* * *
Вернувшись к сыну, Николай Афанасьевич поспешил снять джинсы.
– Ох, и узкие. Как ты носишь? Ноги ж не сгибаются.
– Ларису видел? – нетерпеливо спросил Сергей.
– Сказали – в отпуске.
– Кто сказал?
– Да такой, белобрысый, с узким лицом.
– Значит Виктор, – определил сын. – Куда же пропала Лариса? Она в отпуск не собиралась… Придётся наведаться к ней домой, – вслух рассуждал он.
– Мне опять идти? – с готовностью обратился родитель к нему, вдохновлённый своими успехами.
– Нет, тебе показываться больше нельзя, и тебя, и меня узнают, могут заподозрить, – он задумался.
– А может мне налысо постричься и пойти? – предложил отец. – Меня однажды на пятнадцать суток посадили, побрили, я улицу подметал – ни одна душа не узнала.
– Не будем пока рисковать, спугнём их. Придётся Дарью Даниловну в оборот брать. Позови ее.
Хозяйка вплыла в комнату с улыбкой.
– Я как раз хотела пригласить вас на чай. Не составите ли мне компанию?
– Конечно, составим, – за обоих с готовностью ответил Николай Афанасьевич. – Посидим по-свойски.
Через несколько минут все трое сидели за столом на кухне перед сверкающим новеньким самоваром и Дарья Даниловна, сияя радостью не меньше, чем медью самовар, хвалилась:
– Обнову купила. Так быстро кипятит, и чай получается по-особому вкусный.
– Знатная вещь, – оглядывая покупку со всех сторон, одобрил Николай Афанасьевич. – Блестит, как золотой.
– Да, украшение стола, красавец, – подхватил и Сергей. – Работа тонкая, сделано со вкусом. А какой чаёк – это мы попробуем.
Рядом с самоваром на плоской тарелке лежал круглый румяный пирог. От него аппетитно пахло ванилью.
– Угощайтесь, пирог с яблоками, – накладывая каждому по хорошему куску, предлагала хозяйка.
– Ох, и вкусный, – восхитился квартирант, откусывая.
– Я и не помню, когда уж ел домашние пироги, – вздохнул Николай Афанасьевич. – Всё больше привык к консервам да солёным огурцам. А про пироги совсем и забыл. Знатный пирог, знатный. Мне бы добавочки.
– Пожалуйста.
– Дарья Даниловна, у меня к вам дело, – обратился Сергей к хозяйке. – Не знаю, согласитесь ли?
– А чего не согласиться. Чем смогу, помогу, – обнадёжила она.
– Не сходите ли вы по одному адресу проверить – дома ли одна девушка? А если её нет, то хорошо бы узнать – кто у неё в квартире. Пойти можно под предлогом переписки жильцов дома для домоуправления. За газ, воду платят, кажется, с человека?
– Да, – кивнула хозяйка.
– Вот, вроде бы счета в бухгалтерии домоуправления решили проверить, а в связи с этим – и перепись жильцов дома. Вы бы смогли сходить?
– Я пенсионерка, чего ж не прогуляться, прогуляюсь.
И следующим же вечером Дарья Даниловна отправилась по указанному адресу.
На звонок выглянул молодой человек с узким лицом и не очень вежливо осведомился:
– Тебе чего, тётка?
– Переписываем жильцов дома для домоуправления, – произнесла заученную фразу Дарья Даниловна и собралась было шагнуть через порог, но молодой человек преградил ей дорогу.
– Куда лезешь без приглашения. Записывай здесь. Живут двое – Холмогорская и её сын.
– А вы кто?
– Гость.
– Но я бы хотела видеть саму хозяйку, мне надо записать год рождения жильцов, – для большей убедительности она потрясла тетрадкой, куда было заранее внесено несколько выдуманных фамилий.
– Обойдешься. Хозяйка в магазине, – и он захлопнул дверь.
Вторично звонить было бесполезно, она спустилась вниз и подождала – не пройдёт ли в подъезд девушка с кудряшками, но так и не дождалась.
По описанию молодого человека Сергей определил, что в квартире Ларисы находился Виктор.
– Спасибо, вы меня очень выручили, – поблагодарил он.
– Если ещё что понадобится – пожалуйста, – предложила свои услуги хозяйка.
Новая информация привела мастера в тупик. Куда исчезли девушка и Женька? Неужели с ними что-то случилось? Почему Лариса не позвонила: не захотела или не успела? Надо было что-то предпринимать, действовать.
– Дня три не брейся, – приказал он отцу, – будем готовить тебя к новой операции. – Слово "операция" особенно польстило самолюбию родителя, и от него он расцвёл не хуже, чем одуванчик весной. – Сыграешь роль забулдыги. Надеюсь, в старом одеянии тебя никто не узнает. С завтрашнего дня начнёшь дежурить у универмага. Виктор обещал товар через неделю, возможно, скоро выбросят. Как появится очередь, проверь, что дают и, если импорт, звони по этому телефону. Я их уже предупредил.
Пока Николай Афанасьевич, заросший щетиной, со всклоченными нечёсаными волосами и помятой физиономией, в самом затрапезном виде околачивался перед витринами магазина, Сергей пытался напасть на следы пропавших без вести и дежурил у их подъезда в надежде встретить Ларису. Можно было предположить, что её действительно отправили в отпуск и поэтому она не звонит, не зная, когда будет товар. Но девушка не входила и не выходила из дома, в то же время Виктор появлялся регулярно.
Видя, что ожидания бесполезны, Сергей изменил тактику и в один из вечеров, поднявшись на пятый этаж, надавил на кнопку звонка. Дверь отворилась, но как только Виктор увидел знакомое лицо, полотно с силой захлопнулось, однако Сергей успел подставить ногу и в щель пригрозил:
– Сломаешь конечности, скручу в бараний рог.
С обратной стороны упорно жали всем корпусом, но силы оказались неравными: тщедушный, хлипкий шктор с неразработанной мускулатурой явно уступал сопернику, и при более решительном натиске Сергею удалось прорваться в квартиру. Он с налету вцепился обеими руками в грудь противника и так прижал его к стене, что тот завопил:
– Потише. Рёбра сломаешь.
– Где Лариса и Женька? Отвечай, иначе я из тебя отбивную сделаю.
– В отпуске отдыхают.
– Где в отпуске?
– Не знаю. Меня попросили за квартирой присмотреть.
– Знаешь. Говори адрес. – Сергей поддал ему коленом.
Он завопил истерически, но не столько от боли, сколько для острастки:
– За телесные побои ответишь в милиции, буду жаловаться.
Мастер поддал ему вторично и придавил так, что он захрипел.
– Говори адрес, иначе станешь калекой первой группы. И хлипкое существо не выдержало, сдалось.
– Деревня Степаново, улица Грибная, шесть.
Сергей вытащил из-за пазухи верёвку и связал соперника.
– Пока проверю, полежишь здесь, отдохнёшь. А если обманул, придётся проучить. – Он уложил противника на диван и потребовал: – Где ключи от квартиры?
– Не знаю.
Перед носом поверженного вырос внушительный кулак, обозрев который он пришёл к выводу, что его лучше видеть, чем ощущать, и признался:
– В кармане моего пиджака, что на вешалке.
Через полчаса в указанном направлении по проселочной дороге мчалось серое такси, оставляя за собой клубы белесой пыли.
Стемнело. На тёмно-синем небосводе высыпали бледные звёздочки, но по сравнению с ними мощные лучи фар выглядели яркими огненными кометами, проносящимися над чистым полем.
Спустя ещё полчаса кометы погасли во дворе дома шесть на Грибной улице. Шоофёр громко просигналил гудком.
Из деревянного дома не замедлила показаться бабка.
– Это кто же там расшумелся? – осведомилась она.
– Мне Ларису, – потребовал Сергей.
Бабка не стала уточнять – что и зачем, а прокричала в приоткрытую дверь:
– Лариса, к тебе.
Первым на крыльцо выскочил Женька. Узнав в приезжем старого знакомого, он с радостным воплем: "Дядя Серёжа!" – бросился к нему и обхватил ручонками за ноги.
Вслед за ним в проёме замаячила знакомая фигура девушки. В нерешительности она остановилась в нескольких шагах от них и только спросила:
– Как это ты нас нашёл?
– Кто ищет, тот всегда найдет, – усмехнулся мастер. – А вы каким образом здесь оказались?
Девушка подошла к нему вплотную и тихо, чтобы слышал только он, пояснила:
– В магазин должны привезти крупную партию товара из Иваново, пойдёт под французскими и австрийскими ярлыками. А я обмолвилась, что мне их махинации надоели. Вот они и решили меня временно устранить, побоялись, что испорчу большой куш. Я бы сама не поехала сюда, так Виктор украл Женьку, он же у меня доверчивый, а мне уж пришлось выехать вслед за ним; боялась, что они его обидят. Извини, что не успела предупредить.
– Значит, ждут партию товара? – переспросил Сергей.
– Да.
– Тогда тебе безопаснее оставаться пока здесь. Я возвращаюсь.
Глава 14
Весь следующий день Николай Афанасьевич добросовестно дежурил у универмага, то растворяясь в толпе прохожих, то выныривая в толпе покупателей, то попивая ненавистный ему "боржоми" в кафе напротив. Вокруг всё было спокойно, продавщицы скучали за прилавками, покупатели тосковали у витрин, не находя нужного товара. И вдруг зоркий глаз Николая Афанасьевича заметил в отделе "мужские сорочки" подозрительное оживление. У прилавка начала быстро вырастать толпа, хотя товара не было видно.
Николай Афанасьевич пристроился в хвост очереди и поинтересовался у парня, за которым стоял.
– Что будут давать, не знаешь?
Парень, обернувшись, смерил его с головы до ног снисходительным взглядом и насмешливо ответил:
– Не волнуйся, папаша, тебе не подойдёт.
– Что у меня, сына нет? – изобразил глубокую обиду Николай Афанасьевич. – Он, между прочим, похлеще тебя. Тряпку какую придись не наденет.
– Тогда стой, – равнодушно согласился парень и повернулся к нему спиной.
Прошло полчаса, товара по-прежнему не было, но толпу упорно будоражили слухи, что будет нечто интересненькое, импортное.
Не выдержав неопределённости, Николай Афанасьевич предупредил очередь, что на время отлучается за деньгами, и побежал к ближайшей телефонной будке.
Как раз начался ливень, на асфальте в один момент образовались обширные лужи, и крупные капли, падая в них, вздували крупные пузыри, но он уже заскочил под крышу, отметив про себя: "Раз пузыри – пройдёт быстро".
Набрав номер телефона сына, он сообщил ему на завод:
– Очередь стоит, но товара пока нет. Я полчаса жду – и ничего. Звонить или не звонить?
– Не звони. Можно вспугнуть: приедут раньше времени и концов не найдут. Брать лучше с поличным. Подожди, у меня смена закончилась – иду к тебе.
Дожидаться Николай Афанасьевич решил в телефонной будке, так как дождь продолжал хлестать по потемневшей земле.
"Вот зачастил некстати", – подумал он, беспокойно посматривая сквозь помутневшие стёкла на универмаг, но с покупками оттуда никто не выходил, и это его успокаивало.
Дождь кончился через несколько минут, и сразу же он увидел спешащего по улице Сергея. Опасаясь, что сын проскочит мимо, он рванулся к нему из своего укрытия и, желая сократить путь, ринулся через мутную лужу напрямик…
Сергей, возможно бы, и не заметил отца, проскочив мимо, но его остановил странный сдавленный вопль, донёсшийся откуда-то сбоку, после чего знакомый голос стал низвергать не известно по чьему адресу брань и проклятья.
Бросив взгляд в сторону, Сергей увидел странную картину, приведшую его в первый момент в замешательство: из большой плоской лужи, глубина которой не превышала десяти сантиметров, торчала одна голова Николая Афанасьевича и скверно ругалась. В первый момент сын даже остолбенел от такого зрелища – куда же девалось тело его дрожайшего родителя? В воображении никак не укладывалось, что оно могло поместиться в столь мелком объёме или наполовину раствориться в жидкости.
Голова, возвышавшаяся над гладкой поверхностью лужи, напоминала бюст без пьедестала, случайно оброненный кем-то посреди улицы. Всё выглядело так нелепо, что Сергей долго бы не пришёл в себя, если бы голова не призвала его на помощь.
– Чего глаза таращишь? Давай, вытаскивай, пока не утонул.
Слова привели его в чувство, и он бросился к отцу в воду, вздымая фейерверки брызг.
– Поосторожней, поосторожней. Не хватало, чтобы я еще волосы намочил, – завопила голова. – Близко не подходи, протяни руку.
Сын остановился в трёх шагах, схватил Николая Афанасьевича за плечи и потянул на себя. Из удивительно плоской лужи стало подниматься удивительно объёмное тело, так и казалось, что оно формируется каким-то странным образом из тончайшего слоя воды. Через несколько секунд промокший до нитки Николай Афанасьевич стоял рядом с сыном в натуральную величину и переводил дух.
– Ох, чуть не утонул в луже. Кому сказать – засмеют. Люк проклятые сантехники не закрыли, а яму разве видно? Там же колодец метра четыре глубиной, ухнешься – и с головой. Как это я за края руками зацепился.
Он недоверчиво посмотрел на свою правую руку, потрогал её левой, затем осторожно приподнял, пошевелил пальцами, покрутил кулаком и радостно воскликнул:
– С испугу заработала. Ах, ты моя родимая, да не сработай ты сейчас – быть бы мне утопленником. Заработала, ну надо же! – он повернул к сыну восторженное лицо.
Тот улыбался.
– Поздравляю. Не было бы счастья, да несчастье помогло… Ладно, теперь к делу. Время не ждёт. Стой здесь, охраняй лужу, чтобы кто другой не провалился, а я в магазин смотаюсь.
Через несколько минут Сергей исчез в универмаге, а спустя ещё двадцать минут к центральному входу подкатила милицейская оперативная машина. Отдел "мужские сорочки" был опечатан, товар конфискован и, как говорится, преступный синдикат прекратил своё существование.
В этот же вечер Сергей отправился в квартиру Холмогорских, вспомнив, что оставил там связанного Виктора.
Прошли ровно сутки, и тот хоть и лежал на диване, но изрядно измучился от неподвижного образа жизни. Поэтому, когда в комнате появился мастер, он принялся ругаться.
– Ты что, голодом решил меня морить? Сутки без еды. Я и без того худой, у меня никаких жировых запасов, мне нельзя голодать.
– Хватит стонать, привыкай к суровой жизни, в тюрьме слаще не будет, – сурово проговорил Сергей, перерезая ножом верёвки.
Кряхтя, Виктор с трудом поднялся, размялся и только после этого заострил своё внимание на последнем предложении.
– А при чём тут тюрьма? Я на Ларисе собираюсь жениться. Подумаешь проступок – увез в деревню. Она радоваться должна, что с мальчишкой беру.
– Дело не в Ларисе, а в том, что ваша лавочка закрылась. Сегодня милиция взяла ваших. Иди, признавайся. Добровольное признание сокращает сроки.
– Как взяли? За что? – Глаза его беспокойно забегали по комнате, такой вести он не ожидал, предполагая, что конфликт продолжается в основном из-за девушки.
– Я объяснять не собираюсь, как и за что. Тебе лучше известно. Давай, беги в милицию, пока не пришли за тобой, а придут сами – надбавят срок.
Глава 15
Жизнь интересна тем, что никогда не знаешь, что с тобой будет завтра.
А назавтра произошло следующее. Не успел Сергей прийти на завод и приступить к работе, как по селектору прозвучал требовательный голос секретаря:
– Торбееву к девяти часам явиться к директору.
Сообщение прозвучало неприятно, хотя молодой мастер ожидал последствий после собрания. Тут же мимо проплыла Лыкова и бросила в его сторону торжествующую ухмылку, ясно говорящую: "Ну что, достукался?"
К рабочему столу Торбеева подскочил Елисеев, мастер из соседнего цеха, принёсший на подпись кое-какие документы, и таинственно зашептал:
– Выражаю свои искренние соболезнования. Можешь сразу захватить заявление на увольнение и скажи спасибо, если подпишут по "собственному желанию", а то припишут какую-нибудь статью, к примеру – за несоответствие занимаемой должности – и ни на одном приличном предприятии не примут.
– Рано отпеваешь, – хмуро отмахнулся Сергей. – Я без боя не сдаюсь.
– Не петушись, повинись, – посоветовала пожилая монтажница, принёсшая ему детали из другого цеха и слышавшая конец разговора. – Ты молодой, вот и вали всё на молодость, пока есть такая возможность. В старости не на что будет ссылаться. А тут скажи – по глупости, мол, сболтнул лишнее. Простят. Мало ли чего в молодости не бывает.
Подошла и Ирочка с печальным лицом.
– Ой, что будет? Неужели выгонят?
– Ладно, пойду. – Сергей поднялся с места. – Я правду за ошибки молодости выдавать не собираюсь, даже если уволят.
Твёрдой походкой он направился к кабинету директора. Кто-то, из столпившихся у его стола, бросил ему вслед траурным тоном:
– Прощай, дорогой товарищ. Мы тебя никогда не забудем.
Торбеев отсутствовал около часа, и всё это время цех напряженно ждал развязки. Результаты оказались поражающими: когда в дверях возник сияющий мастер, от каждого движения которого веяло энергией, уверенностью в себе и вдохновением, цех замер в едином порыве удивления.
Ирочка с пересохшим от волнения горлом пролепетала:
– Что?
– Меня назначили начальником цеха.
Несколько секунд царило мёртвое молчание, потом цех взорвался радостным возгласом:
– Ура-а!
– Правильно. Вместо двух тунеядцев будет один добросовестный начальник, – одобрила пожилая монтажница, имея в виду Рыкунова и Крабова.
Елисеев развёл руками и, улыбаясь, покачал головой:
– Да, бывают в жизни удивительные моменты. Ну что, Торбеев, поздравляю. – Он протянул ему руку и крепко пожал. – Вот теперь и наводи порядок.