Как тяжелый физический труд влияет на семейную жизнь
После ужина Клавка вышла из ванной в коротком соблазнительном пеньюарчике. В коридоре перед зеркалом опрыскала себя духами, кокетливо распушила волосы и только после этого открыла дверь в комнату:
- Зайчик! Я готова к употреблению!..
На диване-кровати глубоким и тяжелым сном спал разметавшийся, измученный за день, Арон. Его могучий храп вздыбливал тонкие занавески на окнах и заставлял позвякивать подвески на чешской люстре.
- Ты же обещал, зайчик… - растерянно проговорила Клавка. - Ведь сколько уже дней…
Чудовищный храп Арона был ей ответом. Клавка опустилась на стул у дверей и горько заплакала…
Точно в такой же квартире, но на другом конце города, Ривка в постели хлопотала над бесчувственным от усталости Васькой.
- Ну, и что? И в чем трагедия? Ну, устал мой мальчик… Ну, не стоит у маленького! Так он сейчас у всех плохо стоит. Даже у иностранцев. А вот мой Васечка отдохнет - мы им всем покажем! Да? Лежи, лежи, котик, не расстраивайся. Я тебе сама все сделаю в лучшем виде…
Снова шиномонтажная мастерская. Вечер.
Снова дырявые камеры, рваные покрышки, погнутые диски, очередь клиентов с автомобилями…
Грохочет шиномонтажный станок, воет компрессор. Арон работает один - мокрый, грязный, усталый.
В мастерскую заглянул председатель кооператива:
- Притормози, Иванов.
Арон остановил станок, выключил компрессор.
- А где Рабинович?
- На курсах по изучению языка. Мы же вас предупреждали, что Васька работает здесь только до отъезда…
- А что, если я его у тебя заберу и сделаю своим замом по производству и экономике?
- Не надо. Он свое уже отсидел.
- Тьфу!.. - председатель даже перекрестился. – Типун тебе на язык и два на жопу!
- Нет, серьезно, он не пойдет. Он за бугор намылился…
- Ладно… Бог в помощь, - председатель усмехнулся, покачал головой и удивленно сказал: – "Василий Рабинович"… Странно звучит, да, Арон Моисеевич?
Арон включил шиномонтажный станок, завел компрессор и прокричал председателю сквозь шум и грохот:
- А то, что я "Иванов", это нормально?..
В подвале старого петербургского дома под трубами парового отопления и электрическими кабелями, на колченогих стульях, за обшарпанными столами сидели человек пятнадцать будущих эмигрантов и изучали "иврит".
Модно одетый молодой человек с еврейско-тореадорской косичкой мелом писал на старенькой школьной доске древние слова…
Он что-то еще говорил вслух, но измочаленный работой Вася сквозь сонную одурь видел только его двигающийся рот и ничего не слышал.
Иногда Ривка толкала его в бок локтем. Тогда Вася испуганно оглядывался и таращил глаза на школьную доску. Все вокруг усердно записывали премудрости языка предков. Каждый раз, когда преподаватель поворачивался к аудитории, он встречал нахальные и зовущие глаза крупной и яркой Ривки. Когда же Ривка медленно и плотоядно облизнула губы и закинула ногу за ногу так, что ее роскошные ляжки открылись до самых трусиков, у молодого преподавателя иврита исчез дар речи и встала дыбом косичка…
У Русского музея расфуфыренная Ривка говорила расфуфыренной Клавке:
- …а к нему приехал друг из Стокгольма на своей тачке. Живет в "Астории".
- В "Асторию" я не пойду! - перетрусила Клавка. - Там меня каждая собака знает. Если бы в "Прибалтийскую"…
- Ну, правильно! А я в "Прибалтийской" инкогнито, да?! Повезем к тебе или ко мне, - решительно сказала Ривка.
- Ой, Ривка!.. Подумать страшно! А вдруг…
- Сейчас двенадцать. Раньше восьми наши не вернутся. Уйма времени! Посидим, выпьем, расслабимся…
Подкатил красивый автомобиль с иностранными номерами. Из него выскочил учитель иврита со своей тореадорской косичкой, а из-за руля вылез его иноземный приятель и восхищенно сказал:
- Какие потрясные вомен! Чтоб я так жил, мама мия!..
Как становятся холостяками
Распахнулась дверь шиномонтажной, и в мастерскую вошли председатель кооператива и пожилой старший лейтенант милиции.
- Ребята, это наш новый участковый уполномоченный, - сказал председатель. - Он с вами поговорить хочет.
- Значит, товарищи… Попрошу вас, товарищ Рабинович… - участковый безошибочно обратился к Арону. - И вас, товарищ Иванов, - он посмотрел на Василия. - Срочненько привезти мне ваши справки об освобождении из мест заключения.
- Рабинович - это я, - сказал Василий.
- А я Иванов, - сказал Арон.
Участковый справился с недоумением и жестко проговорил:
- Тем более, граждане. Справочки мне ваши сегодня же до семнадцати ноль-ноль.
- Ну, я свою привезу, а Васькина-то вам зачем? Он в гараже не числится, мне помогает, пока ОВИР не даст разрешения на выезд.
- Рабинович у нас не числится!.. - радостно сказал председатель. - У нас по штату вообще один шиномонтажник! Он, так сказать, по договоренности с Ивановым, с Ароном Моисеевичем…
- Короче! - прервал его участковый. - Обе справки чтоб у меня были. Кто из вас "Рабинович", а кто "Иванов" - мне без разницы. Я должен знать, что происходит на моем участке. Социализм - это учет!
Когда у дома Василия они вылезли из своего жуткого "Москвича", там уже стоял роскошный иностранный автомобиль.
- Какая тачка! - восхитился Арон.
- Поедешь с нами в Израиль, и у тебя будет такая же.
- А пошел ты!.. При таких бабках, что мы сейчас с тобой зарабатываем - и здесь прожить можно. А там я пропаду.
Уже поднимаясь по лестнице, Василий говорил:
- Не пропадешь… В Советском Союзе живут двести восемьдесят миллионов человек, а во всем мире - около пяти миллиардов. Значит, четыре миллиарда семьсот двадцать миллионов как-то ведь обходятся без Советского Союза? Не пропадают?
- Я здесь родился и вырос, - упрямо сказал Арон.
- Там ты хоть гарантирован, что тебе никто не скажет "жидовская морда"… - Вася открыл ключом свою дверь, из-за которой неслась громкая музыка, и нежно улыбнулся: - Тоскует моя лапочка.
Они с Ароном вошли в квартиру и захлопнули за собой дверь.
Спустя мгновение музыка оборвалась, раздался чей-то сдавленный крик, грохот… Было слышно, как разлетелось что-то стеклянное, какое-то рычание и мягкие удары, сопровождавшиеся треском чего-то ломающегося…
А потом с шумом распахнулась дверь и на лестничную площадку голыми были выброшены учитель иврита со своим иноземным другом. Вслед им полетели части их одежды.
На ходу натягивая штаны, они в ужасе бросились вниз по лестнице, и уже через секунду было слышно, как взревел мощным двигателем замечательный заграничный автомобиль, взвизгнул покрышками и умчался…
Вечером Арон привез Василия к себе. Еще из "Москвича" оба они увидели, как от дома отъезжает грузовик, набитый мебелью, холодильником, телевизором, торшером, гитарой и фикусом.
В широкой кабине рядом с шофером, с видом оскорбленной невинности, сидели Клавка со вздутой губой и Ривка с подбитым глазом.
Вася и Арон переглянулись и стали разгружать "Москвич". На свет божий появился потертый Васин чемоданчик, с которым он вышел еще из лагеря, две стопки книг, увязанные бельевой веревкой, и один-единственный костюм на "плечиках", в прозрачном пластиковом чехле.
На этом разгрузка и закончилась.
- "Была без радости любовь, разлука будет без печали…" продекламировал Арон и поволок Васины вещи в свою квартиру.
В полупустой квартире (Клавка умудрилась вывезти из нее все, что возможно!) на кухне шла Большая Мужская Пьянка.
Две бутылки из-под водки были уже пустыми, одна наполовину опорожненная и две целехонькие ждали своей очереди…
- Чего им не хватало?! Чего?! - негромко и отчаянно восклицал Вася. – Вламывали мы, как папы Карлы!.. От полтинника до стольника каждый день в дом волокли! По пятьдесят колес за смену. Причем, заметь, Арончик, мы же были связаны двойными родственными узами…
- Чем?
- "Узами". Ну, связями!..
- Как это?
- Объясняю. Клавка была тебе кто? Жена?
- Жена.
- А мне сестра. Твоя Ривка была мне кто?
- Жена…
- А тебе сестра! Двойная повязка!!! Мало того!.. Ривка хочет за бугор - нет вопросов! Клавочка хочет оставаться здесь, - да бога ради! Все! Все для них!.. И на тебе! За что?! Почему?!
- Ну, бляди они, Вася! Бляди! А волка сколько ни корми… Ты, кстати, закусывай. Дай-ка, я тебе хлебца намажу…
- Погоди! Давай выпьем. Мы с тобой лагеря прошли… На одних нарах, из одной миски баланду хлебали… Не обижайся, Арон, но твоя сестра Ривка оказалась курвой. Не обижайся…
- И ты, Василий, не обижайся. Я тебя жутко уважаю!.. Я за тебя в зоне мазу держал и на воле никогда не брошу. Но твоя сестра Клава тоже порядочная сука! Извини.
- А я тебя, знаешь, как уважаю?! Но с сегодняшнего дня у меня нет жены Ривки и сестры Клавки! Я от них отрекаюсь!!! У меня есть только ты, Арончик, и больше мне ни хера не нужно!..
- Дай я тебя поцелую, - прослезился Арон. - Век свободы не видать! И у меня теперь нету никого - только ты, бесценный мой друг Вася, и забил я болт на все на свете!.. Пьем стоя!
Оба с трудом поднялись из-за стола, выпили и немножко поплакали друг у друга на плече.
- Все! - сказал Вася. - Все!.. Жизнь продолжается! Надо смотреть в завтрашний день!
- Правильно! - закричал Арон. - Завтра же я приведу пару отличных профурсеток, и мы с тобой такое устроим!..
- Я имею в виду глобальный момент нашего существования.
- Давай выпьем, - Арон открыл четвертую бутылку.
- Наливай. Хорош!.. - Вася поднял стопку. - Теперь, Арон, когда тебя здесь больше ничего не удерживает, ты должен ехать со мной!
- Поехали, - с готовностью согласился Арон. - Шлепнем еще по стопарю и - поехали! Только переодеться надо…
- Ты не понял меня, Арон. Мы должны вместе уехать в Израиль.
Арон выпил водку, неторопливо закусил и тяжело посмотрел на Василия:
- Мне сорок семь, Вася…
- А мне сорок четыре! - прокричал Вася. - Я что?
- Мне сорок семь, - упрямо повторил Арон. - Но начинать все сначала без языка, без крыши, без денег…
- Язык - дело наживное. Квартирой и небольшими деньгами обеспечивают всех эмигрантов.
- Да на кой мне хрен эти эмигрантские подачки?! Я всю жизнь вот этими руками!.. И никому никогда обязан не был!
- Не ори. Мы с тобой оформим "статус беженцев"…
- Это еще что за хреновина?
- Ну, вроде мы пострадали от Советской власти. В тюрьме сидели…
- Васька! У тебя совесть есть?! Ты вспомни, за что сидели. Я рыло трем дуракам начистил, ты - в своем магазине стройматерьялов крутил как хотел. Какие мы "беженцы"? Чего ты мелешь, страдалец?!
- Я все понял. Ты хочешь дождаться еврейского погрома!
- Еще посмотрим кто кого, - и Арон завязал узлом вилку.
- Тогда чего же? Гражданской войны? Так она уже идет! В Армении, в Азербайджане! Узбеки турков режут, туркмены русских, киргизы узбеков!.. Завтра президенты наших республик не поделят кусок пирога, и мы будем втянуты в кровавую мясорубку! Тебе обязательно находиться в гуще ИХ событий, идиот?! А может быть, тебе нужен новый Афганистан?!
- Что ты! Что ты?! Васька! Опомнись! - испугался Арон.
- Сегодня страна дает тебе шанс сделать ей ручкой и свалить. А завтра она перекроет границы и объявит, что во всем виноваты евреи, интеллигенты и частные предприниматели… Как же можно не использовать этот шанс? Даже без политики - просто так, из любопытства… Ты же дальше Сестрорецка в своей жизни ничего не видел!
- Почему? - обиделся Арон. - Я в семьдесят девятом был в Кисловодске. Мне от завода путевку давали…
- Тьфу ты, дубина стоеросовая! - сплюнул Василий. - Наливай, Арон Моисеевич Иванов! Наливай, наливай! Я про тебя все понял! Ты просто хочешь бросить меня!
- Я?! Я его хочу бросить! Это ты хочешь бросить меня здесь одного!!! Тебе, видишь ли, ехать присралось, а ты подумал, на что там жить?! Если бы прибыть туда сразу же упакованным, с бабками, я еще подумал бы! А ехать с протянутой рукой - хрен тебе в задницу, чтоб штаны не падали! Я себя не в дровах нашел!..
- Слава те, Господи! Раскололся!.. Приехать туда в порядке - есть сто тысяч способов!.. - обрадовался Василий.
- Знаю я эти способы, уголовная твоя морда! Здесь достать валютку и сесть по восемьдесят восьмой статье? Или на все наши трудовые бабки накупить бриллианты, а потом перед таможней запихивать их себе в жопу? Авось не заглянут! Да я лучше в сортире от стыда повешусь! Я же мужик, едрена вошь!..
- Люди везут иконы, произведения искусств, - уже робко предложил Василий. - Мне говорили…
- Нассы и забудь! Это все контрабанда! А я уже свое отсидел и больше сидеть не собираюсь. И тебе не дам сесть! Хватит!
- А если я найду совершенно законный и легальный способ прибыть туда уже состоятельными людьми - поедешь со мной?
- Если без уголовщины, и если верняк - еду! Если нет - следите за рукой! - и Арон, ударив левой ладонью о локтевой сгиб правой руки, показал Василию здоровенный кулак. - Ну, чего смотришь? Наливай, Вася Рабинович!.. Наливай!
Как уберечь себя от соблазнов
И опять дырявые камеры, рваные покрышки, погнутые диски… Опять грязь, пот, изнурительная работа, работа, работа… Через окно шиноремонтной мастерской видны автомобили клиентов.
Подкатила черная "девятка" в спойлерах, наклейках, нашлепках, примочках… На лобовом стекле - розовая голозадая куколка.
Вышел из машины джинсовый малый. Рубашка расстегнута до пупа, рукава закатаны. На шее толстая золотая цепь, на левой руке "Роллекс", на правой - золотой браслет. Массивные кольца на пальцах. Вынул пачку "Данхилла", щелкнул зажигалкой…
- Вовка-мажор приехал… Я на минутку… - вдруг засуетился Вася и сбросил рукавицы.
- Учти, Васька! - строго сказал Арон. - Если ты с этим подонком провернешь хоть какой-нибудь гешефт, я вам обоим уши оборву! Не хватает нам еще с жульем дело иметь!.. Мало нам было двух лет…
- Пуганая ворона куста боится!..
- Васька!.. - угрожающе проговорил Арон, но Вася уже выскочил из мастерской и кликнул Вовке-мажору:
- Привет, Вовик!
- "Рабинович"! Васька!.. - Вовка заржал. - Люди от таких кликух, как черт от ладана, а он сам голову в петлю! Отваливаете?
- Отваливаем, Вовик.
- Я так и подумал. Поэтому и приехал… Капуста зеленая нужна?
- Почем?
- А то ты цен не знаешь! Двадцатник - доллар.
Василий покосился на окно мастерской. Оттуда на него в упор глядел Арон…
- Да нет, Вовик, этого добра у нас, как грязи.
- Ну, крутизна!.. - Леха нервно закурил. - Могу взять по пятнашке!
- Лежит - пусть лежит. Есть не просит.
Вовик метнулся к багажнику, поднял его, сунул Рабиновича нос внутрь. Перед глазами Василия предстала выставка икон.
- Там, за бугром, бешеные бабки!.. - жарко шептал Вовик.
- Сколько вот эта?
- Семь тонн - как отдать!
- А вот эта, плохонькая?
- Ну, козел!.. "Плохонькая"! Да это пятнадцатый век, фрайер! Двадцать штук и ни цента меньше! Чем старее - тем дороже… Ретруха в чистом виде!
Василий украдкой оглянулся и увидел, что Арон через окно мастерской показывает ему свой огромный кулак.
- Старик, нам эта шелупонь, честно говоря, до фени, - небрежно проговорил Вася и захлопнул багажник "девятки".
- Мы, старичок, настолько серьезно упакованы, что иметь дело с мелочами просто нет смысла.
Но Вовик не мог уехать просто так:
- Есть каналы переправки в обход таможни. За бабки, конечно.
Тут Василий увидел, что на пороге мастерской, занимая собой весь дверной проем, уже стоит грозный Арон.
Вася покровительственно похлопал грязной рукой Вовика по джинсовому плечу:
- На этот счет, Вовик, у нас никакой головной боли, - увидел у заднего стекла яркий иностранный журнал и спросил:
- Порнуха?
- Да нет. Так… Для понта, - Вовик совсем скис.
- Дай-ка его сюда, - сказал Вася. – Посмотрим на сон грядущий, что нас ждет в ихней изящной жизни.
Вовик отдал ему журнал.
- Заглядывай, Вовик, - и, помахивая журналом, Вася пошел навстречу Арону: - За работу, Арон Моисеевич! За работу, товарищ Иванов!..
Как доехать до Израиля?
Ехали с работы домой. Арон сидел за рулем, Вася - рядом. Разглядывал заграничный журнал Вовика-мажора.
Арон раздраженно говорил:
"Ты видел, как у него тачка замарафечена? В каком он сам прикиде? Капусты у него не меряно! Валютой фарцует, иконами! И на свободе! Что это, по-твоему?!"
- Думаешь, "стучит"? - Вася лениво перелистнул страницу.
- А ты как думал?! Хорошо, если только в ментовку… А если куда подальше? А ты с ним "ля-ля-тополя"…
- Арончик! Он нам может только соли на хвост насыпать.
- Не насыплет! Так, что ты потом свой хвост будешь лет пять в зоне зализывать!.. Чтоб я тебя больше ни с одним таким марамоем вместе не видел! Если ты, конечно, хочешь жить ТАМ на свободе, а не ЗДЕСЬ в лагере.
Но Вася уже ничего не слышал - сумасшедшими глазами он вглядывался в одну из страниц заграничного журнала, затем посмотрел на Арона и хрипло закричал:
- Стой!!! Стой, тебе говорят!..
От неожиданности Арон затормозил так, что задние машины чуть не влипли в его старый "Москвич". Раздался многократный визг тормозов, возмущенные гудки, ругань водителей…
- Ты, что?.. Ты, что, Васька?! - испугался Арон.
- Разворачивайся!.. И к ОВИРу!.. - Василий бросил взгляд на часы. - Полчаса до закрытия!.. Гони к ОВИРу!!! Или я этой ночи не переживу!..
- К какому ОВИРу? - Арон был ошеломлен.
- К любимому, дубина! К городскому, к районному!.. Разворачивайся, мать твою за ногу, кому говорят!!!
Арон круто развернул машину и помчал по городу так, словно хотел выиграть первый приз всемирного ралли "Париж-Дакар"…
Спустя несколько минут они продирались сквозь чудовищную толпу, осаждавшую двери ОВИРа. Василий тащил Арона за руку и нахально приговаривал:
- Не волнуйтесь, товарищи! Всех вызовем, все уедете!..
…Еще через минуту они стояли в кабинете усталой молодой женщины, стол которой был завален анкетами, фотографиями, справками и заграничными паспортами.
- Боюсь, что я вас не очень понимаю, - говорила женщина.
- Значит, еще раз… - светски улыбался ей Вася. - Предположим, нам разрешили выезд в Израиль…
- Предположим.
- На каком виде транспорта мы сможем туда уехать?
- Боже мой! Ну, на каком транспорте уезжают в Израиль? На самолете… на пароходе… На поезде, наверное… В конце концов, на своей автомашине! В этом случае надо платить пошлину…
- А на яхте? - спросил Вася. – На собственной яхте?
Арон покачнулся. Сотрудница ОВИРа уставилась на Васю.
- Минутку… – сказала она, набрала короткий телефонный номер и стала что-то тихо говорить в трубку, поглядывая на Арона и Васю.
- Чокнулся?! Я плавать не умею! - шепнул Арон.
- Заткнись, кретин!.. - прошипел Вася, улыбаясь женщине.
Сотрудница повесила трубку и сказала:
- Пожалуйста. Можете и на яхте…