- Муштровка, мундиръ, оружiе, всегда носимое - создаютъ солдата. Когда придемъ на мѣсто, придется и ротныя ученiя пройти, и пострѣлять, и стрѣлковому дѣлу поучиться. Вамъ, именно вамъ, придется стать учителями и создателями той Русской армiи, которая должна будетъ замѣнить красную армiю. Какъ же вы создадите изъ крестьянина колхозника, изъ рабочаго, изъ Соловецкаго или Нарымскаго узника и ссыльно-поселеннаго доблестнаго солдата Русской армiи, какъ не этими старыми, вѣрными, испытанными и ничѣмъ незамѣненными и незамѣнимыми путями и методами? Одни изъ васъ ихъ основательно позабыли, другiе и вовсе не знали. Мнѣ надо было ихъ вамъ напомнить… Ну и для кинематографа тоже… Толпѣ это понятно, что въ кинематографѣ войска должны быть и молодцовато выправленными и хорошо муштрованными… Теперь когда вы знаете, что васъ ожидаетъ… Я никого не неволю… Силою заставлять кого бы то ни было спасать Россiю я не намѣренъ… Могу… но не хочу… Кто изъ васъ не желаетъ, считаетъ, что я его обманулъ?… Тому заявить Петру Сергѣевичу Ранцеву о томъ… Отпустить, вы сами понимаете, такихъ людей до срока я не могу… Слишкомъ много они знаютъ. Тотъ будетъ жить на острову… и сниматься… для фильмы въ обществѣ "Атлантида"… Согласно съ контрактомъ - въ теченiе года…
Натянутыя улыбки появились на лицахъ офицеровъ.
Капитанъ Немо поклонился и вышелъ въ сопровожденiи Ранцева изъ каютъ-компанiи.
XXXII
Въ шесть часовъ вечера пассажиры "Мстителя" стали собираться на палубѣ. На ней уже были сдѣланы нѣкоторыя приготовленiя для показа чего то. Большая часть палубы на ютѣ была отгорожена шнуркомъ, и за нимъ въ большомъ соломенномъ пароходномъ креслѣ сидѣла, развалясь, обезьяна. Она была одѣта въ бѣлый тропическiй костюмъ, свободно на ней висѣвшiй. Ея коричневая голова, покрытая рѣдкими, сбитыми, неприглаженными волосами, похожими на шерсть, ея морщинистое лицо, поросшее клочьями сѣдыхъ и бурыхъ волосъ, носъ, широкими открытыми ноздрями торчащiй впередъ, маленькiе, острые, сверлящiе глазки, все это было такое нечеловѣческое, обезьянье, что многiе и точно были далеко не увѣрены, что передъ ними человѣкъ. Два нѣмца изъ четвертаго взвода Нордековской роты были при ней. Въ довершенiе возможности предположенiя, что это и точно была обезьяна, тутъ же подлѣ стояли ящики съ морскими свинками и кроликами, будто и впрямь пассажирамъ "Мстителя" собирались показать какой то звѣринецъ. Электрическiй моторъ, ящики съ склянками, шесты на штативахъ были поставлены кругомъ обезьяны.
- Глянь, какой страшный… Что же это за звѣрюга такая?… - безцеремонно показывая на обезьяну пальцемъ, спрашивалъ Фирсъ Агафошкинъ, протискавшiйся въ первые ряды.
- Человѣкъ это, али нарочно, такъ для обмана, сдѣлано?
Вопросы и замѣчанiя Фирса создавали въ толпѣ смѣшливое, не серьезное настроенiе. Ожидали какого то, забавнаго, занятнаго представленiя и, конечно, никакого отношенiя не могущаго имѣть къ такому дѣлу, какъ спасенiе Россiи.
Команды: - "смирно" и "господа офицеры" прекратили шутки и разговоры.
Ранцевъ вышелъ на палубу.
- Господа офицеры, - сказалъ онъ. - Прошу стоять вольно и прослушать мои объясненiя.
Онъ подошелъ къ обезьянѣ и поздоровался съ нею.
- Глянь, какая ученая, - прошепталъ Фирсъ. - Лапку даетъ, совсѣмъ, ну - человѣкъ.
- Господа, - сказалъ Ранцевъ, - позвольте вамъ представить нашего сотрудника, знаменитаго химика Карла Леопольдовича Вундерлиха.
- Профессора Вундерлиха, - приподнимаясь съ кресла, - сказала обезьяна.
- Профессора Вундерлиха, - поправился Ранцевъ.
- Когда вамъ придется работать въ Россiи, постоянная опасность доведетъ ваши нервы до страшнаго напряженiя и вамъ будетъ нужно гдѣ то отдохнуть, собраться съ силами, перевооружиться, приготовить все вамъ нужное въ полной безопасности, зная, что никто вамъ не можетъ помѣшать… Вамъ тамъ надо будетъ имѣть собственную базу…
Обезьяна приподнялась и рукою тронула Ранцева, показывая, что она будетъ сама объяснять.
Ранцевъ отошелъ въ сторону.
- Когда ви биль дѣти, - начала обезьяна, моргая маленькими глазами и хитро поглядывая на окружавшихъ ее пассажировъ "Мстителя". - Когда ви биль маленьки, ви играль въ "кошка-мишка". Кошка появилась - миши въ домъ. Большевикъ это кошка… Ви - миши… Большевикъ появился - мишамъ надо спрятаться… Достать нельзя.
Вундерлихъ сказалъ нѣсколько словъ по-нѣмецки солдатамъ и тѣ поставили у бортовъ шесты съ зажимами.
Вундерлихъ показалъ на шесты.
- Слихаль въ банкахъ, у кассъ пускаютъ такой лучъ… Человѣкъ пошель - его убьютъ… Вотъ это тоже мои лучи. Здѣсь пускайтъ, тамъ принимайтъ… Далеко, хоть десять километровъ… Кто идетъ между, тотъ попадаетъ въ лучи… Ви сидитъ въ домъ, за эти шести. Миши идутъ… Теперь, смотрите, что происхождайтъ.
Онъ досталъ изъ ящика маленькую стеклянную баночку съ бѣлымъ порошкомъ и далъ ее солдату.
Тотъ укрѣпилъ ее на одномъ изъ штативовъ, давая направленiе стрѣлкѣ къ другому штативу, стоявшему у противоположнаго борта. Моторъ сталъ неслышно работать.
- Ви ничего не видитъ. Ничево и нѣтъ. Можете ходить сколько угодно. Пожальте ко мнѣ.
Но никто не двигался съ мѣста. Все было такъ таинственно, что казалось страшнымъ.
- Пожальте… Пожальте, ничего не боись. Ничего страшнаго.
Всѣ жались другъ къ другу, никто не трогался съ мѣста.
- Факсъ, иди ко мнѣ, - сказалъ Ранцевъ.
Ферфаксовъ, стоявшiй у борта послушно и смѣло, легкой охотничьей походкой прошелъ между шестами къ Ранцеву и обратно.
- Нишего и ньѣтъ, - кривясь въ безобразной усмѣшкѣ, сказалъ Вундерлихъ… - Теперь пускаю. Это смѣхучiй… Кто идетъ - смѣется… Хочетъ, не хочетъ - смѣется… Дольго… Цѣлiй часъ смѣется… такой смѣхачъ… Идти не можетъ… Поворачивайтъ назадъ… Спазма… Надо докторъ… Н-ню, между прочимъ… блягополюшна… Смѣхъ это здорово… Ошень хорошо для пишшеваренiй. Н-ню, кто желайтъ?… Маленькiй смѣхачъ.
- Господа, - сказалъ Ранцевъ, желаете попробовать. Ничего опаснаго для здоровья нѣтъ. Это вы будете употреблять, когда пожелаете оградить себя отъ ненужныхъ глазъ и ушей, но не желаете дѣлать зло.
Фирсъ Агафошкинъ стоялъ сбоку и впереди всѣхъ. Въ бѣломъ колпакѣ и поварскомъ фартукѣ онъ глупо ухмылялся, видимо сильно захваченный всѣмъ, что тутъ показывалось.
- Н-ну, - протянулъ онъ. - Нюжли же такая штука, чтобы смѣяться, ежели я, къ примѣру, плакать хочу?
- Иди, Фирсъ, - подтолкнулъ его Мишель Строговъ, стоявшiй рядомъ съ нимъ.
- А что?… He пойду?… - куражась и выступая впередъ, сказалъ Фирсъ. Онъ чувствовалъ себя предметомъ всеобщаго вниманiя и это подмывало его. - Отчего не пойти?… Да я!.. Съ Ереминскаго хутора казаки да ничего такого не пугались. Что мнѣ обезьяна сдѣлаетъ?… Подойду и скажу: - "дай мнѣ лапку, какъ генералу подавала"… Что тутъ страшнаго. Одна химiя и только.
Прикрывая сгибомъ локтя лицо и точно бросаясь черезъ огонь, Фирсъ Агафошкинъ стремительно побѣжалъ къ Вундерлиху.
Но, едва онъ дошелъ до линiи между штативами, какъ точно какая то невидимая сила откинула его назадъ. Онъ схватился руками за животъ и кинулся обратно въ толпу, сгрудившуюся подлѣ шканцевъ.
- Ха-ха-ха, - вопилъ онъ, корчась отъ смѣха. - Хо-хо-хо… Вотъ умора то!.. Ой-ой-ой… - Обезьяна то!.. ха-ха-а!..
Это было такъ странно и неожиданно, что кое кто не повѣрилъ. Казалось, что Фирсъ просто дуритъ, представляется… Молодой летчикъ Вѣха пошелъ медленными осторожными шагами черезъ невидимый лучъ. Но едва дошелъ до него, какъ повернулъ обратно. Видно было, какъ онъ всѣми силами старался удержать смѣхъ. Лицо его кривило спазмой, наконецъ, прорвало и -
- Ха-ха-ха, ха-ха-ха… - присоединилъ онъ свой смѣхъ къ неистовому дикому хохоту Фирса.
Еще два, три человѣка бросились, пытаясь быстро проскочить роковую полосу, но и ихъ невидимая сила отбрасывала и они корчились въ спазмахъ смѣха. Всѣхъ ихъ переловилъ докторъ Пономаревъ и повелъ въ прiемный покой отпаивать и успокаивать. И долго по трапамъ и корридорамъ парохода раздавалось неистовое, истерическое:
- Ха-ха-ха… хи-хи-хи… хо-хо-хо!..
XXXIII
Ранцевъ остановилъ токъ. Помощникъ Вундерлиха вынулъ склянку. Профессоръ досталъ изъ ящика колбочку съ розовымъ порошкомъ. Ее вставили на мѣсто прежней.
- Теперь, - самодовольно говорилъ Вундерлихъ, - это плакучiй. Кто теперь идетъ - плакать будетъ… Горько плакать… Н-ню тоже не опасно для здоровья ничуть… Слезы это тоже иногда ошень карашо… Успокаивайтъ нервы.
Но плакать, повидимому, никому не хотѣлось.
"Волевой" человѣкъ Мишель Строговъ, - ему эти опыты чрезвычайно понравились, въ нихъ онъ увидалъ хорошее средство испытанiя воли - вышелъ впередъ.
- Н-ну, - съ сомнѣнiемъ въ голосѣ протянулъ онъ и пошелъ твердыми шагами боксера, идущаго на противника черезъ полосу. Было видно, какъ, вступивъ въ промежутокъ между шестами, онъ заставлялъ себя сдѣлать еще шагъ, но потомъ схватился за глаза руками и быстро пошелъ назадъ. Слезы градомъ лились изъ подъ пальцевъ. Непроизвольная спазма рыданiй кривила лицо. Онъ уже не въ силахъ былъ дольше держаться и громко зарыдалъ. Докторъ Пономаревъ подхватилъ его подъ руки и бережно повелъ внизъ. Зрители стояли, нахмурившись. Никто не пожелалъ повторять опыта Мишеля Строгова.
Склянку съ розовымъ порошкомъ вынули, самъ Вундерлихъ пошелъ вставлять въ штативъ новую скляночку съ сѣрымъ порошкомъ.
Онъ обратился къ Ранцеву:
- Я попросилъ бы васъ поставить офицеръ впередъ, чтобы никто не ходилъ теперь. Это ошень опасный лучъ… Это "капучiй"… Теперь, кто идетъ… большевикъ… шмерть…
Его помощники перенесли кроликовъ и морскихъ свинокъ къ публикѣ. На палубѣ было томительно тихо.
- Знаешь, - прошепталъ Парчевскiй, обращаясь къ Нордекову, - совсѣмъ, какъ въ циркѣ передъ какимъ нибудь опаснымъ сальто мортале. И чего не придумалъ человѣкъ? He даромъ онъ и на человѣка не похожъ…
- Fertig? - спросилъ Вундерлихъ.
- Jawohl, - отвѣтилъ помощникъ, державшiй клѣтки.
- Пускайте кроликъ и швиней.
- He надо… не надо, - раздались голоса. - Вѣримъ и такъ!
Кролики и свинки побѣжали за приманкой. Едва они достигли роковой черты, какъ стали падать и дрыгать лапками въ смертельной конвульсiи.
Тяжелая тишина стояла на палубѣ. Помощники Вундерлиха выбросили тѣла свинокъ и кроликовъ за бортъ на съѣденiе акуламъ. Всѣ вдругъ заговорили.
- Да… Ну и придумано, - сказалъ Нордековъ. - Дьявольская какая штука.
- А какъ же противъ большевиковъ то! Другого средства нѣтъ!.. Травить ихъ, подлецовъ надо, - сказалъ Амарантовъ.
- Это какъ въ крѣпости, за такими лучами.
- Если не вретъ профессоръ, что на десять верстъ идетъ его лучъ такъ лучше всякой крѣпости.
- Изъ пушекъ пали, не долетитъ.
- Главное, господа, то, что можно поставить въ любомъ мѣстѣ.
- И притомъ совершенно непримѣтно.
- Д-да… Это не авантюра.
- Какая тамъ авантюра!.. Самого Сталина смѣяться заставимъ.
- А потомъ и плакать…
Возбужденiе становилось сильнѣе. Люди перемѣшались и какъ то не замѣтили, какъ Вундерлихъ съ его аппаратами исчезъ, точно сквозь палубу провалился. На мѣсто его "штучекъ" поставили небольшой радiо-прiемникъ и завели моторъ. Хоръ Амарантова и пѣвчiе Гласова приблизились къ нимъ.
Вечеръ былъ тихъ и прохладенъ. "Мститель" несся по спокойному океану. Передъ нимъ спускалось къ морской равнинѣ румяное солнце.
ХХХIV
Высокiй сѣдобородый финляндецъ подошелъ къ аппарату и сталъ объяснять его устройство.
- Господа, если кто изъ васъ знакомъ съ аппаратами радiо, тотъ можетъ видѣть, что мой аппаратъ нѣсколько иного устройства, чѣмъ всѣ практикуемые теперь аппараты. Сейчасъ въ Европейской Россiи позднiй вечеръ. Во всѣхъ казармахъ, въ лагеряхъ, въ клубахъ красныхъ командировъ, въ избахъ читальняхъ люди собрались подлѣ своихъ и общественныхъ радiо-аппаратовъ, чтобы слушать объявленную программу. Я беру своимъ приборомъ ихъ волну. Я слушаю ихъ, и потомъ я пускаю особую свою волну. Назначенiе ея съѣсть, такъ сказать, ихъ волну, уничтожить ее, не заглушить шумомъ, какъ это дѣлается обыкновенно, но просто парализовать ее. Я не буду объяснять вамъ техническихъ подробностей, какъ это дѣлается. Скажу только, я заставляю ихъ аппараты замолчать, и сейчасъ же пускаю свою волну и она имъ всюду, гдѣ они приготовились слушать свое даетъ наше. Я имъ навязываю въ ихъ же аппараты свою программу. Сегодняшняя наша программа предназначена для красной армiи по преимуществу. У нихъ сегодня… - Лагерхольмъ вынулъ записочку - у нихъ сегодня… въ эти часы… Да… Станцiя "имени Коминтерна": - "Комсомольская Правда" - это передача газетнаго номера. "Крестьянскiя передачи", - "Музыка танца", станцiя "Опытный передатчикъ": - "часъ пiонера и школьника", "лекцiя по физ-культурѣ"и "Русскiя пѣсни".. Какъ видите, программа небогатая и какъ далеко ей до европейскихъ программъ. Возьмемъ для начала станцiю "имени Коминтерна".
Лагерхольмъ покрутилъ кружки, навелъ, прислушался, навелъ еще, повернулъ аппаратъ, и сейчасъ же ясно и четко, будто тутъ рядомъ кто то говорилъ, раздалось:
- Бюрократизмъ, помноженный на безотвѣтственность, сложенный съ нелегкой организацiей аппарата даетъ вотъ какiе плоды…
- Ну, это очевидно "Комсомольская Правда" передаетъ содержанiе своего номера. Итакъ мы начинаемъ вмѣсто ихъ скучной, всѣмъ въ зубахъ навязшей чепухи
подавать нашу программу. Викторъ Павловичъ, прошу начинать…
Амарантовъ взмахнулъ бѣлой палочкой.
- Разъ, два, три… четыре…
Прекрасный оркестръ заигралъ старинный "Петровскiй" маршъ.
Какъ только онъ кончилъ, хоръ Гласова, дополняя и освѣщая то, что игралось запѣлъ:
- Знаютъ турки насъ и шведы
И про насъ извѣстенъ свѣтъ…
На сраженья, на побѣды
Насъ всегда самъ царь ведетъ…
Красивымъ переливомъ, понизивъ голоса, пѣвчiе продолжали:
- Съ нами трудъ онъ раздѣляетъ,
Съ нами онъ всегда въ бояхъ,
Счастьемъ всякъ изъ насъ считаетъ -
Умереть въ его глазахъ…
- Кто тамъ въ Россiи слыхалъ когда эту пѣсню, тотъ пусть ее вспомнитъ, кто никогда не слыхалъ, пусть узнаетъ во что вѣрила, чему служила старая Русская армiя, - сказалъ Ранцевъ.
Послѣ пѣвчихъ къ аппарату подошелъ Ванечка Метелинъ и своимъ красивымъ, приспособленнымъ для радiо голосомъ сталъ говорить:
- Слушайте Русскiе, что вамъ говоритъ Русская Правда: - "Русскiй царь Александръ Второй уничтожилъ крѣпостное право… Да будетъ имя его благословенно во вѣки!.. Инородецъ коммунистъ Сталинъ возстановилъ крѣпостное право. - Да будетъ его имя проклято во вѣки!"
Снова заигралъ оркестръ. Съ рѣдкимъ подъемомъ - музыкантамъ казалось, что они видятъ необъятную Россiю, слушающую ихъ черезъ сотни радiо - оркестръ игралъ "увертюру 1812-го года" Чайковскаго.
Настроенiе оркестра передавалось и слушателямъ на палубѣ. Всѣ задумались, всѣ притихли… Мысли каждаго были тамъ, куда невидимыя волны несли прекрасную музыку, полную патрiотическаго порыва и вдохновенiя.
Программа продолжалась.
- "Братская пѣсня", - провозгласилъ Метелинъ. И съ молитвеннымъ умиленiемъ началъ:
- Вѣйся бѣло-сине-красный,
Братскiй Крестный Стягъ…
Всѣ - къ прекрасной цѣли ясной!..
Сгинетъ красный врагъ!..
Ужъ даетъ святые всходы
Братскiй нашъ посѣвъ!..
Съ братскимъ знаменемъ свободы
Встанетъ Русскiй гнѣвъ!
И придетъ на гибель Змiю
Русской Правды часъ.
Господи!.. Спаси Россiю!..
И помилуй насъ!..
Павшимъ - рай!.. На бой живые!..
Коммунизмъ умретъ!..
Съ нами Богъ!.. Жива Россiя!..
За нее впередъ!..1
Глубоко задумавшись стоялъ Нордековъ. Онъ даже не слышалъ, какъ прекрасный баритонъ Гласовскаго хора запѣлъ пѣсню о Кудеярѣ.
"Если все это меня такъ волнуетъ", - думалъ Нордековъ. - "Что же должны испытывать въ Россiи, гдѣ одни никогда не слыхали такого смѣлаго слова, такого открытаго призыва къ борьбѣ и побѣдѣ, другiе, можетъ быть, когда и слыхали, да совсѣмъ позабыли и опустились въ тяжелой повседневной жизни. Господи, спаси Россiю и помилуй насъ!
И, если это будетъ каждый день… постоянно будить, сѣять новыя мысли, толкать на борьбу? Отъ слова родится дѣло… И мы ему поможемъ"…
Въ его мысли ворвались громкiя и убѣдительныя слова Метелина. Онъ опять стоялъ у аппарата.
- Красноармеецъ!.. Зачѣмъ у тебя голова на плечахъ и штыкъ въ рукахъ… Чтобъ помогать держать твою мать Россiю въ рабствѣ?… Кому ты долженъ передъ своею совѣстью служить?… Народу?… А?… Народу?!.. Народу?!! Такъ и служи народу. Избавь его отъ разбойничьяго Антихристова ига… Подымай на штыки комиссаровъ!.. Требуй отъ Русскихъ начальниковъ, чтобы вели тебя добывать Русскую власть и Русскую свободу!.. Становись подъ Русское знамя!.. Коммунизмъ умретъ - Россiя не умретъ…
- Вотъ это, ваше высокоблагородiе, - сказалъ незамѣтно подошедшiй къ Нордекову Нифонтъ Ивано вичъ, - и точно утѣшительное слово. Радостно слушать… Нехай тамъ послухаютъ и вникнутъ…
Солнце заходило. Оно коснулось краемъ морскихъ просторовъ. Трубачъ протрубилъ повѣстку къ зарѣ. Рота Нордекова стала строиться на повѣрку. Радiо концертъ былъ конченъ.
Когда расходились по каютамъ у всѣхъ была одна мысль.
"Да, это для Россiи…. Да, это за Россiю… Это не наша прошлая партiйная грызня… Это точно настоящее дѣло… Кто намъ тутъ на "Мстителѣ"посмѣетъ помѣшать дѣлать, что мы хотимъ, что мы признаемъ нужнымъ… А, когда будетъ не палуба парохода, а цѣлые острова Галапагосъ!?…"
Эти люди послѣ столькихъ лѣтъ эмигрантскаго отчаянiя, слабости, упадка духа, первый разъ чувствовали себя сильными, твердыми, способными на дѣло спасенiя Родины, стойкими для борьбы. Съ вѣрою и уваженiемъ они думали о томъ, кто все это среди эмигрантскаго хаоса, разсѣянiя и безтолочи придумалъ, организовалъ, создалъ и устроилъ и кто скрылся подъ такимъ страннымъ именемъ:
- Капитанъ Немо.
Томъ II
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ОСТРОВА ГАЛАПАГОСЪ
Галапагосскiе острова - названiе принадлежащаго къ южно-американской республикѣ Эквадору и лежащаго по обѣ стороны экватора между 70° и 74° з. д. (отъ Гринвича) архипелага изъ 11 большихъ и малыхъ острововъ (Islotes) изъ которыхъ Альбермаль (427б кв. км.) самый большой, занимаютъ вмѣстѣ пространство въ 7643 кв. км. Всѣ они вулканическаго происхожденiя и возвышаются до 1500 м. надъ уровнемъ моря…
…Несмотря на то, что эти острова лежатъ въ разстоянiи лишь 1000 км. отъ материка, ихъ флора, птицы, рыбы и земноводныя представляютъ по большей части такiя особенности въ своемъ устройствѣ, какихъ вовсе не встрѣчается на материкѣ…
…Они долго назывались заколдованными (escantados) островами, потому что при господствующемъ тамъ быстромъ теченiи и безвѣтрiи до нихъ трудно добраться и не менѣе трудно удалиться отъ нихъ…
"Энциклопедическiй словарь Брокгауза и Ефрона".