- Жизнь-то быстро проходит - это в молодости кажется все, что от зимы до лета чуть не год. А потом - глядь, а уж опять зима. И пошло отсчитывать. Хоть и странно это. В молодости ведь веселее живется - кажется, время-то лететь должно. Ан нет. А я веселая была! - Анна Петровна вздохнула. - И одеться любила. Вообще-то я из простых - нас у мамы в деревне пять человек было, а отец конюхом служил. Ну, как я подросла, мать меня к тетке в Москву и отправила. У той ребеночек родился - я и была у них вроде как прислугой: за продуктами там, постирать, погулять… А потом она меня пристроила в ателье, где военным форму шили. Там меня Николай Антонович и заприметил. А что - я девка была видная - коса в пояс, брови дугой, ноги - во! И языкастая! Как-то хрен один с погонами дает мне десять копеек от сдачи - вроде на чай. А я ему возьми и скажи: "Давайте я вам добавлю - сушек жене к чаю купите". Мужик-то побагровел весь, чуть удар его не хватил… А не надо барина из себя корчить. Ох, на меня начальница потом ругалась… а мне все как с гуся вода - смешно только…
Ко мне многие подъезжали, да не тут-то было. Один - не поверишь! - маленький, лысый - а туда же. Даже замуж звал. Я говорю: "Так целоваться-то как будем? Или табуретку с собой носить станешь?" - Анна Петровна засмеялась. - А Николай Антонович он такой серьезный был, положительный. И ухаживал как положено. Торт приносил, в кино водил, в парк. Потом предложение сделал. И я не долго думала. Не то чтобы любила его очень. Но - пора было. И так по деревенским-то меркам засиделась в девках. А тут такой солидный мужчина. Сестра его, правда, меня не приняла. Мол, не на ровне женился. Ну и бог с ней. Сестра в семейной жизни не самый важный предмет. Когда я замуж-то выходила, он уж подполковником был. И все же пришлось по гарнизонам-то помыкаться. Ох, несладко это - без своего угла. Хотя я везде дом умела сделать. Вот, бывало - угол в избе снимала, чтоб рядом с местом быть, где его часть стоит. У бабки какой-нибудь. Так я всю избу отдраю, занавесочки новые пошью, скатерку чистую на стол, и вид совсем другой. Друзья завидовали ему - жена молодая, да за ним ездит, да ждет каждый день. А что не сильно образована - так не обязательно в политику-то лезть - и о жизни можно поговорить. А жизнь-то, она у всех тогда была похожая.
А потом все-таки перевели его в Москву и дали квартиру эту. Я пошла в дом моделей работать. Понятное дело, не моделью - хотя, если куда в область ехали и кто из девочек не мог - бывало, и я выходила на "язык": не хитрое дело, задом-то вилять. И тут Господь послал нам Лидушку. Поздняя она у нас - мне уж почти сорок было, я и не ждала уже, думала - бесплодна. И вроде все так хорошо пошло - и ребеночек у нас, и Николаю Антоновичу генерала дали… А потом случился у него инфаркт и почти сразу второй… Вот мы и остались без мужика. А потом-то и вовсе… - Она всхлипнула.
Катерина молча подлила бабке чаю. Чужая жизнь проходила перед ней, словно она листала книгу или смотрела старый документальный фильм. Ей было тяжко, в душе шевелились темные мысли. Так ли уж хороша была Лида, как ее вспоминает Анна Петровна? Ведь польстилась на женатого… А с другой стороны - не увела, ничего не требовала. Да и грех - плохо о мертвых. "Как все это странно… Не зайди я, не разгляди снимки - и не узнала бы ничего. Так и жила бы как раньше - счастливо".
Анна Петровна между тем поправилась. Болезнь убедила пожилую женщину, что она переоценила свои силы, надеясь поднять ребенка в одиночку. Однажды она вновь стала вспоминать своих родственников из Орла.
- Так-то они люди неплохие. Слава заведует автобазой, а Тамарка работает кассиршей в универмаге. Девочке их лет девять - десять. Светленькая такая. У них трехкомнатная квартира. Раньше Слава поддавал здорово, но сейчас вроде бы остепенился.
На следующий день бабка вновь вернулась к этому разговору. Выяснилось, что она написала в Орел и вот наконец получила ответ. Как она и предполагала, квартиры в Орле стоили не в пример Москве - намного дешевле. Да и продукты тоже - и дешевле, и по качеству не сравнить.
- Вы хотите переехать? - спросила Катерина.
- Да, наверно. Чего уж тут. Там они и с продуктами помогут, и ежели что - мальчишку себе возьмут. Не бесплатно же. Ведь если эту квартиру продать - хватит и на жилье в Орле, и еще кой-чего останется.
- Вы оценивали квартиру? - Молодая женщина удивилась столь стремительному решению.
- Да приходили тут из агентства. Дом наш, видно, приглянулся кому - они скупают квартиры. Такая милая женщина. Все мне рассказала. Говорит, и ходить никуда не надо - документы они оформят сами.
- Подождите, подождите. Вы ничего не подписывали?
- Нет, конечно. Подумать сперва всегда надо. Да и с тобой посоветоваться хотела. Обидно будет, если обманут меня. Так что ты, может, знаешь, сколько моя квартира стоит?
- Я не эксперт по недвижимости и цену могу назвать только приблизительно… - Катерина лихорадочно пыталась сообразить, хорошо или плохо, если они уедут? Господи, конечно, хорошо! С глаз долой - из сердца вон… Так, кто бы мог помочь… - Знаете, я не хочу, чтобы вы связывались с этими агентами. Они, конечно, и оформить все сами могут, но и обмануть тоже. У меня есть друг, он юрист. Я попрошу его к вам подъехать, посмотреть квартиру, документы. Он скажет, за сколько ее можно продать. А уж потом будете что-то предпринимать. А может, он для кого-нибудь из своих клиентов и купит.
На том и порешили. В тот же вечер Катерина позвонила Левику. Леван - большой, шумный, под взглядом темно-сливовых глаз в пушистых ресницах таяла любая женщина - был их с Александром приятелем и прекрасным юристом. Специализировался он на делах о наследстве и недвижимости.
- Вах, надеюсь, твоя проблема не связана с наследством, нет? Все живы и здоровы, да? Чудесно, подъезжай завтра к обеду. Поведу тебя в ресторан, буду гордиться, что я с такой шикарной женщиной. И поговорим. Хорошо?
Они славно посидели в уютном армянском ресторане - вспомнили минувшие студенческие деньки, общих знакомых. Потом перешли к "актуальному вопросу, да?". Катерина сказала, что хочет помочь ребенку умершей подруги. Нужно подыскать покупателя на квартиру, найти подходящий вариант в Орле и оформить все так, чтобы родственники после смерти бабушки не смогли распоряжаться всеми деньгами мальчика, даже если станут официальными опекунами.
- Расходы я оплачу, - в заключение добавила молодая женщина.
- Учитывая поездку в Орел, это будет недешево. Можно все заложить в договор о продаже квартиры.
- Нет-нет. Я… обещала подруге позаботиться о ребенке. Поэтому его деньги должны остаться для него… Да, и еще одна просьба. Не говори Александру, хорошо?
Брови Левана поползли вверх, но, видя, что Катерина ничего не собирается объяснять, он тактично сказал:
- Сохранение конфиденциальности - основа деятельности любого юриста. Но и ты, чтобы не ставить меня в затруднительное положение, не упоминай мужу, что я на тебя работаю.
- Конечно. Спасибо, Леванчик.
В знающих руках дела спорились - Леван прислал солидного пожилого мужика, бывшего работника соцжилфонда, который очень понравился Анне Петровне. С ее слов он составил подробный список условий, которым должна была удовлетворять квартира в Орле. Короче, процесс пошел.
Глава 9
Катерина трудно переживала измену мужа. Сначала она хотела уйти. Наверное, это естественная реакция почти любой женщины - забрать ребенка и вернуться к маме. Но… Мама далеко. Надо собирать вещи, ехать на поезде. Потом как-то все объяснить родителям. Потом… Что потом? Господи, как несправедлива жизнь! Пять лет счастья - и вот, как расплата, она обнаруживает, что домик ее благополучия, ее хрустальный замок стоял на песке. Уверенность в самом близком, самом родном человеке пошатнулась - и это оказалось так больно. Может, все же съездить к родителям? Не видеть мужа, не отвечать фальшиво-бодрым голосом подругам по телефону, не ходить к Анне Петровне. Потом… потом придется вернуться. Москва не отпустит ее. Но вот вырваться, обдумать все в спокойной обстановке, не дожидаясь каждый день прихода мужа с тяжелом чувством - может, не такая уж плохая мысль?
Жизнь продолжалась. Труднее всего для Катерины было то, что все было как прежде. Небо не рухнуло на землю, так же наступал рассвет - только теперь он зачастую приходил после бессонной ночи и заставал ее дремлющей на диване у телевизора. Надо было готовить, кормить ребенка, отвечать на Иришкины звонки. Другие повседневные дела требовали времени и внимания. Но это все было словно не по-настоящему. Как будто фильм или спектакль и она невольная участница. С мужем она почти не разговаривала. Чуть ли не со злорадством наблюдала, как он бьется о стену непонимания.
Александр не мог понять, что происходит с женой. Что-то случилось в тот день - но что? Он позвонил Нине Станиславовне, чтобы выяснить, не было ли ссоры, позвонил родителям жены - там тоже было все нормально. Поразмыслив, он поговорил с семейным врачом - нет, Катерина давно к нему не обращалась. Что же случилось? Отчаявшись добиться от жены связного ответа, он позвонил отцу и назначил встречу на нейтральной территории, подальше от ушей Нины Станиславовны - в тихой кафешке на Басманной.
В полутемном зале мужчины выбрали самый уединенный столик, заказали ужин - вернее, заказывал отец, Александру было все равно, что есть. Андрей Николаевич выслушал сына. Потом подвел итог:
- Значит, она вдруг резко изменилась, а причину найти ты не можешь. - Подумав, он спросил: - Ты контролируешь ее расходы?
- Нет. У нее есть пластиковая карточка, и обычно она расплачивается ею. Ну то есть, конечно, я знаю, сколько денег мы приблизительно тратим в месяц.
- Проверь это. Съезди в банк и просмотри ее расходы… И обыщи ее вещи.
- Что?
- Ты прекрасно меня слышал. Не будь таким чистоплюем. Она мать твоего ребенка. Ты ведь не знаешь, что случилось, - поэтому надо предположить худшее: она могла подсесть на наркотики, ее могут шантажировать.
- Кто? За что? Все это глупо, понимаешь? Катерина совсем обычная женщина. То есть она самая необыкновенная, но я же ее знаю… У нее нет и не может быть никаких секретов.
- Замечательно. Значит, у тебя нет никаких проблем?
Александр молчал. А отец неумолимо продолжал:
- А если ты и так ничего не выяснишь, позвони, я порекомендую тебе человека. Он специализируется на сборе информации. Нужно будет узнать, когда, куда и зачем ходит твоя жена. Так, и только так ты сможешь узнать, что происходит. Если, конечно, ты не заставишь ее прямо ответить на твои вопросы.
Совет Александру не понравился. Он хмуро обещал подумать, но сама мысль о том, что кто-то будет следить за его женой, казалась ему отталкивающей. В общем, ужин не удался. Вернувшись домой, Александр нашел квартиру пустой. Кажется, Катерина с Настей должны быть в поликлинике или пошли по магазинам. Он вспомнил совет отца: "Обыщи ее вещи". Легко сказать. Они всегда полностью доверяли друг другу, и вот теперь он должен за спиной жены копаться в ее вещах. Но что же делать?
Он обвел глазами спальню. Персиковый пеньюар на кровати. Александр со стоном зарылся лицом в шелк, который пах знакомыми духами. Ах, жена, жена, что же с тобой, что с нами? Взгляд остановился на ее еженедельничке. Поколебавшись, он взял тетрадь в руки. Бархатный переплет жег пальцы. Но ему не повезло - последняя запись была сделана пару недель назад - когда все еще было нормально, все шло хорошо. Эта мысль вдруг придала ему решимости: почему он должен мучиться неизвестностью? Она сама виновата, что он вынужден подглядывать и искать невесть что. Отец прав. Сейчас главное - понять, в чем дело, чтобы он мог помочь. Уже спокойно и методично, без дрожи в руках, он обыскал ящики стола и одежду в купе. И не нашел ничего. Не было угрожающих писем, не было шприцев или пакетиков с порошком или таблеток. Ничего.
Тогда в банк. Александр спустился вниз и поехал в офис банка, где на их с женой имена был открыт совместный счет. Там он мычал от стыда под понимающим взглядом менеджера: что-то про перерасход средств, необходимость экономить, - пока вдруг не сообразил, что как владелец счета может просто попросить распечатку. Через пятнадцать минут он уже сидел в машине и просматривал бумаги. Это было что-то. Хоть что-то. Несколько возросшие расходы. И довольно приличная сумма наличных, причем в долларах, снятая со счета всего пару дней назад. Теперь встал вопрос - что с этим делать? Спросить, для чего деньги, - она поймет, что он проверил счета. Ну и пусть поймет. "Спрошу в лоб, сегодня же. Не скажет - найму детектива". Решение было принято. Но легче от этого ему не стало.
Вечером, когда жена, поставив в сушку последнюю тарелку, повернулась, чтобы уйти в спальню, он протянул руку и схватил ее за локоть.
- Постой, - сидя, он смотрел снизу вверх в ее замкнутое, печальное лицо, - я так больше не могу. Что происходит? Я прошу тебя, объясни мне, что происходит. Тебя кто-то обидел?
- Да. - Она впервые за несколько дней прямо посмотрела ему в глаза - в его чудесные, любимые, зеленые глаза… пожалуй, у Сашурика они все же чуть светлее. - Ты обидел меня.
- Я? Но когда? Что я сделал?
- Ты спал с другой женщиной.
Он отшатнулся:
- Что ты говоришь! Я никогда… - и осекся.
- Ты вспомнил Лиду? Слава богу. - Освободив руку из его вдруг ослабевших пальцев, она вышла из кухни.
Теперь молчание стало обоюдным, что сделало жизнь еще более трудной и тоскливой.
Александр пребывал в растерянности. Когда обвинение в измене прозвучало из уст жены, он по-настоящему возмутился. Что за чушь, как она может так говорить! Он любит только ее, свою жену, он никогда…
И вдруг он вспомнил. Это было давно, несколько лет назад. Так давно и так случайно и незначительно, что он просто и легко забыл. Возвращаясь из больницы, где лежали жена с дочкой, он встретил бывшую одноклассницу. Лидка обрадовалась, начала что-то рассказывать про приятелей. Шел дождь. Некоторое время они болтали под козырьком у входа в какой-то магазин. Потом Лида сказала:
- Пошли ко мне. Покормлю тебя, раз ты беспризорный. Посидим, поболтаем. Кстати, можно Мишке позвонить. Может, он тоже подойдет.
Домой идти не хотелось. Там было пусто. Настенькины игрушки, на которые он время от времени натыкался, вновь и вновь возвращали его к мыслям о том, как они там, не хуже ли дочке. Тоска, в общем. И он с готовностью пошел в гости… Мишке они так и не позвонили. Немного выпили, а потом вдруг оказались в постели. Он проснулся через несколько часов и понял, что этого не надо было делать. Но что сделано, того не воротишь. Лида крепко спала. Тихонько оделся, написал записку: "Лида, спасибо тебе, но этого не должно было быть. Я виноват. Если захочешь поговорить, позвони". И свой рабочий телефон. Честно, телефон оставлять не хотелось. Но не оставить его казалось непорядочным. Если она позвонит, надо будет увидеться, извиниться и еще раз объяснить, что он не хотел… Но она не позвонила. И Александр довольно быстро выкинул из головы эту встречу. И вот теперь все аукнулось. Правда, непонятно, почему через столько лет. Он подумал было разыскать Лидку и спросить - какого черта вспоминать старое и докладывать его жене. Но передумал. Толку не будет. Не важно, три года назад это случилось или сейчас. Он и правда виноват. Жену свою обидел. И что теперь делать, непонятно.
Через пару дней позвонил Андрей Николаевич, обеспокоенный молчанием сына. Состоявшийся короткий разговор не внес спокойствия в отцовскую душу.
- Ты что-нибудь узнал?
- Да, папа. Я выяснил, в чем проблема, и прошу тебя ничего не предпринимать.
- Но что случилось?
- Извини. Нам придется разобраться самим.
Не веря своим ушам, Андрей Николаевич смотрел на телефон и слушал короткие гудки. Вот так так. Первым порывом было все же позвонить тому парню, из агентства. Но потом он передумал. Жизнь - штука сложная. Может случиться так, что Александр обнаружит слежку. Тогда их отношения испортятся: мальчик чертовски упрям и не потерпит таких действий за спиной, даже если они продиктованы отцовской любовью. И к тому же он не дурак, его сын. Если поймет, что не справится сам, он придет к отцу за помощью. А пока надо подождать. Он откинулся в кресле и сунул под язык валидол. Гадость какая. Нажал вызов.
- Да, Андрей Николаевич? - У Светочки чудесный голосок и, к сожалению, молодой и милый муж.
- Светочка, позвоните мужу и спросите, не отпустит ли он вас со мной поужинать.
Повисла пауза. Ножки у нее шикарные, но с чувством юмора проблемы. Андрей Николаевич покачал головой и добавил:
- Шучу, детка. Позвоните этому типу, начальнику соседнего отдела. Я ему проиграл ужин в шахматы. Если он уважает японскую кухню, я жду его в машине через двадцать минут.
Глава 10
Она все же решилась. Купила билеты, собрала вещи и заявила мужу:
- Я хочу на несколько дней съездить к родителям.
Александр кивнул. Ему тоже приходилось несладко. На работе подчиненные шарахались от тяжелого взгляда шефа, он едва не поругался с важным клиентом. Домой идти не хотелось, и, что самое ужасное, он никак не мог сообразить - что же теперь делать? То есть, зная себя, он уверен был, что та измена случайна, больше подобное никогда не повторится. Он любит Катерину, только Катерину и никого больше. Но как найти нужные слова, как заставить ее поверить? Услышав, что жена собралась к родителям, он почти обрадовался. Пусть хоть какая-то передышка, все лучше, чем это ежевечернее молчание.
Однако на вокзале, увидев поезд и загрузив чемоданы, Александр вдруг испугался. А если она не вернется? Катерина человек сложный. Вдруг рана окажется настолько глубокой, что она больше не захочет с ним жить? Материальные соображения ее не удержат: не тот тип женщины.
Катерина украдкой поглядывала на мужа. Вот он нахмурился, зеленые глаза потемнели, челюсти сжались, должно быть, одолевают не слишком приятные мысли. Стало жаль его, захотелось прижаться, погладить пальцем морщинку меж бровей, но она удержалась. А муж, смотревший куда-то вдаль, вдруг повернулся, и Катерина не успела отвести взгляд - глаза их встретились.
- Мама, пойдем в купе! Мама, он без нас уедет! Ну мам, ты чего?
Очнувшись, Катерина отвернулась и пошла к двери вагона. Но Александр схватил ее за руку и развернул лицом к себе:
- Вернись, слышишь? Я прошу тебя! Я… не смогу без тебя. Ты вернешься?
Катерина видела, как ему больно, и знала, что надо утешить, надо кивнуть… но так обидно стало вдруг за все мучительно-бессонные ночи и за ухмылку дворничихи Марины, которая, конечно, была в курсе… И она холодно ответила:
- Не знаю.
Родной город встретил Катерину и Настеньку дождем. Отец ждал их на перроне, надвинув кепку на глаза и подняв воротник куртки.
- Что же ты без зонтика? - укорила его Катерина.
- Да ну его, мешает только.
Он подхватил смеющуюся Настю и закружил девочку:
- Здравствуй, моя красавица! Как ты выросла!