- Я с полным уважением, но сам, извините, - он растянул губы в усмешке, - не верю. Ни во что такое не верю. Ни в преисподню, ни в небеса, - он услышал, как внутри него что-то щелкнуло, будто дверь захлопнулась.
Взгляд Альберта Анисимовича погас.
- Между прочим, привидения, миражи, джинны и лешие к церкви не относятся, - с вызовом сказал Усанков.
- По-видимому. Но она признает чудо. Мир без чудес ужасен. Верить значит, верить и в чудо.
- Какие чудеса вы могли бы нам показать? - поинтересовался Усанков.
- Прекрати!
Властность, с которой Ильин произнес это, возмутила Усанкова.
- Почему же? Таким, как я, надо доказывать. Меня тошнит от твоей доверчивости. Желаю успеха, только учтите, гражданин кудесник, вы хоть и верующий, а делаете скверное дело. Куда же вы его тянете? Так ведь в самом деле рехнуться можно. Серега, очнись, - теперь он обращался к Ильину без особой надежды и без особого сожаления. - Не заметишь, как переступишь. И каюк, сойдешь с катушек.
Показалось ему или нет, что Ильин вздрогнул, волна страха исказила его лицо. Затем все ушло, может, вышло, взгляд его прояснился и Ильин молча покачал головой.
- Романтика… а все равно вернешься, - сказал Усанков. - Если успеешь, конечно. Придешь. Куда денешься? Деваться-то некуда.
Ильин поднял молнию куртки до отказа, невесело засмеялся.
- Деваться некуда, это верно. Но и возвращаться нельзя.
- Пропащий ты человек.
- Вот я и хочу пропасть, - тихо и серьезно произнес Ильин.
Усанков облизнул пересохшие губы.
- Да, лучше будет, если ты пропадешь.
Тяжелое вечернее солнце отражалось в зеленовато-желтой воде Фонтанки. От воды несло гнилью. Усанков шел по мосту. Старомодные фонари блестели бронзой. Не было конца этому дню с его негаснущим небом в паутине проводов, в бензиновом перегаре. Тусклые окна старых домов, угрюмая толпа, ободранные машины и ненужная этому городу устаревшая белая ночь.
Там, за его спиной, что-то происходило. Он не разрешал себе обернуться. Он чувствовал груз своего шага, пространство, которое натягивалось и рвалось. Перейдя мост, он поднял руку, голосуя. Его ждал Клячко, ему надо было подготовиться к встрече, как-то пояснить, представить… Садясь в тесненький "Запорожец", Усанков так и не обернулся. И только когда машина, урча и стреляя выхлопом, тронулась, что-то обдало его холодком, словно плащом махнуло, пытаясь удержать. Стоило чуть задержаться, шагнуть в сторону от исхоженной тропы, согласиться. Тайна подавала знак, она прошла совсем рядом. Возможность необычного представилась ему раз в жизни, одному из миллионов… Нет, он не имел права предаваться этим фантазиям. Ему предстояла тяжелая схватка с Клячко. Придется кое-чем пожертвовать. Ильин выбыл из игры. Анонимку лучше оставить анонимкой. Душевное расстройство и всю эту бредовину приберечь, не раскрывать… Постепенно его машина расчетов, это прекрасное устройство ожило, заработало, набирая скорость, возвращая его к истинной жизни, ужасной и единственной, которую он признавал.