По правде говоря, психология Оутса была мне ясна, как день. Капитан тоже стоит на горящей палубе и, стиснув зубы, смотрит, как все остальные улепетывают с корабля.
- Значит, теперь ему придётся уведомить папашу Бассета о том, что случилось, и испросить у него разрешения уйти со стражи?
- Да. Думаю, Оутс появится у тебя с минуты на минуту.
- Тогда твоё место не здесь, а в холле. Затаись и жди.
- Уже бегу. Я зашёл доложить, как обстоят дела.
- Приготовься умыкнуть корову, как только Оутс смоется.
- Не беспокойся. Осечки не будет. Здорово ты придумал, Дживз.
- Благодарю вас, сэр.
- Даже странно, как легко я себя чувствую, зная, что через несколько минут всем моим неприятностям придёт конец, - сказал Гусик. - Жаль только, задумчиво добавил он, - что я отдал старикану свою записную книжку.
Он сказал это небрежно, как бы между прочим, так что сначала я даже пропустил его слова мимо ушей, но затем прямо-таки опешил и чуть язык не проглотил от изумления. Моя нервная система испытала шок, хуже не бывает. Хотите верьте, хотите нет, я почувствовал себя так, словно уселся на стул, а он ни с того ни с сего оказался электрическим.
- Ты отдал ему записную книжку?!
- Да. В самом конце разговора. Я подумал, быть может, там есть прозвища, которыми я забыл его обозвать.
Чтобы не упасть, я опёрся дрожащей рукой о каминную полку.
- Дживз!
- Сэр?
- Бренди!
- Слушаюсь, сэр.
- И прекрати подавать его крошечными порциями, словно это радий. Принеси бочку.
Гусик недоумённо на меня посмотрел.
- Что-нибудь случилось, Берти?
- Случилось? - Я рассмеялся замогильным см. - Ха! Считай, тебе крышка.
- В каком смысле "крышка"? Почему?
- Ты что, не понимаешь, что ты натворил, глупая твоя голова? Можешь больше не умыкать никаких коров. Это бессмысленно. Если только папаша Бассет ознакомился с содержанием твоей книжки, он больше в твою сторону не посмотрит, хоть ты из кожи вон вылези.
- Но почему?
- Разве ты не видел, как отреагировал на твою писанину Споуд? Вряд ли сэр Уаткин с большим удовольствием, чем Споуд, прочтёт о себе святую правду.
- Он уже слышал о себе святую правду. Я ведь тебе рассказывал, как его отделал.
- Верно, но это могло сойти тебе с рук. Пожалуйста, не обращайте внимания: я погорячился: с кем не бывает: сам не знаю, как у меня вырвалось, ну, и всё такое. То, что ты день за днём марал в записной книжке, будучи в здравом уме и трезвой памяти - совсем другое дело.
Наконец-то его проняло. Лицо у придурка вновь вытянулось и позеленело, а рот приоткрылся совсем как у золотой рыбки, вознамерившейся полакомиться муравьиным яйцом, которое её приятельница вдруг стащила у неё прямо из-под носа.
- Господи помилуй!
- Вот именно.
- Но что же мне делать?
- Понятия не имею.
- Думай, Берти, думай!
Я напряг свои мозги и, само собой, был вознаграждён. Удачная мысль посетила меня буквально через несколько секунд.
- Мне надо в точности знать, что произошло после вашей вульгарной стычки, - сказал я. - Постарайся вспомнить, как было дело. Ты протянул ему записную книжку. Он тут же углубился в чтение?
- Нет. Сунул её в карман.
- А как тебе показалось, он всё ещё собирался принять ванну?
- Да.
- Тогда ответь мне, в какой карман? Я имею в виду, что на нём было надето?
- Халат.
- Поверх - напрягись, как никогда, Финк-Ноттль, потому что от твоего ответа зависит твоя судьба - рубашки, брюк и всего прочего?
- Да, брюки на нём были. Я точно помню.
- В таком случае не всё потеряно. Расставшись с тобой, он наверняка отправился к себе в комнату, чтобы скинуть свои одеяния. Говоришь, он был взбешён до потери пульса?
- Примерно так.
- Прекрасно. Я знаю человеческую природу, Гусик, и смею тебя уверить, человек, взбешённый до потери пульса, не станет шарить по карманам, чтобы отыскать записную книжку и заняться её изучением. Он наверняка швырнёт свою одежду как попало и затопает в salle de bain. Нет сомнений, книжка всё ещё лежит в кармане его халата, брошенного на спинку кровати или кресла, так что тебе надо лишь тайком проникнуть к старикашке в спальню и незаметно конфисковать у него своё произведение.
Мне казалось, предложенный мною сверхчёткий план действий заслуживает бури аплодисментов и долгих слов благодарности. По меньшей мере я ожидал, Гусик завопит от радости и, естественно в переносном смысле, бросится мне на шею. Но придурок лишь с сомнением на меня посмотрел и нерешительно переступил с ноги на ногу.
- Проникнуть к нему в спальню?
- Да.
- Прах побери!
- В чём дело?
- А ты уверен, что ничего другого нельзя придумать?
- Конечно, уверен.
- Понятно: Послушай, Берти, а ты не мог бы пойти вместо меня?
- Нет, не мог бы.
- Куча моих знакомых меня подменили бы, чтобы выручить из беды старого школьного друга.
- Куча твоих знакомых - недоумки.
- Разве ты забыл золотые дни, которые мы провели в доброй старой школе?
- Начисто.
- Но ты ведь помнишь, как я поделился с тобой моей последней плиткой молочного шоколада?
- Нет.
- Тем не менее, я ею поделился, и ты сказал, если у тебя когда-нибудь появится возможность что-нибудь для меня сделать: Однако, если долг - заметь, для многих святой долг, - для тебя пустой звук, говорить тут не о чем.
Он вновь переступил с ноги на ногу, явно изображая из себя того самого бедного кота из древней поговорки, затем, вытащив из недр фрака кабинетную фотографию Медлин Бассет, пытливо на неё уставился. Видимо, она подействовала на него лучше виски и даже сильнее апельсинового сока. Глаза его засверкали. С лица исчезло тупое рыбье выражение. Он гордо вышел из комнаты и тут же вернулся, с силой захлопнув за собой дверь.
- Послушай, Берти, там Споуд!
- Что с того?
- Он чуть было меня не сцапал.
Я нахмурился. Можете мне поверить, я человек терпеливый, но меня тоже можно довести. Казалось невероятным, что после всех моих самых серьёзных последних предупреждений Споуд всё ещё махал кулаками. Я подошёл к двери и распахнул её настежь.
И точно, Споуд торчал в коридоре, как памятник охотнику в засаде. Когда наглец меня увидел, спеси у него поубавилось. Он сник и отвёл глаза. Можете мне поверить, я обратился к нему сурово и холодно.
- Что вам угодно, Споуд?
- Нет, нет, ничего, не беспокойтесь.
- Вперёд, Гусик.
Я подождал, пока жалкий трус, обогнув гориллу в человеческом облике, не скрылся из вцду, затем повернулся к Споуду.
- Споуд, - произнёс я ледяным тоном, - говорил я вам или не говорил, чтобы вы оставили Гусика в покое?
Он умоляюще на меня посмотрел.
- Послушайте, Вустер, может, вы мне позволите хоть что-нибудь с ним сделать? Пойдите мне навстречу, отвернитесь на минутку, когда я прошибу им стену.
- Даже не надейтесь.
- Да-да, конечно, как скажете. - Он рассеянно поскрёб щёку. - Вы прочли его записную книжку, Вустер?
- Нет.
- Он пишет, мои усы похожи на грязный след от раздавленной в раковине мухи.
- Гусик всегда был поэтом по натуре.
- Он пишет, когда я ем спаржу, начинаешь сомневаться, что человек - венец творения.
- Да, это я от него слышал. Кстати, он абсолютно прав. В будущем вам бы следовало аккуратно закладывать данный овощ в свою мясорубку, а не лязгать на него зубами, словно вы акула.
- Ха-ха! Словно акула. Остроумно, Вустер. Хорошо сказано.
Он всё ещё хихикал, правда, весьма неубедительно, когда рядом со мной появился Дживз с графином на подносе.
- Бренди, сэр.
- Наконец-то, Дживз!
- Я во второй раз вынужден принести свои извинения, сэр. Меня вновь задержал констебль Оутс.
- Ты опять с ним болтал?
- Не столько болтал, сэр, сколько помогал остановить кровь.
- Кровь?
- Да, сэр. С констеблем произошёл несчастный случай.
Моё плохое настроение испарилось как дым, и, если можно так выразиться, душа моя возликовала. Хотя пребывание в Тотли-Тауэре сделало меня толстокожим, начисто лишив эмоций, я не мог не испытать чувства глубокой благодарности к Судьбе, решившей наказать Оутса за все его прегрешения. По правде говоря, я порадовался бы больше только в том случае, если б мне сообщили, что старикашка Бассет поскользнулся на куске мыла и полетел в ванной кверх тормашками.
- А что случилось?
- На него было совершено нападение, сэр, в тот момент, когда он пытался схватить мародёра, укравшего кувшинчик для сливок.
Споуд подпрыгнул, словно ему всадили заряд дроби в одно место.
- Кувшинчик для сливок украден?
- Да, сэр.
Видимо, последние известия окончательно выбили Родерика Споуда из колеи. Если помните, он с самого начала жутко беспокоился за эту корову и пёкся о ней, как о родной дочери. Не дожидаясь продолжения истории, он умчался на галопе, а я увлёк Дживза за собой в комнату, горя нетерпением узнать подробности.
- Ну, Дживз, выкладывай.
- Видите ли, сэр, констебль находился не в том состоянии, чтобы внятно ответить на мои вопросы, но, насколько я понял, ему не сиделось на месте, и он сильно нервничал:
- Должно быть потому, что никак не мог испросить у старикашки Бассета, который, как мы знаем, плескался в ванной, разрешения покинуть свой пост и ринуться меня арестовывать.
- Вне всяких сомнений, сэр. Будучи в нервном состоянии, он испытал сильнейшее желание закурить трубку. Однако, понимая, что его могут справедливо упрекнуть за курение при исполнении служебных обязанностей, - а это могло произойти, если бы он закурил в закрытом помещении, где запах табачного дыма долго не выветривается, - он решил не рисковать и
вышел в сад.
- Черепушка у него варит.
- Балконные двери он оставил открытыми. Прошло некоторое время, и его внимание привлекли звуки, доносившиеся изнутри.
- Какие звуки?
- Крадущихся шагов, сэр.
- Ты имеешь в виду, шаги были крадущимися?
- Именно так, сэр. Затем послышался звон разбитого стекла. Констебль Оутс тут же вернулся в комнату, которая, естественно, не была освещена.
- Почему?
- Потому что он выключил свет, сэр.
Я кивнул. Мне сразу стало ясно, зачем он так поступил.
- Сэр Уаткин приказал констеблю стоять на часах в полной темноте, дабы у грабителя сложилось впечатление, что в комнате никого нет.
Я снова кивнул. Грязная уловка, которая могла прийти на ум разве что бывшему мировому судье.
- Констебль поспешно подошёл к стеклянному футляру, где хранился кувшинчик для сливок, и зажёг спичку. И хотя спичка почти сразу погасла, он успел убедиться, что objet d`art исчез. Пребывая в некоторой растерянности, констебль не знал, что предпринять, когда внезапно услышал лёгкий шум, и, повернув голову, увидел в балконных дверях фигуру. Он бросился её преследовать и почти догнал, намереваясь произвести арест, когда выскочившая из темноты туманная фигура:
- Та же самая туманная фигура?
- Нет, сэр. Другая.
- Сегодня ночью туманных фигур хоть отбавляй.
- Да, сэр.
- В дальнейшем называй их Пат и Майк, Дживз, а то мы с тобой окончательно запутаемся.
- Быть может, следует обозначить их "А" и "Б", сэр?
- Если тебе так больше нравится, пусть будет А и Б. Скажем, Оутс гнался за туманной фигурой А, когда туманная фигура Б выскочила из темноты и?:
- :стукнула его по носу, сэр.
Я не удержался от восклиц. Несчастный случай с констеблем Оутсом больше не был для меня загадкой.
- Старина Свинка!
- Да. сэр. Видимо, мисс Бинг неумышленно забыла поставить его в известность, что планы на сегодняшний вечер переменились.
- А он сидел в засаде, поджидая меня.
- Мне кажется, вы абсолютно правы, сэр.
Я невольно вздохнул. Когда я подумал о разукрашенной физиономии Оутса и представил себя на его месте: скажем прямо, Бертрам Вустер в рубашке родился.
- Неожиданное нападение отвлекло внимание констебля, и объекту преследования удалось скрыться.
- А что Свинка?
- Узнав сержанта, сэр, мистер Пинкер принес свои извинения и покинул место происшествия.
- Я его понимаю. Пожалуй, это единственное, что бедняга сделал правильно. Ума не приложу, в чём тут дело, Дживз. Я говорю о туманной фигуре А. Кто бы это мог быть? Оутс не высказывал своих соображений на этот счёт?
- Высказывал, и весьма определённые, сэр. Он убеждён, что кувшинчик украли вы.
- Я?! Прах побери, почему во всём, что происходит в этом трижды проклятом доме, виноват я?
- В его намерения входит заручиться поддержкой сэра Уаткина и при первой возможности явиться сюда, чтобы обыскать вашу комнату.
- Он в любом случае собирался притащиться ко мне за своим шлемом.
- Да, сэр.
По правде говоря, я не смог удержаться от улыбки. Ситуация сложилась, забавнее не придумаешь.
- Смех да и только, Дживз. Представляю, как будут вытягиваться их физиономии по мере обыска. Где корова и шлем? Нет коровы и шлема. Куда же они запропастились? Просто здорово, Дживз. Два упрямых осла сядут в преогромнейшую лужу.
- Зрелище, не лишённое интереса, сэр.
- А когда обыск закончится, и они будут стоять с отвисшими челюстями, покаянно бормоча извинения, я выдам им по первое число. Сложу руки на груди, вытянусь во весь рост:
В коридоре послышался стук копыт, которые могли принадлежать только моей дражайшей родственнице, и через несколько секунд тётя Делия, скача во весь опор, ворвалась в комнату.
- Берти, - не переводя дыхания выпалила она, - спрячь куда-нибудь поскорее.
И она сунула мне в руки кувшинчик для сливок.
ГЛАВА 12
Когда совсем недавно я рисовал вам портрет сэра Уаткина Бассета, внезапно услышавшего, что я собираюсь стать членом его семьи, мне, если вы помните, пришла в голову удачная мысль сравнить старикашку с умирающим лебедем. Так вот, сейчас меня запросто можно было принять за близнеца-брата того лебедя. Я стоял, открывая и закрывая рот, словно рыба, затем, пустив в ход всю свою волю, издал горлом звук, напоминавший отчаянный птичий крик.
Я посмотрел на Дживза. Дживз посмотрел на меня. Я не произнёс ни единого слова, но тренированный мозг верного малого мгновенно прочёл мои мысли по моим глазам.
- Спасибо, Дживз.
Не обращая внимания на бокал, я взял с подноса графин, и когда оторвался от горлышка, уровень жидкости в хрустальном сосуде значительно понизился. Преодолев таким образом начинавшийся паралич, я повернулся к своей престарелой родственнице, блаженно развалившейся в кресле.
Нет такого деятеля, даже в "Трутне", который с готовностью не признал бы тот факт, что Бертрам Вустер - сама галантность по отношению к противоположному полу, рыцарь parfait gentil. Не скрою, в пылком возрасте шести лет я сгоряча саданул свою няню по макушке мисочкой для супа, но раз в жизни с каждым может случиться. С тех самых пор, хотя, можете мне поверить, мало кого особы слабого пола донимали так как меня, я никогда не поднимал на женщину руку. Но в данный момент я лучше всего выразил бы свои чувства, честно признавшись, что я, preux chevalier, - о ужас! - был на волосок от того, чтобы не засветить любимой тётушке в глаз слоном из papier-mache, единственным украшением на каминной полке, которое пощадила бурная жизнь в Тотли-Тауэре.
Пока в душе моей происходила борьба, моя тётушка продолжала блаженствовать, сияя как медный таз. Отдышавшись, она начала болтать, весело и непринуждённо, сама того не понимая, что каждым своим словом вонзает нож мне в сердце. У неё на лице было написано, что она, подобно Этому-как-его там, ие ведала, что сотворила.
- Давненько я так хорошо не охотилась, - трещала она. - Ни одной заминки от старта до финиша. Добрый, старый английский спорт, вот что я тебе скажу. Но какую-то секунду я стояла на краю пропасти, Берти. Фараон уже дышал мне в спину. Если б спасательная экспедиция из викариев не свалилась с небес и не пришла мне на выручку, он бы меня сцапал. Послушай, откуда в доме полисмен? Мне никто не говорил ни о каких полисменах.
- Это был констебль Оутс, бдительный страж порядка в Тотли-на-нагорье, ответил я, еле сдерживаясь, чтобы не завыть волком, задрав голову к потолку. Сэр Уаткин поручил ему стеречь свою коллекцию. Оутс сидел в засаде, а ждал он меня.
- Хорошо, что не дождался. Ты бы только всё дело испортил. Такая задача тебе не по плечу, мой мальчик. Ты бы затрясся, чтобы не сказать хуже, от страха и стоял бы как истукан, пока тебя бы не замели. Честно признаться, когда этот тип внезапно вошёл в комнату, я словно окаменела. Тем не менее, всё хорошо, что хорошо кончается.
Я печально покачал своей черепушкой.
- Ты глубоко заблуждаешься, беспечная моя старушка. Всё только начинается. Папаша Бассет перевернёт небо и землю ради своей коровы.
- Ну и пусть.
- А когда он с констеблем Оутсом явится сюда и обыщет комнату?
- Не посмеет.
- Ещё как посмеет. Во-первых, Оутс убеждён, здесь находится его шлем, а во-вторых, не сомневается - причем Дживз слышал это из его собственных уст, когда останавливал поток крови, - что преследовал он именно меня.
Блаженное выражение, как я и предвидел, постепенно исчезло с её лица. Я говорил, тётушка сияла как медный таз. Сиять она перестала. При внимательном рассмотрении я увидел, что её чело, решительное с юных лет, туманной мыслью омрачилось.
- Гм-мм. Неприятная история.
- В высшей степени неприятная.
- Если они найдут кувшинчик, объяснить, как он тут оказался, будет затруднительно. - Она поднялась с кресла, взяла с каминной полки слона и задумчиво его разломала. - Главное - спокойствие. Мы должны сказать себе: "Как поступил бы Наполеон на нашем месте?" Он был малый не промах. Кого угодно мог вокруг пальца обвести. Мы должны придумать нечто очень умное, необычное, особое, чтобы сбить ищеек с толку. Давай, Берти. Я жду твоих предложений.
- Я могу предложить тебе умотать отсюда как можно скорее вместе с коровой.
- И нарваться на сыщиков в коридоре? Дудки! А ты ничего не мог бы нам посоветовать, Дживз?
- В настоящий момент ничего, мадам.
- У тебя нет про запас какой-нибудь тайны, от которой сэр Уаткин поджал бы хвост, как Споуд?
- Нет, мадам.
- Да, наверное я слишком многого хочу. Тогда нам надо куда-то запрятать эту зверюгу. Но куда? Вечная проблема, которая портит жизнь всем убийцам: как избавиться от трупа. Я думаю, номер с "Похищенным письмом" у нас не пройдет?
- Миссис Траверс ссылается на известный рассказ покойного Эдгара Аллана По, сэр, - пояснил Дживз, заметив, что слова тётушки для меня - китайская грамота. - Это история о человеке, который похитил важный документ и запутал полицию, спрятав его среди старых писем на самом видном месте согласно теории, что на очевидное очень часто не обращают внимания. Миссис Траверс предлагает поставить objet d`art на каминную полку, сэр.
Я рассмеялся сами понимаете каким смехом.