Денисов ничего не мог с собой поделать. Как только Ромейко начинал говорить, у Денисова возникала безотчетная неприязнь. И лексикон и поведение - все отдавало каким-то шутовством. Казалось, что Ромейко тут же, прямо в лицо, рассмеется, услышав первое же предположение Денисова.
И, наверное, поэтому Денисов прочитал из блокнота все известные факты, но листок, куда записал гипотезы, так и не извлек наружу.
Ромейко добродушно кивал.
- Понятно… Кое-что я уже знал, но не все. Этот Петров - молодец!.. Значит, двое? Что же, вполне вероятно… Замаскировались примитивно, хитрость не удалась. А вот куда с турбазы подались? В Клайпеду или через Зеленоградск в Калининград?
- Наше предположение - в Калининград.
- Согласен. И попрут, всего вероятней, в порт. Иначе, зачем мне и сидеть здесь?
- Они здесь не потому, что мы с вами приехали, - возразил Денисов, пожимая плечами. - Охотимся-то мы, а не они. И придется охотиться там, куда они подадутся, а не где нам удобнее…
Покончили на том, что Ромейко сам поедет по местам, где появлялись нарушители.
Первая ласточка, но из той ли стаи?
Производственный причал Калининградского судоремонтного завода издали представляется хаотическим сплетением мачт, труб, нагромождением рулевых рубок, локаторных антенн и нависающих над всем этим черных, с крюками стрел башенных кранов.
Человек прошел через вахту на заводскую территорию, с любопытством осмотрелся и медленно двинулся к судам.
По мере того, как он приближался к причалу, впечатление неразберихи пропадало. Ремонтируемые суда аккуратно, в три ряда, борт к борту, стояли вдоль бетонного причала.
За тройной стеной траулеров и сейнеров тяжело плескалась Преголя, на ней, почти не видные в тумане, били винтами, гулко вскрикивали сигнальными сиренами буксирные и грузовые пароходы. Отступив от причала, вздымались светлые производственные корпуса, нарядное здание заводоуправления влажно сияло освещенными окнами - туманное утро не давало достаточно света.
Человек пошел к заводу, у одного из цехов вынул из бумажника направление отдела кадров. На листочке было написано: "Начальнику корпусного цеха. Направляется Василий Спиридонов на должность рабочего-клепальщика".
Человек стал подниматься по лестнице на второй этаж и столкнулся со сварщиком Тигуновым. Тот всмотрелся в него и радостно воскликнул:
- Привет, приятель! Работаешь тут или наниматься пришел?
Человек с направлением отдела кадров хмуро пробасил:
- Обознались.
- Ну как же?! - удивился Тигунов. - На косе встречались. Дружок твой еще был - Мартынов. А сам ты - Семенов. Или не так?
- Не так. Моя фамилия Спиридонов, - сказал человек. - Пойди проветрись с хмеля. - Он хладнокровно отстранил Тигунова с дороги и пошел дальше.
Тигунов, стоя на лестнице, подождал, пока Спиридонов не скрылся в коридоре цеховой конторы, и проворно сбежал вниз. Завернув за угол цеха, он позвал:
- Товарищ Петров!
Из цеховых ворот вышел лейтенант с сержантом и солдатом.
- Он! - закричал Тигунов. - Натуральнейший Семенов! Не признался, но только он. Спиридоновым назвался, гад! Скорее берите, а то удерет!
- Не удерет. Он наниматься пришел, а не удирать. - Лейтенант сделал знак пограничникам, чтобы те шли за ним. - Надеюсь, вы не спугнули его? Нужно было опознать, но не разговаривать с ним, товарищ Тигунов.
- Да, понимаешь… Неожиданно получилось - нос к носу.
- Другой выход из конторы есть?
- Есть. В цех.
Лейтенант направил ко второму выходу сержанта с солдатом, а сам с Тигуновым поднялся наверх.
Они обошли все помещения конторы: кабинеты начальника цеха, электрика и механика, заглянули в цеховой комитет, в бухгалтерию - Семенова нигде не было.
- Испугался и выскочил вслед за вами, - с досадой сказал лейтенант. - Ладно, далеко не уйдет. На вахте не выпустят.
Они пришли в цех. Сержант с солдатом тоже не видели Семенова. Лейтенант приказал пограничникам осмотреть помещения, примыкающие к корпусу справа, а сам с Тигуновым пошел осматривать пристройки слева. По дороге Тигунов попросил минутной отлучки. Лейтенант посмотрел на дощатую уборную, стоявшую в стороне: дверки ее были открыты, там явно никого не было.
- Догоните потом! - сказал лейтенант сварщику и поспешил дальше.
Тигунов зашел в уборную и потянул дверь. За дверью, прикрываясь ею, стоял Спиридонов.
- Вот ты где! - сказал Тигунов и хотел выскочить, чтобы позвать лейтенанта, но Спиридонов ударил его и тут же выскользнул наружу.
Сварщику удалось опереться рукой о стену и не упасть. Покачиваясь на обмякших ногах, он вышел наружу. Впереди, расплываясь в тумане, уходил к набережной Спиридонов.
- Лейтенант! - отчаянно выкрикнул Тигунов. - Здесь он!
Из ворот цеха выскочили два пограничника, показался бегущий лейтенант.
Спиридонов услышал и крик Тигунова, и топот ног преследователей. Он, не оглядываясь, побежал к дальнему краю пристани, где невысокий забор отделял территорию завода от заросшего кустарником пустыря. До забора было метров триста.
Выскочив на пристань, Спиридонов увидел, что лейтенант уже успел отрезать ему путь к забору. Спиридонов метнулся обратно. Но там, перерезая путь на вахту и к заводским корпусам, бежали два пограничника. Спиридонов выругался. Оставалась одна лишь дорога - в мутные воды Преголи.
Он кинулся к причалу.
Но и здесь выхода к воде не было: суда стояли густо, все водное пространство меж ними опутано якорными цепями, тросами, заполнено плотиками маляров и шлюпками - ни нырнуть, ни поплыть.
Спиридонов вскочил по трапу на ближайшее судно - средний рыбацкий траулер. На нем вспыхивало пламя электросварки, били пневматические молотки и кувалды: несколько рабочих чинили палубу и устанавливали новую лебедку. Они оторопели, когда мимо них промчался ко второму траулеру Спиридонов. Там тоже побросали работу. На мостик второго траулера выскочил капитан, удивленный внезапно наступившей тишиной, и рявкнул в мегафон:
- Боцман, что стряслось?
С обеих палуб закричали, показывая на Спиридонова, огромными прыжками мчавшегося в это время на крайний траулер. Капитан увидел и пограничников, бежавших к пристани. Закричал во всю мощь мегафона:
- Не пускать его к воде!
Второй траулер Спиридонову удалось проскочить благополучно. Он прыгнул на левый борт третьего. Всего несколько метров отделяли его от открытой, подернутой туманом реки.
Но матросы и рабочие на траулере услышали приказ капитана и бросились наперерез Спиридонову.
- Врешь, не уйдешь! - прорычал один из матросов, наваливаясь на беглеца, однако Спиридонов сразил его ударом кулака и рванулся к свободному борту.
Но там уже появился боцман с ломиком в руке и два матроса тащили сеть - в случае чего набросить ее на беглеца. Спиридонов сообразил это и, не останавливаясь, круто повернул от них, взлетел на ботдек. Кто-то с мостика проворно юркнул в рубку, захлопнул дверь. Спиридонов метнулся за трубу, схватился за поручни, но вниз не прыгнул: с палубы хлопнул предупредительный выстрел. Пограничники успели подбежать и были наготове, на корме сгрудились рыбаки.
- Слезайте живо! - скомандовал лейтенант. Он еще не мог отдышаться, и голос его охрип.
Спиридонов, не торопясь, спустился, зло оглядел толпу.
- Двадцать на одного. Храбрецы!
- Сдать оружие! - приказал лейтенант.
Задержанный ухмыльнулся.
- Больше ничего? - Он присел на фальшборт. - Дайте лучше покурить, братцы, раз такое дело.
Сержант быстро обыскал Спиридонова. Оружия у него не было.
Поднявший тревогу капитан отвел Петрова в сторону.
- Важная птица, лейтенант?
- Залетная, во всяком случае.
- Возьмите моих матросов. Глядите, какой здоровяк! Запросто трех уложит.
- Не беспокойтесь, - возразил лейтенант, но от дополнительного конвоя не отказался.
За вахтой, в переулочке, пограничников поджидала машина. Лейтенант приказал Спиридонову лезть внутрь. Толпа, сопровождавшая пограничников до вахты, понемногу рассеялась.
Денисов приехал к арестованному часа через три после того, как его водворили в камеру. Следователь сообщил, что задержанный ведет себя, в общем, смирно, сидит на койке и бубнит под нос: "Как хотите стерегите, я и сам не убегу". С возмущением отрицает все обвинения и упорно называет себя Спиридоновым.
Тигунов снова опознал его, но добавил, что голос задержанного переменился, литовского акцента не слышно. Из Ниды срочно вызвали Владаса Венчюрюса, автослесарь подтвердил, что Спиридонов - один из пассажиров, садившихся в утренний автобус. Послали и за Слесаренко, но заведующий турбазой уехал в город.
- Первая ласточка, - задумчиво сказал Денисов. - Вопрос - из той ли стаи?
- Если из той, то не ласточка, а твердый орешек, - заметил следователь и с сомнением добавил: - Маловато данных. Пока доказана только драка с Тигуновым.
Денисов прошел в камеру. Арестованный был человек рослый, молодой, он глядел спокойно, но невесело. Денисов посмотрел на его обувь: размер ботинка - сорок пятый, не меньше.
- На Курской косе - вы были Семенов, в отделе кадров - назвались Спиридоновым, - начал Денисов. - А ваша настоящая фамилия?
- Не понимаю, о чем вы, товарищ подполковник…
- По-вашему, мы товарищи?
- Хорошо, гражданин подполковник. - Арестованный говорил с акцентом прирожденного северного волгаря. - Так вот, никакой косы не знаю, почему задержали - не понимаю. Этот ваш гаврик: "Видел его, видел, точно, он, литовец!" Это я-то литовец! Смех же…
- А почему ударились в бег при виде Тигунова?
- А вы разберитесь раньше, а потом сажайте, нельзя так, гражданин подполковник! Нахалом руки за спину выворачивают, пальцы печатают, с ботинка след определяют… Это порядок?
- Вы не ответили на мой вопрос, Семенов!
- Спиридонов. Да что отвечать? Дело же ясное: схватило живот, пошел куда надо. А тут этот парень лезет! Я его по-хорошему легонько толкнул, а на меня отовсюду! И перспектива такая - приехал в новый город наниматься, а взамен работы оформляют по хулиганке. Я тогда деру, а они за мной…
- Легонько толкнул?! Человек еле устоял.
- Квелый! Есть такие, гражданин подполковник. В армии у нас был один - правофланговый к тому же… Так его пальчиком щелкнешь по щеке, а у него целый час кровь из носу хлещет!
- Скажите, а здесь в уборную не просились?
- Перехотелось.
Арестованный говорил рассудительно, с горькой усмешкой. Чувствуя, что не может обосновать свои подозрения, Денисов стал сердиться:
- Бросьте паясничать, Семенов! Вы не с подростками имеете дело.
На лице арестованного появилась злая насмешка.
- Слыхали эту песенку, гражданин подполковник! Обвинение обвиняемого есть дело рук самого обвиняемого. - И он процитировал, шутовски изменив голос: - "Запирательства бесполезны, Швейк. Следствию известно о вас абсолютно все. Вам остается показать пустяки - где, когда, с кем и что именно у вас было. А также - по чьему заданию вы делали то, что вы делали".
- А вы актер, Семенов, - проговорил Денисов, не отрывая пристального взгляда от арестованного. - Не пробовали себя в театре?
- Нет, годы пока небольшие. И снова поправлю - Спиридонов я, а не Семенов. Василий Иванович, сын хороших родителей, правда, умерли оба. Место рождения - Кострома, год 1944-й, образование - среднее пока. Не женат. Дурными болезнями не болел. Все это я полняком доложил следователю, можете полюбопытствовать.
- Уже полюбопытствовал. Вы когда приехали в Калининград?
- Позавчера.
- Откуда?
- Из Свердловска. После демобилизации.
- Поезд?
- Двадцать девятый.
- Вагон?
В ответе на этот единственный вопрос Денисову почувствовалось колебание. Оно длилось мгновение, только натренированное ухо Денисова могло различить его.
- Одиннадцатый.
- Купейный?
- Не по карману.
В камеру вошел следователь и сделал знак Денисову. Денисов вышел в коридор.
- Приехал Слесаренко, - сообщил следователь. - Устроим опознание по форме?
- Зовите его сюда.
Слесаренко, войдя в камеру, уставился на Спиридонова с испугом, потом растерянно обернулся к следователю и Денисову. Арестованный с мрачной усмешкой внимательно следил за Слесаренко.
- Вроде похож… - беспомощно начал Слесаренко. - А вроде и…
- …не тот, - сердито закончил арестованный. - Формула испытанная: парень вроде Володи, да похож на Кузьму. Так кто же я - Володя или Кузьма? Говори точно, олух!
- Не знаю, - сказал Слесаренко и обиделся: - Почему олух? Я же чего не видел, того не говорю.
Уже в коридоре он, волнуясь, объяснил Денисову и следователю, что ночной гость чем-то и вправду схож с арестованным, но оговаривать невинного он не хочет - скорее другой приходил на турбазу, не этот…
- Новые данные от экспертов, - сказал следователь Денисову, когда они пошли в его кабинет. - Посмотрите сами?
Эксперты сообщали, что след на контрольноследовой полосе вполне мог быть оставлен огромной ногой арестованного. Зато отпечатки пальцев руки не совпадали с найденными на посуде и консервных банках со стола Слесаренко. Заведующий турбазой был прав: арестованный у него в доме не был.
Денисов понимал, что Семенов при желании справился бы со всеми рыбаками на траулере и вполне успел бы скрыться в тумане реки. Но Семенов, очевидно, не хотел этого. А, может быть, струсил! Показалось, что проще сдаться пограничникам, чем подставлять голову посланной вдогонку пуле?
Денисов представил себя на месте агента. Провал задания, многолетнее заключение - с одной стороны, а с другой - выстрелы вслед, вслепую, в тумане. Да как тут можно колебаться? Что тут выбирать? Шансы слишком неравны. Прыжок в воду, а там будь, что будет, - вот как действовал бы сам Денисов в подобном случае! Считать же врага трусливее себя у него не было никаких оснований.
А если Семенов не врет? И он не Семенов, а Спиридонов? Тогда его действия естественны! Нахулиганил - и удрал от наказания. На него бросились, в ярости отшвырнул напавшего. А вот угодить под ломик боцмана, кинуться в воду, под пули, нет, лучше уж сесть в тюрьму на две недели, даже на несколько месяцев, чем рисковать жизнью. Тут логичнее поступить так, как поступил Спиридонов: поднять руки и попросить закурить!
Но тогда поиск идет по ложному следу…
Третий день к концу - и никаких ощутимых результатов!
"Ерепень" и "дырбулщил"
К ночи вернулся Ромейко и застал у Денисова Бандуренко и Марьямова. Денисов вопросительно посмотрел на своего помощника. Тот тяжело плюхнулся на диван.
- Устал!.. Где только не был - и на косе, и на погранзаставе, и в порту! Многих знакомых повидал…
Денисов поинтересовался, заезжал ли Ромейко на турбазу в Ниду. Нет, не заезжал, со Слесаренко, Тигуновым, Владасом и Райбужас не виделся. Ромейко не намерен терять на них время: нового ничего не скажут, к тому же работа следователя - не его призвание. Его специальное задание - охрана порта, этим он и собирается заниматься.
Денисов пожал плечами, но промолчал: сам он поступил бы по-другому. Что-то от "шебутного Антона", не любившего кропотливую кабинетную работу, еще оставалось в этом Ромейко.
- А у вас тут что нового? - спросил Ромейко.
- Две новости, - сказал Денисов и подробно рассказал Ромейко историю со Спиридоновым.
- Вторая новость - ерепень.
- Что, что? Ерепень? Какая ерепень?
- Ерепень, - повторил Денисов. - Обыкновенная ерепень.
Он протянул Ромейко расшифровку перехваченной радиограммы. Передача сводилась к четырежды повторенному слову "ерепень". Ромейко недоуменно посмотрел на пограничников.
- А что это такое - обыкновенная ерепень? И чем она отличается от необыкновенной?
- А вот этого никто не знает, - ответил Денисов. - Сидим и думаем.
- Код, - со вздохом сказал Марьямов.
Ромейко заволновался.
- Надо раскодировать! Возможно, здесь сообщение о готовящейся диверсии. Мое мнение - основные силы группы нацелить на поиски радиста! Только он может раскрыть свою "ерепень"… А этот Спиридонов - не морячок?
- На руке у Спиридонова обнаружен вытатуированный якорек.
Ромейко с торжеством хлопнул ладонью по столу.
- Моя версия подтверждается: готовится операция против порта! Не будут же посылать моряка на сухопутное дело.
- Еще не доказано, что Спиридонов - разведчик, - возразил Денисов. - Он продолжает настаивать, что кроме удара, нанесенного Тигунову, ни в чем не повинен.
- Не виновен! - Ромейко презрительно фыркнул. - Будете ждать, пока ему не надоест запираться?
- Не ерепенься сам, - остановил его Бандуренко. - Изложи толком, чего хочешь.
Ромейко повторил, что операция врага направлена исключительно против порта. Установлено: разведчиков - двое. Один и в тюрьме продолжает путать след. Другой, радист, еще на воле и в любую минуту способен совершить какую-нибудь пакость. Для собственного удовольствия никто не станет заполнять эфир "ерепенями". Нужно опергруппу полностью сосредоточить на этих двоих: пойманном Семенове и непойманном радисте. А не распылять силы, как сейчас.
Бандуренко вопросительно посмотрел на Денисова. Тот спокойно сказал:
- Не согласен с этим, Антон Пахомович. Давайте рассуждать логически.
- Только об этом и прошу! - вспылил Ромейко. - Но как раз логики и не нахожу в наших действиях!
- Сейчас найдете… Вы исходите из трех посылок: разведчиков двое, они готовят операцию против порта, одного мы поймали. Но ни одна из этих посылок не доказана! Разведчиков может быть и больше двух. Операция может быть направлена и не против порта. И, наконец, задержанный, возможно, все-таки Спиридонов, а не Семенов.
- У вас появились данные, что разведчиков больше двух?
- Новых данных нет. Просто не хочу исключать такой возможности.
- Абстрактных возможностей - тысячи. - Ромейко покраснел от раздражения. - Исследовать их все разом - это и есть распылять силы. Вы сами признаете, что нет данных… У меня огромное преимущество перед вами!
- Какое?
- Горячий след! Я направляю поиск по реальному горячему следу, а вам не за что уцепиться!
Бандуренко счел нужным вмешаться в спор двух подполковников. Он сказал примирительно:
- Как не за что уцепиться? Очень за многое можно уцепиться. Есть, есть зацепки.
- Вот как - зацепки есть?! - почти закричал вспыльчивый моряк. - А какие, позвольте поинтересоваться? Не те ли, что один разведчик - высокий, говорит с литовским акцентом, а другой - среднего роста, широкоплеч, сероглаз, родинка на щеке? Эти, так? А вы посмотрите на нас с подполковником Денисовым! Мы же идеально подходим под вашу "твердую зацепку", просто идеально! Денисов высок, худ, нога, правда, маленькая, ничего, можно надеть сапог покрупнее… А литовский акцент - пустяк, за два урока освоит. А я чем не второй? Широкоплеч, сероглаз, роста самого среднего, возраста самого подходящего, родинки вот не хватает - налеплю, не сомневайтесь!
Бандуренко с Марьямовым засмеялись. Денисов сказал, улыбаясь:
- Акцент, конечно, не проблема. И родинку можно налепить. Но розыск пока будем вести по старому плану.