Содержание:
Глава первая 1
Глава вторая 9
Глава третья 11
Глава четвертая 13
Глава пятая 18
Глава шестая 22
Глава седьмая 26
Глава восьмая 32
Глава девятая 37
Глава десятая 39
Глава одиннадцатая 41
Глава двенадцатая 46
Глава тринадцатая 49
Глава четырнадцатая 51
Глава пятнадцатая 53
Глава шестнадцатая 55
Рубеж
В романе оренбургского прозаика рассказывается о современной Советской Армии, о ее выходе на новый рубеж в овладении современными системами вооружения, в совершенствовании боевой готовности. Автор показывает, как молодые офицеры, пришедшие в войска в послевоенный период, достойно принимают боевую эстафету от старших товарищей - участников Великой Отечественной войны.
Глава первая
1
После недельных учебных сборов, закончившихся на полигоне, генерал-майор Мельников возвращался в свою дивизию. Степь размашисто качалась в ветровом стекле газика. Плохо накатанную дорогу с обеих сторон сжимали плотные гривастые ковыли. На рыжих, выгоревших холмах миниатюрными парашютиками круглились кусты сизой верблюжьей колючки. Был на исходе август, но солнце пекло, как в разгар лета.
Мельников мог бы поехать другой дорогой, которая была гораздо короче, но ему хотелось непременно завернуть в Степной гарнизон и познакомиться с новым командиром, прибывшим три дня назад в мотострелковый полк.
В глубине кузова, полузакрыв глаза, дремотно покачивались полковник Жигарев - начальник штаба дивизии - и подполковник Нечаев - начальник политотдела. Утомленные жарой и однообразием степного пейзажа, они молчали. Но Мельников знал, что мысли спутников так же неспокойны, как и его, - им всем предстояла большая и сложная работа. О ней командующий войсками округа сказал: "Считайте, товарищи, что мы выходим на новые позиции. И хотя разведка проведена, обстановка выяснена, неожиданности могут быть всякие".
Мельников думал о большой ответственности, которая ложилась на него самого и на весь офицерский состав дивизии.
Конечно, готовя ракетчиков в предельно короткий срок к серьезному экзамену, Мельников понимал: гладко все не пройдет, какие-то изъяны будут. Однако того, что произошло на полигоне, комдив не ожидал.
Все действия операторов при подготовке расчетных данных для пуска были точными, наведение ракеты в цель и пуск прошли успешно, а выбор и оборудование стартовой и запасной позиций затянулись. Излишне суетливо действовали расчеты при объявлении воздушной тревоги, когда над позициями нависла угроза появления неприятельского десанта, иногда терялись даже. По этому поводу командующий сердито заметил:
- Странно, странно, товарищи ракетчики. В одном вы молодцы, преуспели. Спасибо за труды. В другом же явно сели на тормоза. Самооборону, похоже, вы недооцениваете. Никак не ожидал. Разберитесь немедленно.
Перед отъездом с полигона, когда пусковые установки были уже в походной колонне, Мельников спросил майора Жогина, ракетное подразделение которого участвовало в показных пусках, как он сам расценивает замечания командующего.
- Но мы же в главном успеха добились, товарищ генерал, - с беспечной невозмутимостью ответил Жогин. - У ракетчиков своя специфика. Им трудно быть одинаково сильными во всем.
- Трудно - не значит невозможно, - строго заметил Мельников и, направившись к своей машине, сказал водителю: - Поехали, Никола!
Шофер был из молодых солдат, недавно призванный в армию. Поначалу Мельников называл его по фамилии - Ерош. Потом, даже не заметив, как это произошло, стал называть по имени. Уж очень этот юный симпатичный украинец походил на сына Мельникова, Володю, который после окончания Московского медицинского института все реже появлялся в родительском доме.
Сейчас, глядя на Ероша, Мельников невольно подумал, как все-таки быстро летит время. Кажется, совсем недавно спешил он отправить семью с Дальнего Востока в центр России, чтобы избавить сына от вызванной резким морским климатом туберкулезной интоксикации и успеть устроить в первый класс на новом месте. И вот Володя уже хирург, работает где-то под Воркутой. Когда он сообщил родителям, что собирается поехать в этот далекий край, мать замахала руками: "Что за глупая выдумка! У тебя же может обостриться старая болезнь. Нельзя тебе жить у моря ни в коем случае". А сам Мельников решением сына остался доволен. Конечно, о старой сыновней болезни и он втайне подумывал, перелистал тогда не одну медицинскую книжку, но ему нравилась настойчивость Володи: решил стать хирургом - стал, задумал уехать на Север - уехал без всяких колебаний.
Что-то похожее было и в характере Николы Ероша. Другой бы на его месте, наверное, радовался, что возит командира дивизии. А этот считает себя чуть ли не самым обиженным. Правда, напрямую Никола ни разу об этом не говорил, но Мельников видел, как завидует Никола ребятам, которые вместе с ним пришли в дивизию и уже стали пулеметчиками, артиллеристами, заряжающими на танках, ракетчиками. Вот и сегодня на полигоне он заметил, как вспыхнули и заискрились глаза Ероша в момент выхода пусковых установок на рубеж пуска.
"Мальчишка ты, мальчишка, - улыбнулся Мельников, следя за каждым движением Ероша. - Да знал бы ты, какая нелегкая работа у водителя комдивской машины в боевой обстановке". Но тут же согнав улыбку, спросил:
- А что, Никола, степь наша, пожалуй, родня Украине?
- Хиба ж можно равнять, товарищ генерал! - воскликнул Ерош. - У нас на Полтавщине трохи проедешь - хутор, еще трохи - снова хутор. А тут, як в космосе, ни конца ни краю.
Полковник Жигарев из глубины кузова шутливо заметил:
- Это ж вашему брату шоферам на руку. Зажмурился и жми без боязни. Никаких тебе дорожных знаков.
- Кому, может, и на руку, не знаю. - Водитель грустно вздохнул, неторопливо смахнул ладонью капельки пота с лица.
- А вам, значит, степь не по душе? - добродушно спросил Мельников.
- Не в том, товарищ генерал, дело. Просто обидно: до армии шоферил, в армии тоже. Хиба ж я неспособный?
Жигарев толкнул Нечаева в бок:
- Вы слышите, Геннадий Максимович, о шоферах-то как? Выходит...
Но договорить не успел, потому что с ближнего кургана взмыл навстречу машине огромный темно-бурый беркут, и Жигарев восхищенно вытянул руку:
- Глядите, глядите! И не боится.
Шофер перевел машину на малую скорость.
Беркут степенно выровнял свои огромные крылья и несколько секунд парил в синеве, не отклоняясь от дороги. Пернатые доспехи его переливались под косыми лучами солнца.
Когда птица нехотя отвалила в сторону, из ковыля выскочил сурок. Он косолапо перебежал через дорогу и, встав на задние лапы, со смешным любопытством уставился на машину.
- Так вот за кем охотился беркут! - воскликнул Жигарев. - А мы помешали.
- Выходит, спасителями для сурка оказались, - сказал Мельников и, возвращаясь к прерванному разговору, спросил водителя: - А вам, Никола, в ракетчики хочется?
Ерош улыбнулся.
- Ну, ну, признавайтесь, Никола!
- Хиба ж кому не охота, товарищ генерал, - со смущением ответил Ерош.
- Смотрите-ка, значит, прикипели вы к ним основательно!
Вид на Степной гарнизон открылся сразу, как только газик вымахнул на каменистую, похожую на спящего верблюда высоту и словно повис над окружающей местностью. Заблестели под солнцем крыши строений. Вышка стрельбища вытянула к небу свою петушиную шею. Будто из земли выросли проволочные ежи, надолбы, железобетонные конусы изрезанного тяжелыми гусеницами танкодрома.
Потом машина почти бесшумно скатилась в речной распадок и, пробежав несколько километров узкой низиной, стиснутой обрывистыми берегами, свернула на короткий железный мост через речку. За мостом дорогу ей перегородила высокая арка с опущенным шлагбаумом. Стоявший у придорожной будки солдат неспешно, с важным видом подошел к газику, но тут же, словно подмененный, метнулся назад, проворно открыл шлагбаум и, прижав к груди автомат, будто прирос к дороге.
- Не растерялся, - заметил, улыбнувшись,Нечаев. - А сперва не узнал.
- Из новичков, наверное, - предположил Жигарев и посмотрел в заднее окошко. - Сейчас доложит по телефону: внимание, надвигается начальство.
Мельников рассмеялся:
- Чего-чего, а это по вашей линии отработано, Илья Михайлович.
И в самом деле, едва въехали в городок, у крыльца штабного домика уже стоял дежурный офицер, в начищенных сапогах, подтянутый, вполне готовый к встрече неожиданно появившихся гостей. С подчеркнутой уставной четкостью доложил, что в полку идут плановые занятия, что новый командир полка осматривает боевую технику в парках, но за ним уже отправлен посыльный.
- А где заместитель командира майор Крайнов? - спросил Мельников.
- Майор на стрельбище. За ним тоже ушел посыльный.
- Ладно, подождем, - сказал Мельников.
Офицер сделал шаг в сторону от дорожки, приглашая комдива и его спутников в помещение. Но Мельников задержался у крыльца, чтобы подразмяться после долгого сидения в машине и лишний разок взглянуть на близкие сердцу приметы. Их было тут много, и они волновали его всякий раз, когда он приезжал в полк. Невдалеке, на взгорье, между двумя кленами, стоял одноэтажный зеленый дом с простенькой застекленной верандой - первое жилище Мельникова в этом степном краю. А чуть правее, в конце городка, выглядывало из поблекших от жары карагачей и вязов бурое здание бывшего полкового клуба, где он играл когда-то в бильярд, брал в библиотеке книги и даже встречал Новый год - самый первый после Дальнего Востока. Теперь здание приспособили под склад вещевого имущества, а взамен клуба выстроили Дом офицеров, в самом центре городка. И хотя старые постройки на фоне новых, каменных выглядели жалкими, потускневшими, они были дороги, с ними память связывала прочными нитями. Глядя на них, Мельников подумал о прибывшем в полк новичке, судьба которого, быть может, в чем-то повторит его собственную. Ведь именно здесь, в этом городке, принял он когда-то батальон, который был лучшим в полку. А потом, на первых же стрельбах, вдруг оказалось, что батальон совсем не такой образцовый, каким считал его тогдашний командир полка.
"А впрочем, зачем все это лезет мне в голову?" - подумал Мельников и предложил своим спутникам:
- Пойдемте, пожалуй, в помещение.
Дежурный открыл кабинет командира, сменил застоявшуюся в графине воду, приспустил шторы, чтобы не било в глаза клонившееся к горизонту солнце. Штабной дом не походил на прежний: тот был тесный, деревянный, а этот - из железобетонных блоков, с широченными окнами, высокими потолками. В кабинете командира кроме стола и стульев стояли два шкафа с военной литературой.
Мельников рассматривал уже знакомые книги о Великой Отечественной войне, мемуары известных военачальников, военные журналы. Взгляд его задержался на изрядно потертой книжке "Действия мелких подразделений в современном бою". Это был его труд, впервые изданный, когда он еще командовал батальоном, затем дважды переиздававшийся в разное время с поправками и дополнениями.
Пальцы невольно начали перелистывать страницы, на которых остались чьи-то карандашные пометки: кружки, стрелы, восклицательные и вопросительные знаки. Местами попадались короткие надписи: "Это важно", "Следует подумать", "А что дальше?".
Пришел новый командир полка. Невысокий, щуплый, с буйной черной шевелюрой, торчавшей из-под фуражки, он скорее походил на молодого выпускника военного училища, нежели на подполковника. Не придавало ему должной солидности и лицо со слегка раскосыми глазами и чуть приплюснутым носом. Лишь манера говорить - неторопливая и уверенная - выдавала в подполковнике человека неробкого, умеющего хорошо ориентироваться в новой обстановке и, как показалось комдиву, совсем не склонного пускать пыль в глаза начальству, что случается зачастую с офицерами-новичками.
В коротком и очень сдержанном докладе подполковник, назвавшийся Авдеевым Иваном Егоровичем, сообщил, что от роду ему тридцать два года, что служил он в Белоруссии, где был начальником штаба мотострелкового полка, а до этого командовал мотострелковым батальоном в Забайкалье.
Мельников поглядел на Жигарева, потом на Нечаева, сказал задумчиво:
- А подпирает молодежь нашего брата фронтовика. Пройдет еще немного времени, и весь командный состав будет послевоенным. Каково, а?
- Все движется, все изменяется, - в тон ему произнес Жигарев. - Люди с военным опытом уйдут, останутся мемуары в золотых обложках.
- Мемуары - не все, - возразил Мельников. - Живой опыт должен остаться в войсках, Илья Михайлович. Слишком дорогой он у нас.
- По-моему, важно отношение к военному опыту, - заметил Нечаев. - Для одного это лишь воспоминания, а для другого - суть, диалектика.
- А как, товарищ подполковник, появилось у вас желание принять Степной гарнизон, если не секрет? Случается ведь по-разному? - спросил Мельников у Авдеева.
- Конечно, - согласился Авдеев. - Тем более был у меня выбор, не скрою.
- А Степной перетянул, значит?
- Перетянул, товарищ генерал. Места для тактических учений здесь завидные. Есть где развернуться.
- Вот и меня просторы здешние привлекли когда-то. - Мельников кивнул в сторону окна, за которым на фоне белесых облаков широкими кругами ходили два беркута. Они то устремлялись друг к другу, то отдалялись и задумчиво застывали в необъятном поднебесье. - И, представьте, о выборе своем не жалею.
- У вас, Иван Егорович, как вы сказали, есть семья. Где она сейчас? - поинтересовался Нечаев.
- У меня маленький сын. Сейчас жена с ним у тещи в Новосибирске. Там тайга, хвойный воздух. Пусть подышат.
- У нас воздух тоже вольготный и солнце щедрое, - заметил Мельников.
- У нас и охота хорошая, - улыбнулся Нечаев. - Вы как... любитель?
- Иногда побродить с ружьем не против, особенно по свежему снегу, но к специалистам этого дела себя не причисляю, - признался Авдеев.
- А жену привозите быстрей, - посоветовал Нечаев, - этак, знаете, спокойнее будете. Право!
Авдеев как-то сразу стушевался и погрустнел.
Уловив это, комдив быстро перевел разговор на дела.
- Так вы, товарищ подполковник, надо полагать, с полком уже познакомились. Каково впечатление?
- Впечатлений много, товарищ генерал, а от оценки пока воздержусь. Не вполне еще разобрался.
- Что ж, тогда присматривайтесь. - Мельников произнес это с обычной своей сдержанностью, хотя осторожность нового командира полка не понравилась ему. Ведь что бы там ни было, а первое мнение о личном составе, о содержании техники, о ходе боевой подготовки свежий человек уже должен бы составить. - А мы... - комдив посмотрел на своих спутников, - мы вот с учебных сборов едем. Поучились, опыта поднабрались, теперь снова за дела. Кстати, чтобы вам было известно... Этот товарищ - бывший командир полка, - генерал вытянул руку и показал на Жигарева, - того самого, который вы принимаете. Правда, с тех пор, как он сдал его, прошло уже больше года, однако полк он считает все же своим, так что вниманием обойдены не будете, могу заверить.
В дверях появился майор Крайнов, загорелый, молодцевато подтянутый.
- А вот еще один ветеран, - приветливо улыбнулся ему Мельников. - Заходите, заходите. Ждем.
Майор проворно вскинул руку под козырек, негромко, но очень четко доложил, что был на стрельбище, смотрел огневые позиции, где завтра должен представлять новому командиру мотострелковые батальоны, по взводу от каждого.
- По взводу, говорите? - Мельников задумался. - Так это вы, дорогие товарищи, затянете передачу полка надолго.
- Конечно, затянут, - подхватил Жигарев. - А смысла нет, товарищ генерал, только что инспекторская проверка была. Свежие акты имеются. Что же мы, вторую инспекторскую в полку развернем?
Комдив перевел вопросительный взгляд на Авдеева.
- Есть же устав, товарищ генерал. В нем определен срок сдачи и приема, - сказал Авдеев.
- Устав-то есть, но есть и план боевой подготовки, - озабоченно сказал Мельников. - И мы должны готовиться к учениям. Так что времени на разминку у нас почти нет.
- Но я же для пользы дела стараюсь, товарищ генерал.
- А вы думаете, если мы сократим срок приема, то это не для пользы дела?
- Нет, я так не думаю, товарищ генерал, но я должен детально с полком ознакомиться.
- Что ж, тогда желаю успеха, товарищ подполковник. Только с приемом все же поторапливайтесь.
Мельников, Жигарев и Нечаев вышли из штаба и сели в машину.
За городком газик выскочил на главную дорогу. В ветровом стекле снова размашисто закачалась ковыльная степь с холмами, балками и редкими, тощими кустами сухой рогатой колючки. Но теперь уже солнце ушло к горизонту, и под его косыми лучами ковыль на взгорьях дремал и слюдянисто поблескивал, точно обтянутый клейкой паутиной. В машине было тихо. Лишь изредка по тугому кузову цокали вылетавшие из-под колес камешки, да тонко, с присвистом, будто спрессованный, струился в щели горячий степной воздух. Первым молчание нарушил Жигарев.
- Ну что это в самом деле, - сказал он, возмущенно ударив ладонями по коленкам, - три дня уже сидит человек в полку и, видите ли, не вполне разобрался в обстановке. А если завтра в бой, он тоже скажет - не готов?
- Это крайности, - возразил Нечаев.
- Позвольте, значит, подготовка к учениям, по-вашему, - так, шуточки? Может, вы посоветуете обратиться к командующему с просьбой отложить учения в связи с прибытием нового командира полка?
- Опять крайности.
- Тогда не знаю, чего вы хотите, Геннадий Максимович?
- Внимания к новому человеку.
- Значит, все-таки ждать предлагаете наперекор мудрой поговорке: семеро одного не ждут.
- Да нет, зачем же. Просто нужно проявить к человеку побольше душевности и, конечно, терпения. На первых порах это очень важно.
Жигарев возмущенно вздохнул:
- Вот уж воистину ребус: ждать, не ждать, проявить внимание. Вечно вы, Геннадий Максимович... - И Жигарев насупившись, умолк.