Главные герои рассказов молодого американского прозаика Уэллса Тауэра люди на грани нервного срыва. Они сами загоняют себя в тупик, выбраться из которою им по силам, но они не всегда этого хотят. Героев Тауэра не покидает ощущение постоянной тревоги и постоянной надежды на сопереживание. Проза Тауэра - это то и дело возникающие комические ситуации, неожиданно сменяющиеся ощущением чего-то ужасного. У Тауэра новая американская малая проза приобрела и новый язык - яркий, отточенный и хлесткий. Благодаря этому симбиозу Уэллса Тауэра сегодня называют "следующим лучшим писателем Америки".
Уэллса Тауэра литературные критики называют "следующим лучшим писателем Америки". Дважды лауреат Pushcart Prize и обладатель премии журнала The Paris Review Тауэр начал свою писательскую карьеру с публикаций в The New Yorker, Harper's magazine, GQ, The Paris Review и The Washington Post Magazine. В сборник "Дверь в глазу" вошло девять рассказов молодого американца, который заново открывает жанр малой прозы. Тауэра сравнивают с Сэлинджером, Капоте и Кизи, ведь вслед за ними он рассказывает о тупиковых и трагических ситуациях, о людях, которые ждут не материальных благ, а тепла и сочувствия. "В мире столько безысходности, - говорит Тауэр, - что в моих рассказах не может не быть теплоты". Вместе с тем Тауэр пытается разобраться в том, что побуждает людей не противиться злу, скрывать свои чувства и лицемерить.
Язык уэллса тауэра столь же выразительный и рельефный, как тело борца.
San Francisco Chronicle
Проза Тауэра - отличное напоминание о том, что одна из главных задач писателя - знакомить читателя с новыми мирами.
Los Angeles Times
Содержание:
На побережье 1
Убежище 5
Проводники важных энергий 11
Вниз через долину 15
Леопард 18
Дверь в глазу 21
Дикая Америка 23
Аттракцион 29
Все разорили, все пожгли 34
Примечания 37
Уэллс Тауэр
Дверь в глазу
На побережье
Перевод В. Бабкова
Боб Манро проснулся ничком. Челюсть у него болела, орали утренние птицы, а в трусах наблюдался явный дискомфорт. Вчера он приехал поздно, спину ломило от долгого автобусного путешествия с севера, и он устроился на полу с поздним ужином из двух пачек крекеров. Теперь крекерные крошки были повсюду - под его голой грудью, в потных сгибах локтей, а самый крупный и подлый обломок застрял глубоко между ягодицами, словно кремневый наконечник угодившей туда стрелы. Вдобавок Боб обнаружил, что не может его достать. Во сне он придавил руки, и они онемели. Он попытался пошевелить ими, но это было все равно что пытаться двигать монету силой разума.
Проснувшись впервые в этом пустом доме, Боб ощутил, как день начинает давить на него. Лежа щекой на прохладном линолеуме, он содрогнулся и почувствовал, что где-то внизу, не так уж далеко спрятавшаяся в песчаной почве, к нему тянется смерть. Но шестеренки внутри него наконец повернулись и подняли на ноги. Боб прислонился к стене, пережидая наплыв головокружения, потом удалил из задницы крекер и направился на кухню. Открыл холодильник - оттуда пахнуло кисловатой затхлостью плохо отмытого термоса. В морозилке валялись сморщенные кубики льда, Боб отковырнул один и сунул в рот. У него был вкус стираного белья, и Боб выплюнул его в пыльную расселину между холодильником и плитой. За кухонной дверью был внутренний дворик, который Бобу полагалось привести в порядок. Сквозь трещины в камнях пробились чертополох и еще какие-то буйные сорняки. Древесные корни, выпершие наверх высокими буграми, накренили в разные стороны стол и стулья из заплесневелого белом пластика. Боба слегка замутило от этой картины и мысли о том, сколько здесь предстоит работы. Когда-то этим домом совместно владели его отец и дядя Рэндалл, который теперь, после смерти брата, не теряя времени, выставил дом на продажу. Шесть лет назад отца Боба убедили вложиться в эту недвижимость фактически не глядя, да и потом он приезжал сюда разве что разок-другой. Документы оформили так, что все тут же отошло к Рэндаллу, и Боб подозревал, что дядя, который был шестнадцатью годами моложе отца, рассчитывал на такой поворот событий с самого начала.
Рэндалл жил там же, где и Боб, в нескольких часах пути к северу Когда отец Боба лежал при смерти, Рэндалл обещал ему позаботиться о том, чтобы у племянника все было в ажуре. За несколько недель, протекших после похорон, Рэндалл частенько заглядывал к Бобу ради моральной поддержки, хотя сочувствие обычно приводило его точнехонько к ужину и не позволяло уходить, пока в холодильнике не иссякало пиво.
В обществе дяди Боб всегда чувствовал себя неуютно: на масляных волосах Рэндалла неизменно виднелись свежие бороздки от гребешка, а на зубах он носил скобки, и это под пятьдесят-то лет!
Боб не был особенно близок с отцом. И для него, как и для его жены Вики, стало сюрпризом то, что смерть отца вогнала Боба в какую-то сердитую апатию, смешанную с отвращением к труду и семейной жизни. Он заметно расклеился и в дополнение к нескольким мелким просчетам совершил три крупных промаха, последствия которых предстояло заглаживать еще долго. Во-первых, пришел на службу с тяжелого похмелья, допустил грубый недосмотр на строительстве, в котором принимал участие, и вскоре потерял работу. Во-вторых, через пару недель въехал задом в машину местного адвоката; в результате столкновения у пострадавшего появилось пощелкивание в нижней челюсти, и он убедил присяжных, что лечение травмы обойдется в тридцать восемь тысяч долларов. Это на две тысячи превосходило сумму оставленную Бобу отцом. Но хуже всего было то, что Боб попытался найти утешение от бед в обществе одинокой женщины, с которой познакомился на курсах для нарушителей правил дорожного движения. Их роман кончился через две недели, и никакого счастья в нем не было - только унылая возня в полуподвальной квартирке, насквозь провонявшей кошачьим мускусом.
Незадолго до завершения этой истории Боб с женой ехали в город, и Вики, подняв взгляд, заметила на ветровом стекле над бардачком призрачный отпечаток женской подошвы. Она сняла сандалию, убедилась в том, что след не принадлежит ей самой, и сообщила Бобу, что в их доме ему больше не место.
Месяц Боб провалялся на кушетке у дяди, а потом Рэндалл придумал отправить его на юг. "Поживешь там чуток в моем пляжном домике, - сказал он. - У тебя просто хреновая полоса. Пораскинешь умишком, а там, глядишь, и перемелется".
Боб не хотел ехать. Сначала Вики потребовала развода, однако потом начала смягчаться, и он был уверен, что со временем она пустит его обратно. Но Вики поддержала идею Рэндалла, и он решил, что в сложившейся ситуации лучше ей не перечить. К тому же со стороны Рэндалла это было великодушное предложение, хотя Боб не удивился, когда дядя, подбросивший его на автовокзал, вручил ему составленный загодя список заданий. Дом Рэндалла был малоприятным жилищем - шлакобетонный коттедж, покрытый облезшей розовой краской. Халтурно приклеенный светло-коричневый линолеум в гостиной оттопырился вдоль шва по всей длине комнаты. Деревянные панели на стенах за много лет покоробились от сырости и стали напоминать рельефную карту неприветливой горной страны. "Перешпак. гост.!" - указывалось в записке.
Прихожую без окон дядя, охотник-любитель, декорировал кое-какими из своих трофеев. Там было чучело броненосца. Голова аллигатора с выглядывающей из пасти оленьей мордой - юмор в духе Рэндалла. Лист фанеры с коллекцией сморщенных индюшачьих бородок. Над кухонной раковиной висело изображение пивной банки с автографом Рэндалла в нижнем правом углу. Выводя надпись "Будвайзер", он явно очень старался, но, чтобы влезли все буквы, ему пришлось сделать середину банки пошире, и от этого она смахивала на змею, проглотившую крысу.
В темном углу гостиной булькал аквариум. Он был огромен - длиной с гроб и фута три в глубину - и пуст, если не считать бутылочки из-под тоника для волос, разбухшего трупа летучей мыши и еще нескольких предметов, плавающих на поверхности воды. Сама вода была гнилая и мутная, цвета мха, но аэратор по-прежнему трудолюбиво прошивал ее зелеными нитями пузырьков. Боб выключил его. Потом надел шлепанцы и вышел наружу.
Он пересек окривевший дворик. Из-под ног прыскали крохотные ящерки. Ориентируясь на шум волн, Боб миновал группу сосен, лишенных веток и оттого похожих на привидения, и выбрался на дорогу, усыпанную устричными ракушками. Они так ярко блестели на утреннем солнце, что Боб невольно зажмурился.
Дом стоял на северной оконечности маленького островка, и, когда Рэндалл описывал его расположение, в душе у Боба ворохнулись радость и надежда. Он любил пляжи - за то, что прилив ежедневно окатывает песок, заново очищая его, за то, что люди обычно приходят на берег, чтобы с удовольствием отдохнуть. Но, поднявшись на холм недалеко от мостика, переброшенного через пролив, Боб с разочарованием увидел, что на этом островке нет и намека на нормальный пляж. Земля здесь встречалась с морем, образуя крутой грязевой обрыв, звенящий комарами и источающий отвратительный запах тухлятины. Как сказал ему вчера попутчик в автобусе, ближайший приличный пляж находился на другом острове за три мили от береговой линии и добраться туда на катере стоило двенадцать долларов. Все равно хорошо было бы окунуться, подумал Боб, но в этом конкретном месте ему пришлось бы вылезать из воды по грязи и идти домой запакощенным чуть ли не по пояс. Он повернулся и зашагал обратно.
Вскоре мимо него проехал желтый гольфмобиль с двумя блондинками.
- Здрасте, - сказала Бобу одна из них.
- Привет, - откликнулся он.
В этот момент на дорогу вылетел звон ударов металла о металл, а следом за ним - взбешенный мужской голос.
- Ах ты, зараза! - Голос принадлежал человеку фигура которого была почти скрыта поднятым капотом "Понтиака". - Сучье вымя, мать твою за ногу!
Блондинки повернулись в сторону сквернослова, неодобрительно поджав губы. Гольфмобиль за скулил и покатил быстрее, но ненамного.
Поток ругани набирал силу, и даже гомонившие вокруг птицы примолкли. Этот чудак злится еще и на собственную злость, подумал Боб. Ему захотелось подкрасться к машине и выбить отпиленную ручку метлы, которая подпирала крышку капота, но он этого не сделал, а просто подошел и остановился сзади.
- Але, друг, - сказал Боб. - Ты тут не один вообще-то.
Человек вынул из-под крышки голову и уставился на Боба. Его лицо состояло в основном из щек - остальные компоненты были мелкими и косоватыми, словно наляпанными наспех. В руке он держал монтировку.
- А ты что за хер с горы? - спросил он скорее озадаченно, чем враждебно.
- Я Боб, - сказал Боб. - Живу вон там.
- У Рэндалла Манро, что ли? Рэндалла я знаю. Делал кой-чего с его кошкой.
Боб прищурился.
- В смысле?
- Я Деррик Трит. Ветеринар.
- Ну да, с автомехаником тебя не перепутаешь, - сказал Боб.
- Я этот генератор три часа ставил. А теперь он, падла, не крутится ремнем.
Боб более или менее разбирался в машинах и, заглянув под капот, быстро сообразил, в чем дело. Деррик неправильно установил натяжитель, прежде чем завернуть шарнирный балт. Боб исправил ошибку, и ремень аккуратно лег в желобок блока. Но двигатель все равно не запускался, потому что аккумулятор был разряжен. Бобу пришлось сбросить шлепанцы, упереться в бампер "Понтиака" и толкать его вперед, чтобы Деррик мог завести мотор на ходу. Когда это наконец произошло, автомобиль вырвался у взмокшего Боба из-под носа и унесся, оставив на дороге с полным ртом выхлопных газов.
Развернувшись, Деррик подъехал к нему и затормозил. Он прибавил обороты на холостом ходу и сложил губы трубочкой, подражая вою мотора. Потом протянул в окошко деньги.
- Слышь, на. Пять долларов. Стой-ка, у меня вроде семь было.
- Не надо мне ничего.
- Да ладно, - сказал Деррик. - Без тебя я бы весь день мордовался.
- Подумаешь, завинтил один винт.
- Я-то своей тупой башкой в жизни бы не допер. Тогда хоть пойдем ко мне и глотнем чего-нибудь прохладительного.
- Спасибо, - сказал Боб, - но я хочу попробовать как-нибудь добраться до воды.
- Если ты выпьешь стаканчик, океан за это время не высохнет, - заметил Деррик.
- Все равно для меня рановато, - возразил Боб.
- Слушай, брат, уже половина первого, и сегодня суббота. Давай садись.
Боб понял, что отшить нового приятеля будет сложнее, чем починить его машину. Он пожал плечами и залез в салон.
Те же горе-мастера, которые строили коттедж Рэндалла, соорудили и коттедж Деррика, только линолеум в нем положили синий, а не коричневый. Но здесь, по крайней мере, чувствовалось, что в доме живут. Пахло свежим кофе, а с мебелью хозяева даже переборщили. В маленькую гостиную был втиснут гарнитур под старину, и в глазах рябило от заполонивших комнату резных фронтончиков, шишечек и кружавчиков.
В кресле у окна сидела женщина, читая журнал и посасывая сигарету. Она была недурна собой, но слишком много времени провела на солнце, так что вся с ног до головы стала почти бордового цвета, будто индюшиная бородка.
- Боб, это Клер, - сказал Деррик. - Клер, этот волшебник сотворил с нашей тачкой настоящее чудо. Взял ключик, повернул - хруп-хруп, и теперь она сама бегает, только держи.
Клер улыбнулась Бобу.
- Потрясающе, - сказала она и пожала ему руку, не обращая внимания на пятна от машинного масла. - Новичок здесь?
Боб признался, что да, и она сказала, что ей очень приятно. Потом добавила, чтобы он заходил в любое время, для него дверь всегда открыта и пусть он не стесняется.
Потом Боб пошел за Дерриком на кухню. Деррик вынул из холодильника две баночки из-под джема и водку в пластиковой бутылке.
- Эй, Куколка, тебе капнуть? - крикнул он в гостиную.
Клер ответила положительно, и Деррик достал третью баночку. Затем плеснул во все три шампанского и пригасил поднявшиеся пузырьки замороженной водкой, густой, как сироп.
- Клер называет это польским коктейлем, - сказал он, протягивая Бобу его порцию. - Ее семья родом из Польши, а они там ребята серьезные. Я если выпью таких парочку, утром башка разламывается, а она может их весь день метать, и хоть бы хны.
Они вернулись в гостиную, и Боб сел на тахту Деррик примостился на ручке кресла, обняв Клер за плечи.
- Чем занимаетесь, Боб? - спросила Клер.
- Да вроде как в бесплатном отпуске, - сказал Боб. Он глотнул из баночки, и по его животу разлился кисловатый жар. - Наверное, скоро опять буду плотничать, как раньше.
- Случилось что-нибудь? - спросила Клер.
- Дал маху с одной лестницей, и меня попросили на выход. Ну я и решил, что надо передохнуть и заодно обмозговать, что да как.
- Странно, - сказала Клер. - Из-за лестницы увольнять? Тоже мне, нашли повод.
Боб объяснил, что лестницу построить не так просто, что надо делать все ступеньки в точности одинаковой высоты - получится разница хоть в одну шестнадцатую дюйма, и люди будут спотыкаться.
- А я сам не знаю с чего взял и выпилил среднюю на шесть дюймов вместо восьми, какое-то затмение накатило. Потом старик, хозяин дома, приехал проверять работу. Спускался по этой лестнице, хлоп - и упал, свалился до самого низу да еще ногу сломал, тут явился адвокат с рулеткой, померил - и привет, в смысле - до свиданья.
- О чем я всегда и говорила, - сказала Клер. - Только в Америке человек может разбогатеть благодаря тому, что у него не хватает мозгов пройти по лестнице.
- Если честно, я не особо возражал, - сказал Боб. - Кость у него торчала так, что мороз по коже.
Клер поморщилась.
- Все равно.
Боб осушил баночку и поставил на стол.
- Ладно, спасибо, - сказал он. - Пожалуй, побегу.
- Слушай, да ты только пришел, - начал было Деррик, но в этот момент на кухне зазвонил телефон, и он отправился туда.
Клер окунула в свою баночку палец, а потом сунула его в рот. На тыльной стороне ладони у нее был шрам с рваным краем - розовый и нежный, он четко выделялся на коже цвета тушенки.
- Останьтесь, перекусите с нами, - сказала она. - В меню яичница и котлеты из лососины.
На пороге кухни появился Деррик с трубкой беспроводного телефона. Он говорил в нее громким, профессионально-уверенным голосом.
- Как-как? Вы хорошо посмотрели? Головку видно? Ага, понял. Красная или беловатая? Ну, это нормально. Похоже, дело на мази. Выезжаю. - Деррик вошел в гостиную. - Надо смотаться через мост, - сказал он. - Вытащить кое-что из лошадиной пиписьки.
- Что? - спросил Боб.
- Жеребенка, надеюсь.
Прежде чем уехать, Деррик показал Бобу, куда идти, чтобы спуститься к морю. Стало гораздо жарче, и расплывчатое солнце горело в сером небе, как прожектор за простыней. Боб прошел через пересохший палисадник и с треском продрался сквозь высоленные кусты. Потом пошлепал дальше, слегка одуревший после выпитого, чувствуя, как надвигается головная боль от перегрева. На верху цепочки крутых дюн он остановился и посмотрел на воду. Она лежала внизу зелеными и синими пластами, в разбросанных там и сям нашлепках ветряной ряби, похожая на гигантское медное блюдо. У подножия гряды был длинный и гладкий каменный язык, который выдавался в море.
Боб начал спускаться, но здесь склон тоже был крутой, и ему пришлось просто съехать по нему на пятой точке. По дороге он набрал в шорты песку, а между пальцами ног у него застряли пасмы прибрежных сорняков.
Он побрел по каменной косе. Ветерок развеял сырую духоту дня и осушил пот на лице и груди. Он глубоко вдохнул соленый воздух, наслаждаясь чистым, бодрящим покалыванием в легких. Потрогал длинную траву, колеблющуюся в воде, как женские волосы. Присел на корточки, чтобы получше разглядеть морских желудей, которые слепо загребали перистыми усиками невидимую добычу.