А на Спиридонова и Ромейко, поджидавших возвращения товарищей, надвинулась новая непредвиденная случайность - сварщик Тигунов. И вот эти двое, Спиридонов и Ромейко, стараются создать у наблюдательного Тигунова впечатление, что они те, кто в это время сидели со Слесаренко. Одна пара! Спиридонов, не зная, что Вальдису удалось во время выпивки промолчать, охотно болтает, артистически воспроизводя литовский выговор товарища. А Ромейко, не желая, чтоб Тигунов запомнил его голос, наоборот молчит, не подозревая, что тот, кого он дублирует, Мартынов, в этот момент безудержно разливается. И еще одна неосторожность: шел дождь, родинка, налепленная на щеку, сползла, Ромейко поправлял ее неаккуратно, и в минуту встречи с Тигуновым она оказалась ниже места, которое занимала на лице Мартынова. Так примета, по мысли вражеских разведчиков, отожествлявшая двух людей, непредвиденно сыграла против них, свидетельствуя, что они - люди разные, лишь камуфлирующиеся под одного.
А дальше опасные непредвиденности стали напластывался одна на другую. Влезть в машину так, чтоб остались следы только двух человек, им не удалось. В Ниде их заметил автослесарь Владас Венчюрюс и женщина-диспетчер - и тот, и другая по фотографии опознали ночных пассажиров. И просто непростительная неосторожность была допущена Ромейко с местной колхозницей Элене Райбужас. В автобусе он всю дорогу разговаривал с ней. В результате Райбужас запомнила и Вальдиса с Мартыновым, садившихся в автобус на Клайпеду, и Спиридонова с Ромейко, поехавших вместе с ней. Когда я показал Райбужас фотографию Ромейко, она опознала его.
Трофимов жестом остановил Денисова.
- Вы не допускаете, что Райбужас могла ошибиться? Осенняя ночь, вдобавок густой туман, тусклое освещение на автостанции, тусклые лампочки в автобусе… Да и обычное женское стремление быть причастной к важным событиям…
- Нет, товарищ генерал Райбужас не похожа на легкомысленную кумушку. Она долго не хотела помогать нам, чтоб ненароком не оговорить невиновных. И только когда убедилась, что мы разыскиваем опасных преступников, без колебаний показала на Ромейко: "И я ему враг, если он такой!"
- Других доказательств вины Ромейко у вас нет?
- Есть, конечно. Среди них и такое. Ни Ромейко, ни другие члены его группы не прибывали в Калининград ни на самолете, ни на поезде, ни в автобусе. Это установлено точно.
Ромейко снова нарушил предписанное ему молчание:
- А если я покажу авиабилет, выписанный на мое имя?
- Тогда я скажу, что билет фальшивый, - холодно ответил Денисов. - Вы вышли на наши берега из моря, а не из самолета. И в то время, когда вы, по вашим словам, находились в порту, чтоб, якобы, защищать его, вы в кафе поджидали Вальдиса. Вот относящийся сюда снимок. - Денисов вынул из портфеля фотографию. - Обратите внимание, как тесно соприкасаются руки этих двух людей, как Ромейко повернул голову к Вальдису - тот, очевидно, что-то шепнул ему, проходя. Это продолжалось мгновение: быстро сомкнувшиеся руки, ловко переданная катушка. Но для Ромейко мгновение это роковое, оно изобличает его.
Трофимов задумчиво сказал:
- Веский снимочек… Ну, а, может быть, руки их соприкоснулись случайно?
- Маловероятно, ибо есть еще несколько снимков. - Денисов подал новые фотографии. - Вот эти - до встречи. Вальдис берет поднос, а перед этим что-то выхватывает из кармана и зажимает в руке. Видите, он держит поднос всего двумя пальцами, остальные что-то прихватывают. А этот снимок - после встречи: Вальдис направляется к свободному столику и уже держит поднос всей пятерней, а у Ромейко рука в кармане - видимо, спрятал что-то, полученное от Вальдиса. По-вашему, эти картинки неубедительны?
- Основательны, скажем пока так. Полностью доказательны они будут, если у Ромейко найдут катушку с фотографиями объекта.
- Эту катушку уже нашли, я уверен в этом. - Зазвонил телефон. Денисов откликнулся. Глаза его заблестели. - Получайте, - сказал он генералу. - В чемодане у Ромейко обнаружена катушка с пленкой, сейчас ее будут проявлять. - Он обернулся к Ромейко: - Интересно, что вы теперь придумаете?
Ромейко хладнокровно ответил:
- Фотограф-любитель. В свободное время щелкаю фотоаппаратом.
- О, конечно! Фиксируете аллеи в парке и детишек у фонтана!
- Будете опровергать обвинения? - спросил Трофимов Ромейко.
Тот деловито посмотрел на часы.
- Подожду. Пленки не доставлены, поклепы еще не все исчерпаны Отвечу разом.
Генерал обратился к Денисову:
- Расскажите, как у вас появилось подозрение, что Ромейко - руководитель диверсионной группы?
Денисов знал, что ему зададут этот вопрос и потребуют точного ответа. Но это был единственный вопрос, на который он не мог ответить точно. Наверно, не было вообще такого момента, чтоб до него - верил Ромейко, а после - заподозрил. Все происходило сложнее. Сперва появились досада и удивление, удивление превратилось в недоумение, недоумение породило неверие.
- Нет, подробнее, подробнее, - потребовал Трофимов, заметив, что Денисов собирается отделаться общим ответом.
Денисов подчинился. Ему, разумеется, не понравилось, что прислали непрошеного помощника, он опасался, что Ромейко будет не в меру придирчивым критиком. И его удивило, насколько за десять-двенадцать лет переменился человек. Он помнил "шебутного Антона", как тогда называли Ромейко, веселым, непоседливым, сердечным и смелым пареньком, а перед ним стоял резкий, язвительный, самовлюбленный чиновник. Недоумение возникло, когда выяснилось, что Ромейко, поехав на Курскую косу, не удосужился заглянуть ни на турбазу, ни в Ниду. Он, несомненно, побаивался, что его признают и Тигунов, и Владас Венчюрюс, и Мария, и Райбужас. Он избегал опасных свидетелей своего ночного пребывания на косе. Он отговорился, что не любит устраивать допросы, тем более - повторные. Но это объяснение не рассеяло недоумения - он должен был вести себя по-иному. А затем выяснилось, что Ромейко слишком уж примитивно толкует вражескую операцию и в запальчивости поворачивает розыск на ложный след. Так появилось недоверие. А оно повлекло грозный вопрос - зачем он это делает?
- Подозрение у вас возникло до того, как Ромейко повстречался с Вальдисом? - уточнил Трофимов.
- Незадолго до этого. И укрепилось после их встречи. Я, признаться, не понимаю, зачем Вальдису потребовалось вмуровывать в стену шамотный кирпич. Но его встреча с Ромейко, передача катушки со снимками - и стало ясно: Ромейко вовсе не тот, за кого себя выдает!
- Кто же он?
- Не знаю, - ответил Денисов с волнением. - Это откроет строгое следствие. Я могу лишь предположить… Хорошо помню прежнего Антона, чудесного юношу, который никогда бы не совершил предательства… Очевидно, его давно нет. А вместо него, прикрываясь, как личиной, честным именем Антона Ромейко - вот этот неизвестный!
- Еще и убийца! - Генерал покачал головой. - Будете, наконец, говорить Ромейко?
Ромейко опять посмотрел на часы.
- Теперь, пожалуй, могу.
Но ему не дал начать вошедший майор с проявленной пленкой в руке.
- Дайте-ка сюда! - сказал Трофимов. Он быстро просматривал пленку на свет. В голосе звучало удивление. - Улица, театр… Парк. Неплохая аллейка!.. А вот и ребятишки у фонтана… - Он небрежно перебросил пленку Денисову. - Что-то не подтверждаются, подполковник, ваши предположения насчет шпионских снимков…
Денисов, ошеломленный, молча разглядывал пленку. Снимки были сделаны мастерски, но самые невинные. Ни одного производственного здания и в отдалении не было видно.
- Вы уверены, что где-нибудь в его номере не спрятано другой катушки? - обратился Денисов к майору.
Тот ответил:
- Уверен. Обыск произведен тщательно.
Трофимов жестом отпустил майора. Ромейко с лукавыми искорками в глазах обратился к генералу:
- Теперь, когда главное доказательство против меня оказалось мыльным пузырем, я могу получить обратно свое оружие?
Генерал задержался с ответом. Денисов поспешно сказал:
- Нет. Если пленку вам удалось хорошо запрятать, то это еще не означает, что опровергнуты другие обвинения!
Ромейко, снова срываясь, воскликнул:
- А где, где у вас доказательство, что я что-либо прятал?!. Голословщина - ваши обвинения! Так и о вас я наговорю бог знает что. Вы, например, что-то секретное прячете вон в тот ящик стола! Чем вы опровергнете мои обвинения?
- Просто покажу, что в столе нет ничего секретного, - хладнокровно ответил Денисов и выдвинул ящик. Он был пуст. Денисов насмешливо сказал: - По старой привычке всегда проверяю перед уходом.
- Чепуха! - Ромейко криво усмехнулся. - Выдвигайте ящик по-настоящему!
Разозленный Денисов с силой рванул ящик и окаменел. На обратной стороне задней дощечки, аккуратно прихваченная двумя скрепочками, виднелась фотографическая катушка. После секундного ошеломления Денисов стал непроизвольно разворачивать катушку, но Ромейко проворно выхватил ее.
- Осторожнее, не проявлена! - Ромейко поднял катушку, показывая ее всем. - Полюбуйтесь, где подполковник Денисов таит добытые им шпионские сведения. А материалец, по уверению Эдика, преотличнейший. Самого себя превзошел парень. Все производственные цехи запечатлены, а особых три кадрика - увесистый шамотина среди нормальных строительных кирпичей. Документальное доказательство, что диверсия могла быть совершена.
Денисов спросил, изумленный:
- Так это вы мне подсунули катушку? Зачем?
- Чтоб не нашли, зачем еще?
Генерал спокойно спросил:
- Итак, вы признаетесь?
- Уже полчаса назад мог признаться, - буркнул Ромейко, возвращаясь за свой стол. - Помешала шумиха с пленкой. - Он вынул из верхнего кармана и швырнул Денисову пластмассовую родинку. - Сувенир вам на память. Чтоб я еще когда-нибудь эту дрянь нацепил!
- Все обвинения Денисова подтверждаете? - продолжал генерал.
- Нет! Он обвинил, что я себя прикончил. Не было и не будет. А что ему не нравятся перемены во мне - переживу.
- Остальное правильно?
- Остальное правильно. Добавлю от себя: поражен, что так дотошно, так скрытно и скоро докопался до истины.
Трофимов обернулся к моряку:
- Будем подводить итоги, товарищ Симонян?
- Неделя кончилась у обоих, пора подводить итоги, - согласился тот.
Трофимов протянул руку Денисову.
- Спасибо, Михаил Владимирович, отлично провели операцию. А теперь отдайте Ромейко оружие. - Он подошел к Ромейко, пожал и его руку. - И вас поздравляю, - до последней обусловленной минуты не расшифровались.
Симонян, заметив, что и Денисов, и Бандуренко, и Марьямов изумлены, сказал, улыбаясь:
- Чтоб поставить все точки над "и", я сделаю пояснение. Территория вашей области стала полем важного для нас маневра. Морская десантная группа, возглавляемая подполковником Ромейко, нарушила с моря наши границы и, прорвавшись в тыл, стала совершать якобы шпионские и диверсионные акты.
Денисов пожал плечами.
- Если это были учения, то должен сказать, что многое проведено непростительно грубо. Радиопередачи были слишком наглы, а то, что Спиридонов так легко попался, да и остальные, кроме Ромейко, особенно не скрывались…
Моряк не дал ему договорить:
- Такова была цель учения - действовать грубо, решительно, не слишком таясь. Маневры проведены применительно к военной, а не мирной обстановке. Расчет - на быстроту действий, а не на уход в глубокое подполье. Учитывались и личные качества Антона Пахомовича. Это человек действий, а не лукавой маскировки.
Генерал посмотрел на часы и встал.
- Поздно, пора отдыхать. Прошу распорядиться, чтоб немедленно освободили трех членов десантной группы. В десять утра соберемся на разбор учения. Готовьте соображения.
Он пошел с Бандуренко и Марьямовым к двери. Симонян пожег, руку Денисову и Ромейко и удалился за генералом. Ромейко задержал Денисова.
- Торопишься, друг. Дай-ка при мне распоряжение о моих ребятках. Пусть сообщат, что я жду их в гостинице.
Денисов позвонил следователю домой и, подняв его с постели, растолковал обстановку. Следователь пообещал немедленно поехать в тюрьму и освободить арестованных.
- Вообще-то тебя надо вздуть, Антон, такой нагнал тревоги! - сказал Денисов радостно. Теперь он уже не мог говорить Ромейко "вы".
Ромейко захохотал.
- Выдержка у тебя, однако! Думать, что я укокошил шебутного Антона, знать, что я гад, пробрался в верхи, занимаюсь шпионской и диверсионной работой - и подавать мне руку, безмятежно беседовать о философских собачьих хвостах… Да я на второй бы день таких подозрений собственными руками придушил подлеца!
Денисов улыбнулся:
- Погранслужба, Антон. Специфика.