10
Мосол вздохнул, погрузил костлявую пятерню в белую шерсть на груди, обнюхал свои пальцы и сказал:
- В баню поведут.
- Мосол, как ты по запаху определяешь, что настало время греметь тазиками?
- При чем тут запах, Мальчик! Мне как нос перебили в юности, так я после этого почти ничего не чую. Все дело в расчетах.
- В каких расчетах?
- Так я тебе и сказал.
- Да нужны мне твои расчеты - не один ты чувствуешь приближение бани.
- Может, и не один, а так точно, как я, никто не предсказывает.
Мальчик сделал вид, что потерял интерес к Мослу, перевернулся на живот, достал из-за пазухи большую круглую галету, сделал губы трубочкой и стал рассматривать и крутить галету так, чтобы Мосол мог вполне точно определить значение предмета в руках Мальчика.
- Мальчик, ты воображаешь, что мои знания можно променять на эту несчастную галету?
- Воображаю, Мосол.
- Воображай дальше.
- Буду, только бы ты, Мосол, раньше времени не захлебнулся от обильного слюноотделения.
- Ничего, не захлебнусь, - сказал Мосол и проглотил уже накопившуюся влагу.
Мальчик сначала хотел подождать, когда Мосол, некоторое время поворочавшись на своем месте, все выложит сам, но, увидев сгорбленную фигурку Колпака, шаркающего к отхожему месту, решил ускорить ожидание.
- Нет, Мосол, я передумал: я отдам галету Колпаку - он старенький, немощный - пусть радуется.
- Ну-ну.
Мальчик оценил неуверенную усмешку Мосла и твердо пополз из-под нар в направлении Колпака. Мальчик уже почти выбрался на открытое пространство и даже почувствовал некоторую тревогу - не слишком ли быстро он ползет, а то как повезет ни с того ни с сего плохо соображающему Колпаку, но дребезжащие нервы Мосла не выдержали, и маленькая ступня Мальчика оказалась в его объятиях:
- Ладно, давай свою галету, все равно скоро умирать - пусть хоть что-то булькает в твоей пустой кастрюле. Видишь на дощечке маленькие крестики слева - это количество больших приемов пищи, как десять крестиков набирается, будет баня, - ставим справа один крестик побольше, как этих крестиков наберется шесть - будет стрижка, если девять - смена одежды, - ставим справа крест еще больше, когда будет их два - дадут теплую одежду, потому что в камере холоднее станет, а еще через два, опять легкую дадут. Я еще что придумал: по большим крестам жизнь отмерять и события всякие интересные запоминать - вот Бешеный, например, прожил в нашей камере сто двадцать восемь больших крестов, он, когда к нам пришел, сразу почему-то расстроился, сцепился с длинным Гоцем и прокусил ему шею - у того вся кровь-то и вытекла, ха-ха! Ну, давай свою галету!
- Возьми.
Мосол набил рот, засиял и спросил:
- Ну, как?
- Производит впечатление, что может быть более поразительным, чем возможность просчитывать жизнь назад и вперед, превращая пыльную тягомотину в стройные ряды красивых и ровных крестиков - нисколько не жалко галеты, ну разве что чуть-чуть.
Спокойно загремели ключи, и неспешно защелкал замок, Мосол кивнул в сторону звука:
- Ну, что я говорил - сейчас в баню всех отправят.
В камеру зашли двое новеньких: тщедушный подросток и довольно жилистый взрослый.
- Мосол, по-моему, ты просто так сожрал галету.
Мосол быстро запихнул в рот остатки галеты и без удовольствия проглотил:
- Ничего не просто так…
Окошко в двери отворилось, и раздатчик Ротербанд, с опозданием надув щеки, сипло крикнул:
- В баню готовсь!
Глава 2
1
Мальчик зашел в парную, немного постоял внизу, привыкая к резкому жару, и полез на верхний полог, чтобы растянуться на распаренных досках в ожидании бесконечных соленых капелек на своем теле. Другие камерники тоже лежали и про запас вбирали тепло тяжелого воздуха, они слабо переговаривались, почти не шевелились, только любовные парочки обессиленно поглаживали друг друга. Мальчик закрыл глаза, расслабил мышцы рук и ног, плавно задышал, свободно отпуская сознание в путешествие по светлым чистым камерам с красивыми людьми в свежей, не рваной одежде, сидящими вокруг красивых черных столов и поедающими из желтых красивых мисок вкусное ароматное месиво… Мальчик резко сжался в агрессивный комочек - чья-то рука осторожно коснулась его груди.
- Шрам, ты меня напугал.
- Хороший пар, Мальчик?
- Если его достоинство определяется сыростью и температурой, то, наверно, хороший.
- Какой ты еще молодой. Хотя время бежит быстро, и не заметишь, как пропадет желание острить по каждому поводу. Я думаю о тебе, Мальчик.
- Я тоже тебя вспоминаю, Шрам.
Шрам облокотился на свои колени и грустно опустил голову. Мальчик тоже окунулся в печаль и начертил указательным пальцем кружок на плече Шрама.
- Я был таким же, как ты, Мальчик.
Скрюченный долговязый Тироль свесился над Мальчиком и захихикал:
- А со мной Прокл долго не разговаривает - у него либо есть силы, либо их нет.
- Шрам! Пошли, тебя Джим зовет.
Шрам усмехнулся, спокойно спустился с полога и вышел из парной.
- Ну, все, Мальчик, конец твоему Шраму.
- Тироль, мне кажется, ты напрасно радуешься - если тебя в прошлую помывку изнасиловали Кирпич с Нолем, то, во-первых, счастливые мгновения не бывают такими частыми, а во-вторых, в этот раз дежурят Закир с Лымарем, и как бы настойчиво ты не мылился дольше всех, твои усилия будут напрасны.
Тироль больно ущипнул Мальчика, Мальчик подложил под ногу Тироля кусочек мыла, и Тироль, высоко взметнув длинными ногами вверх, съехал на тощих ягодицах по ступенькам вниз.
2
Шрам стоял с закрытыми глазами под душем, Мальчик подошел к нему и подставил ладошку под острые дробинки:
- Какая холодная вода.
- Мозги лучше будут работать.
- От этого не станет легче.
- А мне не надо легче.
- Что тебе сказал Джим?
- Что он может сказать, кроме того, что убьет меня.
- Пойдем, скоро объявят конец помывки.
- Ты многим нравишься, Мальчик, и напряжение вокруг тебя будет постоянным и возрастающим.
- Ты решил…
- Нет, я не боюсь Джима.
- Пойдем.
3
Закир и Лымарь, по очереди прикрывая огромными ладонями рты, протяжно зевали, их пыльные дубинки не были отстегнуты от широких черных ремней и маятникообразно болтались между ног, вызывая нехитрые мысли о полной беспомощности стражников. Камерники гуськом торопливо, но без уважения прошли мимо Лымаря и Закиpa и, минуя зигзаги узких коридоров, возвратились в камеру, где их ждал дежурный Прокл и двое новеньких.
- Ты кто?
- Спица.
Джим легонько толкнул Спицу в плечо - тут было все слишком ясно, и Спица покорно склонил голову. Но многие крепкие камерники набычились, сжимая и разжимая тяжелые кулаки, - высота положения всегда тягостна большими хлопотами и претензиями окружающих.
- Спица, что тебе не спится? - пропел Рыжий и залез под стол.
Спица цепко поймал его фигурку прищуром правого глаза и чуть усмехнулся двумя черными морщинками в уголке рта.
Джим поставил короткий толстый указательный палец на мягкий лоб подростка:
- А ты кто?
- Гальюн.
4
Стероид улыбнулся во всю непомерную ширину своего рта (в него запросто влезал кулак не только самого Стероида, но ходили слухи, даже кулак Джима) и попытался обнять Спицу:
- Спица, друг, ты меня помнишь?
- Извини, мой хороший, но я тебя не помню.
- Да как же, Спица, вспомни: в пятой камере за столом ты сидел напротив и кидал в мою миску камешки, - я только наклонюсь, а ты раз камешек, я опять наклонюсь, а ты опять свой камешек!
- Дорогой, я никогда не был в пятой камере, я всю жизнь был только в девятой, не считая подростковой и карцера.
- Да? Как жалко - так хочется вспомнить молодость.
Мосол после слов Стероида мелко затрясся и для равновесия оперся на плечо Мальчика. Мальчик тут же брезгливо сбросил ладонь Мосла:
- Мальчик, я не могу, когда этот сопляк Стероид говорит про молодость - ему всего-то чуть-чуть за сто крестов, а все туда же - молодость.
- Ну, у него же нет расчетной дощечки - откуда ему знать, что он в полном расцвете сил.
Мосол опять затрясся и хотел опять опереться на плечо Мальчика, но Мальчик плавно увел свою гибкую фигурку в сторону, и Мосол, провалившись рукой в пустоту, рухнул на Джима.
- Тебя что, старый хрен, ноги не держат?!
- Ой, Джим, а я знаю, кто у них в девятой камере основной.
- Ну и что.
- У них там косоглазый Виссон основной.
- Да мне хоть…
- Старик, ты здорово отстал от текущих событий, Виссон повесился, еще когда у меня была кудрявая шевелюра.
- Зачем повесился?
- Наверно, устал.
Мосол снова мелко затрясся всем телом, еще больше затрясся его вытянутый в сторону Спицы черный кривой указательный палец:
- Устал, хе-хе, а я зато не устал!
Мальчик взял Мосла за указательный палец и без усилий потащил его к месту под нарами:
- Мосол, последнее время ты часто утомляешь общество - уж не от той ли плесени, которую выращиваешь на горбушке хлеба, а потом тайком жрешь у стенки?
- Тихо, Мальчик, узнают - все отнимут, я, может быть, дам тебе попробовать, но ты никому - это эликсир жизни.
5
Дрыль сидел на лавке и дремал, одновременно опуская вниз тяжелые веки, мокрую нижнюю губу и двойной подбородок, превращая его сначала в тройной, потом в четвертной, а потом и в пятерной. Рыжий подкр ался к Дрылю и быстро залепил ему мякишем хлеба сразу обе ноздри. Дрыль от отсутствия воздуха затряс головой, выпучил глаза и судорожно стал всасывать воздух через открытый рот. Отдышавшись, Дрыль вскочил, бешено затоптался на месте, схватил рядом стоящего понурого Гальюна под мышки, высоко кинул его вверх, развернулся, сел на лавку и стал выдувать из ноздрей коварные катыши Рыжего. А Гальюн даже не успел почувствовать ужас, он так безучастно и шлепнулся бы лепешкой на пол, если бы его не поймал, на удивление всем, Прокл.
- Ты что, Дрыль, без разбора людей швыряешь?
- Пусть Рыжий не хулиганит.
- Так это вовсе не Рыжий, это новенький, Гальюн.
- А… А я-то думаю, чего это Рыжий такой легкий.
Мальчик похлопал Гальюна по плечу и кивнул в сторону Дрыля:
- Как, Гальюн, понравился полет?
- Не знаю…
- Гальюн, если тебе в следующий раз захочется полетать, ты делай, как тебе показал Рыжий: залепляй ноздри Дрылю - и вперед!
- Да я как-то не очень…
- Ничего, Гальюн, у нас все так летают - вон видишь: Колпак договаривается, сейчас заткнет нос Дрылю и полетит куда-нибудь.
- Мальчик, тебе совсем скучно?
- Шрам, если я тебя раздражаю, ты…
- Перестань, Мальчик, я так - забавляйся сколько хочешь. Мне просто немного тревожно.
- Спица?
- За это ты мне тоже нравишься, Мальчик.
6
Мальчик почувствовал за спиной мелкое колыхание воздуха, отвлекся от разговоров Спицы с камерниками и, не оборачиваясь, бросил назад:
- Мосол, ты опять бодрствуешь?
- Хе-хе, Мальчик, у тебя нет больше хотя бы кусочка галетки?
- Мосол, иди-ка спроси у Спицы, с какой стати его перевели к нам.
- Ладно.
Мосол подковылял к кружку вокруг Спицы и протиснулся между Подрезом и Карасиком:
- Спица, хе-хе, а почему тебя перевели к нам?
- Мосол, это же обычная ротация.
- Ой, Подрез, хе-хе, не смеши - при ротации не переводят в ближайшую камеру.
- Слушай, Мосол, кто ты такой, чтобы мне вопросы задавать?! Пошел отсюда!
- Правильно, вали, Мосол, а то разберут по мослам, гы-гы!
Мосол закрыл ладошкой рот, затрясся в всхлипах смеха, выбрался из кружка камерников и подковылял к Мальчику:
- Мальчик, хе-хе, он говорит этим кретинам, что, мол, обычная ротация, хе-хе.
- А твой светлый ум что думает?
- Хе-хе, Мальчик, хе-хе, да он завалил кого-то без уважительной причины, вот его и перевели в ближайшую камеру - всегда так делают, может, у тебя все-таки остался кусочек галетки, а?
- Мосол, иди жри свою плесень и отстань от меня.
- Я уже все съел, хе-хе!
7
Рыжий не очень уверенно пнул Гальюна ногой под зад и предложил помериться силами. Гальюн отряхнул штаны и сказал, что вполне верит в физическое превосходство Рыжего над собой и не видит никакого смысла в том, чтобы попусту утруждать почти еще детский организм чрезмерными нагрузками. Рыжий полностью согласился с Гальюном и, в полной мере обретя уверенность, дружелюбно сказал:
- Гальюн, а что это такое у тебя висит на животе? Ты, наверно, неудачно высморкался?
Гальюн растерянно наклонил голову, выискивая возможное безобразие на своей рубахе, а Рыжий взял между указательным и средним пальцем хлюпающий нос Гальюна, сильно сжал его и стал выворачивать в разные стороны, надеясь получить большую, красивую сливу на радость окружающим. Гальюн стал извиваться и визжать, потом вдруг ухватил остренькими зубами мизинец Рыжего, и Рыжий тоже стал извиваться и визжать. Гальюн с Рыжим, наверно, долго бы еще забавляли публику, но Прокл дал Рыжему крепкий подзатыльник, обнял Гальюна за плечи и, что-то тихо нашептывая ему на ушко, повел в сторону своих нар для выяснения вопросов, входящих в круг их общих интересов. Близкий друг Прокла Тироль повернулся к Мальчику и, не смахивая с длинных ресниц голубых глаз переизбыток влаги, спросил:
- Что же это такое делается, Мальчик?
- Не переживай, Тироль, найдешь себе товарища еще лучше.
- Я не хочу лучше.
- Тогда скажи Джиму, что со стороны Прокла несколько неэтично беседовать на нарах с неполовозрелым Гальюном.
Тироль в задумчивости пощипал мочку своего уха, потом подошел к лежащему на нарах Джиму и вежливо подергал его за рукав:
- Джим, Прокл совсем неправ - Гальюн еще маленький, ему нельзя общаться с Проклом.
- Раз сюда перевели, значит, нормальный.
- Нет, Джим, он это… Слушай, Джим, может быть, тебе самому забрать Гальюна к себе? Чего это Прокл должен первым знакомиться с ним - ты вон кто, а он всего лишь вон кто! У тебя же нет сейчас хорошего товарища, а?
Джим невольно поднял голову и посмотрел на Мальчика, разговаривающего со Шрамом. Тироль перехватил взгляд Джима и снова потеребил мочку уха:
- А… Ну тут, конечно, как хочешь, но Гальюн тоже ничего, да и Мальчик слишком каприз…
Джим неожиданно покраснел, шарахнул огромным кулаком по лбу Тироля и отвернулся к стене.
8
Тироль обходил каждого и предлагал потрогать круглую шишку посередине лба. Обитатели восьмой камеры крепкими пальцами мяли лоб Тироля, Тироль морщился, но терпел, потому что справедливо считал, что исключительности всеобщего внимания всегда сопутствуют какие-нибудь маленькие неприятности.
- Смотри, Шрам, как Джим мне врезал.
- Да, впечатляет.
- А ты, Мальчик, не тяни свою руку - это все из-за тебя.
- Зря сердишься, Тироль. Этот шарик на пологом склоне твоего лба очень интригует, и, я думаю, теперь ты запросто вернешь себе расположение Прокла - посмотри, какая ординарная внешность у Гальюна, а представляешь, что будет, когда кровь из шишки переместится под твои голубые глазки, и как они будут смотреться на темно-синем с желтым переливом фоне - у Гальюна нет шансов.
- Ничего, Мальчик, придет и мой черед хихикать.
- Конечно, придет.
Тироль толкнул плечом Мальчика и не очень уверенно пошел к нарам Прокла, где тихонько кашлянул в кулачок:
- Прокл, смотри, что у меня на лбу.
- Пошел ты!
- Прокл, у меня шишка даже больше, чем была у Бублика в прошлый раз, когда ему Юрик подножку поставил, и он с разбега врезался в стол, хочешь посмотреть?
- Пошел ты!
- Это меня Джим ударил из-за Мальчика, тебе меня не жалко?
- Пошел ты!
- Ну, Гальюн, маленький мерзавец, - я тебе еще устрою сладкую жизнь, узнаешь, кто такой Тироль!
- Тронешь - голову откручу!
- Тогда не буду устраивать сладкую жизнь - пусть делает что хочет. Только, Прокл, он не будет тебя любить, как я.
- Пошел ты!
9
Камера ожидала. Никто особенно не выказывал свое нетерпение, люди ходили в разные стороны, разговаривали, играли, шутили и смеялись, изредка кто-нибудь мимолетно скользил деланно равнодушным взглядом по могучей спине Джима и опять пускался в пустые разговоры, - а Джим все лежал и лежал.
10
Мальчик и Рыжий незаметно привязали к хлястику рубахи опять задремавшего Дрыля длинную нитку, протянули ее к отхожему месту и зацепили за рычаг смывного бачка.
- Давай, Рыжий, позови его.
- Если я позову - он заподозрит, лучше ты позови.
- Хорошо, подождем, когда он сам встанет.
- Да он до приема пищи не встанет.
- Ничего, естественность превыше всего.
11
На нарах Прокла глухо вскрикнул Гальюн.
12
Луст хлопнул по плечу Тироля и сочувственно расхохотался ему в лицо.
13
Чака надулся, когда Карасик, отстранив его липкую руку, поднял левую бровь, поджал в игривой улыбке губы и, манерно вихляясь, пошел к Тиролю.
14
Спица резко выбросил руку и поймал за шею проходившего Рыжего:
- Говоришь, Рыжий, мне не спится? Ты прав, мне в самом деле не спится, может быть, ты мне поможешь?
Рыжий попытался укусить Спицу, но Спица ловко отдернул левую руку, а правой больно сдавил шею Рыжему и толкнул от себя:
- Мое предложение снимается, Рыжий, - из твоих ушей дурно пахнет.
Рыжий отбежал на безопасное расстояние и, потирая шею, крикнул:
- Сам ты вонючка!
15
Мосол не уступил дорогу Колпаку, Колпак по инерции ткнулся головой в плечо Мосла и в недоумении уперся в него мутным взглядом.
- Куда прешь, Колпак?! Не видишь, кто идет?!
Колпак сказал: "Ы-ы…", мелкими шажками обошел
Мосла и зашаркал дальше, кивая головой в такт левого шага.