А Кергенто тревожно всматривался в лицо Кошкина, ему казалось, что веснушек на его лице стало больше. Наверное, это от солнца, от весны, думал старик. И еще ему лезли в голову странные мысли о том, что вот у него, Кергенто, таких веснушек не было, даже в молодости. И злость медленно заливала стариковское сердце.
- Нет, - твердо сказал Кошкин. - Одни мы не уедем.
- Надо ехать, - бубнил старик.
- Если ты любишь Машу и свою внучку, они поедут с нами. Им же никто не сделает плохо, ты же знаешь.
- Уезжайте, - сказал старик. - Не надо трогать Машу. Мы сами.
И они снова надолго замолчали.
Кошкин приподнялся.
- А помнишь, Кергенто, семь лет назад у тебя умер сын?
- Ыхх… - выдохнул Кергенто.
- Он родился, и вы не хотели везти его в больницу к нашему доктору. Это все шаман, твой отец. Лильи не простит тебе, если что-нибудь случится с его ребенком.
- Ыхх… - задохнулся Кергенто.
- Он был совсем маленький… и это ты его убил, Кергенто, и твой отец.
- Ыххх…
Старик вскочил с нарты, и в его руке блеснул нож. Он сделал вперед два мягких шага. Захолодело у Кошкина где-то в пояснице.
- На, - сухо сказал Кошкин и протянул ему камень. - Наточи.
Старик застыл.
Кошкин снял пояс и протянул ему:
- И мой нож тоже… дорога длинная, будем резать железные банки.
Капли пота струились по лицу Кергенто.
Он поднял глаза. Кошкин улыбался.
Старик съежился.
Кошкин повернулся к нему спиной, постоял так секундой больше, чем нужно, и медленно пошел к ярангам.
Повалился старик в снег, плевался и плакал, как никогда не плакал в молодости.
…В поселок поехали все. Кошкин, старик, Маша с ребенком, Лилья и Кузнецов.
Через десять дней Машу выписали из больницы и в сельсовете регистрировали ребенка. Девочка была крепкой и удивительно спокойной.
Кузнецов суетился, старательно заворачивал в мех баночки с соками и детским питанием, и который раз предупреждал механика, чтобы не заморозили дефицит.
- Как дочку назовем, Лильи? - спросил Кошкин.
- Ко-о… не знаю…
- А где она родилась? Как место то называется? - спросил Кузнецов.
- Тундра, - засмеялся Кошкин, - Речка Северная, приток Эргувеем, там в это время стояла их бригада.
- Северная, - повторил Кузнецов.
- Се… ве…ри… на… - засмеялся Кошкин. - Северина, Северинка, Севериночка.
Всем понравилось новое имя.
- А по отчеству? Дай паспорт, Лильи!
В паспорте стояло - "Лильи". Имени, отчества нет.
- Я не хочу этот паспорт, - сказал Лильи. - Я хочу имя.
Кузнецов удивленно вертел в руках паспорт Лильи. Он не знал, что в тундре никогда не было имен и отчеств, только фамилия.
- Мы дадим тебе новый паспорт, - решительно сказал доктор. - Какое ты хочешь имя?
- Ко-о… не знаю… - сказал Лильи и обвел растерянным взглядом всех присутствующих.
Все молчали.
- А как тебя звать, Кошкин? - спросил Лильи.
У Кошкина комок подступил к горлу.
- Сергеем… мать нарекла.
- Пиши! - решительно сказал Лильи. - Пиши: Сер-гей!
- Северина Сергеевна, - тихо сказала Маша. - Ни-чиво-о…
Орден Костяной Пластинки
Воспоминание об одной экспедиции
1. Глава посвящений
Сейчас все уже позади.
Экспедиция имени Богораза-Тана завершена. Дневники и отчеты, снабженные соответствующими номерами и грифами, покоятся в сейфах, материал обработан, сувениры заняли свое место в музеях и в домашних коллекциях. Можно садиться за машинку. Сейчас, когда прошло много времени, возвращаешься к первым дням экспедиции и вспоминаешь людей, которые помогали словом и делом. Участники экспедиции благодарят их.
Этот поход не был бы осуществлен, если бы не писатель Олег Куваев, - он дал нам карту и несколько практических советов, журналист Октябрь Леонов - он прислал ром и отличную двухместную палатку, председатель колхоза Иван Курнев - он решил проблему с карабином, геолог Юрий Цуканов - он отдал свой самый вместительный рюкзак, Майя - она собрала нас в дорогу и сказала: "Попробуйте только не вернуться!".
2. Глава перечислений
Мы составляли списки.
За последние полгода перед экспедицией я несколько раз летал из Анадыря в Магадан по служебным делам, Виталий - из Магадана в Анадырь. Каждый раз мы встречались и все это время составляли списки.
Виталий Гольцев - старший научный сотрудник Магаданского отделения ТИНРО - Тихоокеанского научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии. Как и положено научному работнику, в каждом деле он любил капитальную подготовку.
- Главное, - говорил он, - списки.
Списки составлялись мучительно трудно. Но это сладкая мука. Каждый путешественник знает, если уж сел за списки, значит, поход имеет шанс состояться. Главная задача списка состоит в том, чтобы, с одной стороны, ничего не забыть, а с другой, не взять ничего лишнего.
Наконец все учтено.
Разногласия вызвал только пункт номер пять раздела "В здоровом теле - здоровый дух". Речь шла о количестве.
Дело в том, что Виталий совсем не пьет, а я придерживаюсь несколько другой позиции. Между прочим, глядя на нас, все знакомые думали, что именно он придерживается несколько другой позиции. В самом деле, кто поверит, что двадцатипятилетний здоровяк, бородач метр девяносто любит манную и перловую каши, молоко, бисквитное пирожное, кремы и шоколад? В довершение ко всему он не курит. И не ругается.
Даже потом, в лагуне Пильхикай, когда нашу "Марусю" (резиновая надувная лодка № 6423204 - в сумме цифр 21) накрыло волной и швырнуло на берег, и я, стоя по горло в воде, рычал на всю тундру, проклинал море, небо, землю, всех чертей и все стихии, Виталий молчал.
- Значит, так, Виталий, - прячу глаза и погружаюсь в списки, - ром, водка, спирт, коньяк на смородине…
- Да?
- А что? - стараюсь придать голосу невинный оттенок.
- Сам будешь нести!
- Ну вот я так и знал - вся тяжесть пути на мои плечи!
Но фокус не проходит, и в итоге дебатов в списках остается только ром, поскольку его прислали и с ним надо что-то делать, и спирт для медицинских целей.
Наконец все учтено. В разделе "В здоровом теле - здоровый дух" все - от бинтов и фталазола до спирта и пургена, раздел "Научное оборудование" начинается карандашами и кончается киноаппаратом, НЗ делаем предельно малым - шоколад, мясные кубики, масло, непромокаемые спички и немного карамели из "долгоиграющих" сортов. В "Средства борьбы с природой" входят нитки, иголки, а также карабин, двуствольное ружье, палатка, лодка, дробь, бинокль, патроны, спальные мешки и многое другое - это самый тяжелый раздел. А с собой ведь еще надо набрать еды хотя бы на первые пять дней пути. Сколько же не, о это весит?
Мы тщательно упаковываемся.
Нормальный рюкзак туриста должен весить не более пятнадцати килограммов, поскольку задача туриста идти и смотреть по сторонам, а не тащить. Воспетый всеми рюкзак геолога в конце маршрута весит примерно до двадцати килограммов при условии, если по дороге он набрал рудных проб, а это бывает не часто.
Мы прикинули вес нашего хозяйства - получалось больше восьмидесяти килограммов на двоих. Вьючного транспорта у нас никакого. И тогда мы решили, что в пути нужен третий.
Найти третьего члена экспедиции, добровольца, когда до выхода осталось два-три дня, так же трудно, как найти золото там, где его нет.
У К. была командировка в соседний район. Мы объяснили ему цели и задачи нашей экспедиции. Мы были велеречивы и вдохновенны, мы педалировали тему лавров в конце пути, старательно упуская перспективы возможных неприятностей в середине. К. сдался, в тот же день переиграл район, переписал командировочное удостоверение, а утром на грузовом самолете мы вылетели на мыс Шмидта.
Весьма существенные детали организации. Нашу экспедицию никто не финансировал, официально она не была зарегистрирована. Но у нас были друзья.
3. Глава теорий
У всех чукчей - приморских и оленных - существовал "праздник благодарения". Праздников благодарения много, и у каждой семьи - свой. Но один раз в конце года (осенью или в начале зимы) приморские чукчи и эскимосы проводили праздник Кереткуна. Кереткун - дух, помогающий семье во всех промыслах, но самое главное - в охоте. Праздник этот очень сложен. Иногда он длится по пяти суток кряду. Некоторые семьи проводят его раз в пять лет, но с обязательным ежегодным праздником его "помощников".
Я не буду подробно описывать праздник Кереткуна, остановлюсь только на существенных деталях ритуала.
Над дымовым отверстием яранги подвешивается "сеть Кереткуна". К сети привязываются деревянные изображения птиц и маленькие игрушечные весла. Веселки эти обмазаны кровью нерпы или же на них кровью делается фамильный знак или просто рисунок зверя. Кроме этого, существует главное весло большого размера или искусно сделанная широкая доска. На ней - изображения всех зверей, которых удалось добыть и которых не добыли, но просят их у Кереткуна на следующий сезон. Это так называемое "весло заклинаний".
Деревянное изображение Кереткуна ставится рядом с жирником или на жирник. Там оно и находится до конца праздника.
В коллекциях Музея антропологии и этнографии Академии наук СССР есть несколько весел с изображенными на них заклинаниями, которые относятся к празднику Кереткуна. Но самого изображения Кереткуна в музеях нет. И ничего удивительного. По окончании праздника деревянное изображение Кереткуна сжигается на огне жирника. Затем яранга тщательно убирается, подметается пол, мусор и остатки жертвоприношений собираются и выбрасываются в море. Это значит, что все звери, убитые в течение года в море, возвращаются назад, к Кереткуну.
Сейчас все реже справляют этот праздник. Стариков, помнящих обычаи, становится все меньше, а молодежь во всех праздниках прельщает только возможность повеселиться, потанцевать, выпить хорошего вина, доставленного с таким трудом в минувшую навигацию.
Конечно, старики ворчат, как и все старики во все времена. Ведь еще Дарий I выбил клинописью знаменитое "Не та нынче молодежь пошла".
С каждым годом все меньше надежды попасть на этот праздник. А если у вас нет чукчей и эскимосов, с которыми вы связаны многолетней дружбой, то это практически невозможно.
У нас друзья были. Мне удалось быть на празднике Луны, на нескольких праздниках благодарения, на весеннем празднике кильвей, на двух осенних праздниках оленеводов - каанматгыргын.
Я всегда стараюсь приехать на праздник, договариваясь об этом за пол года или даже за год. Но на празднике Кереткуна не был, так как долго не знал о нем.
И вот потому, что изображение Кереткуна сжигается и его невозможно достать, было решено найти Кереткуна. А чтобы его найти, необходимо было попасть в такую глубинку, где наверняка отмечается этот праздник хотя бы риз а пять лет, а лучшего места, чем отрезок побережья от мыса Шмидта до мыса Биллингса, и не придумаешь. Сюда не прилетают самолеты, здесь не причаливают пароходы, а колхозные тракторы и вездеходы добираются сюда редко и с трудом. Чаще всего чукчи сами на упряжках приезжают на центральную усадьбу, где запасаются всем необходимым на сезон, заканчивают свои дела и снова укатывают на побережье.
Этот отрезок пути (свыше трехсот километров) надо было пройти пешком, и затем, отдохнув на Биллингсе, мы планировали пройти еще столько же и добраться по побережью до Певека.
Добыть Кереткуна - вот первая задача экспедиции. Связанные с ней попутные - найти другие редкие предметы древней материальной культуры. Это основное, чем мы решили помочь нашим этнографам.
Вторая задача экспедиции касалась непосредственно Виталия. Его профессия - маммолог-териолог. Это значит специалист по моржам, нерпам и прочим ластоногим. Суть проблемы, которая его волновала, заключается в следующем.
Существует тридцать пять видов тюленей. Нерпа - один из подвидов. Этот подвид распространен в Охотском море и в водах, омывающих Чукотку. В Беринговом море распространена нерпа Крашенинникова, в Чукотском - Phoca hispida, в Восточно-Сибирском море - нерпа бирулаи.
Промежуточная зона ареала тюленей Чукотского и Восточно-Сибирского морей, переход одного ареала в другой - эти вопросы еще не были полностью изучены: в плане института на этот год такой темы не было, и Виталий решил сделать хотя бы предварительную разведку.
Лаборатория, где трудился Виталий, располагала и данными аэронаблюдений, и образцами, взятыми у зверобоев, но это очень мало по сравнению с тем материалом, который можно взять, исследовав все побережье, пройдя каждый его метр, поговорив с чукчами, поохотившись вместе с ними.
Третья задача, которую надо было решить, носила некоторый историко-литературный характер. Речь идет об Алитете. Том самом Алитете, который ушел в горы, чем совершил непростительную ошибку и задал работу многим энтузиастам - любителям чукотской старины и доморощенным чукотским андрониковым: а был ли Алитет?
А что вы знаете об Алитете?
Тихон Семушкин - автор книги "Алитет уходит в горы" - говорил, что Алитет - персонаж вымышленный, персонаж литературный.
Казалось ясно, и вопрос исчерпан. Но почему тогда чукотские старики, с которыми я часто беседовал на эту тему (Вальгиргин, Аттувге, Тынывекет - все с западного побережья), которые никогда не читали романа, поскольку читать не умеют, почему они, рассказывая об Алитете, во многом были заодно с автором, и их рассказы кое-чем напоминали некоторые эпизоды романа?
Совпадение? Вряд ли.
У Богораза-Тана в его двухтомной монографии "Чукчи" (первый том вышел в 1934 году, а второй в 1939 году в издательстве Главсевморпути) есть упоминание об Алитете как первом чукотском торговце, стремившемся монополизировать торговлю таким образом, чтобы все лучшее стекалось в его руки. То есть схематически это и был образ того Алитета, о котором писал Т. Семушкин. Богораз-Тан писал свой труд и опубликовал его значительно раньше Семушкина. Значит, Алитет реально существовавшее лицо?
И мы с Виталием Гольцевым решили, что новые факты, новые легенды, которые нам удастся собрать из района непосредственной деятельности двух Алитетов - литературного и реально-легендарного, или вконец запутают вопрос, или внесут в него ту самую ясность, ради которой стоит протопать несколько сотен километров.
Таким образом, задачи экспедиции были довольно многогранны. Этнография, биология морских животных, история и литература.
Далеко не на последнем месте был и чисто спортивный интерес. По нашему маршруту еще никто не ходил, а это что-нибудь да значит.
О прелестях полевой жизни писалось уже немало. Обеспечив себе городскую жизнь и городской уют, люди начали тосковать по солнцу и зеленому лугу.
Человечество летает, несется по автострадам, плывет по экзотическим морям, человечество даже изобрело велосипед, - и все меньше людей используют вековечный способ пешего хождения. Но люди уже понимают, слава богу, что переборщили. И появляются летом тучи туристов.
Но в наших краях туристов нет, руки не дошли (вернее, их ноги), а места у нас - хоть сразу на открытку и в миллионный тираж!
Сколько мест прекрасных пройдем мы, сколько увидим! Немножко грустно, что к нашей радости никто не сможет приобщиться: ведь такого ручья больше нет нигде, такой сопки больше нет нигде, и такого заката, который был вчера, больше уже не будет…