Крымов не первый раз слышал Сталина, но теперь, казалось ему, он особенно ясно понял, почему так просто, не применяя никаких ораторских приемов, говорит Сталин. "Его спокойствие, - подумал Крымов, - основано на том, что он убежден в разумности миллионов людей, с которыми он говорит, к которым он обращается".
- Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, партизаны и партизанки! На вас смотрит весь мир, как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят порабощённые народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии! Война, которую вы ведёте, есть война освободительная, война справедливая, - говорил Сталин, обращаясь к стоявшим на Красной площади.
Крымов гордился и радовался в эти минуты, что честно прошёл через испытания войны. Он был коммунистом, и он гордился своими товарищами-коммунистами.
В тяжёлые месяцы отступления эти боевые организаторы и духовные руководители вооружённого народа говорили: в этой войне надо знать не только тактику и уставы, в войне надо руководить душой человека... Мы участники справедливой, освободительной битвы...
Волнение людей на площади всё росло... Сталин заканчивал речь.
- Смерть немецким оккупантам! Он произнёс эти три слова быстрым, сильным, гневным и молодым голосом.
- Да здравствует наша славная Родина, её свобода, её независимость!
Под знаменем Ленина - вперёд к победе!
Так закончил свою речь Сталин в день, когда гитлеровские полчища стояли под Москвой.
Двенадцатого ноября 1941 года Крымов попал в штаб Юго-Западного фронта. Вскоре он был назначен комиссаром моторизованного полка и познал счастье победы - его полк участвовал в освобождении Ельца. Он видел, как над снежным полем ветер нёс вороха розовой, голубой, синей бумаги - документы разгромленного штаба дивизии генерала Сикст фон Армин. Он видел пленных с головами, обвязанными полотенцами и бабьими платками, с ногами, обвязанными мешками, с ватными одеялами, накинутыми на плечи. Он видел, как разбитые машины, чёрные крупповские пушки, мёртвые тела врагов в серых бумажных фуфайках, в худых шинелишках пятнали белый покров воронежских зимних полей.
Словно торжественный удар колокола, прошла от Карельского до Южного фронта весть о разгроме немцев под Москвой.
В ночь, когда Крымов узнал о победе под Москвой, его охватило чувство такого счастья, какого, казалось, он не испытывал никогда. Он вышел из землянки, где ночевал с командиром полка, жестокий мороз охолодил ему ноздри, прижёг скулы. Покрытая снегом холмистая долина светлела смутным, неземным светом под ясным, звездным небом. Мерцание звёзд создавало ощущение быстрого множественного движения, и ему казалось, что весть идёт от звезды к звезде и небо охвачено радостным волнением. Он снял шапку и стоял, не чувствуя мороза.
Вновь и вновь перечитывал он записанное радистом сообщение о том, как войска генералов Лелюшенко, Кузнецова, Рокоссовского, Говорова, Болдина, Голикова гонят от Москвы разбитые фланговые группировки немцев, бросающих технику и вооружение.
Названия освобождённых подмосковных городов: Рогачёва. Клина, Яхромы, Солнечногорска, Истры, Венёва, Сталиногорска, Михайлова, Епифани - звучали для него как-то по-весеннему радостно и молодо. Они точно воскресли, вновь родились, вырванные из-под чёрной пелены, прикрывшей их.
Сколько раз во время отступления думал он, мечтал о часе возмездия - и вот этот час, наконец, пришёл!
Он представлял себе хорошо знакомые ему подмосковные леса, разбитые немецкие блиндажи, захваченные тяжёлые пушки на высоких массивных колёсах, танки, броневики, семитонные грузовики, сваленные в кучи винтовки, чёрные автоматы, искорёженные пулемёты.
Крымов всегда подолгу разговаривал с красноармейцами, и в эти дни он проводил часы в беседах в миномётных и артиллерийских расчётах, в стрелковых отделениях Он видел, что лишним было разъяснять людям все огромное значение московской победы - народ понимал её во всей глубине. Каждый красноармеец нёс в душе своей постоянную тревогу о судьбе Москвы; во время немецкого наступления на Москву боль и тревога эти росли, становились горше, острей. И в тот день, когда армия узнала о разгроме немцев под Москвой, вздох облегчения вырвался из миллионов грудей. Крымов в своей работе ясно ощутил всенародную глубину этого события
Именно в эти дни к чувству ненависти к насильникам, окрашенному в трагические тона, к чувству всенародной беды прибавился новый оттенок - злой насмешки, презрения, народной издевки.
В эти дни немцев перестали называть "он", а во всех блиндажах, окопах, в танковых экипажах, в миномётных и орудийных расчётах стали именовать их насмешливо: "фриц", "карлуша", "ганс".
Именно в эти дни стали стихийно рождаться десятки и сотни облетевших все фронты, зашедших в глубокий тыл солдатских юмористических рассказов, сказок, анекдотов о глупости Гитлера, о чванливости и трусости его генералов.
Именно в эту пору особенно широко пошли клички немецких самолётов "горбач", "верблюд", "гитара", "костыль", "
скрипун".
Именно в эту пору стали говорить "автомат у фрица дурак".
Появление этих блиндажных, эшелонных, аэродромных рассказов и кличек знаменовало окончательную кристаллизацию чувства душевного народного превосходства над противником.
В мае Крымов был назначен комиссаром противотанковой бригады.
Германская армия вновь начала наступать. Вновь воздух был полон гудения немецких бомбардировщиков, горели деревни, неубранный хлеб стоял в полях, рушились элеваторы и железнодорожные мосты...
Не к Бугу, не к Днепру отходили теперь войска Советской Армии, за их спиной были Дон, Волга, а за Волгой - степи Казахстана.
В чём причины отступления Красной Армии в первые месяцы войны? Они прежде всего в том, что германские войска к моменту начала войны были уже целиком отмобилизованы, и 170 дивизий, придвинутые Гитлером к границам СССР, находились в состоянии полной готовности, ожидая лишь сигнала для выступления, тогда как советским войскам нужно было ещё отмобилизоваться и придвинуться к границам. Причины отступления и в том, что фашистская Германия неожиданно и вероломно нарушила пакт о ненападении. Одна из причин неудач Красной Армии состояла ещё в отсутствии второго фронта в Европе против немецко-фашистских войск. Немцы, считая свой тыл на западе обеспеченным, имели возможность двинуть все свои войска и войска своих союзников против нашей страны. Наконец, причина неудач Красной Армии в первый период войны состояла в недостатке танков и отчасти авиации.
В первые месяцы войны, несмотря на то, что советская танковая промышленность работала очень хорошо и вырабатывала немало превосходных танков, лучших по качеству, чем немецкие, немцы вырабатывали гораздо больше танков, ибо они имели в своём распоряжении не только свою танковую промышленность, но и промышленность Чехословакии, Бельгии, Голландии, Франции.
В сопоставлении стремительно наступавших немцев с отступавшими русскими не все понимали истину подлинно народной войны в искусственно вызревшей демонстративной и механической силе гитлеровских войск таилось бессилие, а кажущаяся слабость Советской Армии готовилась обратиться в силу.
Бои 1941 года, бои поры отступления, были самыми тяжёлыми и самыми трудными боями войны. В этих боях постепенно изменялось соотношение сил борющихся сторон в пользу Советской Армии.
В жестоких, тяжёлых боях отступления созревала грядущая победа.
Народный характер многогранен. Воинская доблесть тоже многогранна, имеет десятки, а может быть, сотни своих частных проявлений. Мир увидел людей, мужественно шедших вперёд, и значит на смерть, когда за спиной ещё были огромные русские пространства, людей, которые дрались с особенным ожесточением, потому что видели силу врага, превосходящую их силу; то были люди, чьи мёртвые тела не были преданы торжественному погребению, безвестные герои первого периода войны. Им Россия во многом обязана своим спасением.
Первый год войны показал, как богата Советская Россия такими людьми. Весь год шли сотни и тысячи боев, то быстротечных, то упорных, длившихся, не затихая ни днём, ни ночью, долгие месяцы.
Эти бои шли на безымённых высотах, на околицах малых деревень, в лесах, на поросших травой просёлках, на болотах, на нескошенных полях, на склонах балок, яров, у паромных переправ.
Эти бои шли у стен городов героев - Ленинграда, Одессы, Севастополя, у стен Москвы и Тулы, на берегах великих русских рек.
Партия, её Центральный Комитет, комиссары дивизий и полков, политруки рот и взводов, рядовые коммунисты организовывали боевую мощь, моральную силу Красной Армии. Партия вела в бой танковые корпуса и пехотные дивизии, большевики, Коммунистическая партия организовывали день ото дня великую оборону, ковали дисциплину, техническую выучку, боевое умение войск.
Эти бои окончательно разрушили главные основы гитлеровской стратегии молниеносной войны.
Стратегия блицкрига была построена на том, что пространства России от западных ее границ до Уральского хребта будут пройдены за восемь недель. Этот срок Гитлер исчислил, разделив протяжённость советской земли на средний дневной пробег немецких танков, моторизованной артиллерии и моторизованной пехоты. Расчёт этот был перечёркнут, он оказался ни к чёрту не годен. А ведь из этого расчета вытекали все остальные предпосылки гитлеровской стратегии уничтожение советской тяжелой промышленности, развал советского тыла, невозможность для командования Красной Армии мобилизовать резервы.
Но за год Россия отступила на тысячу километров. Тянулись на восток эшелоны, везущие станки, машины, котлы, моторы, балетные декорации, библиотеки, собрания редких рукописей, картины Репина и Рафаэля, микроскопы, рефлекторы астрономических обсерватории, миллионы подушек, одеял, домашние вещи, миллионы фотографий отцов и дедов, прабабок, спящих вечным сном на Украине, в Белоруссии, в Крыму, в Молдавии.
Но только ослеплённым пламенем и дымом военных пожаров людям могло казаться, что этот год был лишь годом страданий и отступления, годом разрухи. Централизованная мощь государства - Комитет Обороны организовал перемещение миллионов людей и огромных масс промышленного оборудования из западных районов на восток, где планирующий разум Советского государства создал мощную угольную и металлургическую промышленность Урала и Сибири.
Члены Центрального Комитета партии, руководители обкомов партии, работники райкомов, низовые партийные организации, десятки тысяч коммунистов возглавили работу по со зданию новых заводов, по закладке новых шахт и рудников, по строительству жилья для рабочих, эвакуированных на восток. Партия повела рабочие батальоны на трудный подвиг сквозь мрак сибирских ночей, под вой метелей, среди сугробов снега.
Этот год стал годом героической работы могучих оборонных предприятий, годом, в который среди снегов Сибири и Урала выросли сотни новых, дышащих пламенем заводов. На них в бессонном тяжком труде рабочие, мастера, инженеры множили военную мощь Советского государства. И одновременно энергия миллионов людей, работавших на посудных, картонажных, карандашные, мебельных, обувных, чулочных, кондитерских фабриках, в тысячах мастерских и артелей, была переключена на дело обороны эти тысячи и десятки тысяч малых предприятий стали солдатами так же, как стали солдатами тысячи тысяч крестьян, агрономов, учителей, счетоводов, не помышлявших год назад о военной службе. Эта огромная работа многим тогда казалась незаметной, ибо часто самое огромное кажется незаметным.
Гнев, боль, страдания народа обращались в сталь, во взрывчатку и броню, в орудийные стволы, в моторы бомбардировщиков.
Вера народа в правду, любовь народа к свободе обращались в оружие, в прочную связь солдат и командиров Красной Армии между собой.
За год произошел переворот в соотношении борющихся сил. Преимущества военной и материальной внезапности были утеряны Германией. Со всё нарастающим размахом работали в глубоком тылу советские танковые, авиационные и орудийные заводы; беспрерывно идущая вверх кривая военного производства сулила победу советским рабочим и инженерам в битве за количество и качество военных моторов.
Этот год работы на оборону, эти оборонительные бои, эти вёрсты отступления явились той суровой школой, где народ и армия изживали ошибки, изживали робость, учились, где познавался враг.
Часто в течение этого года советские люди в минуты наивысшего напряжения сил думали о втором фронте, ожидали его открытия. Эти мысли основывались на естественном и казавшемся в ту пору логическим взгляде - ведь и камни не могли остаться равнодушными к великим жертвам и страданиям народа, отстаивавшего свою независимость и свободу на залитой кровью, горящей, истерзанной земле.
И пулемётчик, обвязанный окровавленным бинтом, на мгновение отрываясь от раскалённого пулемёта, оглядывая подползающего к нему политрука воспалёнными от бессонницы и пороховых газов глазами, спрашивал!
- Как там насчёт второго фронта? Ничего не слышно?
А газета "Нью Йорк таймс" публиковала в это время слова сенатора Гарри Трумэна: "Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии и, таким образом, пусть они убивают как можно больше". А ведь и камни, казалось, не могли остаться равнодушными в эту тяжёлую, страшную пору.
Если бы летом 1942 года американцы и англичане по-настоящему включились в борьбу и открыли второй фронт в Европе, война, вероятно, закончилась бы гораздо быстрее, и сотни тысяч, а может быть, миллионы жизней были сохранены.
Зимние победы Красной Армии создали предпосылки для быстрого разгрома немецко-фашистских войск при войне на два фронта.
Но люди, определяющие стратегию англо-американских вооруженных сил, во что бы то ни стало хотели, чтобы Советский Союз вышел из войны возможно больше ослабленный, обескровленный "Пусть убивают как можно больше..."
Борьба советскою народа с немецко-фашистскими захватчиками продолжалась один на один.
В кампании 1942 года Гитлер, пользуясь отсутствием второго фронта, сконцентрировал на советско-германском фронте 179 немецких дивизий из общего количества 256, имевшихся в ту пору у Германии. Кроме того, германское командование перебросило сюда 61 дивизию своих союзников. Всего против Красной Армии в кампании 1942 года выступило 240 дивизий, более 3 миллионов человек, то есть вдвое больше войск, чем было выставлено Германией, Австро-Венгрией и Турцией в войне против России в 1914 году. Гитлеровское командование сосредоточило главную массу этих войск между Орлом и Лозовой на 500 километровом участке фронта. В конце мая немцы начали наступать на Харьковском направлении. В конце июня немцы стали наступать на Курском направлении. 2 июля немецкие танки и пехота перешли в наступление на Белгородском и Волчанском направлениях. 3 июля пал Севастополь.
Гитлер предпринял это наступление, продолжая, как ему казалось, войну, начатую 22 июня 1941 года. Но это только казалось ему. Действительность изменилась, неизменной осталась лишь стратегия Гитлера.
Но фронт был вновь прорван. Вновь был занят Ростов, немцы прорвались на Кавказ. И некоторым людям, захваченным вихрем событий, находившимся в дымном и чадном чреве войны, казалось, что продолжается то, чем началась война, что идёт победоносный гитлеровский блицкриг. Но время не прошло даром. То, что казалось немецкой победой, не было победой.
После ухода Серёжи в доме Шапошниковых стало печально и тихо. Александра Владимировна много работала, обследовала предприятия, готовящие смесь для противотанковых бутылок. Возвращалась Александра Владимировна поздно, завод стоял далеко от центра города, автобусы туда не ходили, случалось подолгу дожидаться попутной машины, а несколько раз она шла пешком от завода до дома.
Однажды Александра Владимировна была настолько утомлена, что решила позвонить Софье Осиповне в госпиталь, и та послала за ней грузовую полуторку Александра Владимировна по дороге домой заехала в Бекетовку, в казармы, где находился Серёжа.
Но казарма оказалась пустой, накануне рабочие отряды ушли в степь. Когда она сказала: об этом дома, дочери тревожно поглядели на неё, но она была спокойна и, даже улыбаясь, рассказала, как водитель грузовика на её вопрос о Софье Осиповне ответил:
- Товарищ Левинтон - человек справедливый и хирург знаменитый, только характер тяжеленек.
Действительно, Софья Осиповна в последние дни стала нервна, приходила к Шапошниковым не часто, очень уж много было раненых. Их везли в Сталинград из-за Дона. На подступах к Дону день и ночь шло огромное сражение.
Как-то она сказала:
- Тяжело мне. Все почему-то думают, что я железная баба .
А однажды, придя из госпиталя, она расплакалась:
- Ах, какой мальчик умер час назад на операционном столе! Какие глаза, какая трогательная, милая улыбка
В последние недели всё чаще объявляли воздушные тревоги.
Днём самолёты летали очень высоко, оставляя в небе длинные пушистые спирали, и все уже знали, что летит разведчик - фотографирует заводы, порт, Волгу. А затем почти каждую ночь стали прилетать одиночные самолёты и сбрасывать бомбы - гул разрывов раздавался над замершим городом.
Степан Фёдорович с семьёй почти не виделся - электростанцию перевели на военное положение. После взрывов он звонил по телефону и спрашивал:
- Как у вас, все благополучно!
В конце июля и в первых числах августа в сводках Совинформбюро появились знакомые всем сталинградцам названия Цимтянская, Клетская, Котельниково-места, прилегающие к Сталинграду и слитые с ним.
Но ещё до того, как эти места были объявлены в сводках, из Котельниково, Клетской, из Зимовников стали прибывать беженцы - знакомые, родичи, земляки, в чьих ушах уже стоял грохот надвигавшейся немецкой лавины. А Софья Осиповна и Вера ежедневно видели всё новых раненых. Эти люди два-три дня назад участвовали в боях за Доном, и их рассказы наполняли сердце тревогой, - война день и ночь, не ведая отдыха, приближалась к Волге.
Все семейные разговоры были связаны с войной если начинали говорить о работе Виктора Павловича, то тотчас вспоминали его мать, Анну Семеновну, её трагическую, одинокую судьбу; заговаривали о Людмиле - и сразу же разговор переходил на Толю, жив ли он. Горе подошло вплотную, вот-вот распахнёт двери дома.
И получилось так, что единственным поводом для шуток и смеха был разговор о приезде Новикова.
Как-то вечером Софья Осиповна устроила за чаепитием "генеральный разбор" Новикова.
Александра Владимировна сказала:
- Напряжённый он какой то, в его присутствии я чувствую себя неловко, не то, кажется, вот вот он обидится, не то он тебя обидит, я все думаю - хорошо нашему Серёже иметь такого начальника или плохо?
- Ах, женщины, женщины, - проговорила Софья Осиповна, точно сама не была женщиной и женские слабости её не касались, - в чём разгадка его успеха? Он герой своего времени. А женщины любят героев времени. Но шутка ли, исчез на целую неделю.
- Ты, тётенька Женя, не беспокойся, он не удрал, - сказала: Вера, обязательно вернётся, ты его приворожила.
- Конечно, конечно, - под общий смех прибавила Софья Осиповна, - он чемодан здесь оставил.