9
Да, была уже осень. Завороженный, загипнотизированный яркими красками город построжал, высветлился сквозь полуобнаженные деревья и словно бы затаился в предчувствии зимы. С тихим прощальным курлыканьем ночью над городом пролетали журавли. Странен был этот звук невидимых журавлей, летящих где-то там, между звездами и землей. Странен и непонятен. Кому пели они, вечные кочевники планеты Земля? Путеводным звездам, сиренево мерцающим впереди, людям, остающимся возле их гнездовий, или же то был восторг перед счастьем полёта, звездами и людьми?..
Вера Николаевна Палашникова уезжала в отпуск. Она уже простилась со всеми, но почему-то медлила уходить из своего кабинета. Уже дважды звонил Палашников, торопил ее, а она все прохаживалась из угла в угол, что-то вспоминая и о чем-то легко сожалея. "Вот, - думала Вера Николаевна, - пора и в путь. А ехать вдруг расхотелось. Именно сейчас, в последние минуты, не хочется уезжать. Что-то случилось со мною за этот год. Что же? Кажется, совсем недавно была весна, а еще раньше, на один-два дня, я была молодой и вся жизнь - впереди. Неужели так будет всегда? Неужели жизнь- грусть и воспоминания о прошлом? В таком случае…"
- Верочка! - вбежала Тоня. - За тобой пришла машина.
Надо было уходить. Дальше оттягивать невозможно и не нужно - он не придет. Это Вера Николаевна поняла только сейчас, грустно улыбнулась и сказала Тоне:
- Так хотелось ехать, а теперь вот…
- Верочка, - Тонины глаза неожиданно переполнились слезами, - ты приедешь назад?
- Я? - Вера Николаевна удивилась. - Почему ты об этом спрашиваешь?
- У меня такое чувство, - Тоня всхлипнула, - а я тебя полюбила. Очень!
- Глупости, - Вера Николаевна нахмурилась и, лёгонько тронув Тоню за локоть, быстро вышла из кабинета…
- Ну, Верочка, счастливого пути! - Палашников приобнял жену, коротко ткнулся холодными губами в висок и мягко подтолкнул ее к трапу. - Как только доберешься, сообщи телеграммой… Всем нашим - привет!
Вера Николаевна взошла на трап и помахала мужу рукой. Константин Иванович тоже помахал, ободряюще улыбнулся, но в глазах его оставалась грусть…
Ночью, за несколько часов до Москвы, Вера Николаевна проснулась с тревожно бьющимся сердцем. Только что она была в предосеннем лесу. Горел маленький костер, падали листья, и чьи-то неотступные глаза горько смотрели на нее. Прислонившись головой к иллюминатору, Вера Николаевна вздохнула и, смежив веки, вновь оказалась среди огромных деревьев и медленно падающих листьев…