Под утро Ирине приснился сон. Она брела по какому-то мрачному зданию с огромными пустынными коридорами. Она хотела выбраться из него и – не могла. В коридорах было множество дверей, которые сами по себе то открывались, то закрывались. Когда двери открывались, из них высовывался какой-то странный мужчина в плаще и шляпе и делал жест рукой в перчатке, как бы приглашая зайти… Ирине хотелось убежать. Она бежала по лестницам, по коридорам. Бежала, бежала… Пока не оказалось, что бежит она уже по беговой дорожке стадиона… Рядом с ней бежали какие-то мужчины и женщины, и ей казалось, что она со всеми, если не знакома, то где-то, когда-то их видела… И они все тоже ее знают. Обгонял всех мужчина в желтой футболке. Ирине очень хотелось увидеть его лицо. Казалось, он был совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки… Но, всякий раз, когда она хотела дотронуться до него рукой, чтобы он обернулся и показал лицо, он только ускорял бег. И Ирина, уже из последних сил ухватила его за футболку. Бегун вырвался, оставляя в руках Ирины кусок желтой материи, так и не показав лица…
В этот момент Ирина пробудилась, резко сев на кровати и замечая вдруг, что спала она не в своей постели. Она посмотрела на будильник. В это время дочка заворочалась.
– Я отключу будильник, – сказала она Алине, но через пятнадцать минут тебе все равно вставать.
Ирина ехала в метро тем же путем, что и вчера. Уже прошла вчерашняя цыганка, "работавшая" под блондинку, только на этот раз она была с другим ребенком. Проехал вчерашний инвалид, прошла какая-то бабушка, просившая помощи с табличкой на груди…
Ирина доехала до нужной ей станции и уже собралась было выходить, но увидела за колонной двух ребят лет десяти-одиннадцати явно беспризорного вида. Перед ними были надутые прозрачные целлофановые пакеты, рядом на гранитном полу валялся тюбик с клеем. Один закатил глаза, а второй просто сидел, безысходно глядя в одну точку. Ирина остановилась. К ним приближалась молоденькая дежурная по станции метрополитена.
– Я уже вызвала милицию, – сказала она, – надо же, нашли себе место…
– Ну, что вы, – ответила дежурной Ирина, – они сдаваться пришли… Если бы они ходили "побалдеть", они бы нашли более укромное место. Посмотрите, они совсем обессилены, какие худые… Они хотят, чтобы их накормили, помыли…
– Вы ведь сами сдаваться пришли? – спросила она у того парня, с которым можно было поговорить.
Мальчишка молча кивнул головой. А девушка-дежурная удивилась.
– Надо же… А вон и милиция идет, – сказала она с облегчением, глядя на милиционера метро, который спускался по эскалатору.
– А… Здравствуйте…вы на тестирование, – даже как-то слишком любезно, как показалось Ирине, встретила ее вчерашняя секретарша в сером костюме и с белым воротничком.
– Пожалуйста, снимайте шубку и располагайтесь…
Секретарь усадила ее за большой письменный стол и отошла.
Ирина огляделась. Напротив нее сидели две девушки, которые что-то писали. Слева от Ирины находился молодой человек в очках лет двадцати пяти, который тоже, видимо, уже начал выполнять задание по тестам. В глубине большой длинной комнаты за компьютерами сидели двое молодых мужчин. Очевидно, это были сотрудники редакции. Они тихо о чем-то говорили между собой, прикрытые зеленью многолетнего фикуса. В конце длинной комнаты виднелась дверь с надписью "Главный редактор". Дверь была чуть приоткрыта, оттуда временами долетали едва уловимые голоса.
– Вот, пожалуйста, – протянула чистый лист бумаги Ирине подошедшая секретарша. – Ваше первое задание такое: вы должны нарисовать животное, которого не существует в природе…Что-нибудь фантастическое…
Подавив некоторое удивление (ведь не художница же), Ирина на секунду призадумалась и стала рисовать какую-то птицу. Минут через десять она закончила рисунок и подозвала секретаршу.
– Что это? – вдруг строго спросила секретарша.
– Птица – феникс. Ее уничтожают, сжигают, но каждый раз она снова возрождается из пепла…
– Фе…фи… как? – запнулась женщина в сером костюме. – Вы подпишите-ка лучше рисунок, – назидательным тоном добавила она.
Ирина взяла лист бумаги назад, ощущая, что она начинает тупеть от происходящего. Но вслух произнесла: "Хорошо, пусть это будет … птица… счастья"…
И сделала надпись под рисунком (для непонятливых).
– Ага, – так бы сразу и сказали, – оживилась секретарь редакции, подсовывая Ирине другой лист бумаги. – А теперь нарисуй те мужчину. Любого мужчину… Нарисуете – меня позовёте.
Ирине вдруг ужасно захотелось встать и уйти. Но она взяла себя в руки и стала рисовать. Очень быстро она сделала набросок мужчины: очкарика с бородой, с пышной шевелюрой и трубкой в зубах.
И дала знак секретарше.
Та даже улыбнулась, беря рисунок.
– А теперь нарисуйте женщину… – и дама в сером костюме с белым воротничком опять выложила перед Ириной чистый лист бумаги.
Ирина стала быстро, чтобы скорее покончить со всем этим, рисовать женщину.
Она начала рисовать профиль, так ей было легче. Украсила женскую головку пышными волосами. Одела женщину в длинный осенний плащ, из-под которого выглядывали ножки в сапожках на каблучках. Затем пририсовала зонт. И короткими косыми линиями обозначила дождь. И опять подозвала секретаршу.
Та подошла, взяла рисунок, а взамен оставила тест-опросник на пяти страницах.
Ирина перелистала его. Надо было ответить на вопросы, что такое счастье, образование, талант и …что-то там еще в таком же духе. Причем, требовалось расписывать по каждому пункту максимально подробно… Ирину охватила невыносимая тоска от того, что она должна участвовать в этой глупости. Ощущение чьей-то злой шутки не покидало ее с самого начала. Она отвечала быстро и максимально коротко. В графе – "как вы понимаете талант" – она написала так: "Он либо есть, либо – нет. Третьего не дано". На вопрос, "что такое счастье", она ответила: "Это – необъяснимая и все время ускользающая субстанция"…
Когда все было заполнено, вновь подошла секретарь.
– Ну, вот, – это уже последний тест… на скорость, – сказала она, снова подсовывая Ирине с десяток листов, подшитых вместе. – Сначала вам дается возможность просмотреть все это… Потом вы подзываете меня снова, и я уже засекаю время – 10 минут. Сколько успеете – столько и ответите…
Когда Ирина стала просматривать последний тест, то поняла, что это – "труба"… И что ей этого никогда не осилить. Сплошные кружочки, треугольники, пересекающиеся линии, точки на плоскости, требующие специального, пространственного мышления.
– Да ведь это – тригонометрия в чистом виде, – невольно вырвалось у нее, я и в школе этого терпеть не могла, как всякий гуманитарий…
– Нельзя ли потише, – сказал вдруг молодой человек в очках, сидевший слева от Ирины. – И на всякий случай отодвинулся подальше от нее, прикрывая свою писанину рукой.
Всем своим видом она напомнил Ирине школьного отличника, боящегося, что у него спишут контрольную работу. Женщину это развеселило. Она наклонилась поближе к противоположной стороне стола, где сидели девушки, и тихонько спросила: "Девчонки, а вы на какую вакансию пришли?"
– Я – на секретаря, – ответила хорошенькая русоволосая девушка с красивой, по-модному заплетенной косичкой.
– А я – на бухгалтера, – ответила другая, с раскрасневшимися щеками, очевидно, от усердного заполнения тестов.
– А-а-а… – протянула Ирина. – А вы и про талант, и про счастье тоже заполняете? – спросила она.
– Да, – ответили девушки.
– Ага, значит, они всех под одну гребенку гребут, – невольно вырвалось у Ирины.
– Потише-потише, разговаривать нельзя, – сделала замечание секретарша, с явным удовольствием исполнявшая роль строгой учительницы на школьной контрольной.
Ирина уже было собралась встать из-за стола, чтобы отказаться от участия в этой коллективной глупости, но в этот момент открылась дверь в комнату, и кто-то из коридора вызвал секретаршу.
Ирина потихоньку стала складывать в сумочку ручку, блокнот. Она была в некотором раздумье… Ей хотелось заглянуть в кабинет главного редактора и спросить, зачем все ЭТО, если их устраивает главное – как она пишет? К тому же, редактор уже был знаком с ее "Резюме", где было сказано, что она – профессионал с опытом работы в СМИ, член Союза журналистов и т. д. из послужного списка…
Она встала и тихонько подошла к двери с надписью "Главный редактор".
Дверь была немного приоткрыта. Ирина стала так, чтобы ее не могли видеть говорящие, зато она их видела и слышала отлично. За большим столом в кресле с красивой обивкой сидел "классический вариант" женщины бальзаковского возраста. Она была моложава, ухожена, и от глаз Ирины не скрылось, что женщина уже прибегала к услугам пластического хирурга. Перед дамой, "приятной во всех отношениях", стояла красивая чашка с блюдцем, какие-то кондитерские изделия лежали в хрустальной вазочке изысканной формы… Напротив нее сидел юноша лет двадцати, перед которым стояла такая же точно чашка. У юноши пылали щеки и уши, это было видно даже на расстоянии.
– Подумайте-подумайте… – как бы уговаривала его редактор.
– Да ведь я учусь на вечернем отделении, – как бы оправдывался юноша. – А у вас, как вы говорите, бывает работа по вечерам… Я думал, что днем буду работать, а вечером учиться.
– Но вы ведь учитесь не каждый день… Мы идем вам навстречу. Будете приходить, когда сможете. У вас будет свободный график. А зарплату будете получать, как будто работаете с утра до вечера…
– Я подумаю, – буркнул себе под нос, вставая из-за стола, полыхавший кумачом юноша.
– Подумайте, подумайте, – снисходительно-ласково пропела редактор. – Ведь никогда не знаешь: где найдешь, где потеряешь…
Юноша выскочил пулей, машинально прикрыв дверь кабинета и, схватив с вешалки свою куртку, скрылся.
– Ах, вот оно что, – невольно вырвалось у Ирины. – А мы тут время теряем…
Она подошла к вешалке, стоявшей у дверей, и стала надевать шубку, с сожалением глядя на девушек, которые до сих пор что-то заполняли. Особенно Ирине было жаль симпатичную девушку с косичкой, которая претендовала на вакансию секретаря.
Ирина вышла. По коридору мчалась секретарша.
– Как? Вы уже уходите? А тест на скорость? – сходу затараторила она.
– К вашему объявлению, помещенному в интернете, надо бы добавить немаловажную деталь о том, что ваш главный редактор отдает предпочтение юношам от 20-ти до 25-ти лет, – сказала Ирина, стараясь из-за всех сил быть спокойной, – чтобы другие просто не тратили здесь время понапрасну.
В глазах секретарши отобразилась целая гамма чувств. Но главным из них был ужас.
– Вы, вы…забыли свои печатные работы, – запинаясь, сказала секретарша.
– У меня их много… Дарю. К тому же, они так понравились вашему главному редактору…
"На фоне такой секретарши начальница всегда будет казаться моложе, – подумала Ирина, выходя на улицу. – Как все просто, однако. Ну, надо же было мне именно сюда и вляпаться"…
Сказать, что на душе у нее было отвратительно, значит, ничего не сказать. Она быстро пошла по промерзшей московской улице, изредка заглядывая в теплые и красочные столичные витрины. Где-то на полпути к метро ей попалась маленькое кафе. В нем пахло кофе и свежей выпечкой. Ирина купила кофе в одноразовом стаканчике и пирожок с капустой. До встречи с Ираклием еще оставалось время.
Ирина зашла в зал, когда концерт уже заканчивался. Она села с краю в последнем ряду и осмотрелась. Зрителей набралась только половина зала. В глубине сцены, за певцом стоял стол с букетом цветов, за которым сидели, надо полагать, организаторы этого вечера. Один из них был Ираклий. Он видел, как Ирина вошла, и едва заметно помахал ей рукой.
– Сейчас мы с приятелем проводим нашего гостя, а после – я в твоем распоряжении, – многозначительно поведал Ираклий. – Да, кстати, куда пойдем – в бар или ресторан?
– Не хочу в ресторан, давай в бар…
– Ну, тогда спускайся в него, я буду там через пару минут…
Ирина потопталась еще немного в холле Дома журналиста, где были развешаны картины модного московского художника, и пошла, не спеша, в бар.
Здесь был полумрак, играла приглушенная музыка, пахло хорошим кофе… И еще почти не было посетителей, потому что бар только что открылся. Ирина осмотрелась по сторонам, выбирая местечко получше. А Ираклий уже был тут как тут.
– Ну, что, проводил приятелей? – поинтересовалась Ирина.
– Ага, – хмыкнул он, – до ресторана… Они звали нас, но ведь они нам поговорить не дадут… Но учти, если ты захочешь, мы в любой момент можем к ним присоединиться.
– Думаю, этого не произойдет, – сказала Ирина.
– Ты что будешь пить, есть?
– Все равно что, кроме крепких напитков.
– Шампанское?
– Да, можно бокал…
– Ну, ты тоже скажешь – бокал…
Он резво подскочил и пошел к стойке бара, а вскоре вернулся с бутылкой шампанского, пустыми бокалами, бутербродами с красной рыбой и икрой, пирожными, солеными орешками и шоколадкой.
– Ну, сказал Ираклий, – пьем за встречу, когда разлил в бокалы вино.
Они чокнулись. Ирина отпила немного и поставила бокал на столик.
– Надо же, – сказала она, – я уже несколько лет подряд езжу в это здание один раз в месяц за гонораром. А встретились вчера…
– Да я работаю тут всего три месяца… Заместителем главного редактора.
– А… – протянула Ирина, отпивая шампанское, – значит, раньше встретиться – была не судьба. – И попросила, – расскажи о себе…
– Да погоди ты, – дай я на тебя посмотрю… Я все своим глазам не верю. Помнишь… Нет, это я помню: ты была примой нашего факультета. Да разве к тебе было подойти… За тобой этот "паровоз" неотступно следовал…
– Почему – "паровоз"? – Ирина рассмеялась весело и заливисто, вспоминая беззаботное время.
– Не знаю, но я его только так про себя называл… Как прицепной вагон… Как я его ненавидел…
– Так, устроили вечер воспоминаний… Да расскажи ты о себе. Ты женат? Дети есть?
– Официальных нет. А остальных – не уверен… Сейчас – свободен, хотя был дважды женат…
– Вот те на, – Ирина усмехнулась. – А как же так вышло, если не секрет?
– Да первый раз женился сразу после университета на сестре своего знакомого… Как-то сразу решились все мои проблемы. И с работой, и с пропиской…
– Так, на малую родину – в Грузию, ты не поехал…
– Не поехал. Зато сразу поехал в Объединенные Арабские Эмираты на пять лет, был помощником пресс-атташе в нашем посольстве…
– Ну, по тем временам ты просто шикарно устроился, – констатировала Ирина. – Это женитьба тебе помогла?
– Да. Но мы оба еле выдержали эти пять лет. И жару, и все остальное… Вернулись в Москву и разбежались в разные стороны. Потом была еще одна попытка, а… – Ираклий махнул рукой. – Но, в результате всего этого, как видишь, я – опять жених…
Ирина засмеялась.
– Ну, у тебя прямо, как в том анекдоте: "Мужчина развелся. На следующее утро проснулся, встал, умылся, побрился, надел галстук – и опять жених".
– Да, – а разве это плохо? – спросил Ираклий. – Какие наши годы…
– А вот теперь твоя очередь отвечать на мои вопросы, не отвертишься, – слегка пригрозил он пальцем.
Ирина сделала глубокий вздох, собираясь с мыслями, с чего бы начать. Но в этот момент в дверях бара показался друг Ираклия, который вместе с бардом находился здесь же – в Доме журналиста, только в ресторане. Он позвал Ираклия. В свою очередь, Ираклий подозвал его к столику.
– Виталий, – протянул он руку Ирине.
Ирина протянула руку, которую тот тут же облобызал. Также она заметила, что Виталий уже был "хорош".
– Пойдем выйдем, – обратился он к Ираклию. – И вообще, чо вы здесь делаете…айда к нам, за наш столик в ресторан…
И мужчины вышли.
В баре уже были заняты все места. Играла музыка, и стоял гул голосов подвыпивших людей. Было так накурено, что едкий дым уже начинал есть глаза.
– Можно я с вами посижу, пока ваш друг вышел? – к столику Ирины подсел мужчина, держа в руках рюмку с недопитым алкоголем. – А то за нашим столиком собралась сугубо мужская компания…
– Сидите, мне не жалко, но только не мешайте мне новости смотреть, – сказала Ирина, глядя поверх его головы в телевизор, высоко подвешенный в одном из углов бара.
– Ах, какие мы гордые… – недовольно буркнул тот. – И зачем только ходят в бар такие несговорчивые…
Ираклия не было уже минут пятнадцать. Подвыпивший навязчивый собеседник жутко раздражал Ирину. Наконец, в дверях появился Ираклий.
– Петр, шел бы ты подальше, – обратился Ираклий к человеку, занявшему его место, как к старому знакомому. – Не про твою честь…
– Куда ты пропал? – поинтересовалась Ирина.
– Что, ухажеры замучили? Да понимаешь, они позвали меня к столу… Выпили все вместе за удачный концерт…
– Я уже заметила, – сказала Ирина. – Небось, водочки?
– Не без того, – сказал Ираклий, которого уже начало потихоньку "развозить".
– Вижу, у вас тут такое мероприятие намечалось… Я не хочу, чтобы вы из-за меня весь вечер ходили от "нашего стола" к "вашему столу", – сказала женщина.
– А никто и не будет ходить, – ответил Ираклий, наливая себе и Ирине шаманское. – Мы еще посидим немного здесь, а потом – плавно перейдем к моим друзьям в ресторан…
– Э, нет, – сказала Ирина, глядя на часы. – Уже девятый час. Меня дома дочка ждет. Да и устала я…
– Дочка? – оживился Ираклий. – Дочке мы шоколадку и пирожных передадим, – он пододвинул к Ирине тарелку со сладостями.
– А, папа, надо полагать…
– "Локомотив", – перебила его Ирина, зная, что он сейчас опять скажет "паровоз".
– Так я и думал… А где же он?
– О-о-о, – неопределенно протянула Ирина, которой совсем расхотелось обсуждать свою личную жизнь с изрядно подвыпившим мужчиной в данное время и в данном месте.
– Можешь и не говорить… Я все равно знаю, что вы должны были развестись… Угадал?
Ирина с удивлением посмотрела на него.
– И знаю, почему … я думаю… все из ревности…
– Да ты психолог, даже на пьяную голову, – усмехнулась Ирина.
– Да-да, все из-за ревности, – продолжал философствовать Ираклий. – Я бы, наверное, тоже не смог…
Ираклий задумался, напрягая уже не слушавшийся его мозг, и изрек.
– Понимаешь, жить с красивой женщиной – это все равно, что… спать на площади у всех на виду…
Ирина рассмеялась.
– Надо же, это кто ж такое придумал?
– Это я сказал – Ираклий. – И тут он икнул.
Ну, а дальше его совсем понесло.
– Я думал… Я тебя вспоминал…Это рок…Ты – роковая женщина… Ты – часть меня. Потому что ты – ИРА, а я – ИРА-клий, – и он ударил себя в грудь, подразумевая то ли какую-то часть своего сердца, то ли – души.
– Ах, Ирка, Ирка… Не родись красивой, а родись счастливой… – при этих словах Ираклий снова эмоционально ударил себя в грудь.
Очевидно, от выплеснувшихся наружу эмоций, мужчина задел бокал с шампанским. Бокал упал, покатился под ноги сидящим за соседним столиком, и кто-то пьяный и веселый на него наступил.
– А как все хорошо садились, как все хорошо начиналось, – сказала Ирина, услышав хруст стекла под чьей-то ногой.