Джейк и не сомневался. За что задерживать Шлепанца? Он всего лишь шел по улице, когда констебль Грин его подобрал. Арест мальчиков-проституток вообще всегда был проблемой. Начальник полиции неоднократно официально заявлял о том, что в Манчестере голубых нет. Даже если бы они застукали Доннелли в тот момент, когда его задницу обрабатывал на капоте тачки какой-нибудь механик, им бы оставалось надеяться только на то, что в руках у Доннелли обнаружится гаечный ключ - тогда его можно будет взять за ношение оружия.
Доннелли протягивал Джейку пачку сигарет. Джейк вытащил одну и наклонился прикурить от спички Доннелли. Они забились вдвоем под дверной навес, и лицо парня оказалось всего в нескольких дюймах от Джейка. Щеки у него были такими худыми и острыми, что напоминали бока сушеных уток, которых Джейк видел в витринах китайского квартала.
- Ты в порядке? - спросил Джейк.
Глупый вопрос, ему светит воспаление легких. А он небось думает, что и пускай - невелика цена за то, чтоб быть рядом с новым другом. Вот только беда в том, что Джейка любое проявление привязанности вгоняет в ступор. И теперь, когда он стоял так близко, что почти ощущал шипение сигареты в тонких улыбающихся губах мальчишки, Джейк увидел, как лицо Доннелли вдруг дрогнуло и выражение радостной надежды в глазах переключилось на ужас и смирение, поровну того и другого. Джейк даже не сразу понял, что это произошло по его вине. Ну конечно, он ведь с такой ухмылкой на него смотрел - презрительной, если не хуже. Немудрено, что Доннелли от него отпрянул - а что ему еще оставалось?
Джейк попытался исправить выражение лица и изобразить улыбку. Хорошо бы улыбка получилась теплой, а не кривой. Он попробовал извиниться.
- Прости. Я уже совсем никакой.
- Да ничего.
- Ну ладно. - Джейк не мог теперь просто так взять и оставить парня одного. - Пошли отсюда, выпьем где-нибудь.
Паб "У Бернарда" находился через несколько улиц отсюда, на южной стороне Кинг-стрит. Это был погребок, устроенный в дурном вкусе: бревенчатая изба с элементами модной дискотеки. Джейк повел Доннелли вниз по лестнице мимо вмонтированных в стену светящихся аквариумов к тускло освещенному бару. "У Бернарда" был одним из немногих гей-баров за пределами Деревни: он в одиночку отстаивал свои права на чужой территории и собирал посетителей несколько иного ранжира. Публика тут была побогаче - работающие мужчины от тридцати до пятидесяти. Это положительный момент. А отрицательный - то, что почти все они были клонами. Если бы вы зашли сюда просто так, с улицы, то наверняка подумали бы, что попали на костюмированную вечеринку, на которую все должны явиться с дурацкими усами. Тут даже в четверг вечером уже было не протолкнуться, а в выходные так и вовсе не войти.
Деревянная стойка бара начиналась сразу у двери. Джейк навалился на нее и послал телепатический сигнал бармену в затылок. Тот сразу же оглянулся.
- Два "Пилса". - Джейк посмотрел на Доннелли. - Нормально?
- Угу. Отлично.
Интересно, этот парень специально репетировал наклон перед открытым холодильником? Понимает, что одно и то же движение придется проделывать по тысяче раз за ночь - и пытается довести его до совершенства. Прогиб, наклон - и раз, и два, подъем, поворот - и раз, и два. Бармен вынырнул на поверхность с двумя бутылками и улыбнулся:
- Достал из глубины, вроде должны быть попрохладнее.
Джейк молча кивнул и положил на стойку пару фунтов. После всего, что с ним приключилось, температура его не очень волновала. Впрочем, пиво было отличное. А в сочетании с "кислотой" - так просто божья благодать. Джейк засунул руку во внутренний карман пиджака, вытащил начатую пачку "Ротманс" и, откинув крышку, протянул сигареты Доннелли.
- Бери. Огня нет, извини.
Только когда Кевин начал прикуривать, Джейк сообразил, что раньше сигарет у него не было. И Доннелли тоже об этом знал - мог прокрутить этот вечер в памяти и вспомнить. Иначе с чего бы это Джейку стрелять у него сигаретку несколько часов назад на Чорлтон-стрит? Доннелли, похоже, не догадывался, что табак - полицейский трофей, но Джейка все равно охватило чувство вины. Чувство вины с продолжением, потому что отныне оно будет накрывать его ежедневно и нужно к этому привыкать - теперь, когда он стал полицейским осведомителем. Джейк закрыл пачку, откашлялся и попытался рассуждать логически: Доннелли наверняка решит, что сигареты были у Джейка все это время, а то, что он попросил у него курева - так это чисто рефлекторно. Рефлекс Мальчика из Борстала: новенькие платят табаком. Правда, Джейк никогда не бывал в Борстале, но читал о нем книгу. В своей непромокаемой куртке с теплой подкладкой Доннелли выглядел точь-в-точь как если бы только месяц назад оттуда вышел.
- Там тебе твой друг машет.
Джейк посмотрел над головами клонов в ту сторону, куда показывал Доннелли - в самую дальнюю часть клуба.
- Чего?
- Вон, у печки, это ведь, кажется, твой друг?
Джейк пригляделся и увидел Джонни. Он сидел на подножке камина, а за спиной у него были красиво сложены штабелем неподожженные дрова - единственное дизайнерское заявление бара. В одной руке Джонни держал пиво, а другой махал над головой и во весь голос орал:
- Джейк!
Невероятно. Джонни должен быть в Берлине до завтрашнего вечера.
- Джонни?
Джейк с трудом обогнул двух крепких парней в летных куртках и с одинаковыми огромными усами.
- Что ты тут делаешь? - кричал он на ходу.
Джонни широко улыбался, глядя на него из-под своей длинной светлой челки:
- Да тут работка подвалила!
С ним было двое мужчин, оба коротко стриженные, в теннисках и синих джинсах. Когда они встали, Джейк обратил внимание, что ремни у них на джинсах затянуты слишком туго и высоко. Талия у мужчины должна проходить от одной тазовой кости к другой, а не через пупок, но многие клоны носили джинсы с высокой талией. Джейк понятия не имел, почему. Может, им нравились супертесные штаны? Когда талия завышена, можно втиснуться в размер поменьше. А это, наверное, приятно - хвастать, что талия у тебя все такая же, как в восемнадцать. Этим двоим было лет по тридцать пять, и выглядели они совершенно одинаково, если не считать того, что один - долговязый, а другой - коротышка. Джонни, видно, обсуждал с ними какое-то дело, но сейчас они уже прощались: он жал им руки и говорил, что приедет завтра, около девяти.
- У нас завтра праздничный обед, - прошепелявил коротышка, думая, что шепелявость его украшает. - Так что приходи попозже. Где-нибудь в полдесятого… Мы к тому времени уже пообедаем и будем расслабляться - поставим какие-нибудь записи. И друга тоже приводи.
Последнюю фразу он прошамкал совсем уж невразумительно. И, бросив игривый взгляд на Джейка, ушел.
Джейк скорчил гримасу и, подражая манере коротышки, спросил:
- Это чё еще за дура?
- Я продаю им видео, - объяснил Джонни. - Сообщил, что товар доставлен. А тебе что, не хочется на вечеринку?
- Это не вечеринка, а праздничный обед, - поправил его Джейк. - И нас с тобой никто не приглашал. Разве что в качестве послеобеденного развлечения для гостей.
- Думаешь, они захотят поиграть в "Спрячь конфетку"? - засмеялся Джонни.
Джейку было не смешно, он волновался. К тому же по пятницам они ходят в "Поли диско" на Эйтаун-стрит. Именно там они и познакомились, хотя не раз видели друг друга раньше. Если посчитать, то получается, что они знакомы меньше года, а кажется, что знают друг друга всю жизнь. Так что попроси его Джонни еще раз - и Джейк пойдет и поможет ему забросить кассеты на вечеринку к этим парням. Он очень скучал по Джонни, пока тот несколько недель пропадал в Берлине.
Джонни был ослепительный блондин, а Джейк - брюнет, и хотя волосы у обоих были крашеные, цветом лица они тоже разительно отличались друг от друга: Джонни - беззаботно-румяный, а Джейк - бледный и мрачный.
- Ну что тут у вас? Я ничего не пропустил? - спросил Джонни.
Сегодня уж точно пропустил. Джейк пообещал рассказать ему позже, но сам уже знал, что ни словом не обмолвится о своей беседе с констеблем Грином.
- Ты-то как? Почему не дал знать, что возвращаешься раньше?
- Я сам не знал. Просто повезло, подбросили сначала до Амстердама, а оттуда - до Уотфорд-Гап. На все про все - не больше двенадцати часов. - Джонни всегда путешествовал автостопом. - И я, кстати, искал тебя в "Добром дне". Шон говорит, ты слинял с деньгами этого их старикана.
То, как Джонни это сказал, означало: Классно сработано, чувак!
- Да, с двадцаткой. Купил на нее грамм. Будешь то, что осталось?
- Спрашиваешь! Слушай, ну я уделался. Не спал уже знаешь сколько? - Он задумался и принялся считать. - Сегодня у нас что, четверг? Я проснулся во вторник вечером, около шести. Сколько это, получается, я не сплю?
Джейк протянул приятелю пакетик. Посчитать в уме ему ничего не стоило:
- Пятьдесят четыре часа.
- Ну ни хрена ж себе! То-то мне так фигово. Обязательно нужно принять. - Джонни хорошенько потер руки, амфетамин лучше держать в тепле.
Он уже направился было в туалет, как вдруг остановился и нахмурился.
- А это еще кто?
Джейк совсем забыл про Кевина Доннелли. Он повернулся, помахал новому знакомому и громко представил парней друг другу.
Джонни держал наготове руку для формального рукопожатия. Доннелли не успел протолкнуться через толпу, как вот - пожалуйста, у него уже новый друг. Еще секунду назад Кевин был похож на безнадежно одинокого человека, а теперь Джонни повернул внутри себя какой-то там выключатель - и Доннелли уже купается в теплом свете лампочки в сорок ватт.
Джонни крепко сжал руку Кевина и потрепал его по плечу:
- Приятно познакомиться, чувак. Ща я вернусь.
Джейк и Доннелли стояли и смотрели, как Джонни подпрыгивающей походкой идет через толпу. Волосы у него на голове двигались в такт шагам - такое бывает только в рекламе шампуня. Но у Джонни они всегда так выглядели - если их не помыть. Обычно он заливал волосы слоем лака и выстраивал надо лбом высоченный начес.
- Я вас часто видел вместе, - сказал Доннелли. - Раньше. В последнее время что-то не видел.
- Ну да, Джонни был в Берлине, окучивал европейский рынок порнографии.
Доннелли, похоже, не понял, о чем речь, но вопросов задавать не стал.
- А, ясно. "Пилс" еще будешь?
Джейк уже допивал первую бутылку. После "спидов" мучает такая жажда, что можно выхлестать шесть или семь бутылок и даже не заметить, что еле стоишь на ногах.
- Ага, давай. И для Джонни тоже возьми.
Доннелли исчез. Можно было стоять здесь в одиночестве, а можно было обогнуть танцпол и пойти за Джонни в туалет. Туалеты у них тут невероятно тесные. Или это называется "уютные"? Одна кабинка с унитазом, один жестяной писсуар на двух человек и умывальник такого размера, что пальцы приходится мыть по очереди. Джейк вошел в туалет и был вынужден подождать, пока какой-то парень застегнет ширинку и выйдет. Впрочем, Джейк не тратил времени даром - повертелся пока перед зеркалом, висящим над умывальником. Как только парень свалил, он постучал в дверь кабинки.
- Джонни, это я.
Диск дверного замка повернулся, красная полоска на нем сменилась белой, и Джейк толкнул открывшуюся дверь. Джонни сидел верхом на унитазе лицом к бачку: в руке он держал членскую карточку клуба "Пипс", а на фарфоровой крышке бачка лежала полоска "скорости". Джейк закрыл за собой дверь и спросил, достаточно ли там осталось.
- Да, я даже глазам не поверил. Думал, ты оставишь одну глюкозу, а "кислоту" всю вынюхаешь.
У них в ходу была шутка о том, что Джейк - скупердяй. Точнее, это была никакая и не шутка, а истинная правда, но благодаря обаянию Джонни считалось, что это все-таки шутка.
Джейк смотрел, как Джонни скрутил трубочкой банкноту в сколько-то там немецких марок, перевел дух и с шумом втянул в себя порошок - всю порцию за два ровных вдоха. Под конец он слизнул остатки с карточки "Пипс", довольно ухмыляясь. Там и в самом деле оставалось предостаточно. Пауло никогда не обидит.
- Ну как, через иностранные деньги лучше? - спросил Джейк.
Джонни развернул купюру и, далеко высунув язык, два раза как следует ее облизнул. Поморщился и задумался над вопросом.
- Ты знаешь, нет. Если честно, иностранные деньги вообще меня не втыкают.
Джейк засмеялся.
- Да не, чувак, я серьезно. Они меньше, напечатаны на более дерьмовой бумаге и к тому же на них нет головы королевы. Совсем не то. - Он передал Джейку бумажку из-под "спида". Джейк смял ее, бросил в рот и стал жевать, чтобы выжать остатки.
Когда они вышли из кабинки, парень, стоящий у писсуара, бросил на них похотливый взгляд и для пущей ясности широко улыбнулся. Джейк оставил парня без внимания, а вот Джонни ответил ему такой же улыбкой и попросил убрать свое хозяйство подальше - тут маленькие хрены не в почете.
- Да ты даже не видел, - обиделся парень.
Джонни вышел из туалета, грязно хихикая, и пошел за Джейком обратно к бару. Диджей в это время поставил трек Хейзел Дин, и крошечный пятачок площадки для танцев тут же наводнился народом.
Пока они стояли у стены, пропуская хлынувшую танцевать толпу, Джейк спросил:
- Ты не сказал, Шон и Фея сильно разозлились?
- А ты как думал? Они считают, что на этой двадцатке были выгравированы их имена - они же весь вечер ублажали старого засранца.
- Фея никого не ублажал, он влюбился. Ты ведь знаешь, как он млеет перед разными древними педофилами.
Джонни пожал плечами.
- Блин, да я ведь видел этого мужика. Я, конечно, не специалист, но, по-моему, старик одной ногой в могиле. Если бы Фея у него отсосал, дедуля бы просто дал дуба, кроме шуток.
- Получается, я его спас.
- Да ты их обоих спас! Святой Джейк - вот ты кто.
К этому моменту на танцпол втиснулась уже половина всех посетителей бара. Танцевали даже за пределами выделенной под танцы территории - на ковре. На подножке печи, где сидел Джонни, тоже стояла парочка и пританцовывала в такт музыке. Играла медленная песня, они подняли над головой руки и самозабвенно ими размахивали. А рядом стоял Кевин Доннелли. Он не двигался и выглядел растерянным: в глазах у мальчика было такое твердое упрямство, что казалось, он изо всех сил старается не заплакать. Одну бутылку пива он держал в правой руке, две другие - в левой.
- Твой дружок по тебе скучает. - Джонни кивнул на Доннелли.
- Что ты о нем думаешь?
- Грустная история. Он ведь, кажется, ошивается у автобусной станции?
Джейк кивнул:
- Ага, приманка для маньяков - сразу видно.
Когда Доннелли увидел, что они возвращаются, он с облегчением вздохнул и заулыбался. Джейк подумал, что от такого смягчится любое сердце - даже, наверное, его собственное, если, конечно, кому-нибудь вообще удастся его отыскать. На создание окаменелостей в доисторические времена уходили миллионы лет, а его сердце с помощью амфетамина превращалось в камень за считанные секунды - полное окостенение сердечных желудочков. Надо бы продать свое тело науке вместо того, чтобы расходовать его по пустякам.
Доннелли отдал им бутылки. Джонни извинился, что они заставили его так долго ждать.
- Ваше здоровье! - крикнул он и протянул свой "Пилс" для дружного чоканья. - Вечеринка называется "Добро пожаловать домой, дорогой Джонни!"
- Твое здоровье, мистер Манчестер! - сказал Джейк.
Джонни целый час рассказывал про Берлин. Например, вот: однажды он видел, как по бульвару Курфюрстендам прогуливался старый немецкий трансвестит в кожаных розовых шортах и в такого же цвета байкерской куртке и кепке.
- Придурку было лет шестьдесят, не меньше!
- А через Берлинскую стену ты перелез? - спросил Джейк.
- Не-е, эту хрень я вообще не понял. - Джонни засмеялся и рассказал, как побывал в подсобке одного бара и там увидел такое, что у него глаза на лоб полезли… ну, не то, чтобы полезли, но прослезились уж точно. - Вы можете себе представить, что сделали бы копы, обнаружь они что-нибудь такое в Манчестере? Да они бы на хрен целую армию пригнали. Может, даже Армию спасения - с Андертона станется.
Джонни уже слышал про облаву в "Молнии" от Феи и Шона. Он спросил Джейка, видел ли тот, что там произошло.
- Так, немного. Я почти сразу ушел.
- Фея говорит, это опять тот инспектор - приперся собственной персоной, лично наблюдать за операцией. - Джонни наморщил лоб, вспоминая фамилию. - Паско?
. - Джон Паскаль. А что Фея про него говорил?
- Что у него типа было по доске на спине и на груди, с надписями: "Гомосеки, раскайтесь" и "Близок час расплаты".
Очень похоже на правду. Может быть, это даже цитаты из речи, которую Андертон собирался говорить на следующее утро на пресс-конференции. Про Андертона думали разное: одни считали, что игра в проповедника нужна ему для того, чтобы получить повышение по службе, а другие - что все его разглагольствования насчет адова пламени и вечных мук в интервью газете "Манчестер ивнинг ньюс" - это совершенно серьезно. Как бы там ни было, город разрывали крайности: муниципалитет подсел на марксизм-ленинизм, а начальник полиции убежден, что стал живым свидетелем Содома и Гоморры. Поговаривали, будто Андертон метит на место главы Королевской полиции Ольстера, потому что люди там более приличные - богобоязненные протестанты.
- А я слышал, что он придумал новое обмундирование для своих людей, - сказал Джонни. - Трусы на стальной подкладке - чтобы поберечь их задницы.
Джейк уже принял достаточно "скорости", чтобы оценить эту шутку. Он мог бы всю ночь распускать сплетни о Божьем Полицейском - мозг, заправленный амфетамином, так и сыплет остротами. Но диджей крутил новую песню, которая требовала смены настроения - "Zoom" группы "Фэт Ларрис Бэнд", и ему захотелось немедленно сорваться с места и пойти танцевать.
- Ты идешь?
Можно было и не спрашивать. Джонни уже шел в сторону танцпола, подергиваясь и пробивая себе дорогу между клонами, которые высоко задирали ноги, как того требовал их ковбойский танец.
В такие минуты очень не хватало Шона, истинного поклонника соула, наделенного к тому же хорошим чувством юмора. Это Шон научил их танцу "зум" - немой иллюстрации текста песни: сначала рука устремляется вниз, как аэроплан, а потом поднимается к глазам - в этом месте поется про любовь с первого взгляда. Впрочем, у Джонни тоже неплохо получалось. Его движения попадали в ритм песни, а ничего не выражающий взгляд был устремлен вперед - точь-в-точь, как показывал Шон. Вся штука была в том, чтобы напустить на себя притворной соблазнительности, как делают американские негры, исполняющие соул: глаза слегка прищурены, а губы растянуты в самодовольной ухмылке.