Делать Роберту было нечего. Воровать он в ту ночь все равно бы не пошел: холод прогнал с улиц всех полуночников и выпивох. На такой случай он предпочитал коротать время с одной из своих книжек, с каким-нибудь приключенческим романом. Но на этот раз, поглядев на книжку по черной магии, он предпочел забраться в постель именно с нею. Как говорилось в газете, самая суть книги содержалась в главе, дававшей формулу превращения в человеко-волка. Роберт недоверчиво усмехнулся, подумав о французе и о наивном дикаре, колдуне с острова Бали, который представлялся ему грязным, полуголым, с колокольчиками на щиколотках и с лицом, скрытым дурацкой маской. В некоторые вещи он не верил, в том числе и в магию. Не верил он и в существование бога, всесильного и всемогущего, справедливого и всеблагого. Несмотря на то что в некоторых исправительных заведениях, где прошло его детство, его обучали основам христианской религии, Роберт оказался неспособным воспринять идею бога. Достаточно ему было оглянуться вокруг, и он тотчас понимал: бога не существует. Что же до человеко - волка, так он видел о нем фильмы, да, пожалуй, и знал немало: например, что полнолуние - самое удобное время для превращения, что убить такого зверя может только серебряная пуля, что сила его необычайна; впрочем, все это сказки, чтобы обманывать ребятишек и развлекать взрослых. Однако он не бросил книги, пока не дочитал до конца главу под названием "Способы превращения в человеко - волка". Итак, чтобы достичь трансформации в дикого зверя, необходимы две вещи: некий отвар и серия дыхательных упражнений, сопровождающихся глубокой умственной сосредоточенностью; все это было куда проще, чем он предполагал, особенно если принять в расчет, что растительные ингредиенты и химические вещества, входящие в состав лекарственного питья, можно было легко раздобыть в любой аптеке или лавочке, торгующей "экзотическим" товаром, а их сейчас в Лондоне развелось великое множество, понаехали иностранцы и английские граждане, выходцы из прежних колоний Британской империи. Упражнения тоже оказались несложными, а точнее, дурацкими, достаточно немного терпения; тут даже не требовалось веры или хотя бы доверчивости. Да о чем это он думает! Может, его навела на эти мысли книга, а может, газетные разъяснения? Он вовсе не был суеверен, и хотя был примитивен и неразвит, однако достаточно сообразителен, чтобы не верить в разные выдумки. После скудного ужина он предпочел заснуть.
Внезапно пробудившись, Роберт стал припоминать привидевшийся ему кошмар: он отчаянно, в какой-то смертной тоске бежал через Гайд-Парк, но Гайд-Парк был совсем другим, Роберт мчался через густую чащу, прыгал по скалам, продирался сквозь невиданные растения, а за ним гнался, его преследовал кто-то большой, он дышал тяжело и рычал, кусты трещали под ним; вдруг туман рассеялся, и Роберт смог оценить положение: прямо перед ним, преграждая ему путь, высилась отвесная стена, позади, за спиной, раздавалось тяжелое дыхание и рык, все ближе, ближе, все громче; Роберт ждал, прижавшись спиной к камням, и тут пред ним возник чудовищный злобный зверь, полуволк-получеловек, с лицом, заросшим шерстью, он громко рычал и скалил клыки, уже совсем близко от Роберта, и казалось, вот-вот растерзает свою добычу. Роберт толком не понимал, ночь стояла или день, но лицо человеко-зверя было ему хорошо знакомо, привычно, и на самом-то деле он теперь не испытывал страха перед этим существом, а только изумление. И понапрасну ждал атаки…
Заваривая чай, Роберт внезапно осознал: зверь и не мог страшить его, потому что за черной взъерошенной шерстью, свирепыми острыми желтоватыми клыками - за этим омерзительным чудовищным существом скрывался он, Роберт Лестер, сын неизвестных родителей, воспитанный в трущобах лондонских предместий и в тюрьмах, профессиональный вор, довольный своим ремеслом и постоянно бунтующий против общества, которое его породило.
Ни разу за весь день, удачный кстати сказать (две дамские сумочки, похищенные в переполненном автобусе, бумажник, который он стащил в метро, и часы, сорванные с молоденькой девушки, разгуливавшей по Эбби-роуд), не вспомнил он про свой сон, а когда шел домой и купил всякой снеди и даже впервые за долгое время бутылку виски, то подумал, а не пойти ли ему немного развлечься. Обыкновенно мрачный, угрюмый, нелюдимый, он решил сегодня найти себе женщину и, спрятав украденное на квартире, направился в район, где стоят дешевые проститутки.
На одном из углов поджидали клиента две женщины. Роберт поглядел на них долгим, вполне откровенным взглядом. Выбрал черноволосую, покрепче. Говорить ей ничего не надо было, он лишь подал знак, и проститутка (ночь холодная, промозглая, клиентов мало) подошла.
- Давай выпьем, - распорядился Роберт.
Женщина пошла за ним к маленькому бару. Там искусственное тепло калориферов и алкоголь помогли вору и проститутке не стесняться друг друга. Она задавала ему разные вопросы, но, получив лишь односложные ответы, заговорила о том единственном, что хорошо знала: о своей жизни. Вечная история: пошла на панель, потому что надо кормить семью, ее, бедную девушку, обманули, соблазнили, и вот теперь у нее на руках сын…
Роберт не придавал особого значения этой "трагедии": он уже наслушался подобных историй, разнообразием они не поражали. А почему бы этим женщинам не признаться, что они только и умеют, что блудить, или что всякая другая работа им не по вкусу, а торговать собой проще, почему каждая бабенка непременно хочет, чтобы у нее была своя душераздирающая история, и почему бы им не гордиться своей профессией, как гордится он, или уж принять свою долю со смирением?
Время шло, а Роберт вроде бы и не выказывал желания пойти в номера. Женщина напомнила ему.
- Погоди. Я же все равно заплачу… Охота сперва выпить и тебя послушать.
И он снова заказал виски, исчезнувшее почти тотчас же, как его подали, в луженой глотке мужчины.
Около полуночи Роберт, пьяный, уплатил по счету и, пошатываясь, вышел, опираясь на проститутку, которая отвела его в первый попавшийся отель.
В номере она уложила случайного клиента и собиралась раздеть его.
- Какого черта лезешь! - заорал мужчина. - Незачем мне помогать. - Поднявшись на ноги, принялся стаскивать с себя одежду. - Теперь ты, эй, как там, ты сказала, звать тебя, ага, Элен, снимай платье.
Других женщин, кроме проституток, Роберт не знал. И приятелей у него не было, так, знакомые, все народ, как и он, из предместий. Его видели только с проститутками. С ними он чувствовал себя свободно; по его представлениям, они были ниже его, находились на самой последней ступеньке общественной лестницы. А он возвышался над ними. Несмотря на такое презрение, Роберт с проститутками не выставлялся: ни колотушек, ни оскорблений, ему оказывали услугу, он платил. Роберту нравилось чувствовать, что есть существо, павшее ниже, чем вор, и тогда он относился к женщине с участием, а свое участие он мог выразить только в звонком металле. Обращался он с ними грубо, это верно, но такой уж у него был характер, да и неотесанный он был.
Роберт открыл глаза, когда женщина одевалась, собираясь уйти. Хоть он и не думал ни о чем ее спрашивать, она пояснила, что ребенок дома один, что матери нужны лекарства. Мужчина с трудом поднялся, дотянулся до брюк, вытащил и дал ей несколько бумажек. Женщина принялась горячо благодарить, мол, когда хочешь приходи, всегда пойду с тобой, она обычно стоит на том углу, где он ее нашел.
Роберт сел на постели и, как только женщина исчезла, стал и сам собираться. Ему захотелось вдруг оказаться у себя в комнате, среди своей скудной обстановки. И он не торопясь дошел до дома, в котором жил, и укрылся в своей берлоге. Здесь до него не доберутся полицейские ищейки, здесь он в безопасности, он далеко (он это чувствовал!) от тех, кто осудил его на воровскую жизнь. Он воспринимал общество как чудовищную жестокую машину, способную вмиг пожрать его с потрохами. Он и в самом деле боялся людей, общественных учреждений, властей, полиции - словом, всех, кто составлял это целое, боялся, что оно, это целое, придавит его огромной своею тяжестью.
Но самым страшным, вероятно, было то, что Роберт не считал свое занятие чем-то противоестественным, он работал, не задаваясь напрасными вопросами; он не думал о том, что его работа - это преступление, наказуемое обществом, как ему объяснили, когда он впервые попал в тюрьму; в их мире он был чужим, посторонним и жил по своим законам и своему нравственному кодексу. И хотя единственное, чему он научился, было лазить по карманам, он не видел причин презирать свою профессию. Если бы Роберту пришлось заполнять какой-нибудь документ, он с удовольствием в графе "профессия" написал бы: "Вор".
Он не был честолюбив, не стремился заниматься крупными кражами, проходить сквозь стены и забираться в большие ювелирные магазины, не хотел он и связываться с другими, чтоб было легче работать; его устраивало существование вора-одиночки, что блуждает по бесконечным улицам огромного города и поджидает удобного случая стянуть что-нибудь себе на пропитание.
Вдруг Роберт вспомнил о черной книжонке и тут же, не сдвинувшись с места, обнаружил ее: вот она, лежит там, куда он закинул ее несколько часов назад. Взяв снова ее в руки и без особых усилий отбросив свои сомнения, свое неприятие сверхъестественного, впервые подумал, а не купить ли ему все нужное для мутации. Но тут же вновь воззвал к своим трезвым взглядам на мир, к здравому смыслу, который всегда уважал, и отложил книгу, сунув ее на этот раз под другие, чтобы избежать лишних, а может, и опасных соблазнов.
Через три дня ему снова приснился человеко-волк, но на этот раз он его не преследовал, не пугал своими завываниями и когтистыми лапами, он просто был здесь, рядом, недвижный, как восковая фигура у мадам Тюссо, совсем не страшный. Затем видение бесшумно, словно по волшебству, исчезло. Работал в тот день он удачно, как никогда, но сон не шел у него из головы, и Роберт старался найти ему объяснение. Ну конечно, уговаривал он себя, пытаясь успокоиться, виновата книжка в черном переплете. Глупо было принимать эту книжонку всерьез, ее следовало разорвать и выбросить, он всегда поступал так с ненужными вещами. И все же сочинение колдуна с далекого острова Бали по-прежнему лежало у него в комнате, и он не отваживался уничтожить его.
- Можно бы эту книжку продать, - говорил он вслух, оправдываясь перед самим собой, - извлечь пользу, найти любителя "этих вещей" или же коллекционера.
Но хорошие времена проходят, на улице по-прежнему холодно, народ весь разбежался, да и ему самому неохота было идти на промысел. Несколько фунтов он успешно позаимствовал у выходившего из Британского Музея туриста. Зато в другой раз его чуть было не сцапали. Надо будет поосторожней работать, принять все меры предосторожности; он совсем не хотел сесть в тюрьму и отлично помнил, что теперь у полиции есть его словесный портрет, хотя и не очень точный.
В тот день, на рассвете, он почувствовал, что его одолевает лень. Не хотелось покидать дом, искать проститутку - тоже. С отвращением пересчитал он деньги, какие остались, и решил, что сумма позволяет ему не работать две недели. Все это время он просидел дома и выходил только за провизией. Роберт перестал бриться, усы и борода придали ему свирепый вид. Его кошмары (он называл их просто снами) продолжались. Роберт больше не видел человеко-волка, он не гнался за Робертом, не преследовал его, Роберт не стоял перед ним, не в силах шевельнуться, нет, теперь сам Роберт был в его шкуре, сам он был человеко-волком и смотрел на мир его глазами, глазами зверя. Новый взгляд на мир был совсем неплох, он был даже куда как приятней прежнего: глазам зверя мир казался лучше, ведь он смотрел на него с завидной позиции силы.
Непокорный волк, свободный и дикий, живет в местах, где чувствует себя хозяином, в тени огромных деревьев; у него тонкое обоняние, острый слух, замечательное зрение. Необыкновенно выносливый зверь гонит и гонит свои жертвы, а когда они совсем выбьются из сил, не дает им передышки, преследует уверенно и беспощадно, точнее сказать: благодаря своей беспощадности он так уверен в своих силах. Никому не превзойти его в охоте на крупных животных. У волка железные зубы, длинные, грозные, он ими перегрызает корове спину. И за хитрость, ум и свирепость его возненавидел человек.
Вот так бы и нестись по бескрайней равнине или сквозь кустарники в пустынных лесах, подниматься на горы, резвиться в чистом снегу, пусть ветер свободы бьет мне в морду, пусть уши ловят каждый посторонний звук… Все лучше, чем загазованный лондонский воздух, грязные улицы, полиция, которая разыскивает меня…
Нет, это уже не прежний Роберт Лестер, это новое существо, богато одаренное природой, полное сил и желания восторжествовать над теми, кто столько времени заставлял его страдать. Если так смотреть на вещи, преследуемый вполне мог бы превратиться в преследователя.
Просыпаясь, он объяснял свои сны воздействием черной книги и клялся больше о ней не думать. Но, несмотря на все свои обещания, он снова взял ее в руки и, когда читал во второй раз о мутации, вдруг решил пойти и купить все необходимое для отвара. Хоть мысль эта и показалась ему дурацкой, он подумал, что ничего ведь не потеряет. Может, развеселюсь малость. Разгоню скуку.
Домой он вернулся нагруженный пакетами. Весь вечер и часть ночи Роберт делал то, что было указано колдуном, но, увидев, что темная жидкость закипела, удивился, зачем он занялся этой глупостью. Впрочем, теперь осталось немного подождать, пока отвар остынет, и сделать дыхательное упражнение.
- Ну что ж, по крайней мере забавно, - сказал Роберт вслух, чтобы оправдаться перед собой; уже несколько часов он возился с травами.
Книга сообщала, что превращение в волка длится не один час, но сколько точно - неизвестно, все зависит от крепости отвара, от количества выпитой жидкости, от сопротивления организма резкой смене метаболизма, от ряда других вещей.
Но что станет он делать, если его опыт даст положительный результат? Ради чего превращается он в человеко - волка? Чтобы гулять по лондонским улицам? Нагонять страх на людей? Сразу же перегрызть горло первому, кто пройдет мимо? Роберт размышлял над этими вопросами, пока отвар не остыл и он мог его выпить. А ведь пойло это и повредить может, еще заболею всерьез, подумал он. С отвращением, одним глотком выпил отвар и, не теряя ни секунды, как велел колдун, принялся за дыхательные упражнения, сосредоточившись изо всех сил. Ничего сложного: сперва глубокий вдох, потом медленный выдох, продолжительный, очищающий легкие от скопившегося в них воздуха. Повторить это надо было семь раз. Закончив упражнения, Роберт, весьма возбужденный, стал ждать трансформации. Минуты казались часами, и он вспомнил, что так и не решил, что же он станет делать в случае успеха. И вдруг началась мутация:
раздался крик; он шатался, едва не падая, хватался за стол, пялил закатившиеся глаза, задыхаясь, ловил воздух открытым ртом,
он почувствовал, как совсем иная энергия разливается по телу, как он раздается, как растут, затачиваются зубы и становятся ужасающе острыми, почувствовал, как сквозь кожу прорастает шерсть и как руки и ноги его превращаются в когтистые лапы, вот уж и инстинкт у него стал волчий, и звуки и цвета стали гораздо богаче оттенками. Чудеса, невозможно поверить! Книга не лгала, колдун и француз были правы.
Теперь он и на человека-то почти не похож!
Троглодит он, что ли?
Нет, он был человеко-волком. Роберт ждал, что зверь, сидевший внутри, заставит его идти на улицу убивать, сам он никогда этого не делал; но ничего не произошло. Догадавшись, что, хотя суть его была теперь совсем иной, звериной, он мог контролировать свои желания, Роберт предпочел остаться в своей каморке и познать себя в новом обличье.
Действие отвара длилось пять часов. Наступил срок, и Роберт стал медленно возвращаться в обычное свое состояние, спокойно, словно возвращался из странствия по неведомым и чуждым сферам, порог перцепции которых мы можем переступить только под воздействием особых стимуляторов. Немного погодя он присел на свое жалкое ложе: страшная усталость, немного побаливала голова. Он уснул. И на этот раз кошмары его не мучили.
Так день за днем и с обеих сторон моего разумения, моральной и интеллектуальной, я твердо шел к истине, частичное открытие которой обрекло меня на такое ужасное крушение, - к истине, гласившей, что в нас скрыт не один человек, но два.
На следующий день Роберт проснулся, едва рассвело, и в прекрасном настроении: ведь теперь он и вправду владел чем-то значительным. Он предпочел заучить наизусть формулу и уничтожил книгу: терпеливо разодрал ее на куски и сжег. Он был счастлив, с жадностью поел, а за едой думал о своей тайне и о мутации. Вышел пройтись. Мысли его витали далеко, и он совсем не замечал представлявшихся ему случаев стянуть что-нибудь. Роберт пытался понять, какую практическую пользу может извлечь из своего могущества.
Он не знал, сколько времени размышлял, но, когда очнулся, он, Роберт Лестер, вор, промышляющий в одиночку, имел готовый ответ: превратившись в человеко-волка, он мог убить определенных, заранее им выбранных людей, например начальника полиции, богача-миллионера, кинозвезду, высокое должностное лицо. Он бы не носился вслепую по темным улицам Сити, разыскивая жертвы, но не торопясь, потихонечку устранил бы своих врагов или по крайней мере - подумал он, затаив дыхание, - большинство тех, кого я ненавижу. Новый Джек Потрошитель, но куда более высокого полета: он приканчивал бы не бедных проституток Ист-Энда, он взялся бы за весь Лондон, добрался бы до высших кругов общества.
Через две недели Роберт наметил себе первую жертву: процветающего коммерсанта. Терпеливо собрал сведения о привычках и распорядке дня богатого буржуя.
Роберт нервничал, он стоял на пороге новой жизни, перед ним открывалась иная судьба, и совсем иные задачи предстояло ему решать.
При первом дуновении этой новой жизни я понял, что стало теперь хуже, что я, как раб, навек отдался всему дурному, бывшему во мне раньше, и эта мысль бодрила меня и веселила, как вино.
А Роберта более всего беспокоила мысль, насколько он действительно силен. И достигнет ли он своей цели или возникнет какое-нибудь препятствие? План был составлен очень тщательно и не представлялся сложным. Речь шла о том, чтобы застать миллионера в его великолепном особняке, где он жил один. Дождаться, пока слуги уйдут, и, прежде чем этот субъект опомнится, он уже будет лежать с прокушенным горлом. Затем тотчас же вернуться к себе и ждать, когда кончится действие отвара и из внушающего ужас волка он вновь превратится в Роберта Лестера. И вновь будет вести свою обычную повседневную жизнь, пока не найдет новой жертвы.