Во-первых, значительную часть своего венчурного капитала - а так Дальманн называл те деньги, на которые занимался разного рода спекуляциями, - он вложил в ипотечный рынок США. Однако не это его расстраивало, он вообще был рисковым инвестором. Дальманн затаил обиду на Келлера за то, что тот вовремя не отговорил его. Второй промах заключался в том, что все свои сделки он совершал через "Леман Бразерс". Третий - все оставшиеся в Европе капиталы, в основном займы, хранились в исландских кронах. Была и четвёртая оплошность: значительную сумму из оставшихся от спекуляций активов он положил на счёт в крупнейшем швейцарском банке.
В основном они молчали. Сейчас подоспела закуска из меню "Сюрприз": перепелиный паштет с трюфелями с яблочным льдом. Дальманн, как обычно, ел с жадностью, Келлер - аккуратно, с какой-то детской застенчивостью.
- Никто не мог этого предвидеть, - повторил финансовый консультант.
Первый раз он произнёс эту фразу ещё до того, как официант принёс блюдо. Однако тогда Дальманн не отреагировал.
- И почему тогда у некоторых всё по-прежнему хорошо? - спросил Дальманн на этот раз, как будто имея в виду "Хувилер". - Кто их отговорил?
- Возможно, они рисковали меньшими суммами, - объяснил Келлер. - Размер рискового капитала определяется заказчиком. Я всегда это говорил. Клиент сам решает, какую часть своих денег пустить в оборот.
- "Пустить в оборот"! - передразнил его Дальманн.
При этом немного перепелиного паштета, отскочив от его губы, катапультировалось в тарелку финансового консультанта. Келлер холодно взглянул на наполовину съеденное блюдо и положил на стол вилку и нож.
Дальманн уже доел.
- Что ж, - сказал он, - поговорим о другой части, швейцарском банке, например.
- Голубые фишки, - махнул рукой Келлер, - ни один человек…
- И что с ними? - перебил его Дальманн. - Они растут или падают?
- В долгосрочной перспективе растут, - уверил его Келлер.
- До долгосрочной перспективы мне ещё надо дожить.
В этот момент к ним за столик подсел сам Хувилер, и Дальманн обратился к нему, прежде чем он успел открыть рот:
- Здесь я забываю о кризисе.
- Кормить людей нужно всегда, - развёл руками Хувилер. - И не только сегодня вечером.
- И качество неподвластно кризисам, - продолжил за него Дальманн.
- И я говорю то же, - улыбнулся Хувилер.
- Я знаю, - кивнул Дальманн. - Ну, и чем вы ещё нас покормите?
- Пусть это будет для вас неожиданностью, - ответил хозяин ресторана, - недаром ваше меню называется "Сюрприз".
- Откройте секрет, будьте добры, - попросил Дальманн. - На сегодня для меня сюрпризов достаточно.
Хувилер вздохнул.
- Бретонский омар.
- В каком виде? - продолжал настаивать Дальманн.
- Секрет.
- Признайтесь, вы сами не в курсе, - провоцировал его Дальманн.
- Разумеется, я в курсе, - возразил Хувилер.
- Вы, наверное, потому и отменили крышки "клош", чтобы видеть, в каком виде что подают? - догадался Дальманн.
Хувилер обрадовался возможности сменить тему.
- А вам так не хватает крышек "клош"? - спросил он.
- Полагаю, они увеличивают стоимость еды, - ответил Дальманн.
- Я пришёл к выводу, что они не нужны, - кивнул Хувилер.
Тут на помощь ресторатору пришёл официант, подоспевший со следующим блюдом.
Однако, хотя полный крах Дальманну пока и не грозил, у него были серьёзные проблемы.
Многие из его русских клиентов, которым он помогал заключать здесь сделки и создавал благоприятные условия для бизнеса, почуяв кризис, ушли из Еврозоны.
И потом, эти дела в Лихтенштейне. Налоговая служба Германии купила данные о сотнях немецких граждан, имеющих там счета в банке. И это не только вредит контактам Дальманна в Лихтенштейне, это ставит под сомнение тайну вклада как таковую, чем сильно затрудняет его деятельность вообще, в качестве и посредника, и консультанта.
А уничтожение документов и скандал вокруг ядерной контрабанды ещё больше всё осложняет. В любой момент название предприятия "Палукрон" и имя бывшего члена его правления Эрика Дальманна может замелькать на страницах газет.
Но даже это не смертельно, когда бы не проблемы со здоровьем. Он уже оправился после инфаркта, однако прежним ему уже не стать. Этот случай напомнил Дальманну о смерти и забрал частичку его жизненной силы. Дальманн по-прежнему делал всё то, что строго-настрого запретил ему его друг и домашний врач Антон Хоттингер, однако теперь, ко всему прочему, его мучила совесть. Это было нечто новое для него: Дальманн никогда не страдал от подобных угрызений, тем более в связи со своим образом жизни. Однако он слышал, что они тоже неблагоприятны для здоровья. Поэтому с некоторых пор Дальманн решил бороться не со своими пороками, а со своей совестью. И в этом он тоже, по всей видимости, не преуспел.
22
До недавнего времени Андреа не занимала комнату Дагмар, планируя когда-нибудь её сдать. Однако дела в "Пище любви" шли настолько хорошо, что необходимость в квартирантке отпала, к тому же Андреа нужно было помещение под офис.
Уничтожить последние следы пребывания подруги оказалось нелегко. Андреа отдирала от стены остатки скотча, при помощи которого они обклеили стену кадрами из любимых фильмов Дагмар. Их герои часто говорили на непонятном Андреа языке. Дагмар была настоящим знатоком этого вида искусства. Она собрала коллекцию шведского немого кино и ценила русских режиссёров времён революции.
Это её увлечение часто порождало разногласия между девушками, и не только из-за разницы во вкусах. Дагмар работала стоматологом-гигиенистом и допоздна пропадала в клинике, а у Андреа не было никакого желания посвящать немногочисленные свободные вечера высокоинтеллектуальным просмотрам.
С другой стороны, Андреа любила в ней именно эту страсть. Дагмар одевалась, красилась, причёсывалась, как звезда немного кино. Она курила сигареты с длинным мундштуком - прежде чем обе они покончили с этой вредной привычкой - и обставляла свою спальню в стиле двадцатых годов. И ту утончённость, которую находили окружающие в манерах и внешности Андреа, та переняла от Дагмар.
В комнату, ещё пахнущую свежей краской, внесли офисный стол и бюро, телефон, компьютер и вращающийся офисный стул. Всё, за исключением телефона и компьютера, Андреа купила в мебельной комиссионке неподалёку от дома Маравана.
Теперь от Дагмар здесь оставалась только призма из горного хрусталя, висевшая на длинном шнуре возле одного из двух окон. Она преломляла солнечные лучи, и время от времени на стене играли радужные пятна.
Собственно, для работы Андреа хватило бы нескольких телефонных номеров, пары папок и ежедневника. Но офис придавал всему делу солидности. С ним "Пища любви" становилась фирмой, а они с Мараваном её сотрудниками.
И ещё одно обстоятельство заставило Андреа нарушить неприкосновенность комнаты Дагмар. В редких случаях клиентки оставались ночевать у неё в квартире. Ведь Андреа до сих пор жила одна, и работа не оставляла времени обзавестись новой подругой.
В этом кабинете Андреа и сидела, разглядывая мелькающие на стене радужные блики, когда ей вдруг позвонил её первый клиент, господин Меллингер.
Сначала она удивилась. И вовсе не тому, что супруги Меллингер захотели воспользоваться услугами фирмы во второй раз, такое случалось всё чаще. Однако до сих пор всё шло через терапевта Эстер Дюбуа, которая направляла к Андреа своих пациентов. Первый раз заказчик позвонил непосредственно в фирму.
Причина выявилась незамедлительно.
Господин Меллингер тяжело дышал и смущённо покашливал в трубку, прежде чем начать разговор.
- Я хотел бы сделать вам заказ, но так, чтобы это оставалось… в тайне, - начал он.
- Мы уважаем тайны своих клиентов, иначе просто открыли бы магазин, - отозвалась Андреа.
- Разумеется, но я имел в виду, в тайне от всех, в том числе и от доктора Эстер Дюбуа.
- Я вас не понимаю.
- Я хочу спросить, можете ли вы приготовить мне ещё раз такой ужин, но так, чтобы она об этом не знала?
Андреа задумалась. Пока Эстер довольствовалась десятью процентами прибыли, однако в любом случае портить с ней отношения не стоило.
- Не думаю, что это хороша идея, - ответила она Меллингеру. - Кроме того, вы ставите под угрозу успех терапии…
- Речь не о терапии, - нетерпеливо перебил её Меллингер и, прежде чем она успела сообразить, добавил:
- …и не о моей жене. Теперь понимаете?
Да, теперь ясно. Разумеется, если Эстер узнает…
- Я заплачу вдвое больше.
Собственно, кто ей скажет? Не Меллингер, во всяком случае.
Андреа согласилась и приняла заказ.
Гостиная трёхкомнатного мезонета находилась на втором этаже, куда вела узкая винтовая лестница. Андреа вошла в комнату, набитую разной чепухой: подушками, куклами, фарфоровыми статуэтками, шкатулками, панно, боа из перьев, мишурой, бижутерией - причём все эти вещи были разных оттенков красного цвета либо украшены изображениями роз.
- Я собираю розы, - объяснила Алина, проводившая Андреа в гостиную.
Она оказалась маленькой блондинкой, наиболее симпатичной представительницей этого типа женщин, любителем которого определённо был господин Меллингер.
Дом, конечно, обошёлся ему недёшево. Абсолютно новый и шикарно обставленный, он, ко всему прочему, находился в престижном районе.
- Может, будем на "ты"? - предложила блондинка. - Ведь мы примерно одного возраста.
Андреа согласилась. Клиентка показалась ей чуть моложе её самой.
- Я предоставляю вам полную свободу действий, - сказала Алина, прощаясь. - Что толку от моих советов?
Круглый поднос, подушки и покрывала, которые они с Мараваном подняли по винтовой лестнице на второй этаж мезонета, на этот раз не были из квартиры тамильца. Фирма "Пища любви" обзавелась собственным инвентарём.
- Боюсь, это будет их раздражать, - заметила Андреа, кивая на красную мишуру.
- Наоборот, - успокоил её тамилец. - У индусов зелёный и красный - цвета сердечной чакры, то есть центра любви, анахата.
Андреа принялась готовить помещение, а Мараван занялся кухней.
Позже, когда тамилец с неизменным искусством сооружал фигуру из эластичных и хрупких машевых лент, он пробурчал, как бы рассуждая вслух:
- Странно. Такая молодая - и уже проблемы.
Андреа так ничего и не сказала ему об особенностях этого заказа. Ничего не объяснила сейчас и не собиралась делать этого впредь.
И Мараван ничего бы не узнал, если бы не винтовая лестница.
Андреа несла на второй этаж сладкие шарики с маслом гхи, когда на полпути вдруг наступила на подол своего сари. Вместо того чтобы схватиться за перила, выпустив из рук поднос, она попыталась сохранить равновесие, в результате чего подвернула ногу.
Ей всё-таки удалось подать блюдо и, прихрамывая, вернуться на кухню. Там она села на стул и принялась осматривать больную ногу, которая немного распухла.
Маравану пришлось подменить напарницу.
Он поднялся наверх с чаем и конфетами и постучался в дверь.
- Да! - ответил мужской голос.
Тамилец вошёл в комнату. При свечах красные интерьеры, казалось, сияли золотом. Алина развалилась на подушке. Увидев, что вошла не Андреа, она прикрыла бюст руками и закричала, скорее наигранно, чем испуганно:
- Ой!
Обнажённый до пояса мужчина сидел спиной к двери. Заслышав шаги, он обернулся и прокашлялся: "Кхе, кхе…"
Мараван узнал господина Меллингера, первого клиента "Пищи любви". Некоторое время тамилец размышлял, что ему делать дальше: выйти и дать им возможность одеться или всё-таки накрыть чай.
- Не надо мешать нам, - сказала Алина. - Мы почти готовы.
Мараван поставил поднос на стол и собрал грязную посуду. Он избегал смотреть на любовников, однако в поле его зрения попали мужские брюки и розовое женское бельё, разбросанное возле стола.
- Почему ты мне не сказала? - спросил он Андреа на кухне.
- Но ты ведь не спрашивал на этот раз, женаты ли они, - отвечала та.
- Я думал, это само собой разумеется.
- Это так важно? - удивилась Андреа.
- Когда клиенты женаты, то, что мы делаем, не выходит за рамки приличия. Теперь же это нечто непристойное.
- Именно поэтому он и заплатил больше, - решительно заявила Андреа. - За "нечто непристойное".
Ноябрь 2008
23
Барак Обама уверенно победил на выборах. В следующем году впервые в истории США президентское кресло должен был занять цветной. Мир с изумлением наблюдал за этими событиями, Европа аплодировала Обаме едва ли не громче, чем избравшая его страна.
И только в кругах, к которым принадлежал Дальманн, к новому президенту относились скептически. На этих выборах, как и на двух предыдущих, там делали ставку на республиканцев. Их экономическая, международная и - что самое важное - финансовая политика казалась более предсказуемой и понятной.
Дальманна разбудил телефонный звонок.
- Плохие новости, - сказал Шеффер по-английски, подтвердив худшие его опасения.
Однако по-настоящему ужасные известия последовали через несколько дней. В европейской экономике был официально отмечен спад. Валовый внутренний продукт Еврозоны снизился уже во второй раз.
Для Дальманна это означало возвращение к тому, от чего он с каждым годом дистанцировался всё больше.
В баре "Империал" за одним из столиков выпивали четверо мужчин. Пианист наигрывал какой-то шлягер, под негромкие звуки которого было удобно вести конфиденциальный разговор.
Гости хорошо поели, выпили и в ожидании дам заказали себе по последней.
Четыре ничем не примечательных типа в тёмных костюмах: два европейца, один американец и азиат. Последнему было около пятидесяти. Он носил круглые очки, и все называли его Ваен, что означает "большие очки", обращаясь к нему, как это принято в Таиланде, по прозвищу.
Компания говорила по-английски. Азиат с тайским акцентом, европейцы - со швейцарским.
В речи американца слышался выговор жителя южных штатов. Его звали Стивен Карлайсл. Стив владел небольшой фирмой в Мемфисе, которая занималась импортом и экспортом разных товаров. Помимо всего прочего, Стив выступал посредником при купле-продаже подержанной и новой продукции, хранившейся на оружейных складах его страны. Предприятие Ваена в Бангкоке занималось тем же.
Швейцарцами были Эрик Дальманн и его помощник Шеффер.
Стив и Ваен виделись впервые. Оба поняли друг друга с полуслова. Это Дальманн устроил им встречу. Все четверо долго совещались в его офисе, пока не нашли решение, которое устроило всех. А потом отправились в бар.
Речь шла о деле, в которое Дальманн в лучшие времена не стал бы вмешиваться. Но, принимая в расчёт финансовый кризис, в том числе и его персональный, а также то, что сделка совершалась почти легально, он согласился взять на себя роль посредника.
В качестве товара предлагались не подлежащие реновации бронированные гаубицы пятидесятых годов, списанные руководством швейцарской армии на лом. Ваен нашёл покупателя, однако загвоздка была в швейцарском законодательстве, которое разрешало вывоз лома в Таиланд, но только через декларацию реэкспорта, которая проверялась швейцарскими таможенниками.
Риск, что швейцарская сторона будет осматривать груз, не представлялся большим. Однако сложившаяся в стране ситуация внушала опасения. Проблема экспорта оружия в горячие точки планеты в последнее время особенно волновала швейцарцев. На повестке дня стоял референдум по этой теме.
Несколько лет назад правительство страны приняло закон, как будто позволяющий решить этот вопрос. Отслужившее свой срок оружие в виде лома могло быть возвращено на территорию страны-изготовителя без декларации реэкспорта. В случае бронированных гаубиц М 109 - в Соединённые Штаты Америки.
И тут в игру вступал Стив. Он за символическую сумму покупал товар на имя фирмы-производителя, а затем уже перепродавал его Ваену. Последнее не составляло проблемы: США оставались важнейшим поставщиком оружия в Таиланд.
На следующее утро планировалась организованная Шеффером встреча Карлайсла и Дальманна с чиновником, ответственным за ликвидацию гаубиц. И то же с ланчем, к которому Ваен должен был присоединиться только после ухода чиновника.
К их столику направлялся бармен в сопровождении двух длинноногих женщин в платьях для коктейля. Коротко остриженные волосы той, что повыше, негритянки, походили на купальную шапочку олимпийского пловца. Четверо мужчин поднялись, чтобы поприветствовать дам. Двое из них предложили им свои стулья и попрощались до завтра.
24
С утра был один звонок, но крайне неприятный.
Андреа выбирала покрывала, подушки, подсвечники и разные украшения для интерьера. Вовсе не потому, что "Пища любви" срочно нуждалась в таких вещах. Просто в универмаге проходила неделя Индии, и Андреа показалось неразумным упускать такую возможность.
Но тут зазвонил мобильный, и на дисплее высветился номер доктора Дюбуа.
- Привет, Эстер! - закричала Андреа в трубку. - Рада тебя слышать.
Эстер высказалась кратко и без лишних эмоций.
- Моя задача - помогать супружеским парам решать их семейные проблемы, а не создавать их. Поэтому я немедленно прекращаю сотрудничество с тобой.
- Я тебя не понимаю, - теперь голос Андреа звучал серьёзно и тихо.
- Жена узнала о проделках Меллингера. А ты ему помогала. Как ты могла!
- Но он очень настаивал, - оправдывалась Андреа. - Мне жаль.
- Мне тоже.
С этими словами Эстер завершила разговор.
Андреа вынула из корзинки свои покупки и снова положила на прилавок.
"Пища любви" была обеспечена клиентками на две недели. Однако в дальнейшем заказов не предвиделось.
Проблема складывалась нешуточная. Андреа попыталась переубедить Эстер, но потерпела неудачу.
- Видишь ли, - сказала ей доктор, - мне дорога моя репутация. С тем же успехом я могу посылать пациентов в бордель.
Андреа стала подозревать, что Эстер просто нашла предлог развязаться с "Пищей любви".
- Разумеется, - ответила она. - Ведь клиенты теперь звонят сразу нам, вместо того чтобы идти к тебе за направлением.
Если до сих пор у неё и оставался ничтожный шанс наладить отношения с терапевтом, то теперь все надежды рухнули.
Она не сразу рассказала Маравану о таком повороте дела. Он сам, заметив, что дело идёт не так, как раньше, первым задал вопрос:
- У нас стало меньше клиентов или ты не берёшь заказов?
Только тогда Андреа во всём призналась.
- Что ж, видимо, мне придётся теперь готовить что-нибудь другое, - сказал Мараван, выслушав напарницу.
- Но кто будет покупать у нас обычную пищу?
- Я не готовлю обычную, - отозвался Мараван.