Я так и не смогу получить водительские права, поскольку из-за финансового положения вынуждена делать двухмесячные перерывы между уроками вождения, так что к следующему занятию я успеваю забыть то, чему научилась на предыдущем. Если, несмотря ни на что, мне все же удастся получить права прежде, чем мне исполнится семьдесят, я все равно не смогу позволить себе машину, а даже если я выиграю деньги в лотерею, найти парковку в центре города просто нереально, а даже если я найду парковку, она наверняка будет стоить бешеных денег, а даже если я, по счастливой случайности, выиграю бесплатную парковку и бензин на всю оставшуюся жизнь, тогда уж я наверняка заработаю диабет, ревматизм и тромбоз, поскольку мои и без того несуществующие мускулы окончательно атрофируются, ведь единственные телодвижения, которые мне приходится совершать в моей безлошадной жизни, - это прогулка до автобусной остановки.
Скоро Новый год.
Все мои приятели уже нашли себя и сделали прекрасную карьеру. Обзавелись надежными спутниками жизни и получают удовольствие от своей работы. Взять хотя бы Кайсу, которая работает редактором программы новостей на ТВ-4, замужем за нормальным мужиком и даже успела обзавестись персональным младенцем. Вот только каждый раз, когда я ей звоню, Вильгот тут же начинает верещать, и нам приходится закругляться. Такое ощущение, что вместо первого места, которое я делила с Пелле, я вдруг очутилась на восьмом, так как на канале сейчас сокращение и каждую секунду своего практически несуществующего свободного времени Кайсе приходится уделять работе, хотя вообще-то она все еще в декрете.
У меня нет нормального высшего образования, и сколько бы я ни пялилась в программу новостей, все эти министры и Секторы Газа тут же вылетают у меня из головы. Я никогда не могу запомнить то, что прочитала в утренней газете. За исключением какого-нибудь репортажа о собаке, вытащившей другую собаку из колодца, и прочей ерунды. Такое я запоминаю на всю жизнь, хотя толку от этого - ноль.
На мои похороны придут два человека - священник и моя мама. Ну и разве что контора по трудоустройству разорится на крошечный венок. Из красных ноготков и желтых гвоздик. Если повезет. Хотя Кайса, пожалуй, тоже придет. Правда, Вильгот устроит такой ор, что уже через минуту ей придется покинуть церковь.
3
Скоро я стану настоящим экспертом по воспитанию детей. Места, где я уже побывала с Кайсой и Вильготом:
1. В бассейне для грудничков (мамаши окунают своих чад в воду).
2. В детской поликлинике (проверка веса и роста).
3. И на бис (аж два раза) - в развивающей группе "Пингвиненок" на Мариаторьет.
Мы с Кайсой сидим на кухне детского сада с пластиковыми стаканчиками безалкогольного глинтвейна (цена - три кроны за стаканчик) и ждем пробуждения Вильгота, уснувшего в своей коляске, хотя я-то в душе надеюсь, что он проспит как можно дольше, потому что, когда он кричит, разговаривать с Кайсой невозможно, а мне нужно обсудить с ней одну важную вещь. Вокруг нас ковыляют дети в сопровождении бдительных мамаш, а на диване сидит одинокий папа с чрезвычайно курчавыми волосами и листает старый номер газеты "Автонбладет".
- Ну что, пришла в себя после Рождества? - спрашивает Кайса.
- М-да, вспомнить страшно, теперь буду планировать празднование Рождества как минимум на пять лет вперед. Больше никаких импровизаций.
- А что будешь делать на Новый год?
- Не знаю.
- Может, придешь к нам в гости? Устроим праздничный ужин. Мы с Пелле, и ты с… хм, с Вильготом.
- Да, заманчивая перспектива. А главное, я уже заранее знаю, что сначала мой кавалер будет пускать слюну и балаболить за столом почем зря, а потом уснет, не дождавшись полуночи.
Я отхлебываю глинтвейн из стаканчика. Выжидающе смотрю на Кайсу. Она тоже делает глоток.
- Фу, это еще что за дрянь? Разбавленный брусничный сироп?
Она морщится и отодвигает стаканчик в сторону.
- Вы-то как попраздновали?
- Да ничего, вечером пришла мама, и, поскольку никто из нас не любит рождественскую еду, мы приготовили оленину и мусс из белого шоколада. Потом выпили потрясающего "Амароне" под всевозможные сыры, и Пелле подарил мне поездку в Санкт-Петербург на двоих, так что мы едем туда в феврале - только он и я. Мама обещала пожить это время у нас и присмотреть за Вильготом.
- Вот это да! Здорово! А там не слишком холодно в феврале?
- Ну вряд ли нам придется проводить много времени на улице. Думаю, в основном мы будем шататься по торговым центрам вроде "Пассажа" и "Гостиного двора" и разглядывать всякие прикольные русские штуки, а потом пить шампанское в гранд-отеле "Европа". Я там лет десять не была, но все равно ужасно рада, что мне удастся показать Пелле Санкт-Петербург. Не говоря уже о том, что мы поедем вдвоем, без ребенка - представляешь, какая роскошь!
Вильгот начинает хныкать. Кайса подходит к коляске, которая стоит возле входной двери, и дает ему соску. Он тут же снова засыпает, вздыхая во сне.
- Бедненький. Уже несколько ночей подряд совсем не спит, просыпается каждый час и давай бузить, нам с Пелле приходится по очереди вставать, чтобы совсем не свихнуться, - говорит Кайса, затем берет имбирное печенье, положив одну крону в маленькую коробочку возле термоса с глинтвейном.
Вот-вот начнется музыкальная разминка. В прошлый раз здесь распевали песни про Иисуса, но Вильготу явно понравилось. Две финские тетушки-воспитательницы просят родителей собрать игрушки, разбросанные по полу, и вытаскивают большие подушки, на которых все рассаживаются в круг. Я поспешно достаю из сумки свое новое резюме и подпихиваю его Кайсе.
- Вот о чем я хотела с тобой поговорить, посмотри, как тебе? Хочу разослать свое резюме по всем театрам и кинокомпаниям Швеции. Я дала себе слово, что добьюсь постоянной работы в театре или кино, а это единственный способ заявить о своем существовании. Мне срочно нужна работа, иначе придется опять возвращаться в кафе-мороженое, в котором я проходила практику в девятом классе, меня еще все время заставляли мыть туалеты. Хотя ты там, по-моему, не работала? Ты где практику проходила?
- В адвокатской конторе на Страндвеген, но они тоже пытались заставить меня мыть туалеты. Слушай, сколько тебе лет на этой фотке? Тебе здесь больше двадцати двух не дашь, говорит Кайса, разглядывая мое резюме.
ИЗАБЕЛЛА ЭКЛЁФ - АКТРИСА
ОБРАЗОВАНИЕ
Театральный факультет вечерней школы "Культурама".
Театральное училище Калле Флюгаре.
Техника речи и техника Александера, частные уроки. Актерское мастерство, частные уроки.
ТЕАТР (ИЗБРАННЫЕ РАБОТЫ)
Театр округа Норботтен 2003–2003.
КИНО (ИЗБРАННЫЕ РАБОТЫ)
Телевизионный сериал "Сегемюру, до востребования", ТВ-4, 2004.
ОСОБЫЕ НАВЫКИ
Игра на трубе.
Акробатика.
Современный джазовый танец.
Изрыгание огня.
Роликовые коньки.
Цвет волос: светло-русые / блондинка.
Цвет глаз: каре-зеленые.
Рост: 169 см.
Игровой диапазон: 25–45 лет.
РЕКОМЕНДАЦИИ
Ян Хаммар, директор театра округа Норботтен.
Кайса Семинов, ТВ-4.
- Ну да, мне здесь двадцать два, но другой у меня не было, а я хочу как можно скорее разослать резюме, желательно сегодня. Ты видела, что я на тебя ссылаюсь в графе "рекомендации", ничего? Они ведь все равно никогда ничего не проверяют, правда?
- Ну не знаю, Белла, ты что, серьезно собираешься разослать всем свою фотографию десятилетней давности? И убери ты эти роликовые коньки, их так сейчас вообще никто не называет, роллы еще куда ни шло, но здесь они, по-моему, просто ни к чему - кого ты собираешься изображать? Девочку-роллера? И что это, интересно, за труба? Ты же не умеешь играть на трубе! Ты хоть в руках ее когда-нибудь держала? Неужели ты не понимаешь, что люди подумают, будто ты отлично играешь, раз пишешь об этом в резюме? И что ты имеешь в виду под акробатикой? - спрашивает Кайса, указывая на мое резюме.
- Ну мы же ездили всем курсом на театральный фестиваль в Авиньоне, устраивали представления на улицах и площадях, кто-то жонглировал, а я изрыгала пламя.
Из коляски раздается яростный вопль. Кайса подходит и берет Вильгота на руки, я выхожу вслед за ней в холл. Она прижимает его к груди и старается успокоить, укачивая на ходу, зажав в одной руке мое резюме. Кайса пытается перекричать Вильгота:
- Короче, вычеркни трубу, и можешь сослаться на меня, буду всем рассказывать, какая ты замечательная. Все, там музыкальная разминка начинается, иди садись, мы скоро придем, вот только он успокоится.
Я захожу и сажусь рядом с курчавым папой, который наконец отложил газету и сидит с маленьким курчавым мальчиком на коленях.
- Вот бы сегодня спеть "Огонек в душе моей", - обращается ко мне папа и с надеждой смотрит на коробку с карточками в руках воспитательницы. Мне выпадает тянуть первую карточку. На карточке изображена овца. Все поют "Ты скажи, барашек наш". К концу музыкального часа ("Белочка на веточке", "Чей щеночек у окошка" и "В надежных руках") Вильгот совсем разошелся, и теперь его не оторвать от пластиковой горки - пока он катается, Кайса держит его под мышки.
- Оп-ля!
Она поднимает его на вытянутых руках и целует в живот. Он довольно гулит.
- А в остальном как тебе? Я про резюме…
- Вообще-то мне показалось, что у тебя как-то маловато работ. Хоть ты и пишешь, что это избранные. Может, еще что-нибудь добавишь? Ты же вроде перед Рождеством какой-то ролик озвучивала? Не хочешь об этом тоже написать?
- Ты о той рекламе на радио? Я разве не рассказывала, что это было? Ты умрешь. Прихожу я на озвучку, меня просят произнести текст бодро, но сексуально. Ладно, не вопрос, думаю. И знаешь, что это был за текст? "О нет, только не это! Опять эта молочница! А мне ведь сегодня на свидание! Не лучшее время для того, чтобы сидеть и чесаться, как какая-нибудь макака!"
- Да, такое точно надо в резюме, ха-ха!
- Вот и я о том же. Какой-то крем, что ли. Вообще-то все рекламные тексты, как правило, дурацкие, но этот был такой, что я даже украдкой косилась по сторонам: нет ли где скрытой камеры.
- М-да, бред какой-то. Это, пожалуй, будет почище той рекламы маргарина, где тебе пришлось изображать из себя Кристину Лунг. Ну и как, тебе удалось все это произнести на полном серьезе? Нормально получилось?
Вильгот ползет к полке с игрушками. Мы идем за ним. Он вытаскивает деревянный пазл (Иисус, исцеляющий калек и прокаженных) и засовывает кусок пазла в рот (голову прокаженного).
- Да вроде получилось, все были довольны. В конце концов, какая разница - ну позорище, подумаешь, меня же никто не видит. Никто ведь не знает, что это я.
Вильгот подползает ко мне и забирается на колени. Кладет мне голову на плечо. Он теплый и совсем ничего не весит. Я осторожно глажу его по голове.
4
Мама выхватывает фотографии у Рольфа из рук:
- Давай лучше я Белле покажу. Рольф, может, ты пока нальешь нам сангрии, пер фаворе?
Рольф исчезает в кухне. Мы с мамой сидим на диване от Йозефа Франка в их вилле типовой застройки. Она, как всегда, даже и не думала пользоваться какими-нибудь солнцезащитными средствами на Тенерифе. Загорелая кожа лоснится, лицо обгорело. Она считает, что если мазаться кремом от солнца, то за две недели не успеешь загореть. А какой смысл возвращаться домой после отпуска, если по тебе не видно, что ты побывала за границей? Мама показывает фотографию, на которой она запечатлена рядом с испанцем и ослом. На осле яркая шляпа с прорезями для ушей.
- Это милейший Педро, наш гид. А это… как же его звали? Рольф, как звали осла? - кричит мама в сторону кухни. - Как звали осла Педро? Донго? Донко?
Она листает дальше. Рольф на поле для игры в гольф с клюшками для гольфа, Рольф в клетчатых плавках, Рольф с чемоданами в аэропорту - она быстро перебирает фотографии одну за другой, но тут лицо ее расцветает.
- А это наш бассейн. Как же там было здорово! Нас обслуживала одна милая испанка, Марибель, так она приносила коктейли прямо к краю бассейна, а еще там были великолепные тапас - я уж не говорю про апельсины, просто фантастика, теперь я знаю, какими должны быть настоящие апельсины! А на берегу стоял Фелипе и готовил паэлью на открытом огне. Давил помидоры руками и бросал на огромную сковороду прямо на берегу, да вот же он!
Радостный старик испанец с длинными усами в переднике позирует с осьминогом в руках. Он окружен туристами. Перед ним стоит жаровня с медной сковородой гигантского размера.
- Это было просто чудесно, вам со Стаффаном непременно нужно туда съездить!
- Мама, мы со Стаффаном уже два года как расстались, у нас с ним…
- Ах да, чуть не забыла, мы же тебе купили…
Мама исчезает в кухне и возвращается с огромным свертком в руках.
- С Рождеством, доченька!
Вслед за ней из кухни выходит Рольф с подносом, на котором стоит графин сангрии и пара мисочек. Я разворачиваю подарок. В свертке оказывается огромный вяленый окорок, прикрученный к какой-то зверской деревянной конструкции. Целая нога. Свиная ляжка с маленьким острым копытцем на конце. Пата негра, вяленая ветчина. Чтобы все это съесть, мне понадобится полгода, не меньше. И то, если я буду подкрепляться ею каждые полтора часа, раздаривать друзьям и угощать случайных попутчиков метро. Помимо окорока в свертке лежит длинный преострый нож с черной рукояткой.
- Спасибо большое. Вот здорово! А у меня вам ничего нет.
- Ничего, мы же договорились, что обойдемся без подарков. Нам просто захотелось привезти тебе что-нибудь с Тенерифе. Ну и тяжело же было его тащить! Он, между прочим, больше четырех килограммов весит. Переть такую тушу с Тенерифе! Тебе нравится?
- Да, спасибо огромное. И ножик, кажется, отличный.
- Еще бы, за такие деньги.
Рольф разливает сангрию по маленьким бокалам с голубой каемкой и расставляет на столе миски с зелеными и черными оливками.
- Правда, Рольф?
- Прости, я не слушал. Что ты сказала?
Мама выразительно смотрит на меня и закатывает глаза. Кидает оливку в рот, жует и кладет косточку на поднос.
- М-м-м, Тенерифе. Ой, что-то я все о себе и о себе, ты-то как поживаешь?
- Ничего, тружусь, разослала свое резюме с фотографией и суперделовым письмом по всем театрам и кинокомпаниям Швеции. Сто семьдесят шесть писем! А еще встречалась с Кайсой и…
- Динко! - восклицает она. - Точно, его звали Динко! Милейший Педро так гордился, что ему выпала возможность показать нам свой родной остров! Представляешь, он водил нас по ресторанам, куда ходят одни местные! Ты окорок на метро повезешь или хочешь, чтобы мы его завезли тебе на неделе?.. Дунко, по-моему, все же Дунко? Нет, не помню.
- Ах да, хотела вас спросить, вы не могли бы поездить со мной на машине, поучить вождению? Хочу немного потренироваться, чтобы не тратить безумную кучу денег. А то на мои средства особо не разгуляешься.
- Конечно, могли бы, правда, Рольф?
- Что? Извини, я не слушал.
Мама берет еще оливку. Отхлебывает сангрию.
- А еще там была восхитительная бодега, где готовили домашнюю тортиллью, а во время сиесты мы всегда ели вот эти оливки, не хочешь попробовать? Прямиком с Тенерифе! Сразу чувствуется, что они созрели на солнце, а не в каком-нибудь старом грузовике.
Я делаю несколько глотков.
- Белла, так, может, тебя подбросить до дома? Вот и окорок завезем. Заодно можешь немного покататься по стоянке перед нашим домом. По-моему, отличная мысль, - говорит мама, собирая обрывки подарочной упаковки и ленточек. - Ты обратила внимание на бумагу? Правда, красивая? Я нашла ее в одной очаровательной деревенской лавчонке. Хозяйка - милейшая женщина, вдова, ее муж был рыбаком и погиб в море, да-да, ее звали София, такая милая, а какая чудесная колоритная лавочка со всякой всячиной, чего там только не было! Правда, Рольф?
Мама смотрит на него, ища поддержки.
- Да.
- Ты хоть слышал, что я сказала? Или просто так поддакиваешь?
Мама сердито допивает свою сангрию.
- Конечно, слышал!
- И что же я сказала?
Рольф смущенно ежится.
Мама встает с дивана.
- Дронко! - восклицает она. - Осла звали Сеньор Дронко! Точно! Милейший Дронко. Поехали, Белла, оставим Рольфа в покое, пускай здесь сидит со своими газетами двухнедельной давности. Я и выпила-то всего ничего, подумаешь, глоточек сангрии! Ай! - вскрикивает она, схватившись за поясницу. - Я себе радикулит заработала, пока волокла эту свинью через всю Европу. Я про окорок, не подумай, что про него, - добавляет она со смехом.
- Я, между прочим, все слышал! - отвечает Рольф.