И молчали они, не зная, что отвечать ему, и соглашался их разум со словами его, но сердце запрещало слушать. И была тишина зноя вокруг, и дым последний отлетал в небо. И не было даже облака проходящего, и орлы парили в пространстве славы, и не было видно движения крыл их, и высматривали пищу себе.
И спросил Каин:
- Разве нельзя человеку то, что можно орлам? Вот, парят над нами и сыты, я ж извиваюсь от голода, как червь на солнце! Не выше ли орлов человек, и разве его удел - в пыли извиваться?!
И сказав это, направил стопы свои к загону, и хотел Адам удержать его, но остановила рука Евы:
- Не отменяй желания его и не положишь вражду между ним и тобою, ибо бурная вода оно, и не перейти реки, если не перекинуть мост.
И съевши мяса, уснул Каин, и довольно было чрево его, и не точил больше голод, как червь неустанный.
И снова увидел брата во сне: вот, шел к нему Авель с белым голубем на плече, и отступал Каин от брата, не желая его приближенья. И звал его Авель и просил со слезами: не удаляйся, брат мой, не уходи совсем… Но мотал головой своей Каин, телец упорный:
"Вот, я - ворон черный, ты - голубь белый, что общего у нас?"
"Братья мы с тобой, и один у нас отец и одна мать…"
И пробудила от сна Каина жажда сильная, и выпил всю воду на дне кувшина. И утолив жажду одну, воспламенился другой: не забыло чрево его вкус мяса и желало опять сильно. И придумал силки умом своим, и удалился в рощу, чтоб изловить там кролика или птицу.
Путь же к роще был через ложе реки, высохшее и обнажившее дно свое. И увидел: две птицы беспечных купались в песке и хлопали крыльями громко. И еще увидел змею в камнях, и следила за птицами. И были неподвижны глаза ее, и язык двойной колебался как пламя; и не было видно движенья ее, но приближалась к птицам все ближе. И тишина исходила от нее. И лежали везде кости рыб больших и мелких, что плескались недавно меж гладких камней ручья…
И раковина пустая издала хруст под ногой, и птицы с криком поднялись в воздух. И смеялся над змеей Каин, и сказал ей, что силки его хитрее ее, и вернется с добычей. И расставив их, притаился в кустах, и ждал недолго: забился в силках голубь белый, и метнулся Каин в броске змеином. И взял голубя, и легок был, словно облако. И сказал:
- Вот, больше перьев, чем мяса.
И хотел отпустить, но воспротивилось чрево его, напомнив о ликовании своем, и велело нести в дом добычу.
И встретил Адама в дверях, и сказал ему:
- Вот, опалю птицу в огне очага, и будет трапеза для всех.
Но разгневался Адам сильно и возвысил голос свой на сына:
- Оставь, ибо не твое это, но Дарующего!
И стали глаза Каина, как глаза зверя, горящие ночью. И свернул голову птице и надломил ее в крыльях, и окропив кровью камни, бросил на жертвенник, на дрова, которые на огне.
- Благоухание это приятно Ему. Ты сказал.
И увидели все: дым от жертвы стелется по земле, и не возносится к небу…
5
И было, как прежде, одно солнце, и не знало пощады. И изнывали все дни без работы, и не могли смотреть друг на друга.
И не приближался Адам к кругу своему: чем смочить руки и глину, если не стало воды для питья? И Каин забросил свой плуг, пал духом и пали волы в поле, и грифы сидели на них, и вот уже кости их белые рядом с плугом торчащим. И уязвления мух стали яростнее, и ждали сна, как дождя, чтобы спастись им от солнца.
Лишь руке Евы нашлась работа: и взяла ветвь пальмовую, и отгоняла назойливых от лица сына во время дремоты на ложе. И лежал, раскинувшись, подобно барсу молодому в расселине гор, и не было в нем изъяна. И смотрела Ева на царствие плоти, и не могла оторвать глаз своих: вот, солнце опалило до черноты, и не сгорел; и голод, и жажда иссушали до костей, но не высох, ибо тверда, как камень, мышца его. И лицо его спящее лик мужа неустрашимого.
И возгордилась Ева сыном своим и, думая, что уснул крепко, сказала Адаму:
- Вот, первенец наш силен и прекрасен телом; строен, как олень, быстр, как барс. И глаза его зорки, как очи орла, и как вол вынослив. Взгляни, как прекрасен он, и уйдет гнев твой.
И замолчала, ибо смутил ее взгляд Адама:
- Зачем, жено, хвалишь плоть - дом нищеты? Разве собранье зверей и птиц нужно Тому, кто царит в доме пира? Нет, Он велит им покинуть плоть человека.
- Разве не Он привел к тебе птиц и зверей?
- Положи руку свою на уста, ибо речи твои лишены смысла! Не велел Он впускать их внутрь, но дать имена. И вот, не уследил я, и собрались в сыне моем, Каине, и живут в нем, и царствуют. Вот, пришло время познать себя в детях своих, и вижу: в обоих живет страх пред Дарующим, но Авель боится Его, как сын отца, Каин же как зверь грома. И один ждет дождя, а другой - Дающего его. И нет равенства между ними, ибо первенства жаждет старший, младший же не здесь от рождения, и не нужны ему блага земные.
И встревожилась Ева в сердце своем и сказала господину своему:
- Не наша ль вина, что первородный сын наш жаден до земного? Призови память свою к себе: нужен был помощник тебе не для неба, но для земли. И вот, исполнилось по воле твоей: ничего, кроме нее, не видит; вот, ходит теперь по пустыне и озлобляется сердце его.
И увидел Адам памятью своею: вот, бредут они с Евой в жажде и голоде, устремляя взор на место обитания своего, и страшна им земля, впереди и позади лежащая. И нет Сада, но только песок и камни. И холод проник кожу, и голод терзает внутренности их… И бредут они к месту восхода солнца, и направляет их стопы надежда: вот, встанут там, где земля сочетается с небом, протянут, рыдая, руки к Отцу, и станет, как было.
И не считал Адам шагов своих, и вел Еву, пока не иссякли силы его. И упал, и лежал, как мертвый, и увидел: место слияния земли с небом не стало ближе. Все там же оставалось оно, и понял, что не дойти до него ногами.
И решил искать не неба, а земли лучшей, без камней и терний. И нашел, и увидел, что она весьма хороша. И задрожало в радости сердце его и сказало: "Не медли пойти и взять эту землю, где нет ни в чем недостатка, что получается от земли. Где потоки вод, источники и озера выходят из гор и долин. Без скудости будешь есть хлеб твой. И произрастит для тебя ячмень и пшеницу, лозу виноградную, смоковницу и деревья масличные. И когда будешь есть и насыщаться, благославляй Даровавшего тебе землю добрую".
И подумал Адам: нужен мне помощник, ибо не дано мне любить землю так, чтобы забыть о Саде…
И не отпускала Адама память его, и удерживала еще в днях протекших:
Вот, Каин, малый числом лет, идет за плугом, и голова его чернеет под солнцем. И чем больше сил отдает земле, тем быстрее растет, крепнет плоть его.
И настал день, и спросил Адам сына своего, Каина:
"Разве мало тебе наших полей и пастбищ? Зачем тебе столько земли возделанной? Длину борозд твоих уже не счесть шагами. Может, ты хочешь дойти до места, где земля сочетается с небом?"
И оторвал Каин взор от земли, и очи его были сумрак средь яркого дня:
"Мне нет дела до неба, - ответил. - Что взять с него, кроме дождя?"
И ударил вола, и вздулись жилы на руках его. И вошел плуг в землю, и бурлила она, как густой ключ темный, и запах влажный достиг ноздрей. И следил Адам борозды теченье, и привиделось: вот, земля кончилась, и идет Каин за плугом по небу, и распадается твердь небесная по левую и по правую стороны. И содрогнулся от вида распоротой тверди. И вздохнул облегченно, ибо вспомнил, что нельзя дойти плугу до неба…
И беседуя так, не знали, что не спит сын их Каин, и лежит без сна, прикрыв очи веками, и вздымается грудь его вслед дыханию его.
И услышал Каин слова Евы, и сказала: за обоих детей болит душа моя:
- Не умею сказать, ибо от слов терплю муку, как рождающая от младенца. Но вижу серцем, муж мой возлюбленный: гложет тебя червь неустанный; скажи, что задумал ты.
И медлил Адам с ответом, и стала просить его:
- Говори, не удерживай теченья реки! Вот, сына первородного называешь обителью звериной, но в чем вина его, если старается для земли нашей? Вспомни, сколько было бобов и пшеницы, и разве не пил ты вдоволь кровь ягод виноградных?
И открыл ей Адам сердце свое:
- Давно вошел сын наш в мужской возраст и довольно ему трудиться на землях отца своего. Вот, пройдут дожди, и пусть поселится в другом месте и промышляет там - земля же вот пространна перед ним. Пусть там возьмет жену себе, ибо хватит с него забот матери, и настало время заботиться жене о нем.
И взмолилась Ева:
- Не рано ли разлучаешь слабого с сильным?
- Когда солома смешана с пшеницей, не солома осквернится, но пшеница. А чистое семя сберегается в надежных закромах.
И молила его:
- Не будь, как вода, ставшая льдом! Вот, не знаешь жалости к первенцу своему!
- Кто пожалеет о приближающемся к диким зверям, если он сам идет к ним?!
И не ведал Адам, что не спит Каин, что слова жгут ему грудь, как угль раскаленный. И сказал Адам, глядя вдаль:
- Не в моей власти сделать второго первым, ибо Каин явился первым, а Авель вторым. Воля первого должна быть на то. Знай же, жено: если Каин уступит первородство брату, на земле будет…
И не успел сказать: звук свирели коснулся ушей их, и не поверили слуху своему.
И выбежала Ева из дома с радостным плачем, и Адам поспешил за ней. И Каин следовал за ними.
6
И увидел Каин: стадо возвращалось домой, и в пыль проникло солнце. И вот, Авель в солнечной пыли, и светел ликом. И почернело лицо Каина, ибо не такого ждал. И светлый круг солнца помрачился для него, и потемнело в глазах: не убавилось, но прибавилось овец в стаде, и пастух их исполнен бодрости, словно не знал лишений в горах.
И обнял Еву, и преклонил колени перед Адамом, и увидел, что плоть, как паутина, прилипает к костям их, и глаза истаяли в своих впадинах, как иссохшие ядра в ореховой скорлупе.
И снял Авель с осла винные мехи, наполненные водой, и дал напиться отцу с матерью, Каину же поднес последнему. И хотел Каин оттолкнуть руку дающую, но припал к воде жадно, и не мог оторваться, и покинула тьма глаза его. И Авель улыбался ему, но отвернулся от улыбки брата, как от света слепящего.
И напоил Авель осла, что издыхал у ворот дома. И сказал: высоко в горах есть источник, и бьет из него вода, и живая сила в этой воде. И сказал Каину: завтра встанем рано, брат. И возьмем двух ослов, и навьючим на них винные мехи, и наполним их водой из источника, и вернемся. И еще сказал: наполним этот большой сосуд диким медом, и будет, что есть отцу и матери. И прибавил:
- Милость Того, кто Дар, бесконечна.
И заскрипел Каин зубами, и кинул взор черный в твердые небеса. И хотел сказать: Дарующий слеп и глух, и не призрел он дара моего, и все, что имел я, уничтожил… Но не сказал, потому что вспомнил о тени.
И скрылся от домашних своих, и бродил один до самого вечера, и не мог унять обиду в сердце. И жгла, и пылала, как угли, и страдал от жжения нестерпимого. И узнал, что слезы солоны как пот, который слизывал с губ во время работы в поле.
И увидел памятью своею: вот, Ева пришла к нему в поле, и принял из рук ее вино и хлеб. И смотрела, как пьет жадно, и сказала, рукой коснувшись:
"Как много влаги твоей берет земля… Борозды эти политы потом твоим, как дождем… Выпей еще вина, я принесла его много. Ибо сказал Адам: вино веселит сердце, а хлеб укрепляет его. Ешь и пей вдоволь и отдохни под деревом на траве: олень и фазаны, кролики, скот - все собираются в тени его в полдень".
И уклонился от руки ласкающей: пусть кудри Авеля будут послушны ей. Разве он, Каин, агнец, молоко сосущий?
И сказал:
"Оставь, солнце не будет ждать меня, вино же пусть ждет часа веселья".
И сказал памяти как матери своей:
- Оставь меня, ибо ласки твоей нет страшнее! Вот, даешь и отнимаешь, и уходит, как роса, а узы бедствия остаются!
Вот, отнято веселье у сынов человеческих, вот, благосклонен час лишь для слез, и увлажняют землю, но разве станет рождать от воды соленой?! Вот, стала тверже панциря черепахового, и сетует о хлебе истребленном и слышу, как говорит мне: красней от стыда, раздирай сердце свое, земледелец! Вот, приятен Дающему дождь звук свирели пастушьей, и отверг Он пот твой! Рыдай о пшенице и ячмене и вспоминай о днях протекших, когда на горе всякой и на всяком холме возвышенном текли ручьи, и потоки вод затопляли луга…
И снова сказал памяти своей: оставь, не присылай видений своих без числа.
Но не отпускала она, и вела, и показывала ему: вот, мехи полные вина, вот, корзины со смоквами и горы пшеницы, и ячменя, и муки, и бобов, чечевицы, и жареных зерен. И горшки, полные меда и масла, и сыра. И сосуды округлые с молоком, большие и малые… И насытишься, и еще останется…
И ушло все. И увидел: смягчилось солнце, ибо знает свой запад. И вечер привел тишину на землю, и небеса облеклись в сумрак. И птицы сложили крылья свои, и цветы закрылись, и зверь в тростнике взалкал о добыче. И услышал Каин в рыке его: человеку лучше вернуться под кров свой.
И ступив на порог, увидел светильник сквозь завесу и две тени, одной ставшие, ибо не хотела Ева разлучаться с сыном, с мягкими кудрями его. И голос Авеля мерцал во тьме светом слабым, и медлил Каин на пороге. И стоял, и слушал, роняя дыхание, и было оно громче слов брата:
- В ущелье скалы, под кровом утеса, было жилище лисицы с лисенятами. Вот, подрастали и сами могли заботиться от себе, но еще держались возле матери своей. И только один не мог добыть себе пищи, и ползал, и задние ноги волочил по земле, ибо таким был от рождения. И мать заботилась о нем, и приносила корм, и ласкала его языком своим, и уходя за добычей, оставляла в норе. И вот, ушла снова, и выполз из норы и звал ее на краю скалы. И самый большой и проворный из братьев стал грызть его и сбросил вниз. И вернулась, и искала, и не нашла. И тосковала долго. И стояла на круче и нюхала воздух…
И не стал Каин слушать дальше, и отдернул край полога. И легла его тень на свет задрожавший:
- Слабый не должен жить, - сказал. - Я бы всех лисенят сбросил с кручи, ибо портят виноградники наши.
И настало время вечерней молитвы, и преклонил Авель колени. И опустились на них Адам с Евой, и Каин, помедлив, стал рядом. И наклонил голову, и кудри его, дым черный, закрыли лицо. И не шевелились уста его, как у всех, но были сжаты крепко.
И заметила это Ева, и когда окончили молитву, сказала Адаму. И замерло в нем сердце его, и стал он, как камень. И призвал к себе Каина, и спросил того, отчего не возносит смиренное моление пред лицом Дарующего?
И молчал Каин.
И тогда возвысил Адам голос свой:
- Вижу: хочешь отделаться от молитвы, как от неволи! Вот, упорствует сердце твое, но смягчи его, подобно брату.
И вскинул голову черную Каин:
- Сердце мое не черствее хлеба, который он ел сегодня!
- Положи руку свою на уста свои и не упрекай брата, ибо он делает больше!
- Скажи, что, ибо не вижу дел его.
- Он молится за тебя пред Дарующим!
- Что мне от его молитв?
И тогда сокрушил Адам глиняный сосуд, разбив его без пощады, так что в обломках его не нашлось бы и черепка, чтобы взять огня с очага или зачерпнуть воды из колодца. И было лицо Адама, как из скалы высеченное, и слова его были твердая тяжесть:
- Войди в себя, сын мой Каин, и осмотрись. Где ты видел, чтобы одно светило бранствовало на другое?! День дню возвещает, а ночь ночи. Все кругом - соединение и союз. Вижу: ты мучаешься нетерпением возразить мне, но я хочу продолжить слово! Плотью своей научись управлять, укроти ее, как в тростнике зверя, как скот домашний, данный в помощь, пусть будет покорна тебе.
- Разве плоть моя не от плоти твоей?
- Обуздай уста свои! Оглядись, что ты сеешь в мире! Ревность в доме моем снедает тебя и покрыла, как плющ!
И тогда Каин возвысил голос свой:
- Семена, что взрастил я, сложил на гумно твое, ты же, как саранчу, поносишь меня! Или забыл ты об урожаях обильных?! Но память моя со мной! Разве не нес я на жертвенник от первого плода? И разве не была жертва эта за всю семью? И награда мне - зной палящий! А что принес Ему брат? Что за труд - играть на свирели и возносить речи к небу?! Но Дарующий дал ему место в горах, где овцы утучнели и приумножились, а вся скотина на службе у меня пала! И с вершины горы той брат вернулся в облике мужа сильного. Откуда в нем сила, которой не было прежде? Я же едва на ногах стою, и он готов понести меня! И станет по праву сильного указывать мне, ибо принят дар его, а мой отвергнут! И я должен принять это, как вол ярмо?! Или я больше не первородный сын, скажи! Может, ему отдашь первородство мое и благословление твое?!
И сказал Адам, и слова его были как лист оливы, горьки:
- Благословление мое отдам тебе, сын мой. Ибо, кроме меня, благословить тебя некому.
И оставил Каина одного. И стоял тот, опустив голову, и не шли из нее слова Адамовы. И пришел к Каину ветер, вот, устремился к нему с четырех сторон сразу, и удивился, ибо и двери, и окна были закрыты. И дуновение это проникло внутрь… Вот, ходит среди внутренностей, вот, вошло в сердце…
И стоял Каин, и боялся пошевелиться, ибо не знал, что это. Вот, огромное принимало его в себя… И было страшно ему, и слышал сердце свое в пространстве. И тот, кто вошел, взял страх из сердца, и не стало гула в ушах… ни ушей, ни глаз, ни стен, ни земли под ногами, но только Голос Его всепроникающий:
О т ч е г о п о н и к л о л и ц е т в о е? Е с л и д е л а е ш ь д о б- р о е, т о н е п о д н и м а е ш ь л и л и ц а? а е с л и н е д е л а е- еш ь д о б р о г о, т о у д в е р е й г р е х л е ж и т: о н в л е ч е т т е б я к с е б е, н о т ы г о с п о д с т в у й н а д н и м.
7
И нашел себя Каин на полу лежащим и рядом то, что было кувшином. И ощупал себя. Вот, Дарующий прошел сквозь него, но цел. Вот, пришел не как дар с неба, а как ветер, гуляющий где хочет.
И встал на ноги, и сердце билось, как голубь в силках. И скрепил его печатью разума своего:
- Это ветер ночной ворвался в щель. Не безумен ли человек, внимающий ветру?
Но сказало сердце: разве разуму твоему должно господствовать? Сам Дарующий говорил с тобой только что.
И опять уступил памяти своей и затянула в дни протекшие: вот, малый летами, пришел к Адаму и долго следил за кругом его. Как рукою отец дает форму глине и ногой умягчает жесткость ее, к одному устремляя сердце свое: сделать сосуд хорошим. Вот, растет на круге, по воле рук принимает форму свою. Вот, охватит огонь его, и укрепится, и станет в ряду других - для питья пригодный и приятный глазу.
И спросил Каин, малый летами:
"Откуда знают руки твои, как глину сделать сосудом?"
"То Дар Его", - был ответ.