* * *
- И что, интересно, тебе гадальщик напророчил? - вкрадчиво полюбопытствовала Вика.
Утром стал накрапывать дождик. Они завтракали в кафе на набережной, глядя на потемневшее море. Зоя, надутая и неразговорчивая, цедила кофе с вишневым ликером. Беседа не клеилась.
Но Викин удар попал в цель.
- Откуда ты знаешь? - подскочила Зоя. И Викусе понравилась эта секундная власть над ней - власть, позаимствованная ею у Николая.
Она, не торопясь, допила свой апельсиновый фреш, потянулась за зеркальцем и помадой, чтобы подрисовать улыбающиеся губы, и, между делом, обронила небрежно:
- Мы видели тебя вчера.
- Мы?
- Я и мой волшебник.
- Ясно. - Зоя скривилась.
- И знаешь, что самое удивительное, - выложила главный козырь Вика. - За несколько минут до твоего появления Коля предсказал, что сейчас ты придешь гадать, а потом бросишься бежать со всех ног…
- Но как он мог знать об этом?!!! - Зоя отставила чашку столь резко, что кофе пролилось на блюдце. - Я никому не говорила… Да что там, я и сама не знала. Вдруг ударило в голову: а не погадать ли? Он не мог об этом знать!
- Однако знал, - победно резюмировала Виктория, впервые в жизни оправдав данное ей имя. - А с Витей у тебя не сложилось?
- Ну почему, - неуверенно промычала блондинка. - Все чудно, но незачем в первый же вечер позволять мужчине слишком много… - Она будто пыталась оправдаться. - Договорились встретиться утром тут, в кафе.
- Правда? - оживилась Викуся. - И Коля тоже сейчас подойдет. Знаешь, он действительно замечательный! Такой чуткий, заботливый, ни на кого не похожий! Мне кажется, он и впрямь волшебник!
- Съешь лимон, - огрызнулась Зоя. - У вас что, что-то было? - В ее голосе слышалось неодобрение.
Викуся многозначительно усмехнулась и… не ответила.
В кафе зашел Николай, помахал ей рукой с порога и направился к их столу. Вика расплылась в улыбке. Зоя, нахмурившись, неприязненно изучила его с ног до головы.
- Ну, здравствуй, волшебник, - проговорила она сквозь зубы. - Может, объяснишь мне кое-что?
- Что, например? - беззаботно поинтересовался Коля, проигнорировав ее воинственный тон.
- То, что поведала мне твоя любимая девушка. Как ты узнал? Следил за мною?
- Коля весь вечер был со мной! - осадила ее Вика.
В дверях появился Тарзан, окинул взглядом их группу и, поколебавшись, сел за соседний стол. Зоя его не заметила.
- Ну, выкладывай, - наступала она. - Что ты еще обо мне знаешь? Что я сделаю через пятнадцать минут? О чем думаю? Какое белье на мне надето?
Бесхозный Тарзан начал недвусмысленно строить Викусе глазки. Вика гордо отвернулась и по-хозяйски положила ладонь на Колино плечо.
- Через пятнадцать минут, - убежденно изрек Николай, - ты побежишь звонить на почту.
- Мимо! - громко возликовала Зоя. - Лично я никому звонить не собираюсь.
- Потом, - нимало не смутившись, предсказал он, - отправишься собирать чемодан.
- С какой стати? - возмущенно подняла брови курортница.
- Одета ты сейчас в купальник. А все твои мысли занимают два вопроса: откуда я все это знаю, и что у нас было с Викой? Но на последний я отвечать не стану.
- Правда? - разозлилась Зоя. - А мне как раз очень интересно узнать ответ!
- Прости, но тебя это не касается! - Викуся демонстративно встала из-за стола.
- Очень даже касается! - разъяренно взвизгнула Зоя. - К твоему сведению, Николай - мой муж!
- Муж?
Вика мешком плюхнулась обратно.
- Муж-эсвече? Он?! Ты ж сказала, что развелась? Солгала? - Информация отказывалась укладываться у нее в голове по причине вопиющего абсурда происходящего.
- Просто, - спокойно пояснил Николай, - через пять минут после принятия решения моя жена воспринимает его как свершение. Поэтому она, конечно, не обманула тебя, сказав, что развелась, разъехалась и отсудила у меня пианино, потому что мысленно уже сделала это.
- Откуда ты знаешь, что я сказала? - опешила Зоя.
- Ты всегда это говоришь, - пренебрежительно пожал плечами он.
- И как ты узнал, что я Коктебеле? Нанял частного детектива?
- Если ты укладываешь в чемодан купальник, а под подушкой у тебя лежит книга Волошина "Коктебельские берега", не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, куда ты едешь, - насмешливо ухмыльнулся жене Коля.
- А здесь как отыскал? - не сдавалась Зоя. - Пляжи обошел?
- Сидя, - расхохотался муж. - Договорился с торговкой, которая носит по берегу мороженое и пиво, и пообещал ей двести гривен, если она приведет меня к девушке, задавшей вопрос: "А нет ли у вас нормальных советских козинаков?"
- Но я могла и не задать его…
- Не могла, - отмахнулся Николай. - Как только ты попадаешь на пляж, ты всегда его задаешь. А с именами, - вежливо предвосхитил он Викин вопрос, - еще проще. Моя жена воображает себя Сесиль из романа "Здравствуй, грусть" Саган. И, флиртуя с мужчинами, всегда представляется этим именем. Сюда она, естественно, отправилась флиртовать. Ну а тебе могла отвести только роль "рыжей Эльзы", которой умная Сесиль вертит, как хочет. Но она ошиблась. Ты гораздо сильнее, чем думают все, включая тебя саму.
- А комнату, где мы остановились, ты тоже описал с помощью дедуктивного метода? - слабо пискнула Вика.
- Это элементарно, Ватсон, - развеселился он. - Я люблю отдыхать с комфортом. А поссорившись со мной, Зоя всегда делает все с точностью до наоборот. Значит, могла остановиться только у хозяйки. Но только в квартире с душем и телевизором - ведь без этих двух вещей она жизни не представляет. Что же касается моря за окном, знала бы ты сколько раз я слышал эту песню: "Романтический вид бывает не только в дорогих отелях! Ты сноб, неспособный понять…"
- Но как ты мог угадать, что я отправлюсь гадать? - перебила супруга.
- Я не угадывал, а знал: в экстремальных ситуациях ты всегда бежишь к бабкам и цыганкам. Ситуация пиковая - приезжает супруг и отправляется гулять с другой девушкой. На набережной сидит только один гадальщик. Остается стать неподалеку и подождать, пока ты к нему подойдешь.
- Но ты ведь назвал точное время, когда она появится там, - засомневалась Викуся.
- Задачка для младших классов! Мы встретились в 16.35. В шесть часов у Зои назначено свидание. Не пойти на него она не может. Отменить встречу и сидеть дома, зная: я встречаюсь сейчас с другой, - выше ее человеческих сил. Погадать до встречи с парапланеристом не остается времени - моя жена всегда собирается на выход не меньше часа.
- Не правда, - обиделась Зоя.
- Правда, - миролюбиво сказал он. - А в 20.00 по телевизору начинается ее любимый сериал. И даже если мир рухнет в тартарары, Зоя ни за что не пропустит очередную серию. Следовательно, она должна объявиться у гадальщика в 7.30 и убежать без пяти восемь. Бегом - она ведь постоянно опаздывает…
- Хочешь сказать, - завелась супруга, - я неспособна отказаться от этого мыла даже ради любовного свидания?
- Ради любовного - да. Ради демонстративно-показательного - нет. Но о любви не могло быть и речи, потому что, - Коля развернулся к Вике, - моя жена неспособна мне изменить.
- А я почти поверила, что ты волшебник… - вздохнула Викуся.
- Волшебник, - уверенно подтвердил он, - но чрезвычайно узкого профиля. Я муж, который знает свою жену наизусть. Я знаю, что в кофе она кладет два куска сахара, а в чай - один. Знаю, платье какого цвета выберет из семи цветов радуги. Какой напиток закажет в ресторане, когда ей грустно, и какой, когда празднично на душе. Знаю, что приезжая на море, она никогда не снимает купальник, поскольку купается пять раз на дню в любую погоду. И что вчера, на свидании с местным сексапилом, она ударила его по рукам, заявив: "Мне не нужен секс без любви"… Я способен предсказать самый непредсказуемый ее поступок! А такое проникновенное знание одного человека другим встречается в мире столь несказанно редко, что практически приравнивается к волшебству. Понимаешь? - Только теперь он посмотрел на жену.
Она глядела на него изумленно и пристально, не в силах поверить в сказанное.
- Оказывается, я совсем тебя не знаю, - вымолвила Зоя.
- Значит, не любишь, - неожиданно жестко поправил он. - Невозможно любить то, чего не знаешь, Зоя. Интрига, азартная игра за абстрактный и абсолютно ненужный приз уместны только в ток-шоу. А любовь - это прежде всего знание и уважение. Знать все мысли, мечты, привычки своего партнера и уметь уважать их, даже самые трогательные, наивные, глупые… В общем, я приехал сюда, чтобы сказать: я согласен на развод. Квартира остается тебе. Пианино - тоже. Сегодня я улетаю в Киев.
- Как?… - вскинулась жена. - С чего вдруг? Подожди, я не хочу тебя терять…
- Если любишь, не потеряешь, - ощерился он. - Скажешь волшебные слова…
- Какие "волшебные"? - ошалела она. - "Спасибо"? "Пожалуйста"? И куда ты переедешь? К маме?
- Если за семь лет ты так и не поняла, у какой женщины меня искать…
- У женщины?! У тебя и женщина есть? На курорте с одной поматросил, там другая ждет?! Стой, это что, Эммочка?
Николай устало махнул рукой и, не прощаясь, направился к выходу.
Зоя резко наклонилась к Вике и вцепилась наманикюренными ногтями в ее рукав:
- Скажи, у вас что-то было? Да или нет? - прошептала она горячо. - Пойми, я должна это знать!
- А ты в инструкции посмотри, - презрительно фыркнула Викуся и, отбросив Зоину ладонь, бросилась вслед за Николаем.
* * *
Он курил, прислонившись к стене, и ждал ее.
- Знал, что побегу, - кивнула Вика.
- Знал, - согласился он. - Ты не могла задать этот вопрос при Зое. И не задать его не могла тоже… Когда я подошел к тебе там, на пляже, ты спала и во сне произнесла его имя. В эту минуту у тебя на лице было написано все.
- Так просто, - покачала головой она.
- Все гениальное - просто. Усложняют - только дураки.
Он обнял ее за плечи, и они пошли вдоль по набережной. Дождь кончился. Воровато выглянуло солнце.
Вика попыталась понять, что именно она должна испытывать к самозванному чародею: злость, обиду, разочарование, сожаление? Но, как ни странно, внутри у нее было всего одно - гордое, как парус - чувство свободы.
"Я - Виктория Звенигорская. Я хочу бросить курить. Я классная профи. Через год я куплю квартиру. Я - не "дешевая", я расчетливая и могу упрямо идти к намеченной цели. Я - не уверена в себе, потому что три года жила с не уверенным в себе человеком, вымещавшем на мне свои комплексы…
Но я - в тысячу раз лучше!"
- А поцеловал я тебя потому, что тебе нужно было изменить Игорю. Чтобы освободится от него, - сказал Николай.
- Не такой уж у тебя узкий профиль, волшебник! - рассмеялась она.
- Просто это широкая проблема.
- Ты говорил вчера не об Игоре, а о ней…
Ветер с моря поцеловал Вику в лицо.
- Может, все же предскажешь мне судьбу?
- Думаю, - ответил он, - в ближайшее время ты станешь заядлой парапланеристкой.
Она обернулась: возле кафе стоял Тарзан и смотрел ей вслед.
* * *
Домчавшись до почты, Зоя позвонила в Феодосию, чтобы узнать, когда отходит ближайший поезд, и на следующее утро уже стояла посреди киевского вокзала, мучительно решая, куда бежать дальше.
"У женщины, у женщины"!
"Возможно, все же подался к маме?" - с надеждой подумала она. Но тут же отбросила эту наивную "сестру Любви и Веры". Конечно, он у Эммочки-секретарши с дурацкой фамилией Буль. С ума сойти! Сколько лет она надменно наблюдала за ее попытками захомутать Колю, самоуверенно воображая: тот попросту не способен ей изменить. Все семь лет их жизни она только и делала, что воображала из себя бог знает что. Делала восхитительно "логические" выводы о собственном супруге, глядя не на него, а на собственное отражение в зеркале. Я такая потрясающая, естественно, он мне верен. Я такая умная, следовательно, вижу его насквозь…
"Я полная дура и ничего о нем не знаю!"
А еще она не знала ни адреса подлой секретарши, ни волшебства, способного обернуть время вспять. Впрочем, первую загадку нетрудно было решить: девушки с подобными паспортными данными - не слишком массовое явление. Сдав чемодан в камеру хранения, Зоя поймала такси, и уже через полчаса в руке у нее была заветная бумажка с координатами измены. Комкая в кулаке ненавистные данные, покинутая половина поместила себя в авто и попыталась измыслить то "обыкновенное чудо", которое она обязана свершить, заявившись в их дом с лицом проигранной атомной войны.
"Что я должна делать? Что?
Кричать: я люблю тебя? Плакать: на кого ты меня покинул? Извиняться: прости, я больше не буду?
Как давно они стали любовниками? Сразу? Или только теперь, когда я объявила ему о разводе? Тогда я сама виновата. Но и он хорош…"
Она старательно накручивала себя, злясь с каждой минутой все сильней и сильней.
Какого чуда муж ждет от нее?
Какого б ни ждал - не дождется!
Сейчас она приедет и скажет ему: "Между нами все кончено!"
И лишь когда рука ее потянулась к двери парадного, Зоя вдруг поняла: у какой женщины он сейчас.
- Не уезжайте… - отчаянно замахала она таксисту.
Машина дала задний ход. Зоя упала на переднее сиденье.
- Воздухофлотский проспект. Быстро. Я доплачу!
Заурчав, такси рвануло с места.
И всю дорогу домой она старательно повторяла "волшебные слова":
- Я знаю, ты мог мне изменить. Но ты не хотел подобного конца… Ты не любишь отдыхать дикарем и всегда пьешь горький кофе без сахара. Тебе нравятся галстуки в полоску… Ты любишь триллеры, засыпаешь на мелодрамах… Ты мудрый и умеешь прощать. Я знаю, ты приехал в Коктебель, чтобы вернуть меня!
Сумасшедшая
нелюбовная история
- Ты видишь мои крылья? - Это был не вопрос, а приказ.
Привычно подчиняясь ей, он нахмурил лоб, сузил глаза и тщетно попытался увидеть невозможное.
- Ты видишь их?
Он приподнялся на локтях в их двуспальной кровати. Женщина стояла спиной к нему, напротив распахнутого в май балкона, босая, в одних тоненьких трусиках. Каждое утро, вскакивая с постели, она проделывала этот странный ритуал, как иные зарядку. Расталкивала балконные двери, разводила в стороны руки, запрокидывала голову, будто собираясь взлететь. И стояла подолгу, закрыв глаза и медитируя о чем-то неясном и неведомом.
"Интересно, - думал он равнодушно, - видно ли ее из окон напротив?" Соседний дом стоял достаточно далеко, но его жильцы наверняка знали: здесь живет Легенда.
Певица!
Знали этаж и подъезд и могли настроить бинокли и подзорные трубы, чтобы любоваться на нагую эстрадную диву, словно специально позирующую им в раме балконных дверей. И конечно же, если бы в нашей убогой стране водились папарацци, они бы не упустили такой великолепной придури…
Он не спрашивал, зачем она поступает так глупо. Он давно уже устал ей перечить, зная: что ни говори, Певица все равно сделает иначе. Смирился с мыслью, что никогда не сможет ее понять, и перестал чему-либо удивляться.
Но сегодня она спросила:
- Ты видишь мои крылья?
Он посмотрел на ее напряженные руки с коричневыми островками локтей, на сведенные, по-детски подрагивающие лопатки. Безжалостное майское солнце услужливо подсовывало ему огрехи ее фигуры: усталость кожи, поплывший силуэт, наметившиеся складочки и морщинки. На миг ему стало жалко ее - так беспечно выставляющую свои "минусы" напоказ.
"Она думает, я люблю ее. Люблю такой, какая она есть…"
Он вздохнул:
"А какая она есть?"
Их начавшаяся несколько лет тому связь была, продиктована не столько его желанием, сколько тщеславием.
Стать любовником Певицы!
Любим ли мы артистов или нет, мы всегда влюблены в их славу, в магическую ауру звездности. Знаменитые кажутся нам богами, вечно счастливыми, сияющими, недосягаемыми. И лестно оказаться единственным, кто преодолел этот замкнутый круг. И так хочется нахлебаться из чаши их счастья…
Будучи заслуженным мелкосветским мачо, он знал: кайф от этой победы недолог.
Нельзя нарушать табу!
На артистку, как на картину, стоит смотреть только издалека. А подойдя к ней впритык, увидишь лишь хаотичную рябь мазков, застывших сгустков краски - вполне материальную, стареющую женщину, вредную и глупую, с морщинами и прыщами, слезами и сомнениями, комплексами и страхом потерять своего мужчину. И образ совершенства распадется навсегда на скучные и бытовые детали.
Она была не первой знаменитостью в его списке, и должна была стать очередной насечкой на его кинжале… А оказалась неразрешимым вопросом, на который он так и не смог найти ответ.
Он спал с ней в одной кровати, ел за одним столом и смотрел вечерами в тот же телевизионный экран. Но не мог докопаться до женщины. Певица упрямо оставалась Певицей, несмотря на целлюлит, аллергию на пух и потовыделение от жары. Подобно золотому Людовику XIV, который, просыпаясь в окружении августейших особ, торжественно препровождался ими на унитаз, умудряясь оставаться при этом недоступным "королем-солнце"… Ее легендарность была герметичной, как саркофаг, отрешенной от реальности быта, их отношений, ее собственного несовершенного тела.
"И какая она есть?!"
"А есть ли она?"
- Ты видишь мои крылья?
- Какие крылья, родная?
- Мои. Ведь я - ангел!
Он настороженно поглядел на нее, пытаясь понять: шутит она, выражается фигурально или на самом деле думает так? В интервью Певица часто говорила: "Я - икона, даже когда обедаю в ресторане"; "Я всегда была, есть и буду самым главным в этой стране ангелом". Впрочем, мало ли что говорят артисты в своих интервью. Хуже, что, занимаясь с ним сексом, обгладывая куриную ногу, подстригая волосы на лобке, она заявляла ему то же самое: "Я только похожа на человека. Я должна жить на небе. Я - божество".
Это случалось нечасто. И в такие минуты в желудке у него появлялась неприятная пустота и начинало противно ныть, и отчего-то ужасно хотелось вымыть руки. Он укачивал себя здравыми объяснениями: "Она просто обкатывает на мне тексты, которыми морочит голову своим фанам". Прекрасно понимая: бессмысленно пытаться объяснить ее ненормальность нормально. И испытывая к ней смешанное, гадливое чувство: любопытства и неприязни, - как при виде картинок в Книге рекордов Гиннесса, где красовались люди с двумя головами и самой длинным в мире хвостом.
- Конечно, ты ангел… - тщетно постарался вложить он в крылатое слово приемлемый земной смысл.
- Правда? - обрадовалась Певица. - Ты видишь их?! Опиши, какие они?
- Кто? - осторожно уточнил он.
- Мои крылья. Их должны увидеть все!
- Кто все?
- Мои зрители. Скоро они поймут, кто я! Я открою им истинную суть!
- Какую? - спросил он офигело.
- Небесную и крылатую!
Ему вдруг показалась, что действительность расползается по швам, и он действительно сходит с ума.