- Всегда найдется не довольный. Кому-то укол не так сделали, кого-то приласкали не так. Похоже, бывает только, когда клизму ставят.
Оба засмеялись.
Нищий танцевал с Врачом, осторожно держа ее за талию.
- А вам приходилось делать больно? - спросил он.
- Конечно, регулярно, особенно когда делаешь укол. Вы даже не представляете, как надоедают эти больные: вечно брюзжат, все время чем-то не довольны, то им больно, то им страшно, то им грубят. А как не грубить порой, если столько приходится выслушивать и осматривать. А уж сестрам! Сколько они за день делают уколов в ягодицу; от одного созерцания задниц все улыбки слетают с лица. Хочется побыть простой женщиной, когда видишь результаты воочию. Когда больной выздоравливает - тоже результат, но все-таки не то. Вот когда приберешься в квартире, все аккуратно и знаешь, что все зависит только от меня. Но главное в том, что я знаю, что у меня есть семья, которой я живу. Те, которые живут только работой теряют главное - общение с близкими.
- А если их нет?
- Значит, был неверно сделан выбор, а вероятнее всего, не сумели пойти навстречу друг другу. Это я теперь поняла. Не может работа заменить семью; в семье живет дух радости.
Нищий, стараясь не наступить на ноги партнерше, понимающе смотрел на нее. Мелодия закончилась. Пока она играла на диване сидели Легионер и Застенчивая, ведя о чем-то разговор. Заиграл твист.
- Извините, не приглашаю, а медленный пропустил, - извинился Легионер.
- Я этот танец тоже пропущу, мне хватило рок-н-ролла. А что вы чувствуете в этой одежде? - указывая на его рясу. - Уютно?
- Комфортно, как ни странно. Длинное одеяние закрывает, как броня. Входя в храм люди ведут себя тихо и спокойно, чувствуя себя провинившимися, а иначе зачем пришли… И есть за что. За то, что мы творим с миром, невозможно вымолить прощение. А уж с собой. На войне нельзя чувствовать себя виноватым - погибнешь. Там душу прячешь ото всех и от себя тоже, криками, порывами, глуша своя "я". Но это не греет. А сейчас словно завернулся в кокон, согревая ее, давая ей возможность тихо спать, она так долго бодрствовала. Каким бы я ни был грубым, жестоким, все равно уговариваешь себя, что так надо, но понимаешь, что это обман. Приходит время, когда надо побыть наедине, а это лучше делать в храме, там как-то не позволяешь себя обманывать. Я знаю, что такое человеческая жизнь и как она ценна, поэтому думаю, сумел бы объяснить заблудившимся в себе.
- А я наоборот все время жила в коконе из недоступности, вот и захотелось почувствовать себя открытой, желанной, чтобы мое тело влекло. Этакий контрастный душ для моих мозгов. Иногда надо побыть в противоположном образе, чтобы понять, что выбранный мной стиль верен, или наоборот что-то поменять в нем. Вот и облачилась в одежду, если это можно назвать одеждой, доступной женщины…Хотя все люди доступны, надо знать куда надавить в душе, чтобы она открылась и отдалась.
- У вас есть такое место?
- Есть и знаете, ничего нового не скажу. Нежность.
Мелодия закончилась и танцующие вернулись на свои места. Писатель подошел к Застенчивой.
- Разрешите вас пригласить на следующий медленный танец, а то видимо вас боятся приглашать.
- А вы нет?
- Для оголенного душой, оголенное тело не страшно.
Заиграла медленная мелодия, она поднялась, и они начали движение в такт музыке. Застенчивая внимательно посмотрела на него:
- Вас не смущает мой образ?
- Нисколько. Многие бы хотели показать себя также, но не могут на это решиться, боясь осуждения. Вам хватило смелости.
- Но некоторые показывают себя в реальности.
- Это не образ - это жизненная необходимость, чтобы выжить, а вы как понимаю, решили просто почувствовать себя свободной, раскрепощенной.
- Верно, подметили. А что вас подвигло выбрать такой странный образ? Клоун. С чего бы?
- Клоун, как и писатель, говорит то, что видит в нас. Он умеет подмечать наши поступки, мысли, показать нам их со стороны. Жизнь нельзя придумать.
- Это вы о чем?
- Жизнь дает сюжеты, которые невозможно придумать, но их можно увидеть и понять. Клоун не всегда говорит прямо, пряча смысл за иными словами. Скрывает и собственные мысли, которые более прямолинейны и открыты. Писатель и клоун: наши действия основаны на умении увидеть мир людей со стороны, только клоун через смех, а писатель наоборот показывает чуть ли не истину, как он сам думает. Игра слов, мимики, жестов. Важно достичь результата - достучаться до других.
Так в разговорах продолжался вечер. Когда танцевать уставали или надоедало, садились на диваны, ели фрукты, чуть пригубливали вино. Нищий, подойдя к роялю, стал наигрывать незатейливую мелодию.
Бизнесмен сказал во всеуслышание:
- За столь короткий период, что я был в новом образе, я понял главное - даже маленькая попытка обмануть себя показала, что я фальшивлю. Мой образ жизни все равно жил во мне, проскальзывал. Прожить чужую жизнь не возможно. Но! Я рад себя обманывать надеждами, что может быть иначе.
- Да фальшь, что мы слышим по радио и телевидению, не так велика по сравнению с фальшью в самом себе. Если бы удалось убрать ее, то и все остальное изменилось бы - заметил Монах.
- Это можно сделать только хирургическим путем, устранить фальшь сразу, - поделилась Врач.
- Каким образом? - спросил Монах.
- А как убрать из вашей головы мысли, что вы правы, что вы говорите правду прихожанам, не прибегая ко лжи. Как музыкант передает идею, затронуть мои чувства, а Нищий - выбить слезу и жалость. Метод один - гильотина.
- Это не хирургический метод.
- Тот же скальпель, только большой и времени отнимает меньше на исправление пороков.
- Извините, но юмор у вас какой-то черный, - произнес Монах.
Врач пожала плечами: - Издержки профессии, надеюсь, со временем он станет изысканнее и тоньше.
- Увы, не получится, - подал голос Бизнесмен.
- Что не получится?
- Исправить пороки.
- Ясно, желающих нет.
- Не в этом дело. Останется один, кто приводит в действие механизм последним. И кто же это, чтобы все начать вновь? И зовут его не Адам, да и Евы не будет, чтобы начать все сначала.
- Так, давайте не будем залезать в дебри, а то заблудимся и не вернемся, - сказала Художница.
- Ну что вы. Вернемся, человек всегда возвращается к своим грехам. Они его будут манить, - сказала Проститутка. - Иначе мир бы не повторял ошибок. Грехи сладостны и наша попытка уплыть от прошлого, приведет нас в него же, но в новом виде.
- Не согласен, - заявил Легионер. - В жизни всегда можно попробовать жить иначе.
- Пробовать можно, только кому это удается? - ответила она.
- Вы имеете ввиду, свою профессию? - спросила Домохозяйка.
- Моя профессия древнейшая, но мы все порочны, даже вы. Придет время, и кому мы будем нужны даже со своим опытом. Каждый накопил опыт, но по следам идут молодые, энергичные, а у них свои взгляды. Часто ли мы слушали советы старших? Нет. Думали, у нас все будет иначе, мы не повторим их ошибок. А все повторяется и повторяется. Бег по спирали. Но что сделано, того не вернешь. Не надо жалеть о сделанном, надо жалеть о не сделанном. Так давайте не жалеть.
- Вообще мне доводилось встречать людей, которые довольствуются тем, что у них есть, и они счастливы. Но это скорее исключение.
Никто не продолжил темы бытия. Пассажиры радовались текущему моменту, не желая разбирать жизнь на составные части, зная, что собрать ее в единое целое они не смогут, а в данный момент жить хотелось для себя. Они были счастливы тем, что вокруг милые, добрые лица, которые если и не поймут, то и не обидят. И может быть, каждый надеялся, что его жизнь, там, в новом будущем, будет чуточку иная, чуточку светлее и удивительней.
Часа через три они высыпали из салона, но в нем остались Настройщик и Проститутка.
10
Настройщик сидел в кресле и смотрел на женщину. Выглядела она совершенно иначе, чем раньше. Лицо было спокойным, не было того вызывающего вида, что она порой себе позволяла. Глаза были чуточку грустными, но в них проскакивало любопытство. Настройщик не нарушал ее молчания, давая ей время начать разговор, а что она осталась не спроста, он не сомневался.
- Налейте мне, пожалуйста, воды, - попросила она.
Настройщик поднялся с кресла, налил в стакан воды и, подойдя к ней, протянул его. Она снизу вверх, взглянула на него, взяла стакан и отпила. Он же вернулся и снова сел в кресло. Все это он делал, молча, не сопровождая действия словами или замечаниями. Он ждал.
- Вас не удивляет, что я осталась?
- Наверное, на то у вас есть причины.
- Я в течение всего вечера наблюдала за вами, вы немного говорили, больше слушали и как бы изучали нас, а если и задавали вопросы, или бросали реплики, то они были достаточно провокационны. Вы даже не захотели менять образ, как другие.
- Наверное, потому, что у меня нет раздвоения личности, и меня мой образ вполне устраивает.
- А у других, получается, есть раздвоение?
- Спросите у них. Никто не принуждал изображать другого человека. Может быть им, кстати, как и вам было интересно.
- А вам нет? Это несколько жестоко наблюдать за людьми изучая их через смену образов.
- Ну что делать! Сказано же "Весь мир театр, а люди в нем актеры". Вы, очевидно, захотели поиграть.
- Кто вы на самом деле? Или не игрок?
- Игрок, но я сам выбираю себе роль. И зачем вам знать кто я?
- Вы один, о ком ничего не известно.
- Вам это мешает жить?
Она чуть качнула головой: - Нет, но вопросы остаются.
- Сегодня не тот вечер, когда я готов отвечать на вопросы.
- Почему?
- Не вижу в этом необходимости. У меня нет желания рассказывать о себе.
- Есть что скрывать?
- Каждому есть что скрывать, но причина не в этом, просто не хочу. Я не сторонник удовлятворять чужое любопытство о своей жизни, но мне думается, что не любопытство заставило вас задержаться.
- Скажем так, не только.
Она замолчала, а Настройщик не стремился выяснять причину, зная, что раз осталась, значит, сама скажет.
- А если я задержалась, чтобы посидеть в тишине, без музыки, - сделала она попытку начать разговор с другой стороны.
- Вы могли это сделать и в каюте.
- Там я одна, а иногда молчать лучше вдвоем.
- Интересная теория.
- Конечно, вам ли этого не знать!
Настройщик не стал скрывать своего удивления, но вновь удержался от вопросов. Она посмотрела на него недовольно и вдруг взорвалась, почти перейдя на крик.
- Какого черта вы меня обманываете? Какая вам польза?
- Почему вы решили, что я вас обманываю? - спросил он спокойным голосом.
- Потому вы не тот за кого себя выдаете! Я достаточно наблюдала за вами. Из разговоров с пассажирами я узнала, что вы представились Настройщиком. Ясно, что не музыкальных инструментов, я думаю больше человеческих душ…, - она замолчала.
- Если вам так хочется думать, не буду вас разубеждать. Что касается душ, то это очень сложный инструмент. Кто только на нем не играет: и сами владельцы, и другие пытаются, а нот никто не знает. Вот от этой беспорядочной игры она и расстраивается, а настраивать некому, не научились. Вот она и идет в разлад с разумом.
- Душа редко в ладу с разумом, у них разные цели.
- Не согласен. Цель одна - дать радость жизни человеку, чтобы он наслаждался жизнью, ставил цели и достигал их. Жил в ладу с собой и другими, и как можно меньше огорчался, хотя этого избежать невозможно. Вот разум и пытается успокоить душу.
- Если он есть.
- Он есть у всех, но у каждого свой диалог с душой.
- Вот именно. Я думаю, что вы как раз и являетесь помощником, проводником, чтобы наладить этот контакт, когда он рушиться.
- Если вам так удобно думать, не возражаю, - согласился Настройщик.
- А что тут думать! Вы наблюдаете за людьми, изучаете их. Я это заметила, не отказывайтесь. Для чего? - воскликнула она, глядя ему в глаза. - Пытаетесь их познать?
- Чтобы познать других, надо сначала познать себя. Вот вы можете с уверенностью сказать, что знаете себя?
Женщина промолчала, опустив голову, а он, глядя на нее, произнес с укором: - Вот видите. Мы порой сами не знаем, как будем вести себя в той или иной ситуации. Можем говорить все что угодно, но реалии, увы, другие.
- Да, реальность вносит коррективы. Я никогда не могла бы даже предположить, что попаду на столь странный корабль, в столь странное общество.
- Почему странный корабль?
- Хотя бы потому, что у него одна пассажирская палуба, а вторая закрыта, да и первая затянута сеткой. Я не видела ни одного члена команды, но при этом вам удается договориться об обеде, да и эти напитки, - она указала на стол, - откуда появились. Пассажиров мало. Много таинственного, непонятного.
- Если это не понятно вам, это не значит, что здесь глубокая тайна. Значит, вы не входите в круг лиц, кому все ясно. Что касается корабля, то зачем большой, если пассажиров не много, а команда, возможно, не хочет мешать. А пассажиры - такие, какие есть, они вас, чем не устраивают?
- А есть другие, кроме тех, что я видела?
Настройщик пожал плечами и развел руками, давая понять, что не знает, а может быть не хочет говорить.
- Понятно, вопрос на сообразительность, - не получив ответа, ответила она сама. - Но согласитесь, они такие разные, что представить себе, что они все могут встретиться в другом месте очень сложно. Они из разных слоев общества.
- Не знаю, возможно, вы и правы, но что гадать, они же здесь. А вы хотели бы, чтобы они были все одинаковые и в другом месте?
- Вы поняли, что я имела в виду.
- А вы случаем не детектив? - спросил Настройщик улыбаясь.
- Иногда близка к этому. Я - журналистка и сюда попала потому, как хотела узнать, посмотреть, что это за странный корабль и куда он направляется, так тихо и без фанфар.
- И что увидели?
- Честно, не поняла.
- А что хотели?
- Необычное, и в какой-то мере мне это удалось. Более необычного судна и такого сбора пассажиров я не видела. Догадываюсь, что это за пассажиры.
- Не говорите мне о своих догадках, - попросил Настройщик, - вдруг я с ними не соглашусь, а хотелось бы остаться при своем мнении, не вступая в дебаты.
- Хорошо, пока оставлю при себе. Я надеюсь, вы еще раньше поняли, что мой образ проститутки, не отражает мою реальность, и он не ввел вас в заблуждение.
- Ну, если судить по профессии, то иногда журналисты и являются теми, кого вы пытались изображать, но я догадался.
- Каким образом?
- Вы переигрывали, так не появляются в обществе, здесь не бордель.
- Но зато иногда это срабатывает. Люди не церемонятся в отношении проституток и становятся более откровенными. Снимая, даже мысленно с меня одежду, они не замечают, что мысленно раздеваются сами, что оголяют не только тело и становятся беззащитными.
- И вы говорили мне об изучении? Выши методы более грубы.
- Да бросьте вы! Не надо пытаться изображать себя таким сентиментальным. Важен результат.
- Я бы предпочел остаться сентиментальным, и если со мной захотят поделиться, то лучше пусть будут одеты, даже мысленно.
Все это Настройщик говорил спокойным, ровным голосом, интонация была абсолютно одинаковой, даже несколько убаюкивающей.
Женщина засмеялась: - А вы в чем-то правы. В вас подкупает, ненавязчивость, мягкость общения, даже я, чуть приоткрылась.
- Чуть?
- Чуть.
- А чтобы вы сами хотите в этой жизни?
- Что хочу? Вопрос кажется простым, но ответить на него сложно. Не думаю, что буду оригинальной. Мне хочется впечатлений, конечно положительных, новых знакомств, больше путешествовать, меняя места. Но когда то и этим пресыщаешься и подругой становиться хандра…И, однажды, поняв, что уже взяла свое исчезнуть, совсем, чтобы старость не обезобразила.
Настройщик улыбнулся тихой, какой-то умиротворенной улыбкой и произнес: - Знакомо. Я тоже раньше был другим. По молодости мы гоняемся за ветром, да и вообще человек склонен бежать за тем, что от него ускользает. Но проходит время, и начинаешь смотреть на мир иначе, набираясь опыта в погоне за призраком своей идеи. Приходишь к выводу, что, не проще ли махнуть рукой на то, что не достижимо! Мы с вами смотрим на мир по-разному.
- Досадная правда - досадного мира. Мне приходилось много общаться. Знаете, один сатирик сказал "Что хочется сделать, забравшись вверх? Плюнуть вниз". Так вот, я порой ловила себя на мысли, что те, кто забрался наверх, плюют на тех, кто внизу. Хорошо, что у корабля нет парусов, а то кому-нибудь могла прийти мысль забраться на мачту и возможно не плюнуть, а прыгнуть вниз, решив свои проблемы, которые есть у каждого.
- Так может и палуба затянута, чтобы избежать чего-то похожего.
Она оставила его реплику без ответа, а он продолжил, - Хорошо, ну раз уж вы такая наблюдательная, - перевел разговор Настройщик, - то, что вы скажете о пассажирах?
Она немного подумала, словно собираясь с мыслями, и решилась.
- Монах - это побег от себя, впрочем, как и все здесь. Он в прошлом профессиональный игрок в карты. Видимо нервы стали сдавать, и испытал стресс, что вынужден обратиться к душе, а может быть хочет замолить грехи. Не думаю, что он сильно верующий. Мир игроков - жесток.
- Да, там никому верить нельзя, - поддержал Настройщик. - В любой азартной игре, нервы натянуты. Даже самые опытные истощают свою нервную систему, а где тонко, там и рвется. Оставаясь один на один с собой, они сдуваются как шарик, и порой даже зеркало не видит их истинного состояния, лица. Они не смотрятся в него.
- Думаю, вы правы. Легионер - так он оказался более порядочным, чем нужно в его профессии, вот и сбежал, очевидно, от тех кошмаров, что видел или творил. Не удивлюсь, если его мучают ночью кошмары прошлого. Врач, наверное, сбежала от родных, да врач ли она? Ее проблема, что она потеряла семью. Художница, Застенчивая, Домохозяйка - эти просто, как безмозглые курицы, бегут не видя куда, прикрываясь надуманными комплексами. Миллионы других живут и нормально себя чувствуют в подобных условиях.
- Но это не значит, то те правы. Может быть, они смирились.
- Может быть, но это тоже не выход. Вопросы надо решать на месте, они от смены места жительства не исчезают. Хотя возможно новые лица чем-то им помогут.
Она сделал паузу. - Бизнесмен, так тот возможно просто сбежал от кредиторов, хотя нервы от страха потерять бизнес тоже сдают. Среди них есть такие, кто, заработав большие деньги, продают бизнес и уходят на покой, уезжая подальше от прошлой жизни, это их спасает. Писатель - так это больной на голову. Чтобы понять, что пишешь, надо писать, а не использовать свою голову, как копилку для слов. Нищий, наверное, один из них, кто действительно хочет оторваться от прошлого, а для этого ему нужно время, чтобы привести свои мысли в порядок. Музыканты народ ранимый.
- Рассуждаете вы здравомысляще.
- Все мы в этом мире мыслящие, а уж здраво или нет видно со стороны. Я никого не забыла?
- Почти.
- Ах, да. Про себя что говорить, я уже приоткрылась, говоря о других.
- Если приоткрылись, значит, вам это было необходимо.
Она чуть скривила губы: - Нет. Мне хотелось понять вас, увидеть вашу реакцию. Не знаю, то ли вы пассажир, то ли нет.
- И?