Паром - Искандер Фазиль Абдулович 10 стр.

Честь и совесть

Какой земли какие жители
Когда-то честь и совесть сблизили?
Взорвется честь: - Меня унизили!
Заплачет совесть: - Вас обидели!

Чем дышит честь? Поймешь ли бестию?
Гарцует вновь молодцеватая.
И вечно честь клянется честию,
И вечно совесть виноватая.

Не знаю, беды ли, капризы ли
Или трагедия любовная?
Взорвется честь: - Меня унизили!
Заплачет совесть: - Я виновная.

Как поживает честь картежника.
Сметающего куш со столика?
И не смущает ли художника
Больная совесть алкоголика?

Честь исповедуют воители
И предъявляют, словно алиби.
А совести они не видели,
Но и увидев, не узнали бы.

Влетает в глаз раскрытый совести
Соринка мира, мир коверкая,
А честь перебирает новости:
Не оскорбительна ли некая?

Взорвется совесть: - Пир бесчестия!
А честь: - Опять меня обидели!
Над нами каркают известия.
Грозя чумой земной обители.

Метаморфозы

Испепелившийся факир
Восстал из пепла. Он - банкир.
Народ ограбивший банкир
Испепелился, как факир.
Кто он? Как там его? Мавроди?
Он вроде грека, мавра вроде.
Милиция сулит полмира
За горстку пепла от банкира.
Прокуратура ищет лица.
Способные испепелиться.
И вдруг сама, испепелясь,
Налаживает с ними связь
В соседних виллах во Флориде.
Загадка, что ни говорите.

Как славно умереть и испариться…

Как славно умереть и испариться.
Вчера ты был, сегодня нет тебя.
Друзей и близких опечаленные лица.
Как хорошо! И выпили, любя!
Но техника и сущность перехода
Неделикатная гнетет меня.
Больное тело требует ухода.
И дальше с трупом грязная возня.

Испытываю к небу благодарность
Не потому, что утешает твердь.
Но в ритуалах веры санитарность,
И только вера очищает смерть.

Улыбка

Улыбка - тихое смущенье,
Начало тайны золотой.
А смех - начало разрушенья
Не только глупости одной.

Что помню я? С волною сшибка
В далекой молодости той.
И над водой твоя улыбка
Промыта страхом и волной.

Язвительного варианта
Подделку вижу без труда.
Улыбка, как сестра таланта.
Не длится долго никогда.

Улыбка Чаплина, Мазины,
Робеющая без конца.
Преодоленный плач отныне
Нам будет разбивать сердца.

Вокруг хохочут жизнелюбы.
Как будто плещут из ведра.
Твои раздвинутые губы
Как бы процеженность добра.

И даже ангелы, что вьются
Над жизнью грешной и земной,
Не представляю, что смеются,
Но улыбаются порой.

И у меня был отец…

И у меня был отец
Тем нескончаемым летом.
Господи, это конец!
Разве я думал об этом.

Ссылка. Вокзал. Поезда.
Нас навсегда разлучили.
С лязгом колеса тогда
Детство мое раздвоили.

Это не поздний укор.
И вспоминается слабо.
Вас узнаю до сих пор,
Недосказавшие: "Папа…"

Зигзаг любви, паденья и осечки…

Зигзаг любви, паденья и осечки,
Восторг, затишье, хаос мировой!
И вдруг над бездною - вниз головой!
…А надо было танцевать от печки.
Милее мельница, шумящая на речке.
Огромных, глупых крыльев ветряной.

Город или мир в тумане…

Город или мир в тумане?
Полночь. Смутный силуэт.
Пьяный роется в кармане
И бормочет: - Басурмане,
Ключ нашел, а дома нет.

Диалектика

Не великие ученья,
А совсем наоборот:
Первобытный способ тренья
Искру жизни создает.

Но невидимое глазом
Той же техники приплод:
Тренье разума о разум
Искру мысли создает.

Сдыхаю от тоски…

…Сдыхаю от тоски. И вдруг письмо поклонника!
Я встрепенулся. Как Христос покойника,
Он оживил меня, нежданный адресат.
Как ты узнал? Как вовремя мой брат
Неведомый склонился к изголовью.
Все угадав далекою любовью.
Не раньше и не позже, в нужный миг
Любовь пересекает материк.
Вот чудо из чудес. Любовь есть Бог.
Из праха я восстал и вышел за порог.

Когда я выключаю свет…

Когда я выключаю свет.
Внезапно вспыхивает разум.
Чтобы найти незримый след
Всего, не видимого глазом.

Вопросы эти или те,
Неодолимые, нависли.
Но хищно разум ловит мысли
Кошачьим зреньем в темноте.

В итальянском музее

Вот памятник античности. Прекрасно.
Должно быть, римлянин стоял со мною рядом.
Глядел я долго на него. И не напрасно.
Я каменел. Он оживал под взглядом.

Я каменел, он оживал под взглядом.
Так что же будет? Дальше, дальше, дальше!
Но я решил - давно конец балладам.
Не надо мне потусторонней фальши.

Не оживив античного мужчину,
В конце концов я отвернулся, братцы.
Я выкинул из жизни чертовщину.
Да и в стихах не хочется мараться.

Слово

Чтоб от горя и заочно,
И впрямую и побочно
Не осталось ничего,
Надо точно, очень точно
Словом выявить его.
Только слово в мире прочно.
Прочее - житейский вздор.
Горе, названное точно.
Как сорняк летит в костер!

Любовь и дисциплина

Средь споров мировых и схваток
Себя вдруг спросишь: - Назови,
На чем стоит миропорядок?
На дисциплине? На любви?

Но здесь от страха гнутся спины
И я кнуту не прекословь!
Где мощный мускул дисциплины.
Там изгоняется любовь.

Сойдись, любовь и дисциплина,
Создай порядок и покой!
Где золотая середина?
Нет середины никакой!

Меж дисциплиной и любовью
Который год, который век,
Порой отхаркиваясь кровью.
Метаться будет человек?

И лишь пророки-исполины
Напоминают вновь и вновь.
Что жизнь без всякой дисциплины
Дисциплинирует любовь.

Да, государство с государством…

Да, государство с государством
Хитрит, не ведая помех.
И здесь коварство бьют коварством,
У них один закон на всех.

Но грех чудовищный и низкий
На дружбе строить свой улов.
Ведь близкий потому и близкий.
Что защищаться не готов.

Россия пьющая

Любовь, разлука, ностальгия -
Ряды обиженных мужчин
Повсюду пьют. Но лишь в России
Своя особенность причин.

История - сплошное блядство:
Борьба злодея с дураком.
Зато и равенство и братство
У нас за пиршеским столом.

Свобода! Как не расстараться.
Как не подняться на волне! -
До дна! До дна! Свобода, братцы!
Вдруг бац! И сами все на дне.

Спасайся от хандры и сплина,
С парами алкоголя - ввысь!
У нас такая дисциплина:
Нам, не допив, не разойтись.

Все пьют и даже бьют посуду
Недорогого образца.
И только мы всегда, повсюду
Все допиваем до конца.

Не то чтобы от страсти пылкой
Горазды выпить тут как тут,
Томит сомненье над бутылкой:
Грядет запрет? Или сопрут?

И кто осудит нашу склонность?
У нас национальный стиль!
Достигнутая завершенность -
Опорожненная бутыль!

Над нами шаткость и непрочность,
Сердца пустуют и казна.
Тем неизменней наша точность -
Бутылку допивать до дна.

Какая жажда нас изводит?
Чем россиянин одержим?
Объем обиды превосходит
Объем посуды со спиртным.

Долой ханжу или невежду!
О полной трезвости потом…
Сначала выпьем за надежду
На паузы между питьем!

В Париже на публичной казни…

В Париже на публичной казни
В толпу Тургенев окунулся.
Но сей сюжет кроваво-грязный
Не выдержал и отвернулся.

В Париже на публичной казни
Быть Достоевскому случилось.
Глядел он прямо, без боязни,
Как с плахи голова скатилась.

Кто был добрее и честнее.
Неужто спорить нам до гроба?
Страны родимой ахинея.
И невдомек, что правы оба.

Тот страшный мир, где мы замкнулись,
Я разомкнул и ужаснулся:
Там все от казни отвернулись.
Или никто не отвернулся!

Совесть

Дарвина великие старанья,
Эволюции всемирная волна.
Если жизнь - борьба за выживанье,
Совесть абсолютно не нужна.

Верю я - в картине мирозданья
Человек - особая статья.
Если жизнь - борьба за выживанье,
Выживать отказываюсь я.

Есть бессовестность, конечно, но не это -
Тянут люди трепетную нить -
Неизвестному кому-то, где-то
До смерти стараясь угодить.

Кто создал чудесный этот лучик,
И кого он не пускает вспять?
Погибали лучшие из лучших.
Чтобы этот лучик не предать.

Говорить, конечно, можно много.
Многое понятно между строк.
Совесть есть, друзья, реальность Бога,
И реальность совести есть Бог.

Есть странный миг любви…

Есть странный миг любви. Ее пределы
Особенно заметны ночью в стужу.
Когда душа уже не греет душу,
Еще усердней тело греет тело,
Как бы попытка страсти полыханьем
Возжечь любовь искусственным дыханьем!
Но обрывается… Раскинулись в тиши
Две неподвижности - ни тела, ни души.

Поэту

Нет щедрости щедрей, чем Пушкин.
И не пытайся быть щедрей.
Читатель скажет: - Новый Плюшкин,
Незванный гость среди гостей.

А здесь на музыку атака.
Куда ты в музыку полез?
На Блока и на Пастернака
Ушла вся музыка небес.

Но если ты поэт и воин.
Попробуй, с хаосом сразись!
Великий Тютчев недостроен.
Поскольку бесконечна мысль.

Исповедь абсурдиста

Сумасшедшая страна,
Сумасшедшая жена,
Сумасшедшие друзья.
Можно жить или нельзя?

Надо приструнить страну,
Надо приглушить жену.
Сдать немедленно друзей
В исторический музей.

Лопнет, как струна, страна.
Обхохочется жена.
Скажет, поглядев в окно:
- Не пойти ли нам в кино?

А друзья в музее в ряд
Истуканами стоят.
Шепчет каждый истукан:
- Есть и водка, и стакан.

Вещи

Да, вещи тянутся к вещам,
И никому от них не тесно.
И это внятно мне и вам,
И даже почему-то лестно.

Но в некий, непонятный час.
Как колокол над головою:
- Встань и иди! - ударит глас
С неслыханною прямотою.

- Встань и иди! - великий глас.
Судьбы сладящая тревога.
Но ты среди вещей погас.
Баррикадируясь от Бога.

- Встань и иди! - впадая в транс.
Не выбросив себя наружу.
Ты упустил последний шанс
Спасти, быть может, свою душу.

Что остается? Без затей
Жить, ничего не нарушая.
Платком, легчайшим из вещей,
Глаза порою осушая.

Красота

Какие проводы и встречи,
Далекий юг, далекий год!
Пришвартовавшийся под вечер.
Дышал, как пахарь, теплоход.

Она у поручней стояла.
Светясь собой из полутьмы.
Глазели на нее с причала
Гуляки разные и мы.

Фигуры легкой очертанья.
То ли улыбка, то ли смех
И льющееся обаянье
Ни на кого или на всех.

Благославляю изумленность
Ее прозрачной красотой.
Тобой, летучая влюбленность,
И недоступностью самой!

Гремело рядом: - Вира! Майна!
В кофейне затевался пир.
Непостижима ее тайна.
Но ею постигают мир.

Лицо, бледнеющее в нимбе
Чуть золотящихся волос.
Причал. Богиня на Олимпе
И заглядевшийся матрос.

Плач по Черному морю

А.Х

С ума сойти! Одна секунда!
Где моря теплый изумруд?
Одесса, Ялта и Пицунда -
Для нас умрут или замрут?

Потеря в памяти хранится,
Другим потерям - не чета:
России - южная граница,
России - летняя мечта.

России - южная граница.
Страна от самой Колымы
Сюда мечтала закатиться
И отогреться до зимы.

Суля вселенскую свободу,
Россия, смыслу вопреки.
Тебя разбили, как колоду.
Картежники-временщики.

Измордовали твою сушу,
Порастащили по углам.
Но море Черное, как душу,
Хотелось крикнуть: - Не отдам!

Где горы зелени, где фрукты.
Где на закате теплоход?
Всё разом потеряла вдруг ты.
Оставив земляков-сирот.

России южная бездомность.
Где пляж горячий, где песок?
Где моря Черного огромность
И кофе черного глоток?

Слон

Что главное в зверинце? Слон.
Там, где имеется в наличье.
Всемирной пошлости заслон
И лопоухое величье.

А простодушный его вид -
Есть богатырская примета.
Переминается. Стоит
Горою, ждущей Магомета.

Его доверчивая лень
Не ждет удара ниоткуда.
Но столь доступная мишень
Смущает даже лилипута.

Как тянется к нему дитя,
Как рад, могучему, ребенок!
Детей на спину громоздя,
Он сам играет, как слоненок.

Жующий листья и плоды.
Он доказал, добра посланец.
Что в мире крови и вражды
Мощнее всех вегетарьянец.

На толки суетной молвы.
На лозунги любой окраски
Глядят с огромной головы
Чуть иронические глазки.

В любом краю, в любой сезон
Он - в государстве государство!
Где слон в пространство погружен,
Там вытесняется коварство.

…Когда Господь его лепил
Любовно, долго, без аврала.
Был у него избыток сил
Или избыток матерьяла?

Сказал он: - Истина ясна,
Никто не может быть в загоне.
Поставив на ноги слона.
Он сдунул бабочку с ладони.

…Когда от скуки тянет в сон
И все мечты в душе закисли,
Скажи себе: - Да будет слон!
И сгинут мелочные мысли.

Айсберг

Плыл, мечтая, одинокий айсберг
В океане сумрачной воды,
Чтобы подошла подруга-айсберг
И согрела льдами его льды.

Океан оглядывая хмуро,
Чуял айсберг, понимал без слов:
Одиночества температура
Ниже, чем температура льдов.

Тысячелетье в тупике…

Тысячелетье в тупике
От слов, услышанных в дорогу;
- Ударившему по щеке, -
Сказал, - подставь другую щеку

Неужто мысли нет иной?
И не было? Так миром правят.
Жди с окровавленной щекой.
Когда другую окровавят.

Чего Он от людей хотел?
Ждал час, когда мы хлопнем дверью?
Терпенья нашего предел
Неужто вычислял? Не верю!

Чего же Он хотел тогда?
Он ждал преображенья муку.
Взрыв совести. Огонь стыда,
Смиряющий у бьющих руку.

Наш человек

Сто языков, как день вчерашний,
Он помнит и наречий тьму.
На новой Вавилонской башне
Быть переводчиком ему.

Он всех строителей научит
По-русски водку пить, как спец,
Потом раскаяньем замучит,
И рухнет башня под конец.
…А Бог воскликнет: - Молодец!

Природа и человек

Гигантский дуб или орех
В полнеба высится с пригорка.
Сам по себе, а не для всех.
Вот тайна нашего восторга.

У небоскреба стань и стой.
Он людям о себе вещает.
Но любоваться высотой
Гордыня замысла мешает.

Смерть

…Предпочитаешь эту или ту?
Спросили, как услужливые черти.
Я никакую не хочу, поверьте.
Но если говорить начистоту.
Страшна не смерть, а ожиданье смерти.

Тогда вперед! Ни ада и ни рая
Не загадав… Ни другу, ни врагу
Не досказав, что говорят у края…
Так, финишную ленту разрывая,
Вдруг падают спортсмены на бегу.

Протирающая очки

Там торкались в стекло окна
Зелено-гибкие побеги.
Была задумчива она.
Полуопущенные веки.

Взяв со стола его очки.
Она платком их протирала.
Движение ее руки
Движенье ветки повторяло

Руки трепещущей наклон,
И ветки за окном скольженье…
С улыбкою подумал он:
Далековатое сближенье.

И вдруг послышалось остро,
Как сказанное кем-то слово:
Чем машинальнее добро.
Тем убедительней основа.

Порою тихо и светло.
Чуть приподняв очки повыше.
Она дышала на стекло.
Так на птенца ребенок дышит.

И эта белизна платка
Щемящей сладостью смущала:
Так в детстве мамина рука
Глаз от соринки очищала.

И он подумал: чудеса!
Не совпадения удачность -
Приоткрывает небеса
Рука, творящая прозрачность!

И прожитое вороша,
Знававшая такие корчи,
Вдруг успокоилась душа -
Почуял он - и стала зорче.

Он разглядел издалека,
Как некий запоздалый сокол:
Сестру и мать у очага,
Что и не снилось из-за стекол.

Гармония природы есть вранье…

Гармония природы есть вранье.
Всё прочее - случайные детали.
Птенцов в гнезде сожрало воронье,
Пока за кормом сойки улетали.

Не утешают в птицах небеса.
Глухие реки, горные походы.
От подлости людей уйдешь в леса.
Куда уйдешь от подлости природы?

Переделкино

Ночь и день

Частица смерти - ночь. Частица жизни - день.
Порой бессонницы пылающее бремя
В сон не дает переступить ступень.
Ревнует смерть за отнятое время.

Жизнь простодушнее - не смотрит на весы.
Мы просыпаемся, а солнце уж в зените.
Вот плата за бессонные часы.
Спокойна смерть и шепчет: спите, спите.

Народ

Ни паровоз, ни теплоход
Не утолял его страданья.
Столетье мается народ
В огромных залах ожиданья.

Он мается или привык?
Зал ожидания - Россия.
О чем задумался, мужик.
Обиды у тебя какие?

Он удивляется со сна,
Бормочет в поисках веселья: -
Как мало выпито вина,
Какое долгое похмелье…

Страна моя - и смех и грех…

Страна моя - и смех и грех,
Твои дворцы, твои халупы.
Мысль о тебе - пустой орех,
А мы обламывали зубы.

Друг юности, не прекословь!
Какие споры! Лихорадка!
Была, как первая любовь,
О горькой истине догадка.

Глоток базарного винца
Над шумом нищенской веранды.
И кофе, кофе без конца
Тасует спорщиков таланты!

…Где горы пожелтевших книг?
Где сборища в гостях у друга?
Добро и зло зашли в тупик,
Не в силах одолеть друг друга.

Давно не спорим мы теперь.
Что толку, прав или не прав ты?
Но в мире нет страшней потерь
Потери любопытства к правде.