну прямо романтик, да и только! Джино то еще трепло, хоть и не умеет говорить красиво.
Вообще-то Джино был крепким мужиком, честным, прямым и добросовестным, вот Только с чувством юмора у него было плоховато - он рассказывал одни нравоучительные истории, с обязательным моралитэ в конце. Да, еще Джино был ужасным ханжой - как многие профи в "панельном" бизнесе.
Я как раз заканчивала рубить табак для смеси, когда по громкой связи вызвали девушку на дорожку. Я повернулась к Кэти, дождалась, пока она поднимет глаза от своего наброска, и кивнула в сторону газетки:
- Мне не ко времени, сама видишь.
Она встала - безо всякого энтузиазма, но достаточно быстро, чтобы клиент не успел занервничать.
Я осторожно возила рукой по газете, смешивая "угощение", и тут от входной двери донеслись голоса:
- Чао, Джино, дорогой! Вот это погода! Ну и солнце! Погреешь старые косточки, да, дружок?
Я глянула на стенные часы - вот и смена, когда делаешь дело, время бежит быстро.
В комнату вошла Стеф, за ней по пятам - Лола. Стеф поздоровалась, и в ее голосе прозвучал упрек - так она разговаривала всегда и со всеми, без исключения.
Эта парочка редко разлучалась. С тех пор как Стеф и Лола появились в заведении, я ни разу не видела, чтобы они поцапались: полное взаимопонимание и согласие. Противоположности сходятся, или как там принято говорить…
За несколько недель до их прихода в "Эндо" я навещала одного типа на улице Сен-Дени - мне сказали, что в его пип-шоу торгуют "прихватками". Хозяин отсутствовал, но его помощник - сама любезность - просто лопался от гордости за их заведение.
- Нет, ты должна взглянуть на дорожку, мы все переделали! Расскажешь, как там девочки, ну давай, пошли…
Новый, с позволения сказать, декор их дорожки оказался просто чудовищным - этакий зубной кабинет в стиле "хайтек". Зато танцовщицы - высший класс, ничего не скажешь. От выступления Стеф и Лолы я просто обалдела, так что, встретив их в Лионе, сильно удивилась.
Я ничего им не сказала - во-первых, Стеф мне сразу не понравилась, а во-вторых, не мое это было дело.
Все-таки случай - ужасная скотина! В тот же день на улице Сен-Дени я зашла в кафе взбодриться кофе с коньяком и запомнила официантку - из-за щербатой улыбки.
Через два дня после приезда в Лион Стеф и Лолы я встретила эту девицу на улице. Никаких выводов из столь странного совпадения я тогда не сделала - не люблю "будить лихо"…
В тот день Лола сильно хрипела - успела "разогреться".
Войдя, она победно вскинула вверх руку с зажатой в ней бутылкой виски "Four roses".
- У нас пусто? Шикарно! Смотри, что у меня есть!
Стеф сухо оборвала подругу - интонация была назидательно-осуждающей:
- Джино ведь сказал, что Роберта работает в четвертой! Неужели трудно вести себя потише?
Лола ответила - на тон ниже, но безо всякого раскаяния:
- Прости-прости-прости, лапуля, я снова вляпалась…
Она наклонилась и чмокнула меня - щеки ее пылали от возбуждения.
На Стеф и Лоле были толстые фуфайки поверх бесформенных холщовых штанов. Они всегда так одевались - в стиле отставных вояк. Стеф в этом наряде напоминала грозного полковника, Лола - телку в депрессии. Никто лучше этих двоих не умел сделать из говна конфетку, выбирая прикид.
В помещении было слишком жарко - большую часть дня мы все ходили практически в чем мать родила, - так что Стеф с Лолой немедленно начали раздеваться.
Дверцы шкафчика Стеф были оклеены фотографиями торжествующего Бульмерки, одержавшего очередную победу. Стеф покупала "Экип" и прочитывала каждый номер от корки до корки: она преклонялась перед силой и выносливостью. Эта девка была от природы молчалива, и если уж раскрывала рот, то лишь для того, чтобы прокомментировать результаты матча или забега на скачках.
Лолу спорт тоже интересовал, но с другой стороны. Она прикнопила к дверце фотографии Сотомайора и всех Боли в полный рост и иногда задумчиво их созерцала:
- Представляешь, вот этот, появляется… и уводит тебя! А потом… ух, что он с тобой вытворяет!
Стеф раздевалась, методично и аккуратно складывая каждую вещь и с той же омерзительной скрупулезностью разворачивала свои "боевые доспехи". А Лола, в лифчике и брюках, уселась перед гримерным столиком на табурет, выставив на всеобщее обозрение голые ступни. Ноги у нее были неухоженные, ногти - длинные, толстые и желтые, на пятках ороговевшая корка. Ноги дикарки. Взглянув на часы, она сладко потянулась.
- Время есть, Луиза, давай выпьем, я угощаю.
Я кивнула, соглашаясь, и в качестве "жеста доброй воли" протянула ей косячок.
Познакомились мы недавно, но сразу почувствовали симпатию друг к другу. Мы не торопим события - все придет само собой, а пока обмениваемся долгими многозначительными взглядами.
Лола разлила виски в два пластиковых стаканчика, затянулась так глубоко, что искра отлетела на левую грудь, слишком резко дернулась и пролила содержимое бутылки на голову Масео. Пес подскочил как ужаленный и свалил на пол сумку Роберты.
Та как раз вышла из кабинки - лицо перекошено от злости - и заорала на нас:
- Вашу мать! Тут ведь не базар, могли бы не базлать так!
Она приласкала Масео, назвав его "бедный мой песик", и начала собирать с пола свои бебехи. Стеф невозмутимо причесывалась, откинув назад черные волосы, - так она выглядела еще воинственнее. Старый репродуктор прохрипел:
- Кэти, в кабину! Кто-нибудь - на круг.
Я кивнула Стеф, посылая ее работать. Сначала она покачала головой, отказываясь, но тут же раздраженно буркнула:
- Да ладно, ладно, иду!
Стеф вышла, гордо задрав нос. Она была обута в золотистые босоножки на высоченных шпильках - очень возбуждающие. Что и говорить - профессионалка! Белая юбочка в облипку, белые трусики. У Стеф фантастическая задница, круглая и крепкая - так и хочется ее оседлать. А бедра какие… В белом лифчике на косточках ее сиськи смотрелись как на витрине. Внешность у Стеф убойная, даже у мертвого встанет, так что она может себе позволить обойтись без улыбочек.
Я протянула косячок Роберте, - трубка мира! - но она отвернулась, презрительно прошипев:
- Хватит того, что я глотаю ваш паршивый дым!
Мы с Лолой незаметно переглянулись - тяжелый случай, что и говорить!
Волоча за собой платье, вошла Кэти. С ее разгоряченного под светом прожекторов тела градом стекал пот.
У нее фигура маленькой девочки, не грудь, а так - намек, узкие бедра, полное отсутствие талии и дочиста выбритый лобок - для полноты картины. Она выпила стакан воды, оглядела себя в зеркале, подкрасила губы, и тут репродуктор выплюнул:
- Он ждет тебя в кабине № 2.
Кэти вышла молча, с опрокинутым лицом.
Скорчившись на краю душевой кабины, чтобы занимать меньше места, Лола приводила в порядок ноги. На левой у нее была забавная татуировка: тараканы, карабкающиеся от лодыжки к промежности, - шесть или семь мерзких тварей, черная затейливая цепочка. Мило, хоть и противновато… Во всяком случае, необычно, выбивает из колеи. Каждый месяц, в те дни, когда Лола не могла работать, она беседовала со своими зверюшками, в задумчивости водя кончиком пальца по татуировке:
- Маленькая дрянь, что ты со мной делаешь… О, мама миа, как больно в животе… Будь умницей, пожалей, дай передохнуть…
Роберта рявкнула на Лолу:
- Отвали, мне нужно принять душ, хочу как можно скорее убраться отсюда!
Во многих наших девушках Лола пробуждает материнский инстинкт - в этаком фашистском смысле слова. Она никогда никому не давала отпора, отсутствующий вид многие принимали за тупость и не упускали случая зацепить ее.
Натянув нижнюю часть костюма, она залпом опустошила свой стакан, цапнула со стола бутылку, жестом предлагая мне допить, чтобы налить по новой.
Я последовала ее примеру, одним глотком прикончив вторую порцию виски, и вышла - пусть спокойно закончит одеваться.
16.40
Я ждала вызова, стоя со скрещенными на груди руками за красной занавеской.
С этого места мне были отлично слышны стоны Кэти:
- О-о-о, как хорошо! Да, да, вот так… работай, малыш… Какой у тебя хобот… ух ты! Как я его хочу… Ты посмотри, как я возбудилась - вся мокренькая!
Тут она замолкает, будто ее осенила гениальная идея:
- Эй, а не перейти ли в другую кабину? Нам будет удобнее. Там-то уж разомнемся!
Чем больше кабина, тем дороже платит клиент, а значит, и девушка получит кусок пожирнее.
В щель между занавесками я видела, как извивается Стеф. Женщина, сотворенная Господом из металлических сплавов, несгибаемая и благополучная. У этой девки великолепные природные данные: черные волосы, миндалевидные глаза, носик с горбинкой, тонкая талия и округлые бедра, ноги бесконечной длины с изящными аристократическими лодыжками. Стеф жила в этом дьявольски прекрасном теле, холодная и неприступная, танцевала, глядя прямо перед собой, высоко задрав подбородок и развернув плечи, словно древняя воительница. Амазонка, а не стриптизерша. Ничего чувственного - просто исполнение ритуала. Клиентам, правда, по фигу - лишь бы сиськи подпрыгивали да заветная темная дырочка выглядывала…
Я почувствовала, что косяк и виски сделали наконец свое дело и я готова вывалиться на дорожку. Если однажды я сблевну-таки во время номера, Джино меня прихлопнет, - он и так следит, как коршун, бурчит в спину всякие гадости.
Стеф - сейчас она была больше всего похожа на киллершу - отдернула занавеску… По-моему, она перепутала дорожку пип-шоу с боксерским рингом.
На сцену вела маленькая лестница. Поднимаясь по ступенькам, я заводила себя - "надевала" на лицо улыбку волчицы, вышагивала походкой победительницы. Я проделывала это по десять раз на дню, но все равно считала, что выход - ударная часть номера… Руки на бедрах, неподвижная поза, взгляд устремлен на занятые кабины (мы определяли их по темным флажкам на зеркалах) - им главное внимание.
В тот день я дольше обычного простояла, уперев руки в бока, чувствуя, что вот-вот "улечу" в заоблачные дали. Темнота окружала меня со всех сторон, я никак не могла сориентироваться.
Я стояла спиной к занавеске, а передо мной трепетали, дрожали, колебались восемь моих двойников: высоченные черные шпильки - слишком высокие для моего роста, рубаха, застегнутая сверху донизу…
Пришлось выбрать соответствующую позу и приложить чертовские усилия, чтобы никто не заметил, как сильно у меня кружится голова: ноги широко расставлены (для большей устойчивости) и слегка согнуты в коленях, лобок - на продажу. Расстегивая пуговицы, я крутила задницей и потихоньку раздвигала полы рубашки, выставляя вперед сиськи, потом начала ласкать их.
Навечно застыть в такой позе я все равно не могла, так что придется рискнуть и сделать несколько шагов.
Прямо над моей головой, на экране телевизора, подвешенного на цепях, крутили второсортную (а может, и третьесортную!) порнушку - "Ебаря I" - только он и был в репертуаре нашего заведения.
Сладким голосом распевал Принц, но Джино не дал ему закончить, объявив:
- А теперь, господа, Услада Ваших Глаз - несравненная Люси, она танцует для вас! - и завернул несколько гнусных, сомнительного качества, шуточек тоном рыночного зазывалы.
Этот хрен всегда отказывался называть меня настоящим именем, когда я работала на дорожке, - старый козел считал, что это неприлично!
Я ласкала свой живот, проскальзывала рукой внутрь трусиков, медленно вытягивала ладонь назад, снова залезала в заветное влажное тепло… Но по-прежнему стояла на том же месте, что в самом начале номера, и больше всего на свете опасалась сейчас момента, когда придется наклониться, чтобы спустить трусы, поднять одну ногу, потом другую… Ужас. Паника, но всего на мгновение - профессиональная привычка делала свое дело, я продолжала двигаться в такт музыке, совершая ритуальные жесты. Со мной такое случалось: я замирала в недоумении, спрашивая себя: "Какого хрена я здесь делаю? Что дальше? О, боже, дальше-то что?" А ведь знаешь, сволочь, что нельзя слишком много пить-курить, когда работаешь! Впрочем, я не из тех, кто извлекает уроки из собственных ошибок…
И тут меня осенило: я плюхнулась на стоявший посреди сцены пуфик. Не слишком резво болтая в воздухе ногами, подхватила себя руками под задницу и начала раскачивать ее влево-вправо. Напротив, на другой двери шевельнулась занавеска: я готова была прозакладывать дозу за то, что зануда Джино проверяет, жива ли я еще. Теперь я стояла на четвереньках, мотая головой из стороны в сторону и покачивая задом, - миленькая поза и вовсе не утомительная. Так прошло несколько минут, и я легла на спину (черт, только бы не сблевнуть и не заснуть!), скомандовав себе: спусти трусы до щиколоток! сбрось их! подтяни колени к груди! покажи им свою розовую Прелесть!
На четвереньках я выбралась в центр дорожки, надеясь, что похожа на сладкую течную сучку, а не на пьянчужку, потом встала. Подумаешь, слегка качнуло, нечего паниковать: в конце концов, легкие наркотики всего лишь заставляют сомневаться в себе, но не сносят с катушек.
Я подошла к зеркалу, которое открылось первым, прислонилась к стене, чтобы продемонстрировать клиенту сиськи "крупным планом". Телефон, висевший на стенке, зазвонил - клиенты могли вызывать девушек из кабины, чтобы поболтать о том, о сем. Не отлипая от стенки, я сняла трубку, промяукала что-то вроде: "Ну-у-у?.." - и сама захихикала (проклятая выпивка!). Встала на колени перед кабиной, продолжая ласкать ладонью соски и пытаясь отвечать вразумительно.
- С тобой, птичка, я бы охотно потрахался! Продолжай крутить свои грудки, это меня заводит, ох как у меня встал!
Снова подступила тошнота. Что ж, придется отвечать:
- А теперь представь, что я зажала его своими шарами и ты ездишь туда-сюда, туда-сюда… Кайф?
Как правило, это срабатывало. Я старалась говорить голосом "дерзкой девчонки", вот только убежденности не хватало - мысли витали далеко. Мужик отпустил пару жирных гадостей, обе - на тему "ниже пояса":
- А ты та еще штучка, да? Я завожусь, как псих, когда играю с твоими буферами.
Он захлебывался от счастья. Я прижала трубку к уху плечом, продолжая "самообслуживание", и в конце концов прервала его:
- Ну что, может, взглянешь теперь на мою подружку? Она классная девчонка, правда!
Как у Роберты и большинства других девушек, у меня были свои, особые словечки и выражения для дорожки, язык, не имевший ничего общего с нормальной человеческой речью. Когда я только начинала работать в "разговорном" жанре, мне казалось диким общаться с клиентами в стиле "буйнопомешанной", я боялась, они решат, что я издеваюсь. Довольно скоро я поняла, что все эти мужики хотят, чтобы с ними разговаривали самыми что ни на есть ненатуральными голосами, употребляя самые что ни на есть дикие слова. Так, по их мнению, говорят ЭТИ девушки. Действующие окружающим на нервы идиотки. Факушки, одним словом.
Я подобрала с пола рубаху и вышла. Лола ждала своей очереди за занавеской и явно была в лучшей форме, чем я. Отсутствующий вид, зато крепко стоит на ногах. Я почувствовала мгновенный прилив уважения и задержалась на несколько минут, чтобы посмотреть, как она работает… Красный ковер, позолоченные рамы зеркал - блестящая дешевка, подделка, липа, как и битые молью меха Лолы, бикини, инкрустированный стразами… декорации и костюмы из погорелого цирка.
Лола не была красивой, во всяком случае не в классическом смысле этого слова. Несвежий цвет лица, тусклые волосы, лишний жир на бедрах, ляжках, животе…
Если кто-нибудь советовал ей привести себя в форму, Лола в ответ начинала искренне и весело ржать:
- Девки, ну вы даете!.. Я даже слишком хороша для всех свиней этой планеты, так что не стоит очень уж напрягаться! - Тут она брала себя обеими руками за задницу и продолжала: - Хватаешься - цепляешься - и я уношу тебя туда, где никто пока не жаловался!
Она танцевала, как покорная королева. Вдохновенная похоть в покачивании бедрами… Именно Лолу клиенты выбирали реже остальных танцовщиц: слишком высокий класс не шибко возбуждает!