Натали пару раз пыталась заговорить с мамой о том, что произошло, но всякий раз боялась, что дядя Рудольф расправится с ней, как и обещал. Постепенно она свыклась с тем, что мысли о том страшном дне будут с ней всегда. Видя дядю Рудольфа, приходившего к ним довольно часто, Натали пыталась спрятаться, уйти гулять, или же садилась за пианино и медленно выводила этюды, подолгу вслушиваясь в каждую ноту. Так она пыталась забыться, отвлечься от своих мыслей и от страха, который жил и рос вместе с ней.
Рудольф продолжал со злобой глядеть на Натали, а она словно не замечала его. Не по годам серьезная, она понимала, что самое лучшее для нее - все забыть. И со стороны могло показаться, что все именно так.
- Натали, о чем ты думаешь? - спросила ее как-то мама, увидев, как та играла на пианино и вдруг о чем-то задумалась.
- Я не знаю, как тебе это сказать.
- Ну, попробуй, скажи, попытайся объяснить.
- Знаешь, мам, я думаю о том, кем я хочу быть.
- А кем ты хочешь быть?
- Не знаю, поэтому и думаю.
Вокруг Натали было столько интересного, что ей хотелось попробовать делать и то, и это, и что-то еще. За что бы она ни бралась, все давалось ей довольно легко. Однажды, когда в мастерской у Сергея собралась компания, и все немного выпили, начались песни под гитару. "Очарована, околдована", "Никого не будет в доме", "Вальс бостон", "Скалолазка". Натали стояла рядом и, раскрыв рот, смотрела на бородатого подвыпившего мужчину, сидевшего рядом с ее папой, и легко касаясь струн гитары, извлекавшего из нее довольно интересные по ее мнению звуки.
- Такого на пианино точно не получится, - подумала Натали и в тот момент, когда бородатый гость отложил гитару, чтобы в очередной раз выпить и закусить, тихонько проползла под столом и вынырнула с другой стороны. Пока все были заняты маринованными огурцами и скромным салатом, стоявшим на столе в большой эмалированной миске, Натали потянула на себя гитару и обхватила ее руками.
- Э, девочка, отдай инструмент, - широко улыбаясь, прикрикнул на нее бородатый папин друг. - Все равно же играть не умеешь!
- Да ладно тебе, пусть нам что-нибудь сыграет, - сказал кто-то из гостей.
Натали провела рукой по струнам, как будто пыталась понять, как это работает - до этого гитару в руках она никогда не держала.
- Отдай дяде гитару, - смеясь, выдавила из себя Анастасия.
Но здесь произошло то, чего все меньше всего ожидали. Натали дернула струны, провела по ним - тынь, тынь, пра-па.
- Очарована-аа, околдована-аааа… - запели в такт за столом.
Натали бросила гитару, снова нырнула под стол, вынырнула у дверей и в ожидании новых песен встала там, где стояла до этого.
Папа часто брал меня с собой на свои прогулки. Мы шли долго-долго. Или даже ехали за город на электричке. Я очень любила эти поездки и походы. Но еще больше любила смотреть, как папа работает. Не спеша, спокойно. Садился куда-нибудь на пенек, или на скамейку, разворачивал свою папку, доставал карандаши. "Вот, Натали, сиди и лови впечатления". Редкие прохожие останавливались, подходили поближе, чтобы посмотреть. "Здравствуйте", - приветствовал их папа. Все бы отдала за то, чтобы снова поехать с ним куда-нибудь. Стоишь тихонько сзади, смотришь. Он рисует медленно, совсем медленно. А отойдешь, отвлечешься, подходишь - и не можешь оторвать глаз. Вечером мама с любопытством рассматривала папины рисунки и по ним пыталась понять, где мы были. Иногда это ей удавалось. Все смеялись, когда она не могла угадать и сдавалась. Светлые мгновения жизни понемногу скрадывали то чувство тревоги и страха, которые Натали испытывала каждый раз, когда где-то рядом оказывался дядя Рудольф. Но даже когда его не было поблизости, ей казалось, что кто-то за ней следит и отомстит, если она что-то сделает или скажет не так.
3
Натали училась во втором классе, когда отец подозвал однажды ее к себе, посадил на колени.
- Дорогая, у тебя скоро появится братик или сестренка.
- Так братик или сестренка? - поинтересовалась Натали.
- Там видно будет, - улыбаясь, ответил Сергей. - А тебе кого бы больше хотелось - сестренку или братика?
- Мне все равно, мы будем играть, и мне будет не так скучно, когда я прихожу из школы. А еще хоть кто-то будет слушать мои репетиции, - невозмутимо ответила Натали.
Братика Натали назвали Владимиром. С его появлением многое в жизни Натали изменилось к лучшему, как ей казалось. Мама теперь была практически всегда дома. Пугающее одиночество растворялось в детском плаче, тревоги улетучивались, когда Володя сидел рядом и улыбался.
Натали никогда не ревновала братика к родителям. Она была уже вполне взрослой и понимала, что ничего ревностью добиться не удастся, да и смысла в ней нет абсолютно никакого. К тому же, на мысли о подобных вещах у Натали просто не было времени. Она вполне успешно училась в гимназии, учителя часто ее хвалили, хоть она и не претендовала на то, чтобы быть отличницей. Да и занятия в музыкальной школе проходили достаточно результативно. Натали практически никогда не заставляли что-то делать - чаще она сама к чему-то стремилась и пыталась этого добиться.
Помня о том, что с ней произошло, она никогда не оставляла братика наедине с Рудольфом, когда тот изредка приезжал. Рудольф перебрался в США, завел небольшой бизнес, суть которого ни Анастасия, ни далекий от таких дел Сергей не понимали. Рудольф почти забыл о том случае, видимо из-за того, что не чувствовал никакой своей вины.
Натали же на себе познала, что такое боль, предательство, страх и любыми путями старалась сделать так, чтобы окружающие ее - как близкие, так и не очень, как знакомые, так и совершенно посторонние люди - сталкивались со всем этим как можно реже, а то и не сталкивались вовсе.
Я как-то спросила у папы, как у него получается рисовать то, что он видел только один раз. Или вообще не видел. Мне очень хотелось научиться рисовать: и бескрайние луга на закате, и лес, и какие-то очень красивые цветы в вазе, и многое другое. Он мне ответил, что нужно прожить то, что рисуешь. А если не прожить, то не оставаться к этому равнодушным. Я у него спросила, что значит быть равнодушным. А он ответил, что это значит не проходить мимо. Ведь когда хочешь что-то нарисовать, мимо этого чего-то ты не проходишь мимо. Ты останавливаешься и смотришь. Конечно, художнику все равно, сколько ветвей на дереве и сколько на самом деле подсолнухов растет на грядке в соседнем огороде. Но не все равно, что эти ветви есть, и что эти подсолнухи цветут. Они есть, ты не мешаешь им быть. И из их существования черпаешь пользу, радость, выгоду - все, что тебе требуется. А если кто-то вдруг вздумает портить эту красоту, то только ты этому можешь помешать. Ни на кого не надейся, старайся действовать самостоятельно.
Как-то весной Натали пришла домой из школы с огромной царапиной на лбу.
- Так, рассказывай, - Анастасия относилась к жизненным перипетиям спокойно и даже не думала за что-то ругать дочь.
- Вышла я из школы, а там за воротами наши мальчишки по очереди пинают такого худого, в очках, из первого класса.
- И ты решила за него заступиться? - спросила Анастасия, смачивая кусок ваты перекисью водорода.
- Конечно, а как бы ты поступила, иначе?
- Все правильно сделала, дочка, только объясни мне, откуда царапина.
- Мам, я подошла и тоже их пнула так сильно, как только могла.
- Зачем?
- Затем, чтобы отвлечь!
- И отвлекла?
- Да, а тот первоклашка в это время убежал. А они меня толкнули в кусты, обозвали коровой. Я веткой поцарапалась, когда оттуда вылезала, - призналась Натали.
- Прекрасно. Значит, кавалер не остался, чтобы помочь даме или просто поинтересоваться, не получила ли дама каких-нибудь травм, - иронизировала Анастасия.
- А мне все равно, мама, главное, что я не прошла мимо.
Анастасия молчала и думала о том, что Натали придется в жизни достаточно тяжело, так как отзывчивость и бескорыстность - не лучшие качества для человека, живущего в такие суровые времена.
Шло время, все понемногу налаживалось. Сергей достаточно успешно работал, сторонних заказов было тоже немало. Анастасия тоже работала, хоть и зарабатывала гораздо меньше. Натали делала успехи в музыке, такие, что мама как-то долго стояла и слушала, как она играет, а потом поздравила и сказала, что сама она так хорошо сыграть не может. Внешне могло показаться, что все семье дается просто, но только они сами, сидя вечерами на кухне, говорили о том, сколько пришлось работать, чтобы что-то получилось. Осторожные мечты, хрупкие надежды на будущее…
В 2005 году мы всей семьей на Новый год решили поехать в Финляндию. На машине. Устроить себе каникулы, которых так долго ждали. Помню, как долго собирались, все обдумывали, делали документы, планировали, где остановимся, куда сходим, что купим. Кажется, мы предусмотрели все. Только я не предусмотрела, что нужно было не только в музыкальной школе готовиться к отчетному концерту, но и подтягиваться по алгебре. Простудилась, один день не пошла на занятия, и уже ничего понять было невозможно. В итоге перед тем, как мы должны были уезжать, я получила в полугодии двойку по алгебре. Для меня это была катастрофа. Мама расстроилась, но не подала вида. А мне было так обидно! Ведь в моих силах было сделать так, чтобы этой двойки не было…
Дальше то, что происходило, в дневнике Натали было описано достаточно подробно. Но это - очень личное, трагическое, ужасное, а оттого понять что-то по существу там представлялось достаточно сложной задачей.
- Мама, прости меня, - Натали была сама не своя.
- Ничего, Натали, ты исправишь эту двойку. Ведь оценивают твои знания, а не тебя саму. Я знаю, что ты самая лучшая и самая способная.
- Если бы я была самой способной, мам, то не получила бы эту двойку. Ты представляешь, как надо мной подхихикивали!
- А ты не обращай внимания, - Анастасия пыталась успокоить дочь, но понимала, что этого сделать ей не удастся.
- Я испортила себе и вам всем новогодние праздники, - из глаз Натали снова текли слезы.
- Не говори так, мы же знаем, что ты не специально, что все так сложилось, что ты обязательно исправишь эту двойку, и все будет хорошо.
- Нет, не будет.
- Ты не веришь мне? - Анастасия понимала, что с Натали что-то не то, она сама не своя.
- Какие теперь новогодние праздники, когда я вас так подвела. Я помню, что мы договаривались, я должна была учиться нормально и за это мы поедем все вместе отдыхать в Финляндию. А я своего слова не сдержала!
Анастасия думала, что ответить, но внезапно Натали сказала то, что понять было вообще сложно.
- Мам, давай никуда не поедем?
- Почему? Что ты такое говоришь?
- Не хочется мне…
- Ты устала, - Анастасия приложила ладонь ко лбу дочери и заметила, - по-моему, у тебя температура, давай-ка градусник.
- Нет, у меня никакая не температура.
- Отлично, вот и узнаем!
- Мам, не хочу я никакой градусник, - Натали не переставала плакать.
- Так, давай без разговоров, поставишь, посмотрим и решим.
В дверях комнаты появился Володя и удивленно взглянул на сестру, растянувшуюся на диване.
- Мам, твои котлеты подгорают, - сказал он.
- Ой, - спохватилась Анастасия, встала, дошла до тумбочки и из верхнего ящика достала завернутый в салфетку термометр. - Вот тебе градусник, встряхнуть не забудь и давай не капризничай.
Через пять минут Анастасия в сопровождении сына вернулась с кухни, перекинув через плечо кухонное полотенце. Натали лежала на спине, на диване, высоко подняв левый локоть.
- Ну что там, Натали? - Анастасия села рядом, - Давай посмотрим.
Натали достала градусник и, не глядя, передала матери. Возникла пауза. Анастасия вглядывалась в шкалу термометра.
- Мда, тридцать девять и один.
- Мам, может, не поедем, отложим? - Натали взглянула на мать заплаканными глазами.
- Понимаешь, солнце, там уже все оплачено, получены документы, да и когда мы еще сможем все вместе куда-то поехать. Если ты из-за двойки, то забудь про нее. Новый год на носу, грустить совершенно некогда, - Анастасия вновь попыталась успокоить дочь, не особо надеясь на успех.
- Да я знаю, что папа и ты много работали ради этой поездки, - вздохнула Натали.
В этот момент скрипнула входная дверь, послышался шорох, стук ботинок.
- Привет, - крикнул Сергей, - есть кто дома?
- Папа пришел, - Володя бросился к нему. - Пап, все в порядке, мы едем?
- Конечно все в порядке.
- А Натали получила двойку и не хочет, чтобы мы ехали к Санта-Клаусу!
- А ябедничать нехорошо, - Сергей потрепал сына по волосам. - Ну, что тут у вас случилось?
Натали и Анастасия взглянули на него, когда он вошел в комнату, и тут же опустили глаза. Сергей взял стул, пододвинул его к дивану, сел и сложил руки на груди. Это обозначало, что он готов слушать.
- Пап, у меня двойка по алгебре, я не написала контрольную, потом не исправила ее, и в результате так получилось, - Натали начала оправдываться, но поняла, что от нее ждут совсем другого.
- Неужели ты думала, что я буду тебя ругать за двойку? - удивился Сергей. - Это твоя двойка, и я уверен, что ты ее раз-два и исправишь уже в январе.
- Сереж, она предлагает не ехать, - тяжело сказала Анастасия. - И у нее температура.
- Сколько?
- Тридцать девять и одна.
- Да, мои принцессы, - Сергей развел руками - с вами каши не наваришь!
Больше всех боялся отмены поездки Володя. По телевизору он много раз видел, как выглядит резиденция Санта-Клауса, как отмечают Новый год в Лапландии, и искренне думал, что лучше Новый год не встречают больше нигде. Сама Натали тоже давно хотела с родителями и братом побывать в Финляндии на новогодних праздниках. Еще каких-то пять лет назад они и подумать о таком не могли, а здесь все обстоятельства удивительным образом сложились.
- Пап, ну мы точно поедем к Санта-Клаусу? - Володя был в нетерпении, так как отъезд был задуман на завтрашнее утро.
- Подожди, поедем, обязательно поедем, - Сергей погладил Натали по руке. - Не расстраивайся, тебе надо отдохнуть.
Родители и брат вышли из комнаты и осторожно закрыли дверь. Натали задремала. Сквозь сон она слышала спокойный разговор на кухне. Потом вошла мама, разбудила ее, дала какую-то таблетку и приложила к губам чашку с холодным чаем. Натали сделала большой глоток, запила таблетку и снова упала на подушку. Едва слышно часы, но звук их хода казался сейчас невыносимо громким.
Натали редко снились сны. Вернее, она не стремилась к тому, чтобы что-то из увиденного запомнить. Сейчас она видела во сне большую поляну, на которой они с мамой собирают цветы в большой и красивый букет. Светит солнце, но внезапно небо темнеет и начинает идти снег, который укрывает все вокруг.
Проснулась Натали от того, что ей стало холодно. "Который час?", - спросила она сама у себя. Было темно, как бывает темно в это время года и вечером, и ночью, и утром. В доме было тихо. Натали опустилась на подушку и снова попыталась заснуть. Проснулась, как ей показалось, она через час или два, не больше. Было холодно, вдобавок к этому болела голова, и во рту был жуткий привкус. Она привстала. Чуть скрипнул диван.
Открылась дверь в комнату и в нее просунулась голова Володи.
- Проснулась? - спросил он. - А мы уже собрались.
- Доброе утро, вставай, - в комнату вошла Анастасия и включила свет. - Мы собираемся ехать и уже позавтракали.
- Мне плохо, мама, я не поеду, - Натали и вправду выглядела бледной и измученной. - У меня во рту такой ужасный привкус…
- Это от таблетки.
- Нет, мам, от таблетки не такой.
- Давай, возьми, поставь градусник, надо решать, что с тобой делать, - Анастасия встряхнула термометр, который с вечера лежал сверху на тумбочке.
Несколько минут прошли в томительном ожидании. В комнату молча вошел Сергей, молча присел на край дивана.
- Тридцать восемь и восемь, - грустно произнесла Анастасия.
- Натали, давай по-честному, - начал Сергей, - ты хочешь остаться?
- Да, - Натали взглянула на брата. - И, может, вы тоже останетесь?
- Нет, пап, поехали!
- Володя, немного помолчи, сейчас мы все решим, - Сергей повернулся к Натали. - Доча, понимаешь, отменить ничего не получится, нас ждут, за все заплачено, это новогодние праздники, нам повезло, что все удалось так подгадать с поездкой.
- Тогда езжайте без меня, - тихо проговорила Натали.
Родители переглянулись.
- А ты сможешь тут без нас? - вздохнул Сергей.
- Смогу, - ответила Натали.
- Так, давай сделаем так, - предложила Анастасия, - я сейчас схожу к Тамаре Львовне, попрошу ее за тобой присмотреть, вызвать врача, если тебе вдруг станет хуже.
- Да куда уж хуже, - бросила Натали.
- Если такой план не нравится, то предложи свой, - Сергей поглядывал на часы. - Тогда поедем с нами, примешь таблеток от температуры, как-нибудь доедем. А?
- Нет, я не поеду, - Натали откинулась на подушку. - Куда я вам там? Только испорчу все новогодние праздники. А вдруг мне хуже станет?
- Она права, Сереж, - сказала Анастасия, одеваясь. - Я только до соседнего дома и обратно, только бы соседи уже встали.
- Хорошо, мы ждем тебя, - Сергей стал быстро одеваться. - Володя, собирайся, проверим, все ли в машине у нас взято.
Брат, стоя в дверях комнаты, помахал рукой на прощание. Отец обнял и поцеловал. Прибежала мама, сказала, что все будет хорошо, что Тамара Львовна в курсе и зайдет проведать, что еда есть, пельмени в морозилке, лекарства и градусник на тумбочке, поцеловала - и тоже скрылась. Погас свет в коридоре. Скрипнула дверь. С улицы донесся звук заводимого автомобильного двигателя. И опять стало тихо. Предательски тихо.
Так все и закончилось.
4
Натали плохо запомнила те дни. Казалось, что это один день, серый, зимний, холодный, что он тянется невообразимо долго. Пару раз приходила соседка и громко стучала в дверь, очевидно, посчитав, что звонок может испугать спящую девочку. Натали просыпалась, с трудом вставала с дивана и шла открывать дверь.
Тамара Львовна принесла завернутые в бумагу свежие пирожки с капустой. Пока Натали измеряла температуру, сидя на стуле, соседка хозяйничала на кухне, варила пельмени, разогревала чайник.
- Натали, сколько ты там намерила?
- Тридцать восемь и семь, Тамара Львовна, - с трудом выговорила Натали.
- В любом случае тебе надо поесть, а потом снова ляжешь, - сказала соседка, ставя на стол тарелки. - А вилки где?
- Справа в ящике, - бросила Натали. - Да есть-то особо и не хочется.
- Давай, попробуй, - Тамара Львовна положила в тарелку пельменей, выложила на блюдце пирожок, налила чаю в маленькую эмалированную кружку. - Натали, надо поправляться, ведь скоро Новый год, твои приедут с подарками.
Натали отпила немного чаю, с трудом проглотила пельмени. Вкус еще теплого пирожка она не почувствовала. Во рту стойко ощущался странный горьковатый тяжелый привкус, хотя с тех пор, как родители с братом уехали, никаких таблеток она не принимала и вообще ничего не ела и не пила.