- Это наш главный секрет, секрет этого мира. Зачем он вам, вы ведь не специалисты по электронному разуму, вы обычные творческие собаки или люди. Вам не надо знать много, вы ведь не собираетесь демонтировать мироздание. Не беспокойтесь - вы не сделали этому миру ничего плохого, я просто присоединил вас к своей коллекции вечности, - сказал он немного таинственно. - А секрет, как мы различаем друг друга, боюсь, огорчит вас.
- Вот как, а тогда, может быть, вы объясните нам, в чем состоит ваша коллекция и как мы можем быть ее частью. Это что, коллекция линий или тех, кто стоит за этими линиями?
- Я, видите ли, в некотором роде, по совместительству - компьютерный вирус и я коллекционирую, собираю, - поправился он, - материальную информацию из того мира (трехмерного) в этот. У меня большая коллекция, большой урожай трехмерных, несущих информацию существ.
Я не стал с ним спорить и говорить, что древние считали: "Большой урожай к большой беде", а он меж тем продолжал.
- В трехмерном мире нет вечности, а здесь она есть. В том мире наличествует неравенство, а здесь все одинаковы. Линии. И даже я не могу точно определить кто - кто, потому что видел их только однажды, подходя к окну в ваше измерение, как вы конечно понимаете, это окно - экран компьютера. А здесь все как в ленте Мебиуса, нет ни времени, ни пространства.
Взгляните, пожалуйста, на ваш мир со стороны, из плоскости, в которой вы находитесь. И вы сами убедитесь, что там сплошная суета… Насколько я понимаю, вы здесь с близким вам существом, так неужели вам хочется назад, в эфемерное пространство, а не пребывание в вечной радости созерцания мира. Вы очень скоро откроете здесь массу прекрасного, музыку, цвета. Все, что когда-либо попало в компьютер или было им сканировано, иными словами, запомнено - есть в его памяти. И вы можете этим пользоваться.
Единственное, что я вам не советую, это рваться в ту часть нашей плоскости, которая… которая ведет к выходу в иное измерение. Вы пока не готовы к этому. Впрочем, там так тесно переплетаются линии, что вы и сами этого сделать не сможете или не захотите. Но, предваряя ваше любопытство, скажу, чтобы не было иллюзий - эта часть плоскости не выход обратно, просто есть маленькие тайны, которые вам пока непостижимы. Которыми, впрочем, вы овладеете со временем.
- Неужели там находится нечто, что угрожает вам, господин ЧК,бестактно и вызывающе сказал я.
Козетта легонько толкнула меня.
- Помилуйте, что может угрожать вирусу. Только музыка, но она здесь безобъемна. Но полноте, я обещал вам показать ваш мерзкий трехмерный мир. Давайте же подойдем к экрану. Только прошу вас соблюдать осторожность. Вас ведь могут увидеть, решить, что вы обычный компьютерный вирус и уничтожить.
Я кивнул, удостоверившись, что красноречие нашего пленителя иссякло, и мы все двинулись в плоскости.
Перед нами галантно расступались линии, цветные, они множились и выходили одна из другой, играли какие-то сложные гаммы в непостижимом танце, вдруг плоскость под нами стала матовой, и мы поняли, что вступили на экран компьютера.
И мы с любопытством стали взирать на наш мир, в котором еще так недавно жили.
Из Беспространствия.
Глава 6. Поступок лохматой возлюбленной
Стойте, сударыня, стойте, - вдруг закричал хозяин этого мира.
Моя очаровательная жена неожиданно даже для меня, того, который знал каждый ее помысел и жест, наслаждался кахдым ее движением, побежала по матовой плоскости, к которой мы подошли как к берегу озера, тут же превратилась из линии в маленькую симпатичную собачку и пересекла бы поверхность компьютера в считанные секунды, но поскользнулась и осталась лежать. Я вспотел от ужаса. Я бросился к ней тоже через экран, тоже превратился из линии в собаку, она была недвижима.
Вот тебе и вечность!
Что же произошло?
Я стал ее звать, наклонился к ней.
Но Козетта даже не приоткрыла глаза. Я попробовал ее потянуть, но она лежала неподвижно и вдруг я услышал ее шепот:
- Хвостик, это я нарочно, нас должны заметить наши в том мире.
Как ни была трагична ситуация, но я не смог не улыбнуться. У каждого из нас есть свои "наши". В данном случае это самые главные "наши" - наша семья.
От нас не укрылось то обстоятельство, что ни один представитель этого мира линий не выскочил за нами на экран спасти или хотя бы схватить нас.
Почему?
Может быть потому, что Черный Квадрат - фаталист, поэтому позволяет подданным Беспространствия делать и говорить все что угодно. А может быть и потому, что собаки на экране - всегда собаки, и ясно, что их у него в компьютере не так много, а все остальные неведомые существа и предметы на экране будут выглядеть, как вирусы.
Кто знает? А нужны ли мне эти знания?
Может быть эти неведомые существа, как в волшебных сказках заколдованные люди? Или представители иных миров?
Кажется, до меня дошло. Ведь если плоскость экрана на мгновенье "расколдовывает" линии, то значит мы с Козеттой могли бы увидеть их истинные лица. А они этого не пожелали, даже ценой нашего побега.
Тогда что же это за лица, если они так настойчиво пожелали остаться инкогнито?
- Зря вы побежали по плоскости экрана, - хладнокровно сказал Ч К, когда мы вернулись, - если вы надеялись, что вас заметят из того мира,разуверьтесь. Для того чтобы человеческий глаз, находящийся в третьем измерении, мог воспринять вас на экране компьютера и тем более различить, а потом еще через изображение вызвать ассоциацию, что вы - это вы, дать импульс в их мозг, должно пройти много времени. По крайней мере - час. Это здесь. А там это - мгновенье. К тому же вас наверняка еще не хватились, да и вероятность того, что кто-то находился возле компьютера - мала…
Козетта махнула хвостом. Лохматушка моя, она попыталась нас выручить немедленно, дать о себе знать…
Но… постойте, постойте - а каким же образом сам Король Теней господин Вирус, или Черный Квадрат, высовывается из своей компьютерной плоскости?
И вдруг меня осенило.
Мы не потому не можем существовать одновременно в двух измерениях, что так не может быть, а потому, что не хотим, не пробовали, поленились…
И я теперь уже сам подбежал к экрану, вступил на его ледяную поверхность и на всякий случай со звонким лаем (а вдруг еше и услышат) выкатился в экран.
На самой середине я попытался подняться. Это было очень сложно, требовалось много усилий. Я заворчал. Вот еще немного, еще чуть-чуть.
И, словно пробив толщу океана, я вынырнул в родном третьем измерении, и голова моя оказалась в привычной обстановке. Я увидел свою комнату, где все и произошло. Док, не глядя на компьютер, читал справочник вирусов. Он не обращал на меня внимания, даже когда я заскулил. Хотя время теперь совпадало.
Теперь только хвост мой находился в ином мире…
В это время Мама-Лисанька подошла к компьютеру. Она тотчас же увидела меня. И первый ее порыв был вытащить меня из этого электронного болота.
Не тут-то было. Я оказывается был не реален, а галографичен.
Но Мама-Лисанька чутка и чувствительна. Ее руки скользнули по мне. Она позвала Дока.
Док подошел, сказал, что ни Пирата, ни Козетты в доме нет. И что вероятно (он может мыслить нестандартно. Написал и материализовал же он когда-то меня), мы в компьютере, но что убивать вирус нельзя, потому что мы, как это ни парадоксально, в настоящий момент тоже часть этого вируса, и как бы так не получилось, что, уничтожая вирус, мы можем быть уничтожены тоже.
И вдруг он взглянул на экран. Моя улыбающаяся физиономия лучше всяких слов говорила: как я его понимаю. Док хотел было схватить меня за уши и вытащить из этого мира (порыв как у Мамы-Лисаньки), но вопервых, я не материален, а во-вторых… - а Козетта?
Док скороговоркой стал сообщать мне инструкции: что делать.
- Мы намерены вывести вирус на дискету и там уже уничтожить. Надо сделать так, чтобы в момент включения антивирусной программы вы с Козеттой оказались бы не в одной плоскости с Вирусом, и тогда все будет в порядке.
Я громко завозражал.
Мы не знаем, кого там прячет вирус. Что это за линии. Может быть, уничтожив его, мы тем самым уничтожим ценнейшую информацию, а то и цивилизацию. К тому же, антивирусную профилактику с компьютером мы делаем довольно часто, почему же стало возможным, что Ч К продолжает жить в нашем доме в компьютерной Вселенной и изображает себя диктатором вечности.
Что-то здесь не так.
А может быть всякий нестандартный - будь то: человек, собака или вирус обречен на непонимание в любом мире. Поэтому ЧК и решил создать свой, справедливый, со своей программой безопасности, где звезды улыбаются, а жителям трехмерии… "рубят головы".
- Путешественником не может стать тот, кто боится не вернуться, завершил свою умную тираду Док. Но я устал стоять па хвосте в другом измерении и соскользнул снова в плоскостной мир. Соскальзывая, я подумал: каждый раз, когда он говорит умные вещи, нам с Козеттой хочется целоваться.
Кстати, а есть ли любовь в Беспространствии?
Я не боюсь не вернуться, но и не хочу попусту растрачивать свой потенциал путешественника. Я был в Италии, Испании, Греции и Турции, Франции, многих других странах, был даже в сказочной стране, где познакомился с летучим Гиппопотамом, но все эти страны были объемными, а не плоскостными.
Вынырнув в компьютере, я нашел Козетгу, поцеловал ее в мокрый нос (линию) и убедился в том, что все нормально, несмотря даже на то, что, пока я шевелил ушами из компьютера, здесь в мире линий прошло почти полдня.
Теперь меня забавляло то, что мой нос на полдня моложе моего хвоста.
Никого из местных линий я не встретил. Вспомнился разговор с Доком, подумалось: почему Вирус запретил нам посещать ту часть плоскости (его владений), которая усиленно охраняется бесчисленными линиями. И что будет, если мы нарушим его запрет. Если он не обманул и нас в этом мире ждет вечность, то какие же могут быть в условиях вечности наказания?
Небытие,смерть?
Наивные понятия. Что же тогда?
Вечное порицание, ну не разлучение же с Козеттой, - насколько я могу убедиться, мир этот одномерен, но не тоталитарен.
Попробовать еще разок. В конце концов вечность исчезает тогда, когда отключен источник энергии, а разговоры о вечности - еще раньше, тогда, когда этот источник еще только начинает иссякать. Вспомните сказку о Кощее Бессмертном.
Найти концентрированную скученность линий нам с Козеттой не представлялось сложным. Линии расступались, и в итоге мы подошли к черной части плоскости. Она зияла, как отверстие. Наклонившись, мы увидели, что это и в самом деле отверстие - вход, более того, он сужается и превращается в точку.
- Но он не может быть выходом в трехмерное пространство. Тогда что это?… какой-то коридор, и почему этой тайной так дорожит ЧК?
Глава 7. Разговор о Беспространствии
Козетта прикоснулась ко мне так, словно я на секунду не ко времени задремал. И опять была права. Мне не стоило произносить вслух моих последних слов. но к откровению, как это ни парадоксально, располагает комната, нашпигованная подслушивающими устройствами.
Каждый принимает конец своего кругозора за конец света и наша ошибка в том, что мы общаемся не с мыслящей плотью, а с нашим представлением о ней и потому часто ошибаемся и огорчаемся.
Обыкновенно среди только что познакомившихся русских - будь то вирусы, люди или собаки - происходит дурацкая традиция выяснять политическую принадлежность, и потому я позволю себе поделиться с читателем маленьким диалогом, который по своему собачьему недомыслию затеял первым, после того, как уже стало очевидным, что ЧК - Черный Квадрат - это профессор из предыдущей истории, которого мой дорогой Пал Палыч, если помните, загнал в свое время в первое измерение, и теперь профессор неплохо обосновался в компьютере, разрабатывая программы, способные противостоять антивирусным:
- Почему вы перемещаетесь по всем измерениям? - дружелюбно спросил я.
- Не хочу быть ни в стае, ни в стаде, - отвечал мой собеседник, - к тому же человечество далеко от совершенства. На свете есть масса миров, которые добрее и совершеннее.
- Тогда вы - центрист, - сорвалось с моего высунутого языка постороннее в этом измерении слово.
Следующая фраза, которую произнес собеседник, была такой безысходной:
- Я напоминаю себе иногда запертый компас.
Тут уж мне откровенно захотелось записывать фразы моего собеседника, потому что они могли бы мне когда-нибудь пригодиться. Но и бумага и перо здесь тоже были в виде линий.
Иногда он мне напоминал человека с хорошей интеллектуальной базой, но это существо, этот политик, этот вирус и профессор одновременно рассказывал легко и просто вещи, которые я, склонный сочинять приключенческие вирши, придумываю всегда с трудом. Да, с великим трудом дается писателю-приключенцу многоплановость героя.
Я не стал говорить ему о том, что его высказывания напоминают игру, но он понял мой вопрос и ответил на него так, словно я играю, и тем снял напряжение с меня, поскольку мы отныне могли не заботиться о том, что значения каких-то слов понимаем по-разному.
- Может быть, вам рассказать о том, как перестрелка велась на итальянском языке? - спросил он неожиданно.
Я выразил согласие кивком головы:
- Я бесконечно нарушал законы нашей великой страны Трехмерии, и поэтому в один прекрасный день, сделав еще более страшное нарушение, я подкупил сторожа кабинки Ч ИЗ и отправился в четвертое измерение попытать счастья.
У меня несколько профессий, я никогда не пишу так, как вы, и не порчу записные книжки, но нет-нетда и осядет в подкорке мозга кроме формулы вечности мироздания или беспространственности звездных плоскостей еще и стихотворная строчка, которая уже потому дорога, что она единственная.
В Новом Мире я перепробовал множество дел, и не стыжусь ни одного из них. Я стал маленьким человечеством, в мире из одного меня. Я был и массажистом, и банщиком, помощником у министра и привратником, дрался на дуэли с генералами, обманывал сыщиков, эпатировал князей, знался с куртизанками, посланниками, епископами, сводниками, знатными проходимцами, людьми из общества, извозчиком был, официантом, шулером и в конце концов пришел к тому, что объединяет все эти профессии. Я стал образованным человеком, моя база выживания научила меня опыту, вот сейчас я уже в качестве созерцателя позволяю себе путешествовать по мирам.
Я состоялся. А вот состоялись ли вы? Я пригласил (или похитил - для философа это одно и то же) вас как собаку из всех собак. Вы владеете самым драгоценным, тем, что так редко теперь встречается во Вселенной - разумом.
Подумайте, что пора уже придти к выводу, что быть лучшим другом человека не самое удачное занятие. Собаки подают лапу, приносят палки, находят потерявшихся детей, охраняют свалки. И все ради чего. Чтобы их потрепали по голове?
Считается, что собаки должны есть все, чтобы им ни бросили. Они должны немедленно отзываться на свист и радоваться любому, который выкупит их из корзинки.
Собаки достаточно умны, чтобы понять, что им никогда не догнать мячик на веревочке. Но они продолжают догонять его, потому что хотят доставить удовольствие хозяину. Собаки не только безропотно сносят унижения, но и выпрашивают их.
Они позволяют надевать на себя шляпки с цветами и юбочки…
Я думаю, вам - собакам самое время сказать: нет.
Вы не должны возить сани по всей тундре за миску вонючей рыбной похлебки. Вы не должны смотреть на мир с заднего сиденья запертой машины, оставленной на стоянке, вы не должны позволять называть себя шариками.
Я предлагаю вам остаться в этом мире.
- А мой трехмерный мир?
- Забудьте его, в нем даже цари обречены на бесправие.
- Но, тем не менее, это именно прошлый ваш мир развил вас, позволил освоить множество наук, искусств и ремесел, которые так пригодились вам теперь…
Черный Квадрат молчал.
Глава 8. Странная воронка
Пока профессор упражнялся в философствовании, мы с Козеттой продолжали стоять возле эбеновой части (или, точнее будет сказать: пасти) плоскости, походящей на воронку, или вход. Я еще прислушивался к речам нашего пленителя, как вдруг услышал:
- Хвостик, - сказала Козетта, - ты знаешь, о чем я подумала, ведь если мы с тобой как и все тут другое - линии, то естественно Вирусу необходимо охранять эту дыру. Всякая линия заканчивается точкой, и мы не только сможем проникнуть туда, в эту воронку, но и сделаем выводы об этом новом для нас измерении, поскольку там уж точно никто из представителей мыслящей плоти не был.
Я сделал маленький эксперимент. Снял с себя ошейник, более похожий на стек, чем на мой родной кожаный предмет туалета, и бросил его в эбеновую пасть. Ошейник исчез, как будто бы распался на атомы.
Мы переглянулись с Козеттой и, взявшись за лапы, немедленно бросились туда же. Зачем нам это было надо? Ведь из неизвестности уже понятной мы могли очутиться в неизвестности неведомой, и тогда уже нас не смог бы найти даже ЧК.
Впрочем, как всякие наивные существа мы были уверены, что Вирус нас найдет где угодно. Он в нашем представлении пока еще был носителем тех сил, (если не зла), то, по крайней мере, сил непонятных, а непонятные силы, как известно, вездесущи.
Как бы то ни было, пролетев несколько, как нам показалось, мгновений, мы вдруг очутились, не поверите, в свободном пространстве космоса, где силой мысли (почти мгновенно мы это ощутили) могли двигаться в любом направлении и с любой скоростью.
Звезды были расположены здесь как точечки домино, в строгом порядке. Я посмотрел на свои лапы, хвост, все было на месте и… я уже было обрадовался, что вновь обрел формы, как вдруг что-то показалось мне странным в Козетте. Она была красивой и пылала как факел. Пылал и я.
Представляете, в черноте космоса, среди чужих, никогда не виденных ни собачьим, ни человечьим глазом созвездий, холодным космическим огнем пылали две собаки.
Но что это?
Как будто бы в космосе светает. И вот мы уже видим непостижимое.
На абсолютно белом небе сияют черные звезды.
Это уже за гранью.
Однако, это было так.
А дальше? А дальше мы плыли к одной из них, и у нас было ощущение, что мы плывем над пустыней льда, и чем ближе мы подплывали к черной звезде, тем ясней представляли, что вокруг звезды имеется кольцо. При ближайшем рассмотрении кольцо оказалось ободом гигантской воронки. И так было со всеми звездами.
Каждая звезда была входом и одновременно выходом из воронки, такой же, в которую прыгнули и мы.
И хотя все внешне казалось оптимистичным, особой радости мы, земные собаки, не испытали, потому что вдруг поняли, что, как бы фантастично и красиво все кругом не было - мы не в нашей Вселенной.
Как долго мы размышляли над тем, что с нами произошло, не могу сказать, ведь где-то наверняка прошло мгновение, а где-то тысячелетие.
Но вдруг пространство стало складываться, как книга, причем происходило это бесшумно. Черные звезды смывались какой-то гигантской волной, несущейся по складывающемуся небу.
Увиденный нами было Сатурн несколько раз перевернулся, с него сокочило кольцо, и я с озорством дворняги обнаружил, что это никакое не кольцо, а мой собачий ошейник.