Вставка седьмая
Заключительная
Цель этой короткой заключительной "вставки" как раз в том, чтобы объяснить, почему я решил использовать "вставки" в "Магнолии".
Ведь они могут отвлекать от главной сюжетной линии. При этом отвлекать не только внимание читателя, но и его ощущение сопричастности, ассоциации с героями. И каждый раз, работая над следующей "вставкой", я сомневался: а нужны ли они вообще? Не ухудшают ли книгу? Я по-прежнему в сомнении. И все же пошел на риск.
У "вставок" в "Магнолии" две основные задачи. Первая – более специфическая. Я хочу поделиться с читателем своим представлением о литературном процессе, пригласить его, как говорят журналисты, "на свою творческую, писательскую кухню". Как и по каким принципам создается и строится книга, выбор темы, сюжета, стилистики, образов героев, да и многие другие технические, базовые и более частные вопросы я попытаюсь обсудить в последующих "вставках".
Сразу оговорюсь: это только мое понимание, не претендующее ни на абсолютную истину, ни на массовое тиражирование. Просто я решил более или менее структурно изложить на бумаге мое видение литературного процесса – ведь я много думаю над своим ремеслом, стараюсь проникнуть в его суть, определить закономерности.
Поэтому в каждой из "вставок" я обсуждаю тот или иной литературный аспект. Один на "ставку" А так как у "Магнолии" планируется продолжение, то, значит, будут и новые "вставки", и, глядишь, мне удастся по пунктам разобрать если не все, то некоторые технические нюансы создания литературного текста.
Почему я решил посвятить пусть незначительную, но все же часть "Магнолии" в основном специфическому, узкому вопросу? Потому что надеюсь, что кому-то мои мысли могут показаться интересными, а для кого-то и полезными. Ведь немало людей пытаются писать (особенно сейчас, в эпоху "Живых Журналов", "Блогов" и прочих технических новшеств), имногие так же, как и я, задумываются над вопросами писательского ремесла. Отчего же тогда мне не поделиться с ними своим опытом? Пусть не все согласятся с моими рассуждениями, кто-то поспорит, я только буду рад.
А значит, получается так, что вставки адресованы прежде всего тем, кто либо сам пишет, либо собирается попробовать писать в будущем. Либо тем, кто по той или иной причине интересуется литературным процессом. В конце концов, портняжный журнал "Бурда" читают в основном те, кто сам умеет или учится шить.
Ну а для того, кому технические детали литературного процесса не интересны, тем, кто ценит лишь конечный готовый результат, им, выходит, читать вставки не обязательно. В конечном итоге я, например, женские наряды кроить не стремлюсь (хотя и готов пристрастно оценивать их на женских фигурах), оттого "Бурду" и не покупаю, и не читаю.
Именно для тех, кому "вставки" покажутся излишними, я их специально структурировал – не разбросал вкрапленными по тексту, а выделил в отдельные текстовые блоки – чтобы их удобно было пропускать.
Сказав это, я теперь могу перейти к другой причине, как раз связывающей наличие "вставок" с техническими аспектами построения литературного текста.
"Вставки" являются дополнительным мостиком, соединяющим меня, автора, с читателем. С их помощью я стараюсь форсировать разделяющую нас пространственную и временную дистанцию. Я хочу придвинуться к своему читателю, оказаться с ним рядом, перестать быть далеким, безучастным, абстрактным. Нет, я хочу быть живым, близким, с понятными заботами, проблемами, чаяниями. Ведь искренности надо добиваться, завоевывать ее, к тому же, в идеале она может стать взаимной и перетекать не только от автора к читателю, но и от читателя к автору.
Иными словами, я, автор, хотел бы стать еще одним литературным персонажем "Магнолии".
Другая техническая причина – объемность текста. Объемность не в смысле количества страниц и толщины книги, а в смысле выхода за пределы одинарной плоскости повествования. Конечно, я надеюсь, что герои "Магнолии" объемны сами по себе, что плоскость не их удел, что основная сюжетная линия определяется не одномерным, а трехмерным измерением в точном соответствии с нашей земной реальностью.
И все же мне хотелось добавить еще один пласт, еще один голос, отличающийся, звучащий в иной тональности. Он-то как раз и должен оттенять основной, доминирующий голос молодости, чувства молодости, поступки. И, оттеняя, выделять их.
Так что "вставки", я надеюсь, перейдут и в последующие книги "Магнолии" и станут их полноценной частью.
Примечания
1
Наверное, здесь я должен извиниться за очевидный элемент юношеского самолюбования. Но я ведь стараюсь быть предельно искренним в своем описании – а именно так я себя и ощущал в то время.
2
Со временем, как это обычно случается, наша взаимная любовь, увы, несколько поутихла – тело более не вызывает у меня прежнего восторга и, видимо, в отместку не балует как прежде, в девятнадцать лет.
3
Это та, которая сейчас Тверская.
4
Сейчас, когда я пишу эту книгу, меня разбирает соблазн вставить в нее какой-нибудь более поздний текст, зрелый, продуманный. Но соблазну я не поддаюсь. И привожу именно тот рассказ, который в свои девятнадцать лет передал из рук в руки редактору "Зеленого портфеля". Ведь известно, что каждое, даже самое незначительное произведение есть продукт своего времени. Вот и этот рассказик при всей его юношеской наивности и незамысловатости является, так или иначе, отпечатком времени, в которое был написан.
5
Ну ладно, со Свердловым, Кировым, Марксом и Дзержинским – с ними понятно. Но вот почему Лермонтову досталось, почему его станцию переименовали – не ясно совсем. Мне всегда было его жалко – с женщинами не везло, на Кавказ сослали, погиб не вовремя, а тут еще и станцию безо всякой причины отобрали.
6
Существовала подобная форма приобщения студентов к научной деятельности.
7
Museum of Modern Arts – Музей современного искусства.
8
Был такой транзисторный приемник.
9
Странно, но потом, на протяжении растянувшейся в длину жизни я не раз вспоминал этот ночной разговор с отцом. В разные времена вспоминал, в разных странах, в разные периоды жизни, при разных обстоятельствах. И вспоминая, каждый раз заново пытался оценить степень своего счастья, оценить именно по той, старой, выведенной на кухне формуле.
И каждый раз выяснялось, что вот так полноценно я не был счастлив уже никогда. То ощущалась нехватка друзей, то женщин, потом нехватка родителей, но не временная, как друзей и женщин, а постоянная, когда властвует беспощадное слово "навсегда".
Я менял страны, менял ход жизни, сбиваясь, путаясь в постоянном поиске себя, утыкался в тупики, снова нащупывал дорогу, добивался, терял. Снова добивался. Но уже больше никогда так полно не погружался в густой, шипящий волшебный раствор счастья – так, чтобы весь целиком, без остатка, с головой. Да, оно дотрагивалось до меня порой, но по касательной, задевая только одной из своих отполированных, восхитительно гладких сторон.
Так было до тех пор, пока не родился Мик.
10
Потом, много позже я прочитал "Рэгтайм" в оригинале на английском, но он уже не произвел на меня такого сильного впечатления. Возможно, эпоха стала другая, возможно, я сам. Все же тогда, во времена моей юности, мы были очень непритязательны, более того, наивны.
11
Основная задача этого текста, как я уже говорил, сделать его максимально приближенным к реальным событиям, людям, к их характерам, судьбам. Потому я и стараюсь использовать реальные имена. Но когда речь идет о людях публичных, я не чувствую себя на это вправе (все же "Магнолия" не документальное, а художественное произведение) и заменяю имена на вымышленные.
12
В "Фантазиях." именно так и произошло – героиня отождествилась с книгой. Большинство из тех читателей, кто принял героиню, приняли и книгу. Но у тех, кому героиня оказалась чужда, кого она шокировала своим восприятием жизни, у них книга тоже вызвала шок, а порой даже и неприятие.
13
Конечно, это лишь одна из задач. Задач было много. Но о них я расскажу позже, в других "вставках".
14
Обо всем этом, особенно о балансе, я напишу в последующих "вставках".
15
На полноценный, подробный пример потребовалось бы значительно больше страничного объема.