На вопрос ошеломленного корреспондента "Одесских новостей", почему американская миссия идет на такие огромные затраты, приобретает дома в частную собственность, в то время как все другие иностранные миссии и корпорации занимают помещения, реквизированные или предоставленные им городской управой во временное пользование, Риггс ответил коротко:
- Соединенные Штаты Америки хотят чувствовать себя в этой стране как дома, то есть, я хотел сказать, как домовладельцы.
Подумав немного, он добавил:
- Я не знаю, что, как и почему делают мои французские и английские коллеги. Они прибыли сюда с войсками и, может быть, поэтому чувствуют себя как на походном бивуаке. А меня правительство Соединенных Штатов Америки отправило хотя и во главе военной миссии, однако без войска, стало быть исключительно с мирными целями. Я приехал в Россию по особому поручению президента Вильсона, и задача моя заключается в том, чтобы собрать широкую и исчерпывающую информацию об экономической жизни юга России и Украины и тем самым подготовить еще в обстановке военного времени, когда нормальные, деловые взаимоотношения между державами затруднены, почву для плодотворной и конструктивной деятельности не военной, а именно торговой миссии. Возглавляемая мною военная миссия будет превращена в торговую в тот самый день, когда отзвучит последний выстрел на этой залитой невинной кровью земле. А это не за горами.
Подождав, пока корреспондент запишет в блокнот его слова, Риггс сказал в заключение:
- Я считаю, что все сказанное мною является исчерпывающим ответом на все ваши вопросы. Мы приехали сюда навсегда, для налаживания конструктивных взаимоотношений между деловыми кругами Соединенных Штатов и деловыми кругами России и Украины! Гуд-бай!
Заявление это произвело фурор в деловых кругах Одессы и среди всех одесских обывателей. Курс доллара на бирже немедленно повысился в два раза, а на черном рынке - в четыре. "Союз торговли и промышленности" совместно с "Объединением приказчиков" на скорую руку организовал манифестацию. Манифестанты прошли по Ришельевской и Дерибасовской, неся в руках американские флаги и выкрикивая: "Да здравствуют Соединенные Штаты Америки и миротворец президент Вильсон!" Перед домом номер шестнадцать по Николаевскому бульвару "Союз мелких торговцев и комиссионеров" водрузил транспарант с золотой надписью: "Привет мистеру Риггсу и президенту Вильсону!" Лично мистер Риггс получил отпечатанные на веленевой бумаге с золотым обрезом приглашения почтить своим присутствием банкеты и балы, которые многие коммерсанты устраивали в честь знаменательного события.
В тот же день по распоряжению Риггса в большом зале биржи состоялась лекция профессора Шацкого - ученого-экономиста при миссии США, прибывшего в Одессу вместе со всем составом миссии. Шацкий по происхождению был русским и состоял в русском подданстве, но уже несколько лет жил в Америке, занимая пост консультанта русского посольства в Соединенных Штатах.
Лекция профессора Шацкого называлась "Проблемы экономического сотрудничества Соединенных Штатов Америки и России, а также ее южных областей" и была посвящена ресурсам, которыми располагает каждая страна для развития торговли и кооперирования, то есть объединения трестов и синдикатов промышленных предприятий обоих этих государств.
Лекция собрала сотни слушателей - финансистов и промышленников - и имела у них большой успех. По справедливости ее можно было назвать не только образцом ораторского искусства, но и образцом, так сказать, "чистой науки": тезисы лекции совершенно не отражали сегодняшнее военное положение.
Профессор Шацкий ни одним словом не упомянул об интервенции США и Англии на севере России, об интервенции на Кавказе, не вспомнил даже про интервенцию на юге Украины и в самой Одессе. Профессор полностью игнорировал тот факт, что значительная часть территории России и других советских земель была охвачена сейчас пламенем отечественной войны против интервентов и внутренней контрреволюции. Он говорил так, будто вообще не было никакой войны, а на всем свете господствовали и мир и спокойствие.
И заключение своей лекции Шацкий сказал:
"Из неоднократных бесед с наиболее авторитетными представителями американских финансовых кругов, а именно: с Джоном Пирпонт Морганом, Мак Робертсом, Вандербильдом, Рокфеллером, Дюпоном и другими напрашивается абсолютно точный вывод относительно огромной заинтересованности американского капитала в русском рынке. Американцам нужна Россия как рынок для сбыта своей продукции и как арена для размещения накопленного на протяжении прошедшей войны колоссального финансового капитала. Финансовые круги Уолл-стрита имеют возможность и чувствуют необходимость экспортировать за границу и инвестировать в экономическую жизнь России хоть сегодня по меньшей мере десять миллиардов долларов. А исторический опыт свидетельствует, что американская нация, поставив перед собой любую задачу, не склонна отказываться от ее выполнения".
И профессор воскликнул, заканчивая свою лекцию:
- Производители России и Украины! Подумайте: что могли бы вы предложить деловым кругам США?
Финансовые и торговые тузы Одессы, земельные магнаты юга Украины и промышленники всей России, собравшиеся в "Южном Вавилоне" под эгидою и защитой государственных штандартов Франции, Англии и Америки и вымпелов их военно-морских флотов, бурно аплодировали профессору, разошлись по домам взволнованные и всю ночь не могли заснуть.
А на другой день в утренних газетах они прочли фельетон американской журналистки, прибывшей с миссией Соединенных Штатов, Евы Блюм.
Вначале Ева Блюм в лирических тонах описывала очаровательные ландшафты России, которую она именовала "географическим понятием". Журналистка восхищалась природными и экономическими богатствами России, в цветистых образах и звучных метафорах превознося безбрежные поля пшеницы и неисчерпаемые залежи всевозможных минералов в недрах русской земли.
Потом в столь же ярких красках Ева Блюм живописала выгоду, которую приносит каждой державе экономическое сотрудничество со всякой иной державой. Такое сотрудничество содействует развертыванию инициативы в деловых кругах и благотворным образом влияет на развитие природных ресурсов. Ева Блюм сообщала читателям, что президент Вильсон, выражая заинтересованность и стремление деловых кругов США, пришел к выводу, что начинать выгодное для обоих государств сотрудничество необходимо с оказания России всесторонней помощи, в которой эта страна в ее нынешнем положении, безусловно, нуждается. Для выяснения характера этой помощи и ее размеров президент полагает наиболее целесообразным создать в ближайшее время специальную "Комиссию помощи России", возглавить которую, по его мнению, должен помощник президента по экономическим вопросам, широко известный своей деятельностью по разработкам полезных ископаемых мистер Гувер.
Для того чтобы читатели прониклись должным уважением к персоне помощника американского президента мистера Гувера, редакция в особом примечании сообщала, что мистер Гувер - давний "благодетель" России, владеющий одиннадцатью компаниями по разработке нефтяных источников на Кавказе - в Баку, Майкопе и Грозном.
Ева Блюм заканчивала свой фельетон блестящим пассажем о том, что если спросить персонально ее, какую власть в России признали бы Штаты, то она, будучи в курсе настроений деловых кругов США, которые - что греха таить - определяют и политику правительства, ответила бы так: "Соединенные Штаты Америки посчитают наиболее приемлемой ту власть в России, которую найдут для себя лучшей и сами деловые круги России… Ибо - что такое власть? - вопрошала журналистка и саркастически ответствовала: - Символ власти - это полисмен на посту. Но полисмен охраняет того, кто ему платит деньги. Поэтому наивысшая власть - деньги, и наилучшая система власти - деньги к деньгам".
Фельетон имел философский заголовок: "В чем смысл жизни на земле и, в частности, на Украине?"
В этом же номере газеты было напечатано и уведомление о том, что ряд городских фирм уже получает кредит на ввоз американских товаров.
В конце номера сообщалось, что в скором времени ожидается прибытие американских пароходов с американскими товарами, указывались даже названия кораблей.
Не приходится говорить, что этот номер газеты был раскуплен в пять минут, а через десять минут его можно было приобрести только у перекупщиков за огромную сумму - десять, двадцать пять, а позднее и пятьдесят рублей, хотя по номиналу он стоил всего полтора рубля. По такой же цене, двадцать пять - пятьдесят рублей, продавалась и вечерняя газета "Одесская почта", которая напечатала развернутое сообщение о том, что хорошо известное одесситам еще в довоенное время американо-русское товарищество "Г. Лебен" (Пушкинская, 32) в самое ближайшее время - буквально этими днями - начнет в Одессе ускоренными, американскими темпами строительство колоссальных холодильников, которым надлежит обеспечить нужды американских импортеров.
Вечером того же дня в Земельном банке состоялось объединенное заседание правления банка совместно с "контрольной комиссией" американской миссии. "Контрольную комиссию" возглавлял заместитель полковника Риггса молодой полковник Гейк Шеркижен. Полковник Гейк Шеркижен, несмотря на то, что занимал высокий военный пост, в своем выступлении на заседании не коснулся вопросов войны или каких-либо специфических вопросов военной экономики. Полковник Гейк Шеркижен, как извещали в своих отчетах репортеры, интересовался только довоенными операциями банка, его оборотами, его связями с местными и всероссийскими предпринимателями. Он получил данные по всем интересовавшим его вопросам и заверил присутствующих, что банку очень скоро будет предоставлен долларовый заем.
Лишь в конце своей речи полковник Гейк Шеркижен как бы между прочим упомянул о том, что всякое плодотворное сотрудничество, разумеется, может быть гарантировано только твердой властью, которая, с помощью США и союзников, безусловно, будет установлена в России.
На следующий день утренние газеты сообщили, что первый американский корабль, как и было обещано, прибыл в Россию. Правда, корабль стал на якорь не в одесском, а в новороссийском порту и гружен он шестью тысячами тонн… военных материалов: винтовками, снарядами и взрывчатыми веществами. Адресат - генерал Лукомский, начальник штаба армии генерала Деникина.
Это сообщение представляло особый интерес еще и потому, что ниже, в хронике, было напечатано: "Сего дня в миссии у полковника Риггса состоится совещание представителей иностранных миссий, пребывающих в Одессе. Совещание посвящается вопросам местной жизни".
И действительно, к одиннадцати часам дня к дому шестнадцать на Николаевском бульваре подкатила машина консула Энно, а через минуту - машина адмирала Болларда.
2
Полковник Риггс был в своем кабинете, когда клерк доложил ему о прибытии высоких гостей. У ног Риггса лежал огромный - величиной с теленка - черный дог американской породы.
Кабинет главы миссии полковника Риггса помещался на втором этаже, в конце коридора, и, чтобы дойти до него, нужно было миновать двери всех отделов. Таким образом, посетитель, направляясь к полковнику Риггсу, получал по пути психологическую подготовку и успевал проникнуться уважением к столь солидному учреждению. За каждой дверью, мимо которой проходил посетитель, стрекотала пишущая машинка или ритмично щелкал счетный аппарат. Посетитель должен был по достоинству оценить то, что он попал в настоящий американский департамент. С душевным трепетом открывал он последнюю дверь и оказывался в святилище, в кабинете шефа.
Вполне понятно, что кабинет шефа должен был соответствовать масштабам и стилю всего учреждения. Посетитель имел основание ждать исключительной роскоши.
Но он останавливался на пороге, пораженный.
Кабинета не было. Это была просто большая комната и притом почти пустая.
На стенах не было ни одного украшения, никаких портретов или картин, ни одной карты, схемы или плана, не было даже календаря. С потолка свисала огромная люстра с бесчисленным количеством электрических лампочек, похожая на виноградную гроздь; под люстрой стоял круглый стол красного дерева, подобный тем, какие встречаются в больших ресторанах в малых банкетных залах, но этот стол был без скатерти и совсем пустой. На его полированной поверхности вечерами, как в зеркале, отражалась люстра, а днем - свет, падавший тусклыми полосами из четырех высоких окон. Вокруг стола в беспорядке стояло с десяток стульев; позади них - тоже как попало - три-четыре небольших стеклянных передвижных столика на колесиках, напоминающие те, на которых в зуболечебных кабинетах дантисты раскладывают свои инструменты. Здесь на столиках, вместо инструментов, стояли сифоны с содовой, бутылки виски и вермута и хрустальные бокалы.
И это было все. Не было даже телефонного аппарата. Комната ничем не походила на кабинет - ни приемный, ни рабочий; если бы на столе разложить старые газеты, она могла бы сойти за приемную перед кабинетом какого-нибудь знаменитого эскулапа, популярного среди больных, находящегося в зените славы и потому невнимательного к своим пациентам. Если бы положить на стол прошлогодние журналы мод, комната с таким же успехом могла сойти и за салон при ателье мод.
Единственно, что давало комнате тепло, - в прямом и в фигуральном смысле слова, - это большой камин в задней стене. С утра до ночи в нем горел огонь, а на большой мраморной доске кучами были набросаны сигары, сигареты, пачки табаку, мундштуки и трубки.
Однако даже при тщательном исследовании в кабинете нельзя было обнаружить ни клочка бумаги, ни чернил, ни пера.
Сейчас в кабинете Риггса сидели девять человек. Здесь были французы - консул Энно, полковник Фредамбер и капитан Ланжерон, англичане - адмирал Боллард, коммерции секретарь Багге, мистер Джордж У. Пирсли и американцы - Ева Блюм, Гейк Шеркижен, полковник Риггс.
Шло совещание представителей трех держав.
Совещание было неофициальное: без секретарей и стенографисток. Присутствующие могли высказывать свои мысли совершенно свободно: ни одно слово никем не записывалось.
Но для Риггса - только для Риггса! - вел запись фонограф системы "Эдисон", раструб которого был хитро запрятан между множеством лампочек люстры.
Глава миссии Соединенных Штатов Америки в Одессе полковник Риггс обязан был каждые три дня дипломатической почтой посылать сводки президенту мистеру Вудро Вильсону. Обыкновенно это был пакет с несколькими страничками шифрованного текста, но иногда - вместительный ящичек с валиками фонографа.
Аналогичные информации президент Вильсон систематически получал от всех американских миссий в России - с Кавказа, с Дальнего Востока, из Мурманска и в первую очередь от посла к Москве. Ибо на Парижской конференции, которой предстояло выработать текст мирного, послевоенного договора между странами-победительницами - США, Англией, Францией и Италией - и странами побежденными - Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией, - центральным вопросом должен был стать именно "русский вопрос", и от разрешения этого вопроса зависел самый характер мирного договора, да и вообще решение всех вопросов послевоенного мира…
Когда все девять представителей, приглашенных на совещание, собрались вокруг стола, Риггс сказал:
- Что ж, начнем, джентльмены?
И любезным жестом он предложил мосье Энно занять место председательствующего.
Мосье Энно - французский консул с особыми полномочиями, представляющий не только Францию, но в некоторой мере и все прочие страны Антанты, - был молчаливо признан "дуайеном" - главою дипломатического корпуса держав, осуществлявших интервенцию на юге Украины и России.
Дипломаты разместились вокруг стола, и мосье Энно открыл совещание. В его голосе звучали торжественные нотки.
- Господа! Ныне, когда здесь, на берегах далекой России, собрались мы, представители держав, ведущих священную войну против большевистского варварства, когда каждый из нас уже вооружился точной информацией и приобрел ориентацию в местных событиях, - ныне наступило время сконтактировать действия наших представительств согласно тем указаниям, которые каждый из нас имеет от своего правительства, и на основании стратегических реляций, которые все мы, то есть, я хочу сказать, в равной мере каждый из нас, имеем от объединенного командования вооруженных сил, а также на основании общих инструкций от руководства Мирной конференции, которая начинается в Париже… - Мосье Энно передохнул. - Я имею в виду большую четверку: премьера Клемансо, премьера Ллойд-Джорджа, премьера Орландо и президента Вильсона.
Мосье Энно пригладил усики и обвел всех присутствующих торжественным и одновременно учтивым и доброжелательным взглядом.
Все сидели неподвижно, положив перед собой на стол руки и склонив головы. Подобная поза, несомненно, должна была свидетельствовать о торжественном душевном состоянии каждого из присутствующих, о его безграничном уважении ко всем другим и о полной готовности внимательно выслушать все, что скажет председательствующий. Но эта поза свидетельствовала также и о том, что каждый из присутствующих рассчитывал не задерживаться здесь слишком долго и покончить с совещанием как можно скорее.
Один только полковник Риггс сидел, вопреки всему, откинувшись на спинку своего кресла, скрестив руки на груди и вперив взгляд в потолок. Поза полковника Риггса тоже свидетельствовала о его торжественном душевном состоянии, его глубоком уважении к своим коллегам, о полном внимании к тому, что он должен услышать. Однако свидетельствовала она и о его полной готовности задержаться тут, каким бы долгим ни было совещание.
- Я думаю, господа, - продолжал мосье Энно, одарив всех своей кроткой улыбкой, - что важнейший вопрос, в котором нам необходимо прежде всего полностью разобраться, - это вопрос точного определения сфер влияния здесь каждой из стран, которые мы имеем честь представлять, то есть я имею в виду те прерогативы, которыми должен быть наделен каждый из нас в разрешении тех или иных вопросов, касающихся управления местной жизнью - политикой, экономикой и всем тем, что будет развиваться на этих территориях вслед за победами в вооруженной борьбе французской, простите, я хотел сказать - объединенной франко-англо-американской армии, а также местных сил, которые в этой борьбе будут действовать под нашим руководством и согласно стратегическим планам объединенного командования…
Мосье Энно снова остановился и перевел дух. Он не умел говорить конкретно и изъясняться короткими фразами, не мог вообще пресечь поток своего красноречия, если рядом не было его жены, мадам Энно, которая была одарена бесценным талантом в случае необходимости надавливать своим каблучком на носок его башмака. Когда жены не было поблизости, с уст мосье Энно неудержимо лилась дипломатически-округленная речь, без начала и без конца. Такая манера говорить весьма удобна для дипломата, чтобы завуалировать истинный смысл своих слов, но очень утомительна для легких и сердца живого человека, которым все-таки является и дипломат.
Мосье Энно снова пригладил усики и еще раз учтиво и приветливо улыбнулся всем. Однако на этот раз в его улыбке и в его взгляде промелькнула тревога: чем же закончить речь, как перейти к главному вопросу беседы и каким образом конкретно его высказать?
Душевное состояние консула тонко почувствовал полковник Риггс и сразу же пришел ему на помощь.