Но Матильда удержала его.
- Если я уже должна петь, то вы будете мне аккомпонировать.
Он с радостью бы отказался, так как именно в эту минуту увидел то, что искал. Два прекрасных женских глаза остановились на нем.
- Пожалуйста, сыграйте, я так люблю вас слушать, - послышался нежный голос.
Против этой просьбы он не мог устоять и сел за рояль. Матильда стала около него. И едва он взял первые аккорды, как все в зале замерло.
Руга, как всегда, пела превосходно.
Все были очарованы.
Только одна группа людей, среди которых были граф Стоцкий, Неелов, барон Гемпель и несколько других, не удостаивали ее своим вниманием.
Они были, видимо, заняты интересным разговором.
- Я сейчас видел графа Вельского, он шел точно приговоренный к смерти, - вероятно, вчера опять проигрался… - заметил один из стоявших в группе молодых людей.
- Граф не из таких людей, которые сожалеют о проигрыше в какие-нибудь две-три тысячи рублей… А вчера он проиграл именно столько… - возразил барон Гемпель.
- Просто-напросто он влюблен, - объяснил Сигизмунд Владиславович.
- Влюблен, он, этот петербургский Дон-Жуан, и влюблен? - засмеялся Неелов.
- Ну да, почему же нет? А вы разве, Неелов, не влюблены?
- Я?
- Конечно. Или вы думаете, никто не замечает, как вы стараетесь обратить на себя внимание красавицы Селезневой? Нам всем уже давно ясно, что вы до безумия влюблены в Любовь Аркадьевну.
- Нисколько… - протянул Неелов. - Немного внимания и больше ничего.
- Не спорьте, - смеясь заметил барон Гемпель, - думают даже, что вы рассчитываете, главным образом, на ее трехсоттысячное приданое, чтобы поправить свои дела. Вы хотите на ней жениться?
- Что касается меня, да будет вам мое благословение, выбор хороший, - сказал граф Стоцкий. - Я даже могу помочь вам и замолвить словечко ее брату. Он имеет влияние на отца.
- Не смейтесь… - сказал Неелов. - Кроме того, я не нуждаюсь в помощниках, и если я что ищу, то уже добьюсь собственными силами.
- Будут сегодня играть? - спросил барон.
- Не знаю, - ответил равнодушно Сигизмунд Владиславович.
- Если господа кавалеры будут танцевать…
Граф Стоцкий схватил Неелова под руку…
- Смотрите, смотрите, только не умрите от ревности… Вы, видимо, ошиблись, говоря, что он единственно может нравиться только женщинам бальзаковского возраста, а оказывается и молодые девушки…
Пение кончилось, и Долинский шел по залу, направляясь к уютному кабинетику, как бы созданному для интимных бесед, под руку с очаровательной шатенкой.
Это и была Любовь Аркадьевна Селезнева.
Молодой девушке едва минуло восемнадцать лет.
Высокая, стройная, с ослепительным цветом лица и ясными темно-синими глазами, она производила на всех впечатление своей красотой и грацией движений.
- Сядемте здесь, - сказала она, опускаясь на диванчик.
Сергей Павлович сел рядом с молодой девушкой и смотрел на нее с выражением глубокой любви.
Она была, действительно, прекрасна в белом атласном платье, с белой розой в пышных локонах.
Только грустный взгляд ее противоречил праздничному наряду.
Она печально опустила голову на руки.
- Вы хотели говорить со мной? - спросил Долинский.
- Да… Нет… У меня не хватает храбрости… Я не знаю… - смешалась она.
- У вас есть горе, а я думал, вы так счастливы.
- Я, счастлива!?
- Да разве вы несчастны? Вы молоды, хороши собой, богаты, любимы родителями, обожаемы всеми. Чего же вам более!..
- Ах, вы не знаете…
- Так скажите же, моя дорогая.
- Меня хотят выдать замуж за человека, которого я не люблю.
- Этого ваши родители никогда не сделают… Они вас любят.
- Мой отец - да, но моя мать… Вы знаете, она урожденная княжна и ни за что не хочет, чтобы я вышла не за титулованного жениха. Вы друг моего детства, я вам расскажу все.
- В чем же дело? - смотрел он на нее взглядом, в котором светилось беспокойство и обожание.
- Вы знаете… графа Вельского?
- Молодого?..
- Нет… Молодой женится на Наде… Его отец.
- Эту развалину?
- Он хочет жениться на мне…
- Как, этот старый седой греховодник хочет жениться на вас? Да скорее обрушится небо!
- Не правда ли, что ужасно подумать, что я в мои годы должна выйти замуж за человека, который ни по летам, ни по привычкам мне не пара. Несмотря на это, мать покровительствует его ухаживаниям, а отец не противоречит ей.
- Этого не будет! Я этого не допущу! Это значило бы принести вас в жертву на всю жизнь.
- Благодарю вас, дорогой друг, вы снова вернули мне мужество. Не правда ли, вы не оставите меня, когда все другие будут настаивать на моей погибели…
- Никогда! Никогда!
Он крепко сжал ее руки.
Он не мог противостоять очарованию ее влажных глаз, ее улыбке и наклонился к ней совсем близко.
- Люба, умоляю вас. Я люблю вас больше жизни!
Девушка испуганно перебила его.
- Ради Бога, перестаньте… мама…
- Tete-a-tete продолжается немного долго, - заметил между тем барон Гемпель, насмешливо посматривая на Неелова. - Вас не гложет ревность?
- Пусть понаслаждается бедняга крохами ее милости, - захохотал Владимир Игнатьевич. - Я не завистлив, где я хочу победить, там я знаю, что победа будет на моей стороне, милейший барон.
- Однако, не мешало бы об этом сообщить папаше, - заметил граф Стоцкий. - А так как я ваш союзник, то и берусь разрушить этот tete-a-tete. Жаль, что Сергея здесь нет. Он лучше всех устроил бы это дело.
- Сергей, без сомнения, у своей возлюбленной за городом, - заметил барон Гемпель. - Ему там веселее, да и зачем он вам? Вот и сам папаша.
Богатый петербургский коммерсант Аркадий Семенович Селезнев действительно приближался к их группе.
XXII
ЗНАКОМЫЕ ЛИЦА
Граф Стоцкий развязно подошел к Аркадию Семеновичу Селезневу.
- Можно вас поздравить с будущим талантливым и многообещающим зятем?
- Что вы этим хотите сказать?
- Я думал, что вы знаете отношение молодого адвоката к его прелестной клиентке.
- Выражайтесь яснее… Я не мастер отгадывать загадки.
- Разве отношения господина Долинского к вашей дочери или, скорее, их обоюдная склонность друг к другу составляет для вас тайну? - продолжал граф. - В таком случае, посмотрите по направлению к маленькой гостиной… Какая прелестная парочка!..
- А, вот в чем дело! - равнодушно протянул Селезнев, посмотрев по указанному ему направлению. - В этом отношении я совершенно спокоен. Долинский честный человек, я знаю его с детства и очень бы желал иметь его своим зятем. Я был бы очень рад, если бы ему удалось завоевать сердце моей дочери и получить согласие моей жены. Но я боюсь, что Люба уже сделала выбор.
Улыбка Неелова доказывала, что он того же мнения.
- Она уже отказывала не одному жениху, - продолжал старик, - и я желал бы, чтобы ее выбор пал наконец на человека достойного. И, как я уже сказал, человек этот - Долинский.
- Тут ничего не возьмешь! - шепнул Неелов графу Сигизмунду Владиславовичу. - Пойдем лучше к мамаше.
Граф кивнул головой в знак согласия.
- Я только шепну насчет этого Матильде, - тихо сказал он.
При первой возможности он отошел и стал разыскивать Ругу. Для него достаточно было несколько слов, чтобы сообщить ей о своем плане.
Певица подошла к Екатерине Николаевне Селезневой, полной, напыщенной, роскошно одетой даме, и после нескольких минут разговора с ней бывшая княгиня величавой походкой направилась к маленькой гостиной.
Она появилась на ее пороге в тот момент, когда Сергей Павлович готов был признаться молодой девушке в любви.
Он посмотрел на нее, а затем обратился к Екатерине Николаевне.
- Прошу вас выслушать объяснение того, что здесь произошло и что вы здесь видели.
- Куда ты пропала, Люба? - перебила его Селезнева, не обращая внимания ни на него, ни на его слова. - Тебя ищут в зале.
- В этом виноват я, - начал снова Долинский, - я давно уже ищу удобной минуты…
- Мой сын только что приехал и, вероятно, ищет вас… - снова перебила его Екатерина Николаевна.
Ей, видимо, не удавалось подавить в себе досаду. Долинский с почтительным поклоном вышел из гостиной. Любовь Аркадьевна схватила руку матери и хотела сказать что-то, но та перебила ее и холодно проговорила:
- Я найду средство положить конец этим ухаживаниям…
Мать и дочь вышли в залу.
Когда Долинский выходил из гостиной, он наткнулся на Неелова, который, хихикая, перешептывался с бароном Гемпелем.
Сергей Селезнев действительно искал его.
Он очень любил своего друга детства - Долинского - и даже был обязан ему спасением жизни, когда они оба, катаясь по Неве, протекавшей в имении Селезнева, верстах в тридцати от Петербурга, упали из опрокинувшейся лодки, и Сергей Селезнев, не умея плавать, стал тонуть.
Они дружески поздоровались.
Долинский был очень рассеян. Он думал только о ней, и горькое сомнение волновало всю его душу.
Вдруг Любовь Аркадьевна легко и весело пролетела мимо него в вихре вальса с высоким изящным господином.
Долинский вспыхнул и даже не узнал Неелова, с которым только что познакомился.
- Знаешь ты этого молодца, который танцует с твоей сестрой? - спросил он своего друга.
- Это Неелов.
- Неелов? Ты близко с ним знаком?
- Нет. Он познакомился с нами недавно и был всего несколько раз с визитом. Если хочешь, я вас познакомлю.
- Благодарю. А что он из себя представляет? Богатый он?
- Я думаю, что нет.
- Чем же он живет? Служит где-нибудь?
- Нет! Живет, как все дворянские сынки, - играет.
- Так значит, он игрок?
- Не знаю, но играет он замечательно счастливо!
- А вообще, что он за человек?
- В обществе про его похождения говорят много: про его удачи, про его счастье. Везет ему во всем - на скачках выигрывает именно та лошадь, на которую он ставит… Совершенная противоположность его друга - Савина…
- Савина… Это тот, который был раздавлен железнодорожным поездом за границей во время его бегства?
- Откуда ты… Разве ты не читал сегодняшних французских газет? Он снова уже судится в Брюсселе… Да и ранее было известно, что он задержан в этом городе.
- Как же это?
- Да так, оказывается, что он очень удачно выпрыгнул из вагона в туннеле, бежал в Бельгию и переименовался маркизом…
- Значит, и ему везет…
- Ну, не очень… Теперь опять попался и, конечно, не выпутается…
- Может быть, он хочет жениться на твоей сестре?
- Кто? Савин? - спросил, смеясь, Селезнев.
- Какой там Савин? Что мне за дело до него, я говорю об этом Неелове.
- Думал, но получил решительный отказ от отца и принял, как кажется, совершенно спокойно.
Долинский решил ближе познакомиться с этим человеком.
Любовь Аркадьевна стояла с Нееловым в оконной нише и о чем-то очень оживленно разговаривала.
Сергей Павлович молча наблюдал за ними.
"Неужели она любит его? - думал он. - Игрока? Может быть, даже шулера?"
"Бедная Люба, - продолжал он размышлять, - ты будешь самая несчастная женщина, если полюбишь его! Лучше уж пойти за старого графа".
В роскошных залах банкира Алфимова собралось много из наших старых знакомых.
Тут были Михаил Дмитриевич и Анна Александровна Масловы и неразлучная с нею Зиновия Николаевна Ястребова.
Алексей Александрович приехал несколько позднее, прямо из редакции.
Он-то и привез с собою корректурный оттиск перевода статьи из "Indépendance Belge" судебного отчета по делу Николая Герасимовича Савина в Брюсселе.
Весь кружок Масловых, знавший и помнивший Савина, сгруппировался около Ястребова в маленькой гостиной, еще недавнем месте разрушенного свидания Долинского с Селезневою.
- Теперь попался, быть бычку на веревочке, - говорил Алексей Александрович.
- Едва ли, не таков он… Посмотрите, опять убежит… - заметил Михаил Дмитриевич.
- Трудновато, теперь за ним будет глаз да глаз… Да я не понимаю, с чего ему бегать?.. Ведь ты же говорил, Леля, что здешние его дела окончатся пустяками, что его должны оправдать? - заметила Ястребова.
- Так-то, так, да не хочется в тюрьмах сидеть, да по этапу шествовать. А кроме того и расстаться с хорошенькой женщиной… По описаниям газет, эта Мадлен де Межен положительно красавица, - отвечал Ястребов.
- Счастлив он на баб, - произнес Маслов.
- Ишь, вашего супруга зависть берет, - пошутил Алексей Александрович, обращаясь к Масловой.
- За Мишу я спокойна… Не валите вы с больной головы на здоровую.
Алексей Александрович Ястребов, действительно, не отличался верностью своей жене, но она как благоразумная женщина не обращала на это большого внимания и даже заступалась за мужа.
- Вы не обижайте моего Лелю, - вступилась Зиновия Николаевна и теперь, - он не виноват, что все женщины от него без ума…
- Уж и все… Исключите хотя мою Аню, - засмеялся Маслов. - Шутки в сторону, - продолжал он, - вы думаете, его выдадут России?
- Без всякого сомнения, ведь он здесь обвиняется в общеуголовных преступлениях - разорвании векселя и поджоге… Это ведь только заграничные газеты провозгласили его главой русских нигилистов и вожаком революционного движения в России.
К группе разговаривающих подошла под руку с Нееловым вся разгоревшаяся от танца Серафима Николаевна Беловодова. Им передали известие о Савине.
- Так значит, он жив? - воскликнула Симочка.
- Значит… - с улыбкой заметил Ястребов.
Неелова не поразило это известие, он уже раньше читал, как и другие, об аресте Николая Герасимовича в Брюсселе.
- Выпутается, не из таковских, чтобы дать себя облапошить, - уверенно произнес он.
- Нет, теперь, кажется, ему крышка! - пробормотал Алексей Александрович.
Симочка оставила руку своего кавалера и пошла разыскивать своего мужа.
Андрей Андреевич вертелся около Матильды Руга и Маргариты Гранпа, которая была тоже тут и сияла своим ослепительным декольте.
По занятиям театрального агента ему был знаком весь театральный мир.
Судьба Беловодовых изменилась к худшему.
На табачной торговле они, благодаря Андрею Андреевичу, прогорели.
Беловодов забирал всю выручку и прокучивал ее с приятелями, а по субботам - дням расплаты с поставщиками - исчезал с самого раннего утра из магазина, предоставляя жене вертеться и изворачиваться перед настойчивыми кредиторами.
Молодая женщина рассыпалась в уверениях скорой уплаты и в сетованиях на плохие дела и первое время умела умилостивить поставщиков, но всему бывает конец, наступил конец и их терпению, и они перестали отпускать товар.
Кредит прекратился - торговля рушилась.
Беловодовы закрыли магазин.
Андрей Андреевич снова пустился в театральную агентуру, которая, хотя и не давала больших заработков, но зато представляла из себя веселую и разнообразную деятельность.
Семья перебивалась с хлеба на квас, но супруги не унывали.
Такая жизнь была в натуре этих современных супругов.
Хоть есть нечего, да жить весело - вот девиз, который был одинаково по душе как Андрею Андреевичу, так и Серафиме Николаевне.
Маленькая помощь родственников Симочки не давала им умереть с голоду, а из получаемых от тех же родственников обносков молодая женщина умела делать себе такие туалеты, что не было стыдно появиться в них даже на балу банкира Алфимова.
В его дом Андрей Андреевич Беловодов проник сам и ввел жену через Матильду Руга, при которой состоял в качестве комиссионера.
Разыскавши мужа, Симочка передала ему, что слышала о Савине.
- Повадился кувшин по воду ходить, там ему и голову сломить, - резко ответил пословицей Беловодов.
Имя Николая Герасимовича приводило его в раздражение.
Вглядываясь в черты лица своей старшей белокурой дочери, он более и более догадывался о том, что делала его жена на даче Хватова в то время, когда он пешком шагал в Петербург, зарабатывая триста рублей.
Бал между тем был в полном разгаре.
Все были веселы и оживлены.
Некоторым контрастом являлась дочь самого хозяина - Надежда Корнильевна - которой, казалось бы, надо быть счастливее, веселее и оживленнее всех.
Она была "счастливая невеста титулованного жениха", который, как говорили товарищи графа Вельского, был влюблен в нее до безумия.
А между тем веселость ее была заметно деланная и ее хорошенькое личико то и дело заволакивалось облаком кручины.
Что происходило в душе богатой молодой девушки почти накануне ее свадьбы - знала только она и несколько очень близких ей лиц.
К числу последних принадлежала и Зиновия Николаевна Ястребова, приглашенная к Алфимовой в качестве врача, но вскоре привязавшая к себе свою пациентку и привязавшаяся к ней.
Молодая девушка выбрала минуту и подошла к Ястребовой.
- Вы все печальны? - сказала ей она.
- Если бы вы знали, как мне тяжело! - со стоном вырвалось из груди молодой девушки.
- Отец неумолим?
- Слышать не хочет и спешит со свадьбой.
- А он?
- Он, что же он, он беспомощен, беден… Его будущность впереди.
- Попробуйте признаться отцу.
- Едва ли это поможет, у него со старым графом какие-то дела… Он дал ему слово… А в слове отец - кремень…
- Но у вас отдельное состояние… Он, наконец, и отец-то вам без году неделю! - резко, не выдержавшая из чувства симпатии к молодой девушке, сказала Зиновия Николаевна.
Та испуганно поглядела на нее.
- Что вы говорите… Я дала матери у ее смертного одра слово не выходить из воли его и моего брата.
- Что же брат?
- Он тоже за графа.
Разговор их прервался приглашением Надежды Корнильевны на вальс.
Невеселое настроение невесты не ускользнуло от зорких глаз приятелей графа Вельского - графа Стоцкого, Неелова и барона Гемпеля.
Они разыскивали "счастливого жениха".
Тот тоже был не весел.
- Между тобой и невестой царит какая-то таинственная симпатия, - сказал Сигизмунд Владиславович.
- Что это значит?
- Да как же… Оба вы печальны и грустны среди этого, несомненно, оживленного праздника.
- Послушай, Сигизмунд, - вполголоса сказал ему граф Вельский, - я скажу тебе одну вещь, которая тебя очень удивит, но, пожалуйста, без насмешек, так как это очень серьезно…
- Это интересно! Только с каких пор ты говоришь таким докторальным тоном?
- Я люблю мою невесту…
Граф Стоцкий расхохотался в ответ на это неожиданное признание.
- Ты… ты… - повторял он, задыхаясь от смеха.