- Так вы утверждаете, что жизнь разнообразна и каждый день не похож на другой?
- Все зависит от восприятия. Только от него одного. Если бы я все время думал, что все уныло и однообразно, то удавился бы, потому как по вашим меркам попробовал в жизни все и мне все приелось.
- Вы говорите будто старик. Сколько же вам лет?
Марио улыбнулся и промолчал.
- Ну, больше тридцати я бы вам не дал, - констатировал я.
Вообще-то я понимал, что лезть в личную жизнь незнакомого человека - это как-то неправильно. Но меня разобрал жуткий интерес. Что ж такого могло случиться с человеком, чтобы ему не очень хотелось дальше жить. Жить, рассуждая о том, что каждый день прекрасен и удивителен.
- Восприятие. Миром правят стереотипы. Если бы у меня была длинная седая борода, то вам легче было бы поверить в то, что мне, скажем, больше тридцати.
- Так вам больше?
- Больше. - Марио недовольно поморщился, всем своим видом показывая, что тема возраста ему крайне неприятна.
- Ладно. Так что там с пресыщенностью жизнью? Говорите, пробовали все?
- Ну, все, не все. Но многое. Я побывал в тридцати странах, знаю восемь языков. Я пробовал самые невероятные развлечения, даже легкими наркотиками одно время баловался. Ерунда это все. Единственное, от чего можно получать удовольствие, так это просто от жизни. От самого процесса. Вы меня понимаете?
- Понимаю. А женщины? - не сдавался я. - Что с женщинами?
- А что женщины? - пожал он плечами. - Женщины хороши как некий абсолют, как недостижимая мечта. Иногда бывает немного досадно, когда очередная женщина уходит от тебя утром. Ты ожидал большего, в мечтах это было ярче. А она уходит, и даже запах ее духов на подушке не будоражит сознание. Ты встаешь и идешь в душ, чтобы смыть последние остатки ее запаха с тела и волос. Грустно. Но с другой женщиной ты начинаешь все заново в надежде, что все будет по-другому. Замкнутый круг, и из него не вырвешься. Никак.
- Вы говорите так, будто вы круче самого Джакопо Казановы, - решил пошутить я.
- А я и есть Джакопо Казанова, - совершенно серьезно сказал Марио.
- А я Наполеон! - рассмеялся я.
- Зря смеетесь, - обиженно проворчал Марио. - Я же говорю, все зависит от восприятия. Джакопо Казанова - это всего лишь псевдоним. Или, если хотите, ритуальный титул.
- И кто же его носил? Великий любовник? Тогда кто и как определяет, насколько велик человек в делах любви?
- Это все очень субъективно. И опять же: вы вязнете в стереотипах. Казанова был известен как великий любовник, но кто знает, почему ему так легко удавалось находить общий язык с женщинами.
- Возможно, он был хорошим психологом, у него был богатый жизненный опыт и еще что-нибудь.
- Вот это "что-нибудь" и имело решающее значение. Каждая женщина уникальна. К ней очень не просто найти подход. А Джакопо за считанные мгновения мог овладеть разумом любой женщины.
- Мне кажется - вы преувеличиваете.
- Ничуть.
- Но а если опять вернуться к вашей же теории о стереотипах и в ее ключе переосмыслить фигуру Казановы? Мы получим миф, классический миф. Все мужчины когда-нибудь мечтали стать великими любовниками, вот и родилась легенда о таком человеке.
- Но легенды, как правило, появляются на основе реальных событий.
- Может, и так. Но все равно я не верю, что Казанова был великим любовником, который мог покорить сердце любой женщины.
- Да, человеку это не под силу. Но под силу Слову.
- Какому слову? Вы говорите загадками, и у меня складывается впечатление, что вы либо пытаетесь меня разыграть, либо знаете гораздо больше, чем говорите.
- Хотите историю?
- Что за история?
- О Джакопо Казанове.
- С удовольствием! - сказал я, и Марио начал рассказ.
Темнота. Темнота и сырость. Больше я ничего не ощущал. Ни времени, ни пространства. Мне казалось, что я подвешен где-то в безвременье и вишу там уже долгие века. Безвременье прерывалось лишь одним повторяющимся моментом - кормежкой. Но понять: день это или ночь, - было все равно невозможно. Но больше всего меня угнетало одиночество. Чем я провинился? Я же не государственный преступник и не еретик. Я всего лишь будучи во хмелю пырнул кинжалом сынка сеньора Алонсо. Во-первых, он первый ко мне полез, а во-вторых… Что во-вторых? Во-вторых, я не хотел его убивать. А теперь лучшие годы моей жизни мне предстоит провести в тюрьме дожа. На кой черт я в этот день пошел к Пьетро пропустить стаканчик? Нет, это, видно, судьба - помереть от скуки в этом узилище.
Лязгнула дверь, послышался звон ключей, переругивание стражи. Шаги стали приближаться. Здесь, в кромешной темноте, у меня обострился слух. Отодвигают засов моей камеры. Странно. Еду всегда подают через окошко. Может, все-таки надумали повесить? Ну что ж, это по крайней мере лучше, чем заживо сгнить в этой сырости.
- Проходи, - раздался грубый окрик стражника.
В тусклом свете, проникающем из коридора, вырисовалась фигура. Человек сделал несколько нерешительных шагов и замер. Послышался грохот закрывающейся двери.
- Ну, хоть кого-то Господь послал.
- Не Господь, - усмехнулся незнакомец. - Просто у меня много покровителей, и я удостоен чести не сидеть в одиночке.
- Если уж у тебя, как ты говоришь, есть покровители, - усмехнулся я в ответ, - то что ты вообще здесь делаешь?
- У каждого человека есть порог, который ему не стоит преступать. Я преступил этот порог. И вот я здесь.
- Слушай, мне кажется, я уже слышал этот голос. Как твое имя?
- Джакопо.
- Ну да. Как я сразу не догадался. Каким же нужно быть злодеем, чтобы не предать тебя смерти, а посадить в тюрьму! Конечно, у тебя много завистников. Ведь никто не сравнится с тобой в искусстве обольщения женщин, - я попытался хоть как-то посочувствовать новому соседу.
Втайне я был рад. Такому соседу можно было только позавидовать. Этому человеку есть что рассказать. И пусть его рассказы будут будоражить фантазию и возвращать меня в прошлое - я был только рад.
Не то, чтобы я хорошо знал Джакопо. Но мы много раз виделись, и у нас было полно общих знакомых. Так что мы быстро нашли общий язык. Тем более, мы оба понимали, что ссориться нам не резон.
Джакопо оказался на редкость интересным собеседником. И даже разница в возрасте не была столь ощутимой преградой к общению. Хотя, честно сказать, я и не знал, сколько на самом деле ему лет. Выглядел он лет на тридцать пять. Но вот говорил… Иногда мне казалось, что я говорю с мальчишкой, иногда - что со стариком.
Он больше рассказывал, а я слушал. Многие подробности его жизни, которые доходили до меня лишь в качестве слухов, искаженных и преувеличенных до невообразимых размеров, теперь можно было узнать из первоисточника. Впрочем, правда иногда оказывалась намного фантастичнее, чем слухи. Единственное, о чем Джакопо не говорил, - это каким образом он оказался здесь, в тюрьме дожа. Впрочем, я и не спрашивал. Только однажды не утерпел и спросил его:
- Наверное, тебе тяжело после столь триумфального шествия по спальням Венеции гнить в тюрьме? - Я не издевался. Мне действительно было интересно.
- Знаешь, здесь я чувствую себя более свободным, чем снаружи.
- Только не говори, что тебе приелась жизнь.
- Я так и не говорю. Мне приелась не жизнь, а те обстоятельства, в которых я оказался.
- Разве плохо обладать любой женщиной, которая тебе понравилась?
- Это неплохо. Плохо то, что с ней случается после этого.
- А что с ней может случиться? Ну, разве только через девять месяцев…
- Не в этом дело. Просто полюбившая меня женщина уже не сможет любить кого-нибудь другого.
- Ну, знаешь ли, у тебя и самомнение, Джакопо.
- Это правда, - вздохнул мой сосед по камере. - Они становятся рабами Слова.
- Какого слова?
- Слова, которое заставляет женщин любить меня и только меня.
- И ты знаешь это слово?
- Ну да.
- И так просто об этом говоришь?
- А что мне еще остается делать? Это было давно… - Джакопо вздохнул и продолжил: - Я думал, что весь мир должен лечь к моим ногам. Но когда первые жизненные передряги смыли с моих глаз пелену, я впал в уныние. Девушка, которую я любил всем сердцем, вышла замуж за другого. И я хотел сначала постричься в монахи, потом принял обет и собрался в Крестовый поход.
- Подожди! Ведь в Крестовые походы давно уже никто не ходит.
- Я же говорю: это было давно. Не перебивай. Я только собрался с мыслями. Так вот. Я сидел на постоялом дворе, ожидая свой отряд, с которым должен был плыть за море. И в этой самой таверне я встретил того, кто владел Словом. Он просто подсел ко мне, завязался разговор, и он отдал мне Слово.
- Просто так? Вот так? Первому встречному?
- Я думаю, ему было все равно. Он уже устал и от жизни и от Слова. Еще он говорил, что я избранный. Сначала думал, что врал, а теперь знаю, что нет.
- И ты не пошел в Крестовый поход, а побежал к своей девушке…
- Нет. Я пошел в Крестовый поход. И там я понял, как хорошо бессмертие. Ведь в нагрузку к Слову давалась вечная жизнь. Раны заживали гораздо быстрее, чем у других людей, и никакие болезни не могли взять вверх надо мной. Ведь в моей душе было Слово.
- А дар обольщать женщин?
- Я опробовал его в ту же ночь в таверне на служанке. О том, что такое на самом деле Слово, я понял по глазам девушки, когда она провожала меня на пороге таверны. Но мне тогда было все равно. Я шел в Крестовый поход.
- Но когда ты вернулся, то добился счастья со своей возлюбленной?
- Да, я использовал на ней Слово. Но оказалось, что я любил другую. Я любил гордую и неприступную, немного заносчивую синьору, а не рабыню, готовую целовать мне ноги.
- И ты понял, как ужасно Слово?
- Понял, но продолжал им пользоваться. И не потому, что был мерзавцем. Да, я не был безгрешен, но Слово звало, оно вырывалось из меня. И если я не говорил его какой-нибудь женщине достаточно долго, я испытывал ужасные муки. Тогда я решил стать своего рода палачом, бичом Божьим. Я использовал Слово на тех женщинах, которые казались мне плохими. Но Слово не делало их лучше. В безумном порыве, вызванном неразделенной любовью, они совершали еще более ужасные злодеяния. А я продолжал странствовать по свету и говорить Слово. Теперь я старался использовать его только на тех, кто был мне мало знаком. Так было легче. И я говорил Слово, пользовался женщиной и ехал дальше.
- А ты не пробовал отдать кому-то Слово?
- Это оказалось не так просто. Я попробовал однажды это сделать, но, услышав Слово, человек просто сошел с ума. Я пробовал еще дважды. А потом перестал. Но теперь все изменилось. Я знаю, кто будет следующим.
- И кто же?
- Ты.
- Ну, я бы, может, и взял Слово. Тем более, я очень боюсь смерти. С моими-то грехами дорога прямиком в ад. Но что мне делать с ним в тюрьме?
- Это уже не твоя забота. Так ты согласен?
- А почему ты решил, что я избранный?
- Я чувствую. Когда я увидел тебя впервые, то почувствовал то же, что и при встрече с предыдущим владельцем Слова.
- Так что ж ты мне не отдал дар сразу?
- В этом и была моя ошибка. Я все тянул. Думал, что развлекусь еще последний раз и отдам тебе Слово. Так проходили дни, потом недели. А потом я узнал, что ты попал в тюрьму из-за этой глупой драки.
- И ты сел ради меня в тюрьму?
- Я хочу покоя. Просто покоя. Я пришел тебя заменить.
- Но ты уверен, что я тот, кого ты искал?
Он ничего не ответил мне. Он просто сказал Слово. Ничего не произошло. Не обрушился потолок, не застонала земля. Просто Слово вошло в меня. И я понял, что теперь мне предстоит носить его в себе.
Марио замолчал, отпил из бокала вина и, достав сигарету, закурил. Я тоже последовал его примеру. Не скажу, что рассказ сильно потряс меня, но определенное впечатление все-таки произвел. Какое-то время мы просто сидели и молча курили, а затем я попытался продолжить разговор:
- И что же случилось потом?
- С кем? - уточнил Марио.
- Ну, с тем парнем, который принял в себя Слово.
- Ему устроили побег из тюрьмы дожа. Хотя побег - это громко сказано. Как ты знаешь из моей экскурсии, из тюрьмы дожа никто не убегал. Парня просто освободили и под покровом ночи приказали ему как можно быстрее убираться из города. Кто оказался тем таинственным благодетелем - неизвестно. Но вероятнее всего, к этому приложил руку Джакопо.
- А что случилось с великим любовником?
- Ну, это всем известно, - улыбнулся Марио. - Он умер в тюрьме. И говорят, что, когда его нашли мертвым в камере, на лице его застыла блаженная улыбка.
- Зачем вы рассказали мне о себе, о Слове?
- Я бы ни стал рассказывать это кому попало. Просто в толпе туристов я наконец-то заметил того, кто может принять Слово. Нас тянуло друг к другу, и наша встреча была неизбежна. Вы сами это почувствовали. Ведь вы первым подошли ко мне.
- Что? Тебе надоело? - Меня почему-то разозлило то, что моя самая простая догадка оказалась правдой. К тому же я, сам того не желая, перешел на "ты".
- Надоело, - покачал головой Марио. - Но я не навязываю тебе Слово… - Марио тоже решил перейти на "ты". - Я мог бы сказать тебе его просто так, и ты стал бы следующим…
- Орудием Слова, - закончил я.
- Ну, может быть и так.
- Марио, а откуда оно, Слово?
- Я не знаю. Этого даже не знал тот, кто передал Слово Джакопо. Может быть, самый первый владелец Слова знал. Так ты разве не хочешь стать бессмертным?
- Хочу, - честно признался я. - Я хочу, чтобы самые красивые женщины легли к моим ногам. Но я не хочу быть рабом. Я хочу использовать Слово только тогда и так, как мне хочется. А этого как раз нельзя.
- Нельзя.
- Всемогущий раб или беспомощный свободный. Так получается?
- Может и так, а может и нет. Я даю тебе право выбора, которого лишили меня. Я думаю, это будет справедливо.
- Спасибо тебе, Марио. Спасибо за выбор, хотя выбор нам дает только Бог. Люди же его только совершают. Ты веришь в Бога, Марио?
- Знаешь, когда ты ощущаешь себя слугой зла, то начинаешь чаще задумываться о смысле бытия.
- Наверное, так. - Я вздохнул, и тут же меня посетила странная догадка. - Слушай, Марио, а ты случайно не играешь со мной? Я, конечно, еще в том возрасте, чтобы верить в сказки, но вдруг это все твоя фантазия? Слово…
- Сказать Слово? - Марио привстал и посмотрел мне в глаза.
Я отвел взгляд.
- Нет, - прошептал я одними губами. В любом случае рисковать не стоило. Выдумка это или нет, пусть это останется для меня загадкой.
- Значит, ты не хочешь?
- Нет, Марио. Вот если бы отдельно бессмертие… - Я постарался рассмеяться, но вышло у меня плохо.
- Как хочешь. - Марио пожал плечами, но грация его движений куда-то улетучилась, и он в этот момент напомнил мне марионетку, которую резко дернули за нитки.
- Счет, пожалуйста! - сказал я, проходившей мимо официантке.
Заметив мой взгляд, провожающий красивую девушку, Марио вздохнул и сказал:
- Она могла быть твоей.
Я промолчал.
Когда мы расплатились и уже вставали из-за стола, Марио вдруг неожиданно улыбнулся, и я увидел, что его глаза как-то странно заблестели.
- Слово! - прошептал он. - Рвется. Я давно не…
Он посмотрел на официантку, которая подошла к столику, где обосновался только что пришедший посетитель. Я схватил его за плечо и прошептал:
- Можно не ее?
- Ладно… - Теперь у Марио был нормальный взгляд. - Сейчас отпустило.
Мы еще долго бесцельно бродили по городу, затем Марио проводил меня до гостиницы.
Ночью я долго не мог уснуть, переваривал все услышанное и увиденное и строил всевозможные догадки, то представляя итальянца слугой порабощающего душу Слова, то бедным безумцем, которому надо поскорее показаться психиатру. Наконец, я дошел до мысли, что никакого Марио и Слова не было, а приходил ко мне не кто иной, как князь тьмы. Ведь говорят, что сатане ведомы самые сокровенные человеческие желания и он этим пользуется. Может быть, дав согласие на получение Слова, я стал бы одним из его слуг. Хотя слишком много чести для обычного человека, чтобы сам дьявол являлся к нему и тратил на него столько времени.
Марио я увидел еще раз. На следующее утро. Я как раз должен был идти во дворец дожа на экскурсию и вдруг встретил его. И не одного. С ним была ослепительной красоты девушка, в глазах которой светилась рабская преданность своему другу. Девушка следила за каждым его движением, ловя любой, пусть даже мимолетный взгляд. А в глазах итальянца читалась вековая усталость и тоска.
Я помахал своему знакомому рукой и, стараясь не думать, что на его месте мог бы быть я, пошел по кривым венецианским улочкам навстречу ослепительному солнцу и неисчислимым голубям. Меня ждала увлекательная экскурсия и еще шесть дней голубого неба Италии.
Конец
Москва-Подмосковье, январь-ноябрь 2006 г.
Примечания
1
Куда идешь, Господи? (лат.)
2
Перевод с польского Е. Лысенко и Е. Рифтиной.
3
Опыт. (англ.)
4
Данте Алигьери. "Божественная комедия", перевод Н. Лозинского.
5
Пьетро Бембо "Ты застилаешь очи пеленою…". Перевод Е. Солоновича.
6
он же
7
Данте Алигьери "Лишь о любви все мысли говорят…". Перевод И. Н. Голенищева-Кутузова.
8
Надейся на доброе. (лат.)
9
Константин Бальмонт "Отчего нас всегда опьяняет Луна".
10
Кусок шерстяной ткани, который шотландские горцы использовали как одежду и одеяло.
11
Белтейн - кельтский праздник весны.
12
Ночная жизнь. (англ.)
13
Фрагмент стихотворения Сергея Калугина "Восхождение черной луны".
14
Где твой меч, рыцарь? Где твой меч? (Англ.)
15
Мой меч сломан, много веков назад. Я жду вас в течение длительного времени. Я жду тебя, первая ведьма. (англ.)
16
"Куда идёшь, Господи?" (лат.)