В начале 1807 г. Аксаков оставил университет и уехал из Казани. 19 марта 1807 г. – очередная запись в "Журнале": "Секретарь объявил об отъезде г-на Аксакова из Казани и желании его быть иногородним членом, на что все члены вообще согласились". Через несколько месяцев, 25 июня 1807 г., имя Аксакова снова, и уже в последний раз, встречается в "Журнале". "Секретарь объявил обществу, что г-н А. Панаев уведомил его о отзыве г-на Аксакова, в коем, изъявляя он невозможность быть в сношении с обществом, просит его от него уволить, о чем и определено дать ему знать, г-ну Аксакову, чрез г-на Панаева, что общество на сие соглашается" (ИРЛИ, Архив Казанского общества отечественной словесности, ф. 107, д. N 1, лл. 2, 8 об., 9, 10, 13 об.).) и периодическая литература в Казани с 1805 по 1834 г., – "Русский вестник", 1859, т. XXIII, стр. 54; см. также Н. П. Загоскин, История императорского Казанского университета, т. I, Казань, 1902, стр. 524–526).)
5
…до декабря включительно. – Аксаков запамятовал. "Журнал наших занятий" выходил не только в 1806-м, но и в 1807 году. Об этом свидетельствуют найденные в одном из архивных фондов шесть подлинных экземпляров этого рукописного журнала. Среди них – три, которые были в руках Аксакова и описаны им в "Воспоминаниях" и "Приложениях" к ним, а также три других, которые писатель считал утерянными. Один из них, датированный февралем 1807 г., особенно интересен, так как содержит в себе сочинения самого Аксакова (несколько исторических анекдотов, стихов и переводов с французского). Любопытно неизвестное прежде юношеское стихотворение Аксакова "К неверной". Приводим его полный текст:
Вчера у ног любезной
На лире я играл;
Сегодня в доле слезной
Я участь проклинал.Вчера она твердила,
Что я кажусь ей мил;
Сегодня разлюбила,
Я стал уж ей постыл.Когда в восторге нежном
И в радости своей
В жилище безмятежном
Клялась ты быть моей!Тогда я восхищался,
Счастливей был царей;
С восторгом наслаждался
Любовию твоей.
Но, ах, судьба жестока,
Судила мне страдать
И горести глубоки
В сей жизни испытать.
О сердце! Кто познает
Твою ужасну власть.
Любовь меня терзает,
А я питаю страсть.(Л. Б., ГАНС, V/5, "Журнал наших занятий", 1807, февраль, лл. 26 об. – 27).
Заметим еще, что в этом же номере журнала помещено и стихотворение "К соловью", которое неполностью приводит выше Аксаков. В журнальном тексте есть одна строфа (предпоследняя), очевидно, забытая автором:
Что блаженство лишь в любви одной
Человек может найти всегда;
Что коль нет ее, то жизнь наша -
Цепь страданий продолжительных!(там же, лл. 24 об. – 25).
По-видимому, существовали варианты этого юношеского стихотворения Аксакова. Между текстом, цитируемым автором "Воспоминаний", и тем, который помещен в "Журнале наших занятий", имеется ряд разночтений.
6
…выписки из некоторых пиес. – Каждый номер "Журнала наших занятий" открывался эпиграфом, сочиненным Аксаковым: "Многие пишут для славы, мы пишем для удовольствия; приятная улыбка на устах наших товарищей и друзей есть для нас драгоценный венок награды". В "Приложениях" Аксаков приводит оглавление трех номеров "Журнала наших занятий" (1806, июль, ноябрь, декабрь) и несколько образцов сочинений, помещенных в них. Об отрывке из оды И. Панаева "Война" Аксаков замечает: "Такого рода стихами долго писали в России, и долго получали похвалы за них наши лирические поэты: что ж мудреного, что за пятьдесят лет сочинитель их считал себя истинным талантом, а его товарищи, семнадцатилетняя молодежь, видели в нем будущего Ломоносова или Державина".
Статья "Дмитрий при реке Доне" вызывает следующий комментарий Аксакова: "Эта ничего особенного в себе не содержащая статейка Фомина, студента, впрочем очень остроумного и дельного, не знаю почему, пользовалась у нас общим одобрением. Сравнивая ее с другими прозаическими статьями, я решительно не могу отдать ей значительного преимущества; итак, надобно приписать ее успех счастью, которое до сих пор нередко сопровождает появление и книг и статей. Разумеется, под словом счастье должно понимать стечение благоприятных обстоятельств и причин, незаметных для человека".
О статье А. Панаева "О распространении и пользе русской литературы" Аксаков пишет: "Я помню, что в этой детски-молодой статье было несравненно больше преувеличенных, безусловных и восторженных похвал Карамзину и что только из уважения к моим настоятельным требованиям Панаев согласился кое-что убавить. Что же касается до мысли и выражений, то разве издатель "Московского Меркурия" (г-н Макаров), да и другие поклонники и последователи Карамзина не такими же мыслями и выражениями опровергали грубые, иногда натянутые, но всего чаще справедливые осуждения Шишкова?" ("Семейная хроника и Воспоминания", М. 1856, стр. 412, 414, 416, 419).
7
Мнимый граф был самозванец… по фамилии Ашенбреннер… – Неожиданный комментарий к этому месту "Воспоминаний" Аксакова находим в автобиографии известного народовольца М. Ю. Ашенбреннера, написанной в 1925 г.: "Дед мой Юлий Юльевич Ашенбреннер, эмигрировавший из Германии при Александре I, был розенкрейцером. Сначала он преподавал математику и фортификацию в кадетском корпусе, а потом был назначен командиром Омской артиллерийской бригады. В Казани он встретился с красивой и образованной немочкой Марией Христофоровной и женился на ней. Весьма понятно, что будущий первоучитель славянофильства юный Сергей Тимофеевич Аксаков, весьма неравнодушный к Марье Христофоровне, дал такую убийственную характеристику Юлию Юльевичу…" (Энциклопедический словарь "Гранат", изд. 7, т. 40, Приложение, стр. 12).