XXV
Первая жена отца, осетинка, была его студенткой. На протяжении трех лет отец платил ей стипендию из своего кармана, но формально она числилась помощником библиотекаря и думала, что получает зарплату от университета. В 1928 году он признался ей в любви и, убедившись во взаимности, поехал во Владикавказ свататься. С ним поехали два его друга и три двоюродных брата, все получившие образование в Москве и Петербурге.
Отец христианин пришел в смятение, когда дочь, опустив глаза, сообщила о приезде странных сватов; разрешая дочери уехать учиться на адвоката, он договорился с родней, живущей в Баку, что она будет жить у них под жестким контролем. И три года ему писали, что дочь, кроме института и дома, нигде не бывает и ни с кем не общается. И вдруг сваты, да еще какие! Шестеро молодых тридцатилетних мужчин, блестяще говорящих по-русски и пьющих так, что все местные гуляки не выдержали соревнования и на третий день сдались шестерке мусульман, прошедших подготовку в российских столицах.
Отец, выпускник юридического факультета Московского университета, уже в тридцать лет был известным адвокатом. Слухи о нескольких выигранных им процессах дошли до Тифлиса, а через тамошних осетин достигли и Владикавказа. Не устояв перед обаянием отца и его лихих друзей, старик-осетин благословил дочь на замужество с мусульманином.
В 1928 году сыграли две свадьбы - в Баку и во Владикавказе. Красавица Доухан стала женой отца, и они прожили в счастливом браке десять лет. Робея перед мужем, который был значительно старше ее и пять лет читал ей лекции в университете, она обращалась к нему на "вы" все годы замужества.
В тридцать восьмом она заболела туберкулезом и умерла, так и не родив ребенка. Через два года отец привез деревенскую девушку из Казаха, ставшую матерью Эльдара. Отец уже не искал любви и женился на простушке, обладающей качеством, редким для Баку, - она не знала ни слова по-русски, и это было гарантией того, что рожденный ею ребенок будет знать в совершенстве родной язык.
Так и вышло - мать, закончив педагогический институт, стала учительницей, и среди всех друзей Эльдар выделялся блестящим владением родного языка. (Наряду с русским, конечно, который у городской интеллигенции был тогда основным языком общения.)
Отец погиб в сорок втором под Моздоком. Эльдара, рожденного после его ухода на фронт, он так и не увидел. Но в письмах к матери много писал о том, как надо воспитывать сына, и мать старалась следовать его установкам в меру своих скудных возможностей.
Друзья отца, оставшиеся в живых, много рассказывали Эльдару о том, каким замечательным юристом был его отец. Об этом свидетельствовал и огромный архив, хранящийся в доме, - письма, книги, многотомные дела тех, кого отец защищал на процессах.
Примерно с четырнадцати лет любимым занятием Эльдара было рыться в бумагах отца. Он знал содержание многих писем, благодарностей, поздравлений и обращений с просьбой о помощи.
Вышинский, Руденко и многие другие известные в стране люди находились в переписке с отцом. С кем-то он учился еще до революции, с кем-то работал в Москве в молодости, кого-то знал по совместному участию в процессах. Эти письма свидетельствовали о том, что отец был на равных с самыми крупными юристами страны. А уж в Азербайджане он был лучшим; и сам Мир-Джафар Багиров, руководитель Азербайджана до пятьдесят четвертого года, ежегодно поздравлял мать с Новым годом, а мать, переходя на шепот, утверждала, что, по рассказам отца, в двадцатые годы они были друзьями, и даже был случай, когда отец послал Багирова за пивом. Она рассказывала об этом шепотом, потому что уже наступили годы, когда Багиров мог послать все население Азербайджана не только за пивом, но и куда подальше… Что время от времени и делал.
Готовя квартиру к совместной жизни с Севой, Эльдар вынес часть бумаг отца на чердак и уложил их в картонные коробки из-под пива. Несколько дел оставил в своем шкафу; еще школьником он обратил на них внимание, одно было связано с финансовыми преступлениями четырех руководителей ГЛАВУРСа (Главное управление рабочего снабжения, которому подчинялись все столовые в республике). Речь шла об огромных хищениях, и отец доказал, что один из обвиняемых, занимавший самую низкую должность, совершал противозаконные действия по указанию своих начальников и лично не присвоил ни рубля народных денег.
Этот подзащитный отца был уволен с работы, исключен из партии, но избежал расстрела и устроился буфетчиком в один из бакинских ресторанов. Уже к концу войны, когда Эльдару исполнилось пять лет, мать повезла его в Исмаилы на свадьбу, которую он запомнил на всю жизнь - там он впервые сел на лошадь (он принимал участие в ее купании в речке, и она чуть не отдавила ему ногу), впервые участвовал в охоте и впервые в жизни оказался лицом к лицу с большим скоплением людей - в день свадьбы его и мать вывели на середину шатра, где собралось полсела, и в их честь был сказан тост, смысл которого сводился к тому, что отец Эльдара спас жениха от расстрела. И что благодарность к этому замечательному юристу, который не побоялся выступить в защиту малограмотного деревенского парня, останется в сердце жениха навсегда. Уже тогда Эльдару стало понятно, что если бы не его отец, свадьбы, на которую он с матерью был приглашен, не было бы, поскольку не было бы на свете жениха, который эту свадьбу устроил.
Несколько лет после этого буфетчик иногда наведывался к ним по праздникам с подарками, но потом куда-то исчез. Мать как-то встретила его на улице. Выяснилось, что он все еще работает буфетчиком, сильно разбогател и через год после свадьбы, на которую они с Эльдаром ездили, у него родился сын.
Это дело среди прочих запомнилось Эльдару особенно хорошо и из-за шрама на ноге от лошадиного копыта и еще из-за металлического пугача, который подарил ему спасенный буфетчик; на рукоятке пугача была выгравирована надпись: "Сыну Муртузу в день рождения", видимо, буфетчик подарил Эльдару игрушку своего сына.
Еще одно дело, выигранное отцом, всплыло в памяти Эльдара перед тем, как сознание его опять затуманилось: сразу же после поступления в Московский университет к нему в столовой подошел мужчина, оказавшийся доцентом географического факультета, и спросил: не сын ли он Багатура Ага-заде. Убедившись в том, что не ошибся в своем предположении, он обнял Эльдара. Оказалось, что и его, беспризорного мальчика, обвиненного в воровстве, в начале тридцатых годов, спас отец Эльдара.
Через полгода после знакомства доцент был выдвинут на партийную работу, в конце восьмидесятых, когда Эльдар переехал из Москвы в Баку, он увидел бывшего подзащитного отца по телевизору - во главе правительственной делегации одной из братских республик он приехал с дружеским визитом в Азербайджан. Плохо разбирающийся в государственной и партийной иерархии Эльдар понял все же, что бывший доцент - географ Московского университета дорос до поста Второго секретаря центрального комитета коммунистической партии одной из союзных республик.
Высокий гость не знал о переезде Эльдара в Баку и не пытался с ним встретиться, но еще через десять лет, в начале девяностых, расставшись с уже несуществующей партией большевиков, бывший доцент приехал в Баку в качестве Председателя Совета директоров крупного международного холдинга. Узнав через Счастливчика, с которым он встретился на приеме у Президента, о том, что Эльдар живет в Баку, он пожелал с ним встретиться.
В доме Счастливчика, где они провели вместе несколько часов, Эльдар услышал от преуспевающего предпринимателя удивительную историю, в которую ни он, ни Счастливчик не очень поверили.
Оказывается, в начале восьмидесятых Брежнев позвонил руководителю республики и спросил его мнение о втором секретаре ЦК, присланном в республику из Москвы, то есть о доценте. Руководитель республики, в общем, отозвался о своем коллеге хорошо, но отметил одно его качество - грубоват. Недавно они были в правительственной поездке на Кубе, и там его укусил комар. Убивая комара, он громко выругался, на что обратили внимание кубинские товарищи.
Брежневу это не понравилось. Оказалось, что он подыскивал человека на должность секретаря ЦК КПСС по сельскому хозяйству и среди нескольких кандидатур самым предпочтительным ему казался бывший доцент. Но раз его плохо характеризуют, то пришлось вернуться к другим кандидатурам. Через несколько дней страна узнала, что очередной Пленум ЦК избрал секретарем ЦК КПСС по сельскому хозяйству Горбачева Михаила Сергеевича.
- Вот так вот, один укус комара и моя несдержанность решили судьбу великой империи под названием СССР, - закончил свой рассказ бывший подзащитный отца Эльдара; они дружно рассмеялись.
- Но у вас, я вижу, все в порядке и сейчас. - Эльдар продолжал улыбаться под впечатлением рассказа об историческом комарином укусе.
- Да разве дело во мне, - с неподдельной искренностью сказал бывший доцент. - С легкой руки твоего отца, когда-то спасшего меня от тюрьмы, я всю жизнь был в полном порядке. Страну жалко!
XXVI
Двухкомнатная квартира ветерана национального телевидения была идеально приспособлена для постельных развлечений: в потолок над кроватью было вделано зеркало, и, лежа на спине, Сева хорошо видела крепкие волосатые плечи бывшего диктора. Голова его в зеркало не умещалась, но потное лицо нависало над ней, касаясь то носа, то щек. Иногда он пытался ее поцеловать и одновременно то одной, то другой коленкой настойчиво раздвигал ей ноги. Она понимала, что рано или поздно уступит его напору; сказывалось отсутствие опыта и боязнь обидеть человека, которым она восхищалась многие годы.
- Не будь дурочкой, - убеждал он ее. - Оставаться девственницей до тридцати двух лет вредно для здоровья. А у будущего мужа это может вызвать подозрение, что его жена до него никому не нравилась.
Она чуть расслабила напряженно сплетенные ноги.
- И еще, - коленки его продолжали активно действовать, - очень важно, чтобы в первый раз все было без боли. У многих девочек на всю жизнь остается травма. А я тебе обещаю ночь, которую ты запомнишь как праздник.
Ноги ее вдруг сами собой медленно разошлись, он торжествующе улыбнулся. В зеркале на потолке она увидела, как смуглые ягодицы приподнялись и застыли в стартовой готовности. По внутренней стороне бедра двинулась вверх его рука, что было одновременно и приятно, и стыдно. Двигая рукой, он наблюдал за ее реакцией, настраивая ее, как это делают, пробуя инструмент, опытные музыканты, перед тем, как начать играть. Но и себя он, видимо, настраивал - все же ему было за пятьдесят.
Она молчала, стиснув зубы; уже давно в уголках ее глаз сильно пощипывало. Столько лет она вольно или невольно берегла себя, и теперь случайная встреча лишала ее пусть нелепого, но важного свидетельства того, как она прожила свою жизнь.
- Ты что, плачешь? - удивленно спросил диктор. - Да ты совсем дурочка, - огорчился он. Она силилась улыбнуться в ответ, но не получалось, слезы уже капали на подушку.
- Прекрати. - Он строго нахмурился. - Тебе тридцать лет, а ты ведешь себя черт знает как. - Рука его что-то искала у нее между ног, на потном лице мелькнула легкая неуверенность.
- Прошу вас, - наконец она обрела способность говорить. - Умоляю… Не надо…
- Я же тебе все объяснил.
- Простите… Но я не могу…
- Что значит, не можешь? Ты что, больна?
- Нет.
- А что ты сейчас чувствуешь? - Рука коснулась лобка, поднялась выше и несколько раз довольно сильно нажала на нижнюю часть живота.
- Приятно?
- Да.
- Ты будешь замечательной любовницей.
- Прошу вас, не надо.
Он слегка отодвинулся.
- А обо мне ты не думаешь? Я же тоже человек.
- Простите.
- Я не привык к тому, что меня не хотят. Ты у меня двенадцатая.
- Женщина?
- Девственница. Женщин было гораздо больше.
- А это не утомительно?
Он рассмеялся.
- Иногда утомительно. Но большего счастья, чем в постели, я никогда не испытывал. Даже с проституткой можно достичь состояния блаженства, сливаясь в целое… Ну что, начнем?
- Прошу вас, не надо.
Он убрал руку, но нижняя половина его тела все еще находилась на ней, придавливая к матрасу.
- А может быть, ты и права. - Он рассуждал вслух. - Я же не знаю, кто твой избранник. Может, ему важно, что ты, как это сказано в "Тысячи и одной ночи", "жемчужина несверленная".
Она назвала ему фамилию Эльдара.
- Я его хорошо знаю. - Диктор посмотрел на нее, как на неожиданно повзрослевшего ребенка, - но он же гораздо старше тебя.
- Да.
- Я всю их компанию знаю. И Счастливчика, и Друга, и Марата. У вас это недавно началось?
- Да.
- Он был женат на армянке. Ты знаешь об этом?
- Нет. Я вообще ничего о нем не знаю.
- Передашь привет от меня.
- Хорошо.
- Я пошутил. Как ты ему объяснишь, что мы знакомы? У меня плохая репутация.
- Неправда. Все мои подруги были в вас влюблены.
- А ты?
- Тоже. Поэтому я не смогла вам отказать. Я словно была загипнотизирована в ресторане.
- А сейчас?
- Уже нет.
- Тогда вставай, одевайся и марш отсюда.
Он пружинисто поднял свое тело с постели; сохранил, несмотря на возраст, хорошую физическую форму.
На прощание она получила подарок - красивую перламутровую шкатулку, полную бус.
- Это бирюза, это янтарь, а это речной жемчуг. Остальное стекляшки.
- Нет, нет, - замахала руками Сева. - Я не возьму такой дорогой подарок.
- Ты подарила мне дивную ночь.
- Я?
- Ты прелесть. - Он спешил на какую-то утреннюю запись и выпроводил ее в восемь утра, за два часа до открытия магазина. Домой ехать не было смысла, на улице еще держалась ночная прохлада. Размахивая большим полиэтиленовым мешком со шкатулкой, она шла в сторону моря, впервые в жизни ощущая в себе уверенность, которой ей всегда так мучительно не хватало. Она не знала, что мешок такой же расцветки - малиновые полосы на желтом фоне - использовали на допросе Эльдара, и не обратила внимания на милицейский миниавтобус с зарешеченными окнами, выскочивший из-за угла; коротко гуднув, он поехал мимо.
XXVII
Внук библиотекарши оказался вполне разумным парнем! Получив пакет с пятью тысячами долларов, поблагодарил Муртуза и, не считая, спрятал деньги во внутренний карман куртки.
- Передайте их бабушке. - Муртуз засомневался, что деньги дойдут до старухи. - Пусть побалует себя.
- Она их не возьмет, - возразил внук. - Я сам их на нее потрачу.
- А это вам, - Муртуз вручил гостю большой набор из чая, конфет и алкогольных напитков. Внук с удовольствием принял и это подношение, а покидая кабинет, заверил, что время от времени будет навещать Муртуза.
С поколением наших детей легче иметь дело, чем со стариками, подумал Муртуз, но вспомнил отца и поправил себя: и в том поколении были люди, которые сами жили и не мешали жить другим. Но было им не просто. Отец вечно боялся всего, и он ребенком принимал участие в перепрятывании денег и ценных вещей то дома, то на даче.
Сразу после ухода внука библиотекарши Муртуз позвонил по нескольким номерам, чтобы выяснить, где и когда хоронят академика Асадова. Он считал своим долгом принять участие в панихиде.
Проводить Академика в последний путь пришел, как говорится, весь город. Тело выносили из Академии наук. Когда Муртуз был ребенком, отсюда же вынесли гроб поэта Самеда Вургуна. Это было в середине пятидесятых годов. И его, десятилетнего мальчика, чуть не затоптали на подъеме к Баксовету.
Такая же огромная толпа собралась и сегодня - от музея Низами до Аллеи почетного захоронения стояли люди. Кого только здесь не было, Муртуз еле успевал здороваться. Женщины плакали, да и некоторые из мужчин не стеснялись слез. Когда заиграл оркестр, и у Муртуза тоже навернулись слезы. Все же таких, как академик Асадов, у его народа было немного, по пальцам можно пересчитать.
XXVIII
Сразу после похорон друзья Эльдара собрались у Счастливчика, который успел прилететь рано утром.
- Я все выяснил, - сообщил он, когда они расселись в его кабинете с пальмой и старинными напольными часами. - Я говорил с прокурором. Мы опоздали. Вчера, когда вы сидели у Марата, еще можно было что-то сделать. Они проверяли его данные: кто он, откуда родом, стоят ли за ним какие-то сильные родственники? Ночью еще раз проверили. И когда убедились, что влиятельных защитников у него нет, решили обвинить в убийстве его.
- Он так тебе и сказал, так откровенно? - Друг больше всех был возмущен сообщением Счастливчика.
- Он мой давний товарищ, и вчера еще он мог помочь Дельцу.
- А почему сегодня не может?
- Потому что за ночь его искалечили. И в таком виде его выпустить нельзя. А пока его вылечат, если он выживет, то дело зайдет так далеко, что обратного хода не будет.
- Какой цинизм! - продолжал возмущаться Друг. - А почему они не ищут настоящих убийц?
- Потому что найти их не просто. А надо отчитаться перед правительством и общественностью.
- Ты что делал вчера, когда мы тебе звонили? - спросил Марат у Друга.
- У меня было важное дело.
- Сегодня утром взяли двух лидеров крупной мусульманской секты. Следствие считает, что Эльдар с ними связан, - сообщил Счастливчик.
- Ну это же смешно, - Писатель не мог поверить услышанному.
- Смешно, не смешно, но ему грозит срок от десяти до пятнадцати лет. И вытащить его оттуда можно будет только через три-четыре года, если он выживет после допросов.
- Это тоже тебе твой друг сказал?
- Да.
- Как ты можешь дружить с такими людьми?
- Он один из самых лучших. Но вынужден играть по общим правилам. Впрочем, как и все мы.
Тут все дружно возразили; никто из них ни в каких играх не участвует и даже правил их не знает.
- Вы молодцы, - похвалил их Счастливчик, - и вы действительно ни в чем не участвуете, как и бедный Эльдар. Но рано или поздно жизнь хватает за жопу, не спрашивая, участвуешь ты в ней или нет. И у меня вопрос: если через три года у нас попросят денег, чтобы его освободить, мы дадим их или нет?
- Дадим, - сразу же за всех ответил Марат.
- А это называется дача взятки в особо крупных размерах и сурово наказывается. Так что, друзья, невозможно не заразиться проказой, живя в лепрозории.
Но окончательно сразил их последний довод Счастливчика. Дерьмо сортов не имеет, сказал он, и, если они терпят то, что вокруг них происходит, они ничем не лучше других граждан своей страны…