- Не надо от меня скрывать. Это же Джек Капито.
- Хватит уже повторять его имя и фамилию так, будто он какой-то бог.
- Он и есть. По крайней мере в этой школе. А мифологическим существам - таким, как он, - нужны физические наслаждения…
- Хватит! - сказала я, перебивая ее. - Я больше не собираюсь это обсуждать.
Она взглянула на меня с разочарованием.
- Отлично. Тогда обещай, что ты мне все расскажешь.
- Обещаю.
После обеда я шла по коридору, направляясь к шкафчику Джека. Повернув за угол, я остановилась как вкопанная.
Джек стоял, прислонившись спиной к шкафчику, откинув голову и прикрыв глаза. Лицо его было напряжено. Но остановилась я не поэтому.
Лейси Грин стояла рядом с ним, очень близко, прислонившись плечом к соседнему шкафчику, и увлеченно что-то говорила. Она стояла так, что почти вынуждала его касаться рукой ее груди. Даже я не могла так стоять рядом с Джеком.
Но опять же, может быть, это была моя проблема. О чем бы они ни говорили, это был не самый подходящий момент, чтобы вмешиваться. Но я была его девушкой. Если кто-то и мог вмешаться, то именно я.
Я сжала в руке ремень сумки, висящей у меня на плече, и двинулась к ним. Чем ближе я подходила, тем слышнее были слова Лейси.
- …и тогда я предложила, чтобы каждая участница группы поддержки взяла на себя двух игроков, чтобы никто не был обделен… - Она замолчала, увидев меня.
- Здорово придумано, Лейс, - сказал Джек рассеянно, глядя при этом на меня. - Так и сделайте.
Он оттолкнулся от шкафчика и крепко обнял меня.
- Привет, - сказал он со вздохом удовольствия. Лейси больше не существовала для него, но я хорошо видела, с каким хмурым видом она стоит за его спиной. Я закрыла глаза и уткнулась лицом в его плечо, вдыхая свежий запах его кожаной куртки, смешанный с чем-то еще, что было… запахом Джека.
- Привет, - ответила я.
Он отстранился, совсем чуть-чуть, чтобы видеть мое лицо.
- Так что, мы сегодня празднуем? - сказал он, все еще улыбаясь.
Челка закрыла ему глаза, он провел рукой по волосам, и у меня сердце подпрыгнуло в груди.
Празднуем. Я прищурилась.
- Юлес говорила с тобой?
- Она напомнила, что сегодня ровно три месяца и что девушки любят такие штуки, разве это не так?
Я вспомнила о том, что Юлес сказала за обедом, и посмотрела на свои руки, которые вдруг начали дрожать.
- Нет. Только не я. По мне так лучше ничего не делать. Вообще.
Он усмехнулся, обнял меня за шею и повел по коридору.
- Вот это я люблю в тебе. Тебе так легко угодить. - Он коснулся носом моего уха.
Я нервно хихикнула и всю дорогу домой чувствовала на своих щеках румянец. Когда мы уже подъезжали к моему дому, он взял меня за руку.
- Может, сегодня покатаемся на лыжах?
Ха. Ботинки, несколько слоев одежды и лыжи. Превосходно.
- Отлично.
- Хорошо. Я заеду за тобой через полчаса.
Я вышла из машины с чувством облегчения. Но когда я шла по дорожке к входной двери, Джек опустил окно.
- Бекс!
Я обернулась.
- Возьми с собой что-нибудь переодеться. У моего дяди дача на холме, он сказал, я могу приезжать туда, когда захочу. После лыж заедем выпить горячего шоколада.
Черт. Я заставила себя улыбнуться и помахать ему рукой, когда он уезжал. В такие моменты мне особенно сильно не хватало мамы. Но даже до катастрофы стала бы я обсуждать с ней такие вещи? Она была открыта для многого, но демонстративно умолкала, когда речь заходила о сексе. Может быть, она ждала, пока я стану старше, и так и не дождалась.
В тот вечер мы катались на лыжах, пока у меня уши не начали отваливаться от холода. Джек предлагал уйти, но я настояла на том, чтобы кататься, пока на холме не погаснут все огни. К тому времени, когда мы добрались до дачи его дяди, мне казалось, что уже не меньше двух часов ночи. Но было только десять. Я должна была вернуться домой через три часа.
- Можешь переодеться в спальне, а я пока попробую развести огонь, - сказал Джек, потирая руки и ощупывая стену в поисках выключателя.
- Отлично, - прошептала я. С сумкой в руках я на цыпочках прошла по оранжевому ковру в гостиной к двери в спальню.
Едва я закрыла за собой дверь, как меня начало трясти, и не только от холода. Я вытащила из сумки одежду. Розовые лосины и белый свитер.
- Просто дыши, - прошептала я себе.
Я стянула с себя промерзший лыжный костюм и термобелье и потерла руки, чтобы разогреть кровь. Я осталась в одном нижнем белье. И между мной и Джеком была лишь тоненькая дверь.
Я поспешила натянуть свой мягкий кроличий наряд. Ноги у меня все еще не отогрелись, так что зеленые шерстяные носки я решила не снимать. Взглянув на себя в зеркало, висевшее на стене, я прыснула от смеха. После нескольких часов, проведенных под лыжной шапочкой, волосы мои выглядели так, будто я попала в эпицентр торнадо, а в этой одежде я напоминала большую сахарную вату. Посмеявшись, я расслабилась и направилась в гостиную.
Когда я вышла из спальни, Джек сидел у камина спиной ко мне с кружкой горячего шоколада в руке.
- Здесь уютно, - сказала я робко.
Он повернулся на голос и, посмотрев на меня, выплюнул горячий шоколад.
- Что? - удивилась я.
Явно желая взять себя в руки, он попытался сжать губы и схватился рукой за подбородок.
- Потрясающе.
Я вскинула брови, губы у него затряслись, и тут уж он не мог больше сдерживаться. Он затрясся от смеха.
- Ну, это не совсем та реакция, на которую я рассчитывала, - сказала я.
- Правда? - проговорил он, задыхаясь.
Я уперлась рукой в бок и топнула ногой, и тогда он, глубоко вздохнув, вытер глаза ладонью.
- Ты закончил? - спросила я.
Он покачал головой.
- Я люблю тебя.
- Прости?
- Ты меня слышала. - Он пошел ко мне.
Я посмотрела на свой свитер и снова на него.
- Ты заметил мой наряд?
Он был на полпути ко мне.
- О да, я заметил, - сказал он так, будто это была самая сексуальная вещь, которую он когда-либо видел. Губы его растянулись в улыбке.
- Ладно, но это тоже не та реакция, на которую я рассчитывала, - заметила я и сделала шаг назад, когда он подошел совсем близко.
Он взял мои руки в свои, и его улыбка исчезла.
- Бекс. Мне кажется, я знаю, чего ты опасаешься, но я хотел сказать лишь то, что сказал. Я люблю тебя. И я никогда не буду давить на тебя.
Я покраснела до корней волос.
- Но разве вы, мифологические существа, - я пыталась вспомнить, как Юлес это сказала, - не нуждаетесь в… э-э-э…
Джек выглядел смущенным. Он усмехнулся и сказал:
- Пожалуйста, даже не пытайся закончить эту фразу.
Я так волновалась, что сказала ровно то, что крутилось у меня в голове:
- Но у тебя были… был… то есть я знаю, что я у тебя не… первая…
- Бекс, пожалуйста. - Он потянул меня на диван напротив камина. - Слушай, моя история ведь ни для кого не секрет, - он пожал плечами. - Я изменил бы ее, если бы мог.
Я накрутила шнурок от свитера на указательный палец.
- Хорошо, - пробормотала я.
- Не прячь от меня лицо. - Он осторожно приподнял вверх мой подбородок и заглянул мне в глаза. - Это ты. И я не хочу это разрушить.
Говорил ли он серьезно? Я не знала, верить ли ему или признать, что я действительно выгляжу так непривлекательно. У Джека была репутация любителя случайных связей. Сколько он сможет ждать, пока я повзрослею?
Я взяла его руку, положила себе на талию и прильнула к его груди, так что стал слышен стук его сердца. Несмотря на его внешнее спокойствие, сердце бешено колотилось. Джек крепко обнимал меня, прижимая к себе.
Он шепнул, коснувшись губами моего уха:
- Я люблю тебя, Бекс. Я никогда такого не чувствовал.
Я снова кивнула, все еще не зная, верить ли ему. Я подумала о Лейси, о том, как она стояла рядом с ним.
- Ты никогда не влюблялся?
Он тихо вздохнул, и я почувствовала, как он качает головой.
- Это легко сказать. И сложно испытать.
Он провел пальцами по моим волосам и убрал прядь мне за ухо. Затем сказал тихо:
- Просто из любопытства, что бы ты сказала, если бы я захотел…
- Я бы сказала "нет".
- Да?
Я кивнула.
- Я рада, что ты не сказал, потому что это было бы ужасно.
Он затрясся от смеха.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Сейчас
Столовая для малоимущих. Осталось четыре месяца.
Время на Поверхности бежало так стремительно, что дни сливались в один и я не знала точно, сколько суббот прошло до того дня, когда я снова встретила Мэри в столовой. Разливая по мискам суп, я высматривала ее в очереди, потому что все еще хотела спросить о дочери Присциллы, о которой мне рассказывала девушка с косами.
Я очень хотела помочь ей, сама не знаю почему. Не то чтобы она была первой несчастной старухой, которую я встретила в жизни, но когда она сказала мне, что я разбила сердце, я почувствовала какую-то связь с ней, как будто ее старческое слабоумие наделяло ее чудесной способностью видеть человеческие души насквозь.
Я знала, что это невозможно.
Когда в чане с супом оставалась уже половина, я увидела ее в очереди. Она потянулась за подносом, и я заметила у нее на руке старинный серебряный браслет. Это было ее единственное украшение, и оно казалось тяжелым на ее тонком запястье. Должно быть, фамильная драгоценность или что-то в этом роде.
- Привет, Никки, - сказала она, когда подошла ее очередь.
Я не помнила, чтобы называла ей свое имя.
- Привет, Мэри. Как у вас сегодня дела?
- Можешь сегодня поесть со мной?
- Э-э-э… - я взглянула на Кристофера, и он кивнул. - Конечно, сейчас.
Вероятно, это было еще одной стороной моих обязанностей, помимо разливания супа. Я налила себе суп в тарелку и пошла за Мэри к одному из длинных прямоугольных столов. Мы сели в дальнем конце лицом друг к другу.
- Прости меня за тот день, - сказала она. - Я тогда устроила небольшую сцену.
- Ничего, все нормально.
- Я просто… иногда путаюсь. - Она поломала хлеб на маленькие кусочки и положила их в суп.
- Я понимаю.
Она посмотрела на меня с надеждой.
- Правда?
- Конечно, Мэри. - Я хотела было сказать ей, что у моей бабушки была болезнь Альцгеймера, но передумала. Вдруг она обидится на такое сравнение.
Она ждала, пока я скажу что-нибудь еще, и я решила, что сейчас подходящий момент для моего вопроса.
- Мэри, мне одна девушка здесь рассказала, что вы искали чью-то дочь?
Глаза у нее забегали, будто она волновалась из-за того, что могла ослышаться. Может быть, это был секрет.
Я понизила голос:
- Это правда?
Она не ответила, и я продолжала:
- Я могла бы помочь вам найти то, что вы ищете. Кто такая дочь Пенелопы?
Испуг исчез с лица Мэри, и она вдруг сдавленно захихикала.
Выглядело это довольно нелепо. Когда к ней вернулось самообладание, она сказала:
- Я ничего об этом не помню.
Она снова была спокойна. Очевидно, если она и знала что-нибудь, то рассказывать не собиралась. Я сменила тему:
- А откуда вы?
- Отсюда. Из Парк-Сити.
- У вас есть семья?
- Только мама.
Я постаралась не показать своего скептицизма. Ей должно быть не меньше восьмидесяти лет. Может, она имела в виду, что мать все еще духовно с ней. Или что она выросла с одной матерью. Я снова переменила тему, потому что не хотела сообщать ей ошеломительную новость, что ее мать, вероятно, уже умерла.
- Красивый браслет, - сказала я, указывая на ее запястье. - Откуда он у вас?
Она быстрым инстинктивным движением пошевелила рукой с браслетом под столом.
- Он передавался в нашей семье из поколения в поколение. - Она съела ложку супа и откусила хлеба. - По женской линии, - добавила она. - Но ты не можешь его взять.
- О, что вы, просто он красивый, - сказала я.
Очередь за едой становилась все меньше. Мэри доела суп, попила воды, поставила чашку и наклонилась вперед. У нее затряслись руки.
- Помоги мне, Никки.
Она сказала это ни с того ни с сего.
- Хорошо. Что я могу сделать?
- Я в растерянности. Я была готова уйти. А теперь я не знаю, что делать.
Говорила ли она о смерти?
- Что меня ждет? - спросила она.
Я медленно покачала головой.
- Я не знаю, честно.
- Но во что ты веришь?
Еще год назад мое христианское воспитание подсказало бы мне ответ: в рай. Когда я как-то спросила отца, где, по его мнению, находится мама, он сказал, что она на небе, смотрит на нас. Но теперь мне казалось, что это очередная ложь, которую люди придумали для самоуспокоения. Я ничего не знала о царстве небесном.
- Я не знаю, что вас ждет, - сказала я. Она поникла. - Но там должно быть лучше, чем здесь, - добавила я. - Так просто должно быть.
Ее плечи обмякли, и только тут я поняла, как она была напряжена.
- Спасибо.
Когда мы мыли посуду после обеда, ко мне подошла девушка с косами.
- Сочувствую, что тебе пришлось сегодня обедать с Мэри.
Я наклонилась, чтобы собрать тряпкой крошки со стола.
- Это было славно. Мне жаль ее. Я попробовала спросить ее о дочери Пенелопы, но она засмущалась.
- Персефоны, - сказала девушка с косами.
Я подскочила.
- Как ты сказала?
Она откусила кусочек оставшейся от обеда булки.
- Это была дочь Персефоны, - проговорила она с полным ртом. - Я вспомнила. Только она говорила так официально: "Дочери Персефоны".
Она завязала свой рюкзак, закинула за спину, а я так и стояла с тряпкой в руках.
- Дочери Персефоны?
Слишком фантастично.
Всю неделю Мэри и дочери Персефоны не выходили у меня из головы. Когда в следующую субботу я пришла в столовую, Мэри уже взяла свой обед и сидела за столом с незнакомой женщиной. На вид та была ровесницей моего отца, может быть, немного старше, и одета она была так, как будто пришла в арт-галерею, а не в столовую для малоимущих.
Я помахала Мэри. Она посмотрела на меня, но не помахала в ответ. Голова ее была опущена, плечи поникли, пока женщина, сидящая рядом с ней, что-то говорила.
Я прошмыгнула на свое место и встала рядом с Кристофером.
- Простите, я опоздала.
- Ничего. Вычту из твоей зарплаты. - Кристофер подмигнул.
Я налила пару мисок, но основной наплыв посетителей был уже позади.
- А что за женщина сидит с Мэри? - спросила я Кристофера.
Он оторвался от раздачи хлеба.
- Не знаю. Я ее тут раньше не видел.
- Они, похоже, хорошо знакомы, вам не кажется?
Он прищурился.
- Может быть. Но не думаю, что она бывала здесь раньше. Посмотри, - он указал на нее куском хлеба, - она не ест. Может быть, она пришла навестить Мэри. У многих наших клиентов все еще есть семья, ты не знала?
Мэри казалась несчастной, и я надеялась, что женщина скоро уйдет, я смогу поговорить с Мэри и узнать, все ли с ней в порядке. Ближе к концу обеденного часа женщина встала. Мэри подалась к ней, будто чтобы обнять, но женщина развернулась и ушла раньше, чем та успела это сделать. Как только она удалилась, я подошла к ее столику.
- Могу я сесть? - спросила я. Она взглянула на меня и указала на стул. - Вы в порядке, Мэри?
- Да, наверное.
- Что это за женщина была с вами? - спросила я. - Ваша родственница?
Она с опаской взглянула на меня, потом кивнула.
- Это моя мать. - Она сгорбилась на стуле и заглянула мне в лицо. - Ты мне не веришь, - сказала она.
Я положила локти на стол и попыталась говорить сочувственно.
- Это не так, Мэри. Все мы бываем растерянны.
Мэри кивнула.
- Она сердится на меня.
- Почему?
- Я взяла кое-что, принадлежащее ей. Только поэтому она приходит. Это мой единственный шанс поговорить с ней.
- Что это за вещь?
Она взяла ложку и окунула в суп.
- Я не должна об этом говорить.
- Почему?
- Я уже достаточно разочаровала ее.
Я положила руку ей на плечо. Я-то знала, что такое разочаровывать людей.
- Люди прощают друг друга.
Она подняла глаза от своей тарелки.
- Не думаю, что ты веришь в это больше, чем я.
Я убрала руку, а Мэри встала и взяла поднос.
- Подождите, - сказала я. - Я хотела спросить вас о дочерях Персефоны. Может быть, я могла бы…
- Не пытайся помочь, - перебила она. Она развернулась и понесла поднос к стойке для грязной посуды. Я вздохнула. Может быть, ей и не нужна помощь.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Сейчас
Моя спальня. Осталось четыре месяца.
- Время-то летит, Ник. - Коул сидел в самом темном углу моей комнаты, гитара лежала рядом с ним. Я не понимала, почему он лишь время от времени появлялся у меня. Я больше не сопротивлялась. Его посещения были моей единственной возможностью узнать что-нибудь о порядках Нижнего мира.
Шрам у меня на плече начало покалывать, как будто что-то в нем проснулось. Это происходило каждый раз, когда Коул был где-то рядом. Может быть, тень внутри меня реагировала на присутствие бессмертного.
Коул не мог знать, что я думаю о чем-то подобном. Я кивнула и полистала книгу, лежащую передо мной на письменном столе, изо всех сил сопротивляясь порыву сесть рядом с Коулом. Теперь я была подготовлена к тому, что меня тянет к нему, и мне легче было сопротивляться. И все же эта тяга никуда не делась.
- И это все, на что ты надеялась? - сказал Коул.
- Это все, на что я позволила себе надеяться, - уточнила я.
Он вздохнул, потом взял гитару и заиграл какую-то классическую мелодию. Я решила, что это Бах, но не была уверена.
- Где твоя семья?
Так, теперь, значит, будет светский разговор? Я обернулась.
- Папа в своем предвыборном штабе, а Томми у тети Грейс.
Он взял еще несколько тактов той же мелодии.
- Итак, ты вернулась, чтобы побыть со своей семьей и друзьями, и все вечера сидишь тут в одиночестве.
Я повернулась обратно к столу.
- Это не обязательно должно быть так, Ник. - Он откинулся назад, с тихим стуком ударив затылком о стену. - Я могу забрать тебя прямо сейчас. Ты видела только Пещеры и Тоннели - и да, эти места совершенно ужасны, - но все остальное в Нижнем мире выглядит иначе. Как Елисейские поля.
Я бросила на него насмешливый взгляд.
- Елисейские поля?
Он закатил глаза.
- Ты не делала домашнее задание. Елисейские поля - это свет, счастье, там никто не подвержен медленному умиранию земной жизни. И все твои положительные эмоции непосредственно отражаются на том, что тебя окружает. Я думаю, это рай.
- Не считая того, что тебе нужно красть энергию других людей, чтобы выжить.
Он помолчал немного. Когда он снова заговорил, голос его звучал глухо:
- Это небольшая цена за рай.
- Покажи мне, - сказала я.
Он удивленно моргнул.
- Что?