Это была катастрофа, и многие на моём месте поняли бы, что погибли, и прекратили бы всякое сопротивление. Но вся загвоздка в том, что мы, Вустеры, о чём я неоднократно упоминал ранее, не принадлежим к числу этих многих. Вустеры никогда не теряются. Они соображают в мгновенье ока и действуют в мгновенье ока. Если помните, перед тем как известить Споуда, что мне известна его тайна, я закурил сигарету, и она всё ещё дымилась в мундштуке, который я крепко сжимал зубами. Быстро выхватив мундштук, я прижал горящий кончик сигареты к захватившему меня в плен окороку.
Результатом я остался доволен, дальше некуда. Мне кажется, развитие событий должно было насторожить Споуда, так сказать, подготовить его к любым неожиданностям, но он оказался абсолютно не готов к моему более чем простому маневру. Дико вскрикнув, он отпустил фрак, и я не стал медлить. Бертрам Вустер всегда чувствует, когда его присутствие желательно, а когда - нет. Если Бертрам Вустер видит льва, идущего ему навстречу, он (Вустер, не лев) сворачивает в сторону и улепётывает со всех ног. Я стартовал с бешеной скоростью, и если б мы бежали с Гусиком наперегонки, наверняка опередил бы его на корпус-другой, но я никак не мог предположить, что в дверях у меня произойдёт лобовое столкновение с каким-то твёрдым предметом. Помнится, хватаясь за плечи этого предмета и ощущая его руки на своих плечах, я подумал, что в Тотли-Тауэре скучать не приходится.
Должно быть, запах одеколона в районе висков помог мне определить, что твёрдым предметом была моя тётя Делия, хотя даже если б от неё никаким одеколоном не пахло, я всё равно распознал бы тётушку по сочному охотничьему возгласу, сорвавшемуся с её нежных уст. Мы грохнулись на пол бесформенной кучей и, наверное, покатились от двери внутрь помещения, потому что не прошло и нескольких секунд, как мы столкнулись с опутанным простынёй Споудом, который, когда я в последний раз его видел, находился на противоположном конце комнаты. Несомненно, объяснение напрашивалось само собой. Видимо, пока мы перемещались на северо-северо-восток, он следовал курсом юго-юго-запад, и мы встретились где-то посередине пересекаемого нами пространства.
Споуд, как я заметил, когда туман перед моими глазами рассеялся, вцепился в левую ногу тёти Делии, и ей это, судя по всему, жутко не понравилось. Встречный удар племянника значительно поубавил воздуха в её груди, но его осталось вполне достаточно, чтобы она смогла высказать всё, что думала, с присущим ей жаром.
- Куда это я попала? - возмущённо поинтересовалась моя тётушка. - В психушку? С ума все посходили, что ли? Сначала Пенёк-Бутылёк проскакал по коридору как дикий мустанг, затем ты решил пройти сквозь меня, словно я облако. А сейчас джентльмен в бурнусе щиплет мою ногу, - не помню, чтобы меня хоть раз ущипнули после охотничьего бала в году тысяча девятьсот двадцать первом.
Видимо, её пылкая речь пробилась в затуманенное сознание Споуда и пробудила в нём элементарное чувство приличия, потому что он её отпустил, хоть и неохотно, и она поднялась на ноги, отряхивая платье.
- А теперь, - продолжала тётя Делия более спокойным тоном, - я требую объяснений, причём немедленно. В чём дело? Что вы тут затеяли? Кто, чёрт побери, завернулся в эту дурацкую простыню?
Я представил их друг другу.
- Ты ведь видела Споуда, когда приехала? Мистер Родерик Споуд, миссис Траверс.
Споуд выпутался из простыни, но голова его всё ещё торчала из картины, и тётя Делия с удивлением на неё посмотрела.
- Господи помилуй, зачем вы нацепили эту штуковину на шею? - спросила она, затем снисходительно добавила. - Нет, конечно, носите её, если хочется, но она вам не к лицу.
Диктатор не ответил. Он тяжело дышал. Сами понимаете, придраться к нему было нельзя, - на его месте я тоже пыхтел бы как паровоз, - но хрипел Споуд крайне неприятно, и мне это не нравилось. К тому же он пожирал меня глазами, и это мне тоже не нравилось. Лицо у него раскраснелось, а волосы (если б не увидел, никогда бы не поверил, что такое возможно) приподнялись над головой "как перья вспугнутой цесарки", - так однажды выразился Дживз о Кислятине Фотеренгейт-Фиппсе, который поставил кругленькую сумму на стопроцентного верняка и замер в ужасе, когда тот пришёл шестым на скачках в Ньюмаркете.
Я помню, однажды, во время вынужденного расставания с Дживзом, мне пришлось ненадолго взять камердинера из бюро по найму, и буквально через неделю он нарезался как свинья, устроил в квартире пожар и попытался искромсать меня кухонным ножом. Представьте, заявил, что желает увидеть цвет моих внутренностей, - глупее ему ничего в голову не пришло. Так вот, до сих пор я считал тот эпизод самым неприятным в моей жизни, но сейчас он отошёл на второй план.
Тип, о котором я вам рассказывал, был простым, наивным парнем, в то время как Споуд получил прекрасное образование и занимал определённое положение в обществе, но у меня не вызывало сомнений, что души их стремились к одному и тому же. Вряд ли им удалось бы сойтись в мнениях по любому поводу, но когда речь шла о цвете моих внутренностей, мыслили они одинаково. Правда, мой слуга считал, что исследование необходимо провести с помощью кухонного ножа, а Споуд, судя по всему, не сомневался, что можно ограничиться голыми руками, но в остальном их взгляды полностью совпадали.
- Я вынужден попросить вас удалиться, мадам, - прохрипел Споуд.
- Но я только что пришла.
- Мне необходимо надрать этому человеку уши.
Сами понимаете, он крупно ошибся, взяв подобный тон с тётей Делией. Чувство клановой солидарности, если так можно выразиться, развито у моей престарелой родственницы в лучшем виде, и, как я уже говорил, она души не чает в Бертраме. Её чело омрачилось.
- Вы и пальцем не тронете моего племянника.
- Я ему все кости переломаю.
- Даже не мечтайте. Какая наглость: Эй!
Резкий возглас, сорвавшийся с уст тёти Делии, было легко объяснить, так как Споуд, не обращая на её слова ни малейшего внимания, сделал резкое движение в мою сторону, ясно говорившее о его кровожадных намерениях.
Учитывая безумный блеск в его глазах, встопорщенные усы, скрежет зубов и сжатые в кулаки руки, данное движение должно было заставить меня отскочить в сторону с лёгкостью Нижинского, и если б диктатор бросился на меня несколькими минутами раньше, я, несомненно, упорхнул бы от него как птичка. Но я не шелохнулся. Не помню точно, скрестил ли я руки на груди, но, можете не сомневаться, на губах моих блуждала лёгкая, презрительная улыбка.
А дело в том, что коротенький слог "эй" сделал то, чего я не смог добиться в течение четверти часа, как ни напрягал свои мозги, а именно: выдернул, так сказать, затычку из фонтана памяти. Всё, что говорил мне Дживз, нахлынуло на меня приливной волной. Только что в моей черепушке была полная пустота, а в следующую секунду тот самый фонтан заработал как чёрт-те что. Со мной часто такое бывает.
- Минутку, Споуд, - спокойно сказал я. - Одну минутку. Прежде чем вы сделаете очередную глупость, хочу поставить вас в известность, что я всё знаю об Эйлали.
Это было бесподобно. Я почувствовал себя как один из тех деятелей, которые нажимают на кнопки и взрывают мины. Если б не моя непоколебимая вера в Дживза, я был бы потрясён тем, как доморощенный диктатор отреагировал на моё сообщение. К гадалке не ходи, его шарахнуло, лучше не придумаешь. Он отпрянул от меня, словно его кипятком окатили, изменился в лице, а во взгляде его отразились ужас и тревога.
Создавшаяся ситуация живо напомнила мне одно событие прежних лет, когда я учился в Оксфорде, и сердце моё было молодо. Однажды я прогуливался с девицей как-там-её по берегу реки, когда, откуда ни возьмись, здоровенная псина помчалась к нам на галопе, исходя истошным лаем и явно намереваясь истратить на нас запас своих сил. По правде говоря, я уже вручил свою душу господу и распрощался с тридцатью шиллингами, - ценой моих старых, добрых брюк, - когда девица с необычайным присутствием духа в последнюю секунду раскрыла свой японский зонтик прямо в морду зверюге, после чего та проделала три кульбита, поджала хвост и ретировалась.
Родерик Споуд не делал кульбитов и не поджимал хвоста, но выглядел он точь-в-точь как побитая собака, не сомневайтесь в этом ни на минуту. Сначала у него отвисла нижняя челюсть. Затем он прошептал: "Да?" Потом губы его искривились в жалком подобии улыбки, после чего он сглотнул шесть, - а может семь - раз, будто в горле у него застряла рыбья кость. И, наконец, он заговорил. А когда он заговорил, голос его напомнил мне самое нежное воркованье голубя, причем хорошо воспитанного голубя, которое я когда-либо слышал.
- Правда? - сказал он.
- Святая правда, - подтвердил я.
Догадайся он спросить меня, что я о ней знаю, мне пришлось бы туго, но диктаторам, видимо, догадливость ни к чему.
- Э-э-э: а как вы узнали?
- Воспользовался одним из своих методов.
- Да?
- Да.
Он снова умолк, затем заскользил ко мне, - я не шучу, именно заскользил, чего я никак не ожидал от такой туши.
- Вы ведь никому не скажете, Вустер? Вы ведь никому не скажете, правда, Вустер?
- Не скажу:
- Спасибо, Вустер, спасибо.
- :на том условии, - продолжал я, - что вы прекратите безобразничать и устраивать: какое слово тут подходит?
Он скользнул ко мне почти вплотную.
- Конечно, конечно. Я вел себя опрометчиво. - Он вытянул руку и погладил меня по рукаву. - Кажется, я помял ваш фрак, Вустер? Мне очень жаль. Я забылся. Больше этого не повторится.
- Ещё бы повторилось! Боже великий! Впервые вижу, чтобы парней хватали за фраки и грозили переломать им все кости.
- Простите, Вустер, простите. Я был неправ.
- Ещё бы вы были правы! Если будете хулиганить, я приму самые строгие меры, Споуд.
- Да-да, понимаю.
- Ваше поведение мне сразу не понравилось. А как вы смотрели на меня за обедом? Думаете, я ничего не заметил? Глубоко заблуждаетесь. Я всегда всё замечаю.
- Конечно, конечно.
- К тому же вы назвали меня жалким, ничтожным червём.
- Я сожалею, что назвал вас жалким, ничтожным червём, Вустер. Я сказал, не подумав.
- Сначала думайте, потом говорите, Споуд. Это всё. Можете идти.
- Спокойной ночи, Вустер.
- Спокойной ночи, Споуд.
Склонив голову, он торопливо вышел из комнаты, а я повернулся к тёте Делии, которая до сих пор находилась на заднем плане и изредка издавала звуки, похожие на фырчанье велосипеда с моторчиком. Она посмотрела на меня так, словно увидела привидение. Ничего удивительного. Человека непосвящённого мой разговор со Споудом должен был потрясти, дальше некуда.
- Пошла бы я в:
К счастью, она не закончила фразу. Находясь в возбуждённом состоянии, моя тётя Делия частенько забывает, что она не в чистом поле на охоте, и существительное, которое она не договорила, могло оказаться слишком сочным, учитывая присутствие мужчины в нашей компании.
- Берти! Что происходит?
Я небрежно помахал рукой.
- О, ничего особенного, тётя Делия. Просто я поставил Споуда на место. Таких типов, как Споуд, надо держать в узде, не то они совсем обнаглеют.
- Кто такая Эйлали?
- Увы, к сожалению я не смогу удовлетворить твоего любопытства. За информацией по этому поводу ты должна обратиться к Дживзу, но он тоже тебе ничего не скажет, потому что правила строго-настрого запрещают членам клуба трепать языком и, вообще, болтать лишнее. Дживз, - продолжал я, отдавая должное честному малому, потому что Вустеры всегда отдают должное тем, кому положено, - совсем недавно доложил мне, что если я сообщу Споуду, будто всё знаю об Эйлали, он, если так можно выразиться, лопнет как мыльный пузырь. Заметь, именно как мыльный пузырь Споуд и лопнул, двух мнений быть не может. Что же касается вышеупомянутой, я даже представить себе не могу, с чем её едят. Можно лишь предположить, она - часть тёмного прошлого Споуда, которое не делает ему чести.
Я глубоко вздохнул, потому что, по правде говоря, мне взгрустнулось.
- Догадаться не трудно, как думаешь, тётя Делия? Доверчивая девушка, которая слишком поздно поняла, что мужчины - предатели: маленький свёрток: берег реки: всплеск: отчаянный детский крик: Тебе не кажется, так оно и было? Недаром Споуд чуть не умер от страха. Естественно, он не хочет, чтобы весь мир узнал о его безобразиях.
Тётя Делия просияла. Можно сказать, лицо у неё стало одухотворённым.
- Добрый, старый шантаж! Я всегда говорила, говорю и говорить буду, шантаж незаменим! Срабатывает не хуже волшебной палочки! Берти! - вскричала она. - Ты хоть понимаешь, что теперь получается?
- "Получается", о моя плоть и кровь?
- Раз ты держишь Споуда на крючке, тебе ничто не мешает умыкнуть кувшинчик для сливок. Путь свободен. Можешь заняться этим сегодня же вечером.
Я с сожалением покачал головой. Честно признаться, я так и думал, что она придет к подобному выводу, и даже расстроился, потому что сейчас передо мной стояла неприятная задача: отнять чашу радости от губ тётушки, которая когда-то укачивала меня на своих коленях.
- Нет, - сказал я. - Тут ты ошибаешься. Прости, конечно, но ты совсем не шевелишь мозгами. Споуд нам больше не страшен, верно, но записная книжка Гусика всё ещё находится у Стефи. А прежде чем я сделаю хоть один шаг к твоей корове, мне нужно добыть эту книжку.
- Но зачем? Ах да, наверное, ты не знаешь. Полчаса назад Медлин Бассет сообщила мне по великому секрету, что расторгла помолвку с Пеньком-Бутыльком. Ну, вот. Ты боялся, что юная Стефи помешает их браку, показав книжку папаше Бассету. Но раз брак всё равно не состоится:
Я снова покачал своей черепушкой.
- Моя дражайшая и ближайшая умница-разумница, - сказал я, - ты попала пальцем в небо. Пока у Стефи находится записная книжка, я не могу показать её Медлин Бассет. А пока я не покажу её Медлин Бассет, Гусик не сможет доказать, что полез под: э-э-э: щипал Стефи за ноги с самыми благородными намерениями. И только в том случае, если он докажет благородность своих намерений, они с Медлин помирятся и дело будет в шляпе. А когда они помирятся и дело будет в шляпе, у меня отпадет необходимость самому жениться на этой дурацкой Бассет. Так что, сама понимаешь, могу только повторить, я шагу не сделаю к корове, пока не раздобуду записной книжки Гусика.
Вроде бы мои безукоризненные доводы её убедили. Тётя Делия нахмурилась и прикусила нижнюю губу, словно только что до дна испила чашу горечи.
- Пока не раздобудешь? Скажи на милость, как?
- Я намерен обыскать Стефину комнату.
- Это ещё зачем?
- Моя добрая старая тётушка, исследования Гусика показали, что Стефи не носит книжку с собой. Рассуждая логически, приходим к заключению, она должна быть в её комнате.
- Да, но где именно, олух царя небесного? Проще найти иголку в стоге сена. Тебе не приходило в голову, что книжка наверняка хорошо спрятана?
Моё удивлённое восклицание (то ли "Ох!", то ли "Ах!") сказало тёте Делии яснее всяких слов, что в голову мне это не приходило, потому что она фыркнула как бизон на водопое.
- Бедный дурачок, ты, видимо, не сомневался, что книжка лежит на туалетном столике на самом видном месте. Ладно, обыскивай комнату Стефи сколько влезет. По крайней мере займёшься делом и не будешь путаться под ногами. Одному из нас давно пора начать шевелить мозгами, а у меня они есть.
Она направилась к двери, но, прежде чем уйти, сняла с каминной полки фарфоровую лошадку, швырнула её на пол и прыгнула на осколки обеими ногами, а я, чувствуя себя не в своей тарелке из-за того, что план мой, как выяснилось, оказался непродуманным, сел в кресло и напрягся как никогда, пытаясь найти выход из создавшегося положения.
И чем больше я пытался найти выход, тем сильней я убеждался, что моя ближайшая и дражайшая была права на все сто. Оглядывая свою собственную комнату, я пришёл к выводу, что если б мне понадобилось спрятать в ней маленькую записную книжку в коричневом кожаном переплёте, где чуть ли не на каждой странице говорилось о манерах старикашки Бассета чавкать и хлюпать супом, я сделал бы это без малейшего труда. Несомненно, логово Стефи в этом отношении мало чем отличалось от моего, а следовательно, отправившись туда, я брался за непосильную задачу, перед которой спасовала бы даже чистокровная ищейка, не говоря уже о парне, который с детства играл в прятки хуже не придумаешь.
Я решил дать своим мозгам передышку, чтобы потом взяться за решение проблемы со свежими силами, и вновь углубился в книгу, вызывавшую мурашки на коже. И, будь я проклят, если, прочитав всего полстраницы, не вскрикнул от изумления. Хотите верьте, хотите нет, я наткнулся на отрывок первостепенной важности.
- Дживз, - сказал я, обращаясь к усердному малому, который только что вошёл в комнату, - я наткнулся на отрывок первостепенной важности.
- Сэр?
Я понял, что увлёкся, не снабдив своё замечание необходимыми комментариями.
- Я говорю об отрывке из потрясной книги, которую читаю. Но, прежде чем мы его обсудим, хочу выразить своё восхищение и отдать тебе должное, Дживз. Твоя информация re Споуда блестяще подтвердилась. Даже не знаю, как тебя благодарить. Ты сказал, имя Эйлали заставит его поджать хвост, - так оно и вышло. Споуд qua угроза обществу: кстати, qua тут подходит?
- Да, сэр. Вполне.
- Так я и думал. Ну вот, Споуд qua угроза обществу приказал долго жить. Скончался. Помер. Загнулся.
- Приятные новости, сэр.
- Не то слово. И тем не менее, мы всё ещё не перешли Руби-как-его, потому что юная Стефи вцепилась в записную книжку Гусика как клещ и не желает с ней расставаться, а пока мы не разлучили Стефи с данной записной книжкой, руки наши связаны. Несколько минут назад от меня ушла тётя Делия, и могу тебе сообщить, настроение у неё было аховое. С одной стороны она осознает, что мемуары Гусика находятся в берлоге нахальной девицы, а с другой - даже не надеется, что их удастся там отыскать. Тётушка уверена, что легче найти иголку в стоге сена.
- Миссис Траверс безусловно права, сэр.
- Да, но ты забыл об отрывке первостепенной важности, Дживз. Он светит нам во тьме, как путеводная звезда. Сейчас я тебе его прочту. Сыщик разговаривает со своим приятелем, и "они" означает пока ещё неизвестных типов, которые "потрошат" комнату девицы, разыскивая исчезнувшие драгоценности. Слушай внимательно, Дживз: "Дорогой мой Постлетуэйт, они перевернули всё вверх дном, но не догадались посмотреть в единственном месте, где могли что-нибудь найти. Любители, Постлетуэйт, жалкие любители. Им даже в голову не пришло пошарить на шкафу, куда в первую очередь полез бы опытный жулик, которому прекрасно известно, что больше всего на свете, - обрати внимание, Дживз,- именно там женщины любят прятать дорогие их сердцу вещи".
Я оторвался от книги и зорко посмотрел на сметливого малого.
- Надеюсь, ты понимаешь первостепенную важность данного отрывка, Дживз?
- Если не ошибаюсь, сэр, вы имеете в виду, что записная книжка мистера Финк-Ноттля может находиться на шкафу в комнате мисс Бинг?
- Что значит "может находиться"? Не может не находиться, вот как надо сказать, Дживз. Где же ей ещё быть? Сыщик не дурак. Он знает, что говорит. Я верю ему на все сто и собираюсь строго следовать его совету.
- Но, сэр, вы ведь не предполагаете: