- Вы правы. Может быть, к нашей компании еще присоединяться те, кто не захочет скоротать путь в одиночестве; для кого общение, еще остается способом познать не только окружающий мир, но и себя.
Настройщик прекратил играть, при звуке вновь открывшейся двери. Вошло двое: мужчина в военной полевой форме и женщина в белом халате с красным крестиком на кармане. У мужчины было обветренное лицо, как следствие частого пребывания на воздухе и загорелое, от длительного пребывания на солнце. На вид ему было лет сорок пять, коротко стриженные волосы. Уверенный взгляд с прищуром; прямая спина говорила о его выправке.
Женщине было около сорока. Светлые волосы спадали, касаясь плеч, скуластое лицо с добрыми чуть грустными глазами. Полноватая фигура не потеряла своей привлекательности.
- Здравствуйте, - приветствовал их Настройщик, а Монах пожелал им доброго утра. - Присоединяйтесь к нам. Судя по вашей одежде, вы военный, - обратился Настройщик к мужчине, - а вы медицинский работник, - перевел он взгляд на женщину.
Военный оценивающе окинул взглядом салон, словно осматривал поле перед битвой и, оставшись удовлетворенным, пояснил:
- Легионер, а это моя попутчица - врач. Мы встретились в коридоре, направляясь на звуки музыки.
Они прошли: Врач села в кресло, а Легионер расположился на диване.
- Скучно коротать время, глядя в иллюминатор, - поделился Легионер, - а здесь есть возможность убить время.
- Используете военную терминологию? - спросил Настройщик.
- А как еще сказать? Краткость отражает суть. Мы все его убиваем, не думая о последствиях.
- Одновременно вошли жизнь и смерть, - философски заметил Монах.
- Это еще почему? - спросила Врач.
- Легионер, он же наемник, - ответил Монах. - Его задача укрощать непокорных, его профессия воевать, а где война - там смерть, а иначе, что это за война, так прогулка, а задача врача - возвращать людей к жизни, кто еще имеет на это шанс.
- А вы видимо священник? - парировал Легионер, - и когда возвращение к жизни не возможно, то вы провожаете в последний путь тех, кому уже все равно, что о них или им, говорят. Вы бы лучше говорили живым, чтобы нам не приходилось вмешиваться, да и ваши слова порой приводят к войнам, как было уже в истории, так что мы звенья одной цепи, но первым являетесь вы.
- Я Монах.
- Надоела мирская жизнь? У вас глаза устали?
- Не понял?
Легионер усмехнулся и пояснил: - Не возможно всегда ходить с выпученными глазами, удивляясь на то, когда видишь, что твориться в мире. Вот и уходят в монахи отшельники. Я это понимаю.
- Я не отшельник, я живу и собираюсь жить среди людей.
- Тогда как-то не вяжется у меня понятие монаха, но это ваши проблемы.
- Я просто констатировал факт вашей профессии, - пояснил Легионеру Монах. - Но провожать в последний путь это тоже необходимость, но я в основном все-таки общаюсь с живыми.
- А я постарался ответить. А вы кто будете? - обратился Легионер к Настройщику.
- Настройщик. Инструмент должен звучать правильно. Музыка нужна не тем, кто уходит, а тем, кто живет, давая возможность задуматься. Она должна быть искренней всегда: и в радости и в горе; она не должна фальшивить, вот я и настраиваю инструменты, чтобы музыка звучала в душе.
- Если в радость, то хорошо, но хочется верить, что мы здесь никого хоронить не собираемся, - заметил Легионер.
- Разве только свое прошлое, а так надеюсь, что нет, но…
Настройщик не успел закончить фразу, как дверь снова распахнулась, и в салон вошла еще одна женщина - это была Проститутка. Взгляд ее был уверенный, а в глазах, присмотревшись, можно было увидеть лукавые искорки, которые прерывались грустью от познанного мира. Весь ее облик говорил, что она хотела показать, что является представительницей одной из древнейших профессий, и не скрывает этого.
Она чуть задержалась в дверях и, насладившись произведенным эффектом, сказала:
- Здравствуйте! Я услышала звуки музыки и пошла, как крыса на зов дудочки, и приятно удивлена столь разносторонним обществом.
В ответ, присутствующие поздоровались с ней, а она прошла по салону красивой походкой, и села в соседнее кресло, рядом с Врачом.
- Чем вы здесь занимаетесь? - спросила она, закинув ногу на ногу, оголив и без того мало прикрытые ноги, еще больше.
- Не тем, о чем вы могли подумать, - отрезала Врач, повернув к ней голову.
- О том, на что вы намекаете, я не думаю никогда, - смеясь, ответила она. - Это вы, женщины из сферы условного обслуживания, можете думать об этом, а мне этого добра и так хватает. Ухаживая за больными, а судя по вашей одежде, так оно и есть, вы порой делаете им больно. Я тоже порой делаю больно, но чаще словом, отвечая на гнусные замечания моральных уродов, которых еще достаточно. Им нечего предложить женщине, кроме слов. Вот и упражняются, думая, что заденут меня.
- А вам нужны материальные знаки внимания?
- А вы живете только духовной пищей?
- Нет, конечно, но наши услуги разного характера.
- Еще бы! Без меня мир озлобиться, и будет в напряжении. Считайте, я оказываю услуги по снятию стресса.
Все это она говорила легко: в ее голосе не было злости, обиды, скорее некая снисходительность. - Я, почему, спросила про ваше времяпрепровождение здесь? У вас очень грустные лица, а надо радоваться жизни, вы слишком глубоко погружаетесь в себя. Не унывайте. Раз мы оказались здесь, то стоит ли сожалеть о сделанном выборе, надо просто понять, что земля, что мы оставили, с каждой минутой становиться все дальше.
- По вашей одежде не скажешь, что вы философ, - едко заметил Монах.
- Вы знаете, я еще умею читать и прочитала много книг. Но главное не это. Я так много видела людей, в том числе и вашего брата, блюстителей нравственности, когда они сбрасывают с себя не только одежду, но и мысли, что поневоле станешь философом. Иногда без слез не взглянешь, на то, что видишь, как говориться "черт - те, что и сбоку бантик". Засмеяться бы, но грустно. Не стоит относиться ко мне, как к пустой кукле, имеющей лишь тело. Поверьте, вы ошибаетесь.
- Я не хотел вас обидеть.
- И не удастся, особенно здесь, когда все мы одинаковы. Большинство тех, кто оказался здесь цепляется за свое прошлое своей памятью. Я нет. У вас будущее призрачно, но полно, как надежд, так и сомнений, и вы, боясь, цепляетесь за свое прошлое. Но цепляться за столь хрупкую вещь, как прошлое - глупо. Уход от прошлого - не означает приближение к тому будущему, в которое веришь. Мне в этом плане проще, мое прошлое более чем реально, но я за него не держусь, а будущее меня не пугает, так как не играет сильной роли.
- Грустная тема, - заметил Легионер, - вы же не любите грустные лица, а нагоняете тоску. Не поискать ли другую.
- Тема всегда найдется, а вот будет ли общей, - вступила Врач. - Но здесь я согласна, все мы верим в несбыточное будущее, цепляясь за прошлое.
- Мне за него цепляться нет смысла, - смеясь, заявила Проститутка.
- Друзья, - вступил в беседу Настройщик. - Какое бы ни было прошлое - оно было реальным.
- Вот это и тянет назад, - заявил Легионер, - поэтому хочется прибыть туда, куда поставил целью, в надежде на легкость бытия, сбросив оковы прошлого, где нет понимания от других, когда хочешь до них донести свои мысли.
- Куда-нибудь все равно прибудем, - смиренно произнес Монах, - на все воля Божья.
- Воля может быть и его, но отвечать все равно нам - парировал Легионер.
- Ответить не сложно, сложно понять себя в прошлом, - продолжила Врач, - а кстати, кто куда направляется?
- Я в Северную Америку, - сказала Проститутка.
- Позвольте, какая Северная Америка, мне надо в Бразилию, - сказал Монах.
- А мне на юг Африки - удивленно произнесла Врач.
- Мы плывем в Индию, - уверенно заявил Легионер.
- Широкая география у нас, - подвел итог Настройщик, - но я думаю, не стоит переживать. Земля круглая. Мы попадем и в Африку, и в Индию, и в обе Америки. Не все ли равно, с какой стороны подойти к мечте. Важно, что она есть.
Возникла тишина. Каждый, молча, думал о чем-то своем, погрузившись в мысли. Нельзя сказать, что их лица были озабочены, но проскакивала по ним мимика грусти.
4
Общую тишину нарушил тихий вздох, раздавшийся от двери, куда все устремили свои взоры. Возле дверей стояла женщина, это была Застенчивая. Выражение лица - смущенное, словно она извинялась за причиненные неудобства.
- Извините. Я вам не помешаю?
- Проходите, проходите, - предложил Настройщик, - Не надо смущаться. Здесь все равны.
Застенчивая прошла и села на краешек дивана, что стоял напротив Легионера. За исключением Монаха, остальные присутствующие внимательно оценивали нового человека.
Кода она села, Легионер, продолжая прерванную тему, сказал:
- Наличие мечты не предусматривает, что туда есть дорога.
- Ну что вы, - возразил Настройщик, - если вы ее озвучите, то найдется немало тех, кто укажет вам туда дорогу, - и, помолчав, добавил. - Но не факт, что она верная и вы дойдете до конца, иногда вообще нужен проводник.
- Важно чтобы он сам знал дорогу, а иначе можно ходить годами.
- До конца мы все дойдем. У каждого в жизни есть начало и конец, - снова вступил в разговор Монах. - Финал, как известно у всех один, а в наших условиях, когда кругом вода, вероятность его усиливается. Слишком мы хрупки и слабы против природы.
- Господи! - воскликнула Врач. - Да что вы такое говорите!
- Если вы ко мне обращаетесь, то право не стоит, - молвил Монах. - Господь один и я не достоин его звания. Я его слуга и учусь у него.
- И как продвигается учеба? - ехидно спросила Проститутка.
Монах обвел ее тело взглядом, в котором впрочем, не было сладостного блеска в глазах с примесью похоти, видимо научился усмирять свою плоть:
- С трудом матушка, с трудом.
- И что мешает? Грехи?
- Все мы в мире грешники. Надо учитывать, что мир меняется и грехи понятие относительное, хотя есть и устоявшиеся, но не вводите их в абсолютную истину. В истории человечества грехи в разные времена воспринимались по-разному; что раньше считалось грехом, сейчас нет и наоборот, хотя основные заповеди постоянны. Вы же не считаете себя безгрешной?
- Э, святой отец! - засмеялась она. - Когда я смотрю на этот мир, то думаю, можно ли считать грехом то, что я доставляю удовольствие людям. Мир создан за столь короткий срок, что удовольствие, как то выпало из планов Создателя, когда он создавал мир. Он творческая сущность, а творческие личности такие одержимые, что об отдыхе вспоминают редко. Лишь один день оставил для отдыха, а удовольствие уже придумали люди. Где оно это удовольствие в его учениях?
- Можно подумать, что вы доставляете удовольствие месяцами? - заметил Легионер.
- Да вы не выдержите, - засмеялась она.
- Неужели вы не верите, что есть чистая, настоящая любовь? - спросила Врач.
- Есть, но она очень дорого стоит, - улыбаясь, ответила Проститутка.
- Ваши услуги греховны и вы вынуждаете за них платить, - с укором высказал Монах.
- Вынуждаю! Ну, уж нет, это мир вынуждает идти этим путем. А что касается денег, так за удовольствие надо платить. А вам за что платят? Прихожане дают деньги кому? Неужели ему? - указала она пальцем вверх. - Так деньги ему там, вряд ли нужны. Получается, вы берете на содержание себя, прихода. Вот и у меня на содержание себя и прихода.
- Приходы у нас разные.
Все засмеялись, поняв комичность ситуации, если бы приход был один. Монах поняв, что сказал двусмысленность, тоже улыбнулся.
- А куда вы направляетесь? - обратился он к ней. - Надеетесь найти место, где нет грехов?
- Нет, не ищу, такого места просто нет. Я уплываю из своего прошлого и не ищу идеального места. Идеальным местом был Рай до грехопадения Адама и Евы, а затем, - она сделала многозначительную паузу, - все погрязло в порочности, и каждый пытается вообразить или создать свой Рай. Например, вот он, - указала она на Легионера. - Пытается создать Рай на земле для других с помощью оружия, а вы с помощью заповедей, которые мало кто соблюдает.
- Я не писал заповеди, но считаю их верными. Мы сами виноваты, что не понимаем сказанного в заветах, а если и соглашаемся, то не соблюдаем их.
- Почему у нас так все сложно? В чем проблема?
- В людях. Трудно достучаться до их сердец.
- Так может быть стучаться и не надо! Может быть, они, и не заперты, - заметил Настройщик.
- Может быть. Вот я и учусь открывать их словом.
- Получается?
- Не всегда, но я не теряю надежды.
- Странно. Вы пытаетесь донести до людей слово Божье, значит, он еще надеется. Я думал, что надеждой живут только люди.
- Если бы.
- О какой надежде нам говорить, - подала голос Застенчивая. - Мы все бежим от своего прошлого, храня надежду на будущее. У меня складывается впечатление, что мир осознанно движется не туда, куда ему предписано.
- Интересно было бы почитать, куда нам предписано двигаться? - спросил Легионер, обращая вопрос ко всем.
- Читайте заветы, там все так просто и понятно написано, - ответил Монах.
- Читать то я умею, но вот как быть, если даже те, кто соблюдает, испытывают страдания.
- Даже если и так, то Господь потом разберется со всеми.
- Потом? - произнесла она задумчиво. - А зачем мне его потом! Кому это нужно. Страдания у меня реальные, а раскаяние и облегчение души - мифические.
- Облегчение не может быть мифическим, он более чем реально, - уверенно произнес Монах.
На его реплику никто не успел ответить, как дверь распахнулась, и в нее вошел представительный мужчина, лет сорока пяти. Смуглое лицо, уверенный взгляд, одет в строгий костюм:
- Браво, - произнес он громко и похлопал в ладоши. - Браво. Это вы верно заметили. Извините меня, - обратился он ко всем, - я тут стоял за дверью и слушал вашу беседу, не желая ее прерывать. Разрешите представиться - представитель бизнеса.
Он уверенно прошел и сел рядом с Застенчивой, после чего Настройщик произнес:
- Ну что вы напали на Монаха, - заступился он. - Он делает или пытается делать все, что с его точки зрения улучшит мир. Если мы его не слышим, это его минус, но не вина. Отнеситесь к этому, как к работе. Я вот даже не знаю, сколько в мире религий, и надо признаться, не стремлюсь попасть в лоно любой. Религия, с моей точки зрения, увы, подвержена порокам, остыла и не греет.
- Это, да, - согласился Легионер. - Все больше религий становятся мирскими, сытыми и забывают о небе, в угоду земному, - вздохнул Легионер. - Вот анекдот, как простой пример."Приходит мужчина к священнику и говорит: - Я осмыслил и начал новую жизнь: не пью, не курю, не ругаюсь, с женщинами не вступаю в отношения, регулярно хожу в церковь. Скажите, я веду правильную жизнь? Правильную, - отвечает тот, - только зря".
Присутствующие засмеялись.
- Это верно, - заметил Бизнесмен, - зачем такая жизнь. Что в ней проку? А у вас, получается, получать удовольствие надо только от душевного.
Монах не стал возражать, не ввязываясь в беспредметный спор.
- Не обижайтесь, - обратился Легионер к Монаху, - я говорю, что видел.
- Я не обижаюсь, к вере каждый идет своим путем, я могу только помочь, но не заставлять верить.
- А вы сами-то верите? - спросила Врач.
- Верю, - ответил он уверенно. - Без веры жить не возможно, иначе это не жизнь, а существование.
- Это верно, - поддержал его Легионер. - Без веры жизнь пуста. Главное во что верить. Но если вдуматься, то любая вера - это ограничение.
- Когда нет ограничений - это вседозволенность, - заметил Монах, - а это уже хаос, где каждый сам определяет меру своих поступков и вряд ли удастся найти двух людей с абсолютно одинаковыми взглядами.
- Ну, зачем же так прямолинейно. Это понятно, но каждый ищет место, где свобод больше, но абсолютной свободы не бывает, согласен. Вот и приходится насаждать ограничения, чтобы не было хаоса. Кто не согласен, того либо принуждают, либо он должен уйти.
- Как все мы, оказавшиеся здесь, - тихо произнесла Застенчивая.
- Как все мы, - эхом произнес Легионер.
Наступила тишина. Легионер обвел взглядом находящихся в салоне, словно искал поддержки, но не встретил ни одного взгляда. Врач сидела, чуть опустив голову, Настройщик сидел на табурете, касаясь пальцами клавиш, но так, чтобы они не издавали звука, дабы не нарушать мысли. Застенчивая поглаживала свой мизинец, также глядя в пол, а Монах перебирал четки, которые откуда-то извлек; Бизнесмен, откинулся на спинку дивана и, положив ногу на ногу, смотрел в потолок, а Проститутка подошла к окну и смотрела на воду.
Настройщик оторвал взгляд от клавиш, и переводил его с одного пассажира на другого, и в это время дверь снова открылась и вновь вошла женщина. Это была Художница. Волосы ее были собраны в пучок на затылке, одета, на этот раз, в темно-синее платье. Войдя, она остановилась на пороге, осмотрела салон, а затем чему то, улыбнувшись, прошла вдоль окон, осматривая вид за ними, после чего подошла к столу и взяла яблоко. Посмотрела на него и снова улыбнулась. Все молча смотрели за ее движениями, и только когда она взяла яблоко, Настройщик спросил:
- Думаете, стоит ли надкусить его? Не бойтесь, вряд ли история повториться, тем более мы не в Раю.
- Не знаю, не знаю, - ответила она. - Если подумать о том, что всем своим развитием мы плюнули Богу в лицо, то может быть ему стоит начать все сначала, - но яблоко положила назад в вазу.
- Решили не рисковать?
- Просто передумала, хотя доля истины в ваших словах есть. А вдруг?
- Сначала было слово, - заметил Монах.
- Увы, оно потеряло свою силу, - парировала она. - Сейчас слова всё больше кидаются в пустое пространство. Звук есть, но хочется услышать в нем хоть какой-то смысл.
- Да бросьте, вы. Пустота заполняется мелочами, - сказал Настройщик.
- Вы в этом уверены?
- Конечно. Слово несет в себе то, что мы открываем другим.
- А вы кто? - ушла она от темы. - Музыкант?
- Настройщик.
- Надеюсь не душ?
- Кто знает. Все мы в какой-то мере настройщики, кто своей души, кто чужой.
- Мою настраивать не надо.
- Кто знает, кто знает, - изрек Настройщик. - Бывает приходит время, когда хочется, чтобы кто-то ее настроил.
- Да вы проходите, присаживайтесь, - предложил Бизнесмен, сменив свободную позу на более строгую. Когда она подошла, он встал и сел, только после нее.
- А вы кто будете? - обратился к ней Легионер.
- Когда-то была художником и даже пыталась преподавать, педагог из меня не получился, не мое это, но это в прошлом.
- Хорошо если художник не от слова "худо".
- Надеюсь, что нет. Я не помешала вашей беседе?
- Ну что вы! - ответил за всех Настройщик. - Наша беседа обо всем и ни о чем.
- Это как?
- Считайте, что разговор на свободную тему.
- Мы говорили про настрой душ, - сказала от окна Проститутка. - Не настроенные души тяжелы. Однажды я видела, как падают птицы, не в полете, а просто падали, как капли дождя на землю, но уже мертвыми. Может быть, у них были тяжелые души из прошлой жизни? Жуткое зрелище. Вы когда-нибудь видели, что-либо подобное? - спросила она, не поворачиваясь.
- Я видел, как падают люди, - ответил Легионер.