Очевидно, нищий вначале рассчитывал на щедрое подаяние. Услышав же русскую речь, он с разочарованием снова уткнулся в книгу: такие русские, как эта женщина, берегут каждый евро и не подают страждущим. Интерес у него угас, он нахлобучил на нос старенькие очки и снова погрузился в чтение. Каково же было его удивление, когда через некоторое время он услышал легкое покашливание: женщина все еще стояла возле ступеней. Он поднял голову от книги: она с непонятной настойчивостью разглядывала его. Что ей надо? Он присмотрелся внимательнее: вдаль он лучше видел без очков. Перед ним стояла невысокая женщина со светлыми русыми волосами и измученным лицом. И его собственный опыт нелегкой жизни подсказал ему, что мука ее была не поверхностна: дело было вовсе не в том, что она устала или хочет есть. Страдание глубоко гнездилось в ней. И хотя женщина была прилично одета - в кремовые легкие брюки и трикотажную белую кофту, но во всем ее облике - прическе, фигуре, светлых глазах - не было и следа уверенной благополучности, так свойственной праздным туристам. Вид ее был потерян и затравлен, как у животного, попавшего в сеть.
"Русские часто бывают такими, - подумал нищий и отвернулся. Вечер обещал быть пустым: итальянцы разъехались в отпуск, туристы, как назло, куда-то подевались. - Что ж, посижу до двенадцати, а потом побреду к фонтану. Может, Поль позволит продать несколько цветков?"
- Что вы читаете, синьор? - вдруг услышал он на довольно хорошем английском. С чего бы это вдруг русская заинтересовалась его чтением?
На всякий случай он продемонстрировал синьоре недвусмысленный неприличный жест, чтобы окончательно выяснить ее намерения, но она довольно спокойно и без негодования отвергла его рукой: "Нет! Это меня не интересует".
"Что же тогда?" Нищий встал в полный рост и изобразил на лице подобие улыбки, свойственной официантам.
- Прего, синьора?
Невысокой Татьяне Николаевне он доставал только до виска, к тому же был худ, как подросток. Однако морщинистое лицо, вертикальные складки на шее, жилистые сухие руки выдавали в нем человека пожившего. На темном лице странными и симпатичными казались светло-серые глаза в сеточке мелких морщин. К тому же Татьяне Николаевне понравилось, что мужчина перед ней встал.
"Пускай чернокожий и нищий, но надо же - джентльмен!" - подумала она и вдруг протянула незнакомцу руку:
- Будем знакомы. Татьяна.
Серые глаза его округлились от удивления, но в ответ он смешно щелкнул подошвами старых кед.
- Цезарь Август к вашим услугам, синьора! - сказал он по-английски, после чего церемонно пожал Татьяне Николаевне руку. А она не знала, что сказать ему, как дальше себя вести. Нищий тоже стоял в замешательстве, не понимая, чего хочет от него эта странная русская дама и должен ли он уже сесть на место и продолжать свое чтение или дальше последует какое-то продолжение.
- Можно мне присесть? - Татьяна Николаевна показала на ступени.
"Неужели она тоже хочет просить подаяния?" - удивился абориген. В нише мог поместиться только один человек. Это было его законное место, и он не мог позволить кому бы то ни было занять его. К тому же его самого за это не погладили бы по головке. Но в то же время русская дама хотела присесть рядом с ним. Это было весьма необычно. После недолгого раздумья нищий, назвавшийся таким помпезным и странным для Татьяны Николаевны именем, вытащил из ниши циновку, на которой сидел, и постелил ее посередине ступеней для своей гостьи. Сам он опустился прямо на камень рядом с ней. Теперь вместе они составляли видимость парочки туристов, присевших отдохнуть у подножия очередной достопримечательности. На углу Марсалы показались двое полицейских в голубых рубашках. Они внимательно посмотрели на Цезаря, которого, видимо, хорошо знали, и на Татьяну Николаевну, сидевшую рядом с ним, но не подошли - так и остались стоять на углу.
- Так что вы читаете, можно посмотреть? - Татьяне Николаевне в ее небольшом офисе приходилось иногда пользоваться английским, и теперь слова из учебника вдруг сами стали выныривать из глубин памяти на поверхность.
Цезарь Август протянул Татьяне Николаевне книгу. "Плутарх" - сумела разобрать она на обложке.
- Вы изучаете историю? - спросила она с глубоким уважением.
- Я знаю историю лучше всех в этом городе! Лучше всех гидов, экскурсоводов, служителей библиотек и университетских профессоров! - горделиво посмотрел на нее собеседник.
- Вы научный работник? - Она хотела добавить "в прошлом", но постеснялась.
- Задайте мне любой вопрос из истории Рима, и я отвечу вам лучше любого научного работника! - сообщил Цезарь Август с неистребимым достоинством в голосе. Татьяна Николаевна большую часть его ответа не разобрала, но общий смысл и интонация были ей хорошо понятны. Она внимательно посмотрела на нищего. На нем, кроме кед, были надеты потертые голубые джинсы, красная хлопковая рубашка и, несмотря на жару, самовязаный серый жилет. На тонкой морщинистой шее болтался на черном шнурке какой-то глиняный черепок.
"Может, человек он бездомный, как и я? - подумала Татьяна Николаевна. - У них это запросто. Квартирная плата безумно высокая. Потерял человек работу - и кранты. Месяц не заплатил - выкинули на улицу, а там пошло-поехало… Через полгода ничего не остается, кроме как на ступеньках церкви книжки читать…"
- Могу я вам чем-нибудь помочь? - спросила она у знатока истории.
Тот подумал немного и как-то неопределенно бросил взгляд в сторону своей пустой панамы. "Что за странный народ эти русские? - подумал он. - Дураку ясно, чем мне можно помочь, так нет, заводят дурацкие разговоры, отнимают время, вместо того чтобы просто положить монетку и отвалить…"
Татьяна Николаевна раскрыла сумочку, достала бумажку с серебристыми звездочками.
- Я больна, - сказала она. - У меня есть пять евро. Не могли бы вы сделать мне укол? - И она для большей понятливости подняла рукав кофты и жестом продемонстрировала, будто вводит лекарство шприцом.
- Тсс! - вдруг испуганно прошептал ее собеседник и покосился в сторону полицейских. - Тсс! Здесь это делать нельзя! Это запрещено! Тюрьма!
Татьяна Николаевна мгновенно поняла оплошность и тоже со страхом посмотрела на угол. К счастью, полицейские в этот момент стояли к ним боком и не смотрели на них.
- Я не наркоманка, - зашептала она. - Просто мне плохо! Очень плохо! - Для убедительности она схватила себя обеими руками за горло и стала тихонько хрипеть, подтверждая свое состояние. - Бронхиальная астма! Понимаешь? - на ходу придумывала она. - В больницу не хочу! У меня в Риме осталось всего семь дней. Два дня я уже провела здесь весьма бездарно. Понимаешь?
Ее собеседник молчал. Она почувствовала, что ничего не получается из ее затеи, не может понять ее этот знаток истории, и сама история, которую она ему рассказывает, звучит глупо и неубедительно. "Не сдал бы полиции!" Она поднялась со ступеней, стала прощаться.
- Ну, не можешь помочь, всего тебе хорошего, до свидания!
Она собралась идти, но нищий тоже встал и пробормотал задумчиво наполовину по-русски:
- I understand. Ко-ле-са…
- Нет-нет! - Татьяна Николаевна уже хотела бежать от него, а потом вдруг подумала: "Какая разница? Пусть думает, что колеса, лишь бы сделал укол!" Она остановилась, посмотрела на негра. - Ну, поможешь?
- Десять евро.
- Хорошо.
- Пятнадцать.
Она поняла, что так он будет нагонять цену бесконечно.
- Пятнадцать не могу. Нет денег.
Нищий постоял немного, покачиваясь с носка на носок и оценивающе поглядывая на нее.
- Откуда ты?
- Из России.
- Из Тамбова?
- Почему из Тамбова? Из Москвы.
- Жаль.
- Почему жаль? - Она даже на минуту забыла о своей цели.
- У меня в Тамбове друг живет. Хороший друг. Будь ты из Тамбова, я сделал бы тебе укол бесплатно.
- Москва, Тамбов - все равно Россия. Уколи меня за десять евро. Как Клеопатру… Сделаешь хорошее дело! - беспомощно улыбнулась она.
- Ты знаешь, как умерла великая Клеопатра? - удивился ее собеседник. - Откуда знаешь?
- В кино видела, - не стала врать Татьяна Николаевна. - Элизабет Тейлор.
- Это американский фильм, - заявил нищий. - Тейлор на Клеопатру не похожа. У нее нос короткий, а у Клеопатры был длинный. Вот такой! - Он показал пальцами отрезок в добрых пятнадцать сантиметров. - Им надо было проконсультироваться со мной, и я нашел бы им актрису, похожую на Клеопатру! Клеопатра - великая женщина, но все равно я ее имел!
Татьяна Николаевна кое-что не поняла из его тирады, но отчего-то покраснела.
- Ведь я - Цезарь Август! - продолжал незнакомец. - А как известно, Октавиан Август и был победителем Клеопатры и Марка Антония, а также истинным завоевателем Египта.
"Сумасшедший!" - пронеслось в голове у Татьяны Николаевны.
- Ты была у лестницы, ведущей на Капитолий?
- Нет, - помотала она головой.
- А в Ватикане?
- Тоже нет…
- Почему? - В голосе его появились нотки сердитого преподавателя.
- Не успела…
- Значит, ты не видела египетских львов? Тех, что я вывез из Александрии?
- Не видела.
- Плохо. Их было шестнадцать, а эти козлы египтяне говорят, что всего только восемь. Но кто верит египтянам?! Они же известные вруны!
Татьяна Николаевна не знала, что на это ответить. Вдруг нищий в один прыжок подскочил к ней и схватил ее за руку, ту самую, в которой она держала свою сумку.
"Полиция!" - уже хотела закричать Татьяна Николаевна, но от страха у нее сел голос, и из горла вырвался простой сиплый звук.
Ее собеседник удивился:
- У тебя что, правда астма?
Она только кивнула в ответ с вытаращенными глазами.
- Ну ладно, сделаю тебе укол. Давай деньги! - Он незаметно, чтобы не увидели полицейские, протянул руку к ее сумочке.
"Сейчас он выхватит сумку с деньгами и убежит!" - мелькнуло у Татьяны Николаевны, и она придумала:
- Знаешь, мне стало легче! А ты не мог бы показать мне Капитолий? И египетских львов?
- Капитолий? А ты не умрешь по дороге? Знаешь, мне неприятности с полицией ни к чему!
- Не умру! - Татьяна Николаевна с грустной улыбкой вздохнула. А в глазах маленького человека уже зажглись фонарики энтузиазма, такие бывают у сумасшедших и исследователей. Очевидно, ее собеседник был и тем и другим одновременно.
- Ты действительно хочешь посмотреть египетских львов? - горячо прошептал он ей в самое ухо.
Татьяна Николаевна замялась. В конце концов, что ей было терять? Деньги? Они были ей нужны только для того, чтобы уйти из жизни. У нее еще оставалось в запасе несколько дней. Прекрасное время в Вечном городе.
- Будь что будет! Поехали! Транспортные расходы я беру на себя! - решила она и сама взяла нищего за руку. - Показывай!
- Белла русси! Прекрасная русская! - проговорил ее странный собеседник, и они пошли прочь от полицейских, хотя те внимательно посмотрели им вслед. Навстречу Татьяне Николаевне попались туристы из ее собственной группы. Они возвращались с прогулки нестройной толпой, сильно навеселе и старательно орали "Катюшу". Увидев ее с Августом, они поспешно расступились.
"Плевать!" - решила Татьяна Николаевна.
Когда группа миновала, она на миг задержалась. Теперь на ночной площади оказалось довольно много людей: подвыпившие соотечественники, оглядывающиеся на нее, двое полицейских, она сама с Цезарем Августом, а над всем этим равнодушный и прекрасный Христос. "Вернусь ли я сюда? Какая разница?" - подумала она.
Нищий посмотрел на старинные часы, болтающиеся у него на поясе на цепочке.
- Через пять минут уйдет нужный нам автобус! - Он взял ее под руку, и быстрым шагом они поспешили снова под сень глициний на площадь Термини.
Глава 4
Поездка в Помпеи
Путешествие наше двигалось своим чередом.
- Лара, а что же ваш муж-итальянец? Где он? - спросила я нашего гида, когда мы познакомились с ней поближе.
- Муж умер, причем скоропостижно. В машине, - просто ответила Лара. - Мы ехали в Равенну по каким-то его делам, и он прямо на дороге потерял сознание. Не помню, как я сумела затормозить. - На лице Лары отразилась печаль, но вместе с тем было видно, что к этому несчастью она, во всяком случае теперь, относится философски.
Я выразила сочувствие. Мне неудобно было расспрашивать дальше, но Лара стала продолжать сама:
- Сказки всегда быстро кончаются. Моя длилась ровно два года. - Она задумалась, будто хотела добавить что-то еще, но не стала и после паузы продолжила: - После смерти мужа откуда-то выплыл его сын от первого брака, про которого я мало что знала, и сумел отсудить у меня дом. По-итальянски любой более-менее приличный дом, окруженный садом, называется "вилла". Но наш дом был действительно очень хорош. Муж купил его уже после развода с первой женой, но парень вцепился в него и сумел выиграть процесс. Все родственники были на его стороне. Но мне все-таки по закону выплатили компенсацию. На эти деньги я сумела выучить дочь. В Россию она возвращаться не хотела. Теперь живет в Милане, замужем за итальянцем. Детей у нее нет. Говорит, что надо сначала заработать себе на пенсию, а уже потом детей заводить. Наверное, она права, хотя ей уже тридцать. А я работаю. Время идет быстро - десять дней в Риме, девять в Венеции… Туда-обратно - вот и новая группа приехала. Не успеваешь соскучиться.
- А что же в Россию… Не хочется вернуться?
- Никто не зовет, - усмехнулась Лара и выпустила в небо белый хвостик сигаретного дыма.
Этот разговор состоялся, когда мы сидели в открытом придорожном кафе, под навесом, среди винограда и акаций, и любезная хозяйка подавала нам чай. Мне, по моей русской привычке, горячий с лимоном в отдельном заварочном чайнике, а Ларе по-итальянски - персиковый, холодный, в пластмассовой бутылке. Лара везла меня на своей маленькой машинке в Помпеи. У нее был голубой, не новый "фиат"; туда вполне кроме нас могли поместиться еще двое. Когда Лара предложила туристам в свободный день совершить экскурсию, не запланированную по программе (это тоже входило в ее маленький бизнес), многие сначала согласились, но, когда узнали, что машину поведет сама Лара, раздумали.
- Почему? - спросила я двух девушек, сидевших за завтраком неподалеку от меня. Соседкой их была та самая дама, что завязала тесное знакомство с темнокожим, и это тоже являлось поводом для обсуждения любопытными.
- Да ну эту Лару в баню! И так надоела! - ответили девчушки.
- Но почему бы не съездить с ней в Помпеи? Когда еще представится такая возможность?
- Лучше целый день проваляться в гостинице, чем слушать ее трескучий голос! - хором заявили они.
Я не могла с ними согласиться. Голос у Лары действительно был с хрипотцой, но эта хрипотца не была вульгарна. Довольно резкие интонации всезнайки Лизы или приказывающие нотки жены толстяка были куда противнее. А Лара даже курила элегантно, так что любо-дорого было посмотреть: она держала свой красивый зелено-голубой мундштук с видом королевы, добровольно удалившейся в изгнание. И пусть у этой королевы была старая морщинистая рука, и пусть она часто кашляла и была вынуждена работать, а не пребывала в вычурном королевском дворце, все понимали или на худой конец чувствовали, что за этой внешностью и манерами скрывается не пустышка, желающая пустить пыль в глаза, а женщина с твердым характером, не всем приходящимся по нраву.
Итак, мы поехали в Помпеи с Ларой вдвоем. Она показала мне Везувий, особенно подчеркнув, что и сейчас у его подножия живет и множится целый город, поэтому квартиры постоянно растут в цене - жить в непрекращающейся опасности становится модным. Лара всегда обращала внимание на бытовые, материальные мелочи. Во всяком случае, я не раз замечала, что события давно прошедшего времени ее не очень интересуют, но это, возможно, и делало Лару такой современной. Она бесконечно могла обсуждать особенности моды или бытовой техники и весьма мало уделяла внимания очередности императорских династий Древнего Рима и истории зарождения христианства, что интересовало меня в первую очередь. Когда однажды я поделилась с ней своим открытием, что, по-моему, неправда, будто в Помпеях во время извержения погиб тесть Юлия Цезаря, отец его третьей жены, как об этом написано в одном из источников, потому что тогда почтенному римлянину должно было быть никак не меньше ста тридцати лет, Лара никак не отреагировала на мои слова. И я поняла, что она просто забыла, в какие годы жил Юлий Цезарь и когда произошла катастрофа. Ум у Лары был конкретный, приспособленный к сегодняшнему дню. Сослагательное наклонение в ее речи напрочь отсутствовало. Однако мне все равно было с ней интересно. Она была в Помпеях с туристами десятки раз, и, даже если ей было скучно рассказывать одно и то же, она никогда не подавала виду, хотя о некоторых вещах говорила более заинтересованно, а о чем-то - по обязанности. Так, когда она водила меня по главной городской дороге и я затаив дыхание смотрела на выбоины в земле, оставленные колесами около двух тысяч лет назад, и разглядывала камни, по которым древние помпеянки переступали через лужи, задрав складки своих длинных разноцветных туник, Лара едва сдерживала зевоту. Когда же я обратила внимание на таблички на стенах домов с нумерацией древних кварталов и изображениями рыбаков и ремесленников, Лара хитро улыбнулась мне и подвела к противоположной стене, на ней я увидела почти не стилизованное изображение фаллоса в натуральную величину.
Я удивилась. Мы пошли дальше, и таблички с фаллосом попадались на стенах и на плитах мостовой все чаще.
- В древних Помпеях этот символ пользовался особенной популярностью, - объяснила мне Лара. - Считалось, что он символизирует удачу, мощь и богатство. По другим источникам, фаллосы просто указывали дорогу к лупинарию, то есть древнему публичному дому.
- Создается впечатление, что все пути в Помпеях вели именно туда, - усмехнулась я.
- Ты не так уж не права. В Помпеи для определенных целей приезжали даже знатные господа из Рима, а уж про моряков всех национальностей и говорить нечего! В публичных домах крутились деньги не меньшие, чем на огромном рынке рабов.
Я убедилась, что и сейчас древний раскопанный лупинарий пользуется большим успехом. На тесной улице у входа в него, на солнцепеке, стояла длинная очередь туристов из разных стран. Встали и мы.
- Чем же именно помпеянки так привлекали мужчин? - недоумевала я.
- Очевидно, у них были свои секреты, - загадочно отвечала Лара. - И главное - маленький рост! Смотри, какие коротенькие каменные кровати! Современному человеку на них можно только сидеть, но не лежать!
- Может, это из-за экономии места? Тут и комнатки-то такие, что не развернешься! - отвечала я, вглядываясь в почти стершиеся эротического содержания фрески на стенах.
- Маленькие женщины всегда кажутся более сексапильными, чем, высокие, - горделиво озвучивала Лара свои наблюдения. Ее рост был всего около ста пятидесяти с небольшим. По сравнению с ней я казалась Родосским Колоссом - когда-то меня даже приглашали в модели. Как меняется, черт возьми, мода на женскую красоту!
- Рост помпеянок был в среднем сто тридцать. Просто Дюймовочки! - восхищалась Лара. Ее действительно привлекали бытовые стороны жизни, а не какие-то дурацкие писания историков о земледелии и ремеслах, использовании труда рабов и свободных поселенцев и о том, что лучше для государства - иметь одного бога или сразу нескольких.