- Строка из Библии, из пророчества. Оккультисты толкуют ее следующим образом: вся водная среда Земли - это часть "изначальных вод эфира", в которых зародилось все. В конце времен, когда все закончится и "небо свернется как свиток", водная среда, мать великой иллюзии, перестанет существовать.
- Очень жаль, - сказала Диана. - Я люблю море. И с чем же мы останемся? Без нашего моря и нашей великой иллюзии?
- С Богом, надо думать. Или с носом, - ответил он, смеясь. - А вы знаете, что такое волхв?
- Волшебник, - ответила она.
- Правильно. А что такое волшба, то бишь, волхование? Технически?
- Технически - не знаю.
- Это создание чего-то из воды, из водного пара. Для этой цели использовалась чаша, чара. Отсюда чародейство. Отсюда "ведьмин котел". Но самой лучшей средой считался естественный пар, испарения, которые поднимаются над водоемом. Или туман. Здесь, - он повел рукой вокруг, - осенью и зимой такие туманы, что руки не видно. И это то самое Лукоморье, - улыбаясь, закончил он, - которое в старину считалось обителью волшебников.
- И после этого, - сказала Диана, - у вас есть какие-то сомнения насчет уникальности этого места?
- Нет у меня таких сомнений, - ответил он. - В конце-концов, Инга, которая едва ползала на костылях, ушла отсюда здоровой и на своих ногах. Мне понятно, почему ничего не осталось от волшебников, люди они, надо полагать, были угрюмые, одинокие, дворцов не строили. Но мне непонятно, почему ничего не осталось от амазонок. Их было много, они вели какое-то хозяйство, они жили здесь тысячу лет.
- Почему же не осталось? Осталось, - ответила она. - К несчастью. Уходя, они постарались забрать с собой все. Но кое-что и забыли. А, может быть, и не забыли. Во всяком случае, - она остановилась, глядя на море. Далеко-далеко, почти у самого горизонта, прыгали дельфины, - в одном из местных музеев хранятся археологические находки: каменная булава и каменный молот. Это вещи амазонок. О чем ученые понятия не имеют. И то и другое использовалось для жертвоприношений, человеческих жертвоприношений.
- Каким образом? Голову, что ли, пробивали?
- Да, голову. В том случае, когда предполагалось выпустить душу. Пробивали в том месте, где сходятся кости черепа, на темени. Этот способ практиковали тогда, когда по каким-то причинам убивали самих амазонок. Тело, затем, сжигали.
- На чем сжигали? Здесь нет деревьев.
- На каменном угле. Вы что, не знаете, что здесь полно угля?
- А молот?
- Молотом разбивали грудь. Предварительно залепив глиной все отверстия черепа: глаза, уши, рот, нос. И темя. В этом случае душа оставалась плененной в костях, в основном, в черепе. И становилась рабой того, кто владеет черепом.
- Зачем надо было разбивать грудь?
- Чтобы выбить душу, которая находится в груди, в сердце. И заставить ее войти в голову. Вы никогда не задумывались, откуда взялся сам термин "убить"?
Он долго молчал, раздумывая над услышанным. Кусочки мозаики складывались в картинку, на которой явственно проступал ад.
- В том же музее, - нарушила молчание Диана, - хранится с десяток таких черепов. Эти люди просто не понимают, с чем имеют дело.
- А с чем они имеют дело?
- Со сторожевыми псами.
- Вы что же, - мрачно спросил он, вспоминая слепые глаза черепа под нацистской фуражкой, - всерьез полагаете, что дух можно удержать в пустой черепной коробке?
- Не дух, - ответила она. - Дух удержать невозможно. Дух сам удержит кого угодно, например, человека в его человеческом состоянии. Дух вечен, неудержим и неуничтожим. Но душу можно удержать. Как животное в клетке. Душа - это животное. Собака, лиса, волк, медведь, кто угодно. Она имеет сознание, но это сознание животного. Ею можно управлять как животным - с помощь кнута. Ее надо кормить, как животное.
- Чем?
- Кровью. Но можно и обмануть. Например, подсунув вместо крови красную охру. Поэтому древние красили покойника охрой или сыпали охру в могилу или красили гроб изнутри в красный цвет, чтобы удовлетворился, чтобы не лазил, где попало. Через год обманутая душа умирала естественным образом, и можно было жить спокойно.
- Тогда о каких сторожевых псах вы говорите? Вся свора уже сдохла давно.
- Нет.
- Почему нет?
- Потому, что те люди не просто умерли. Их целенаправленно принесли в жертву. Им мозжили грудь каменным молотом, вбивая душу в кости. И теперь она там. Только спит. Но может и проснуться.
- Как ее можно разбудить?
- Как собаку, пинком. Или запахом крови.
- И что будет?
- А вы пните чужую собаку, что будет?
- Аналогия мне понятна, но в чем это может проявиться, реально?
- В болезни, в несчастьях, в одержимости, например, алкоголем.
- Но почему такая беспризорная душа обязательно должна причинять вред человеку?
- Потому, что она просто хочет жрать. Она рыщет вокруг, как голодная собака и нападает на того, кто поближе и побеззащитней. Надеюсь, для вас не является секретом, что сознание человека - это электромагнитное поле?
- Нет, не является.
- Так вот, душа - это тоже электромагнитное поле, вполне материальная вещь. Она рвет сознание жертвы, выгрызает из него куски. Или таким же образом атакует его энергетическое тело, то есть, собственно, душу. Чужую душу. Она ничего от вас не хочет, кроме вашей жизни, понятно?
- Понятно.
- Вы никогда не видели, как атакует стая бродячих собак?
- Нет, не видел.
- А я видела. Если кинулась одна собака, то кинутся и все остальные, - она помолчала. - Вы только что цитировали Библию. Помните историю о бесноватом?
- Ну, в общих чертах: "В то время там жил некий бесноватый, среди гробниц…" что-то такое, да?
- Среди гробниц, - повторила она, - И сколько в нем было бесов?
- Легион.
- Да. Только это были не бесы, а голодные души. Ученые, - она усмехнулась. - и неученые, которые возятся с костями и трупами, похожи на наивных селян, собирающих грибы-ягоды в зоне аварии ядерного реактора. Они не понимают. Они считают, что если не видят радиации, то ее и нет.
Они гуляли целый день, далеко уйдя вдоль берега, и в дом вернулись уже почти затемно. Когда они вошли в сумрак холла, навстречу им из кресла возле камина поднялась высокая мужская фигура.
- Юрген! - ошеломленно выдохнул он.
Глава 10
- Клянусь тебе, старик, я ее не убивал! - Юрген попытался молитвенно сложить руки, но ему мешала бутылка, зажатая в здоровенном волосатом кулаке. Диана внимательно следила за каждым его движением. Он действительно был похож на мужика с рекламы "Мальборо", только сильно зареванного и в недельной щетине. Когда они вошли в дом и увидели убийцу Инги, могло произойти все, что угодно. Но ничего не произошло. Юрген просто упал в кресло, закрыл лицо руками и заплакал. Теперь они сидели в каминном углу, и он косноязычно, запинаясь и всхлипывая, излагал свою версию событий. Он, видимо, довольно долго сидел тут и был уже основательно нахлебавшись. Выглядел он, как бродяга, на нем была мятая голубая рубашка с коротким рукавом и белые штаны, очень грязные. Притом он был без обуви, в одних носках, мокасины стояли рядом с креслом, и от ног его жутко воняло. Но он этого не замечал.
- Все было нормально, - рассказывал он. - Мы искупались, потом Инга сидела в кресле возле дома и читала. А я сидел на крыльце и пил виски. Потом я вроде как задремал. Потом проснулся и пошарил вокруг, бутылку искал. И наткнулся на этот проклятый карабин, он лежал на крыльце, я понятия не имею, откуда он там взялся. А бутылка стояла рядом. Я взял ее и выпил. Потом я заметил, что Инга сидит как-то очень неподвижно, а книга лежит на земле, возле кресла. Сначала я подумал, что она просто заснула. Но она не двигалась и не двигалась. И не храпела. Ты же знаешь, она храпит, как конь. Тогда я подошел и посмотрел. И увидел у нее в груди дырку. Она не дышала уже. А потом меня повязали. Вот и все.
- Юрген, - сказал он, - двадцать человек видели и слышали, как ты стрелял в Ингу. Они видели это с расстояния в сто метров. А двое из них смотрели на тебя в бинокль. Рыбаки возвращались с лова, Юрген.
- Да, да, мне говорили, - Юрген сжал голову руками. - Но я не делал этого! Да неужели ты думаешь, что я мог убить Ингу?
- Ты принимал что-нибудь?
- Что?
- Диметилтриптамин. Кислоту. Гашиш.
- Боже мой, нет! Ты же знаешь, я никогда не баловался этой гадостью. Немного травки, иногда, вот и все.
Это было правдой. Юрген был простой парень, без изысков. Водки и пожрать ему вполне хватало.
- Ты пил абсент?
- Нет, Инга пила абсент. Я не могу выносить эту вонючую дрянь.
И это было правдой. И это он знал.
- А сколько ты, вообще, выпил?
- Ерунду. Всего одну бутылку, за целый день. Я не допил ее даже.
Юргену бутылка была, что слону дробина.
- Ладно, - он решил зайти с другой стороны. - Как тебе удалось выбраться за тюрьмы?
- Я не был в тюрьме, старик, - Юрген по-дурацки ухмыльнулся. - Они посадили меня в психушку. Решетки на окнах, охрана. Но все-таки не тюрьма. Мы ведь с тобой знаем, - он вдруг подмигнул опухшим веком, - что такое тюрьма, правда?
- Хорошо, как тебе удалось выбраться из психушки?
- Они вытащили меня из камеры и отвели в какое-то другое помещение. Или здание, не знаю. Там трое хмырей в белых халатах задавали мне кучу вопросов. Наверное, это была экспертиза. Наверное, они пытались выяснить, как далеко у меня уехала крыша. Они показывали мне какие-то картинки.
- Ну, а потом?
- Потом они отвели меня в какую-то пустую комнату и оставили там. Там ничего не было, только кушетка, стол и стул. Я долго сидел там. Потом мне захотелось поссать. Я открыл дверь и вышел в коридор. Там никого не было. Я начал искать туалет, толкнул какую-то дверь и вышел во двор. В сад, представляешь? Кусты, цветочки, лавочки, все такое. Там была стена вокруг, метра четыре высотой. Но никакой колючки, никакой сигнализации. Я разогнался, уцепился за верх, подтянулся и спрыгнул с другой стороны. Вот и все.
- Как ты сюда попал?
- Через окно.
- Как ты добрался до дому, придурок.
- А, там была какая-то глухая улица, и я пошел по ней, куда глаза глядят. Вышел на другую улицу. Там какой-то чудак разгружал фургон с пивом. Разгрузил и исчез. Я подошел и заглянул в кабину. Дверь открыта, ключи в замке. Я сел в этот фургон и уехал. Приехал, вот, сюда. А куда мне было ехать?
- Где фургон?
- Ну, я не придурок, старик, нет, я не придурок. Фургон я бросил там, - он махнул рукой. - Далеко отсюда, в степи, в овраге. Я пешком сюда пришел, километров двадцать оттоптал.
- И что дальше?
- Дальше… - Юрген быстро потер пальцами под носом. - Я возьму яхту и уйду отсюда.
- Ты с ума сошел. Ты что, собираешься добраться до Германии на этой скорлупке?
- На фига мне Германия? Я знаю прекрасное место в Анатолии, скалистый берег, пустынный, никого нет. Меня вполне устроит.
- Тебя поймают.
- Кто? Ты не понимаешь, старик, посмотри лоцию. Суда попадают сюда через пролив, прямо в канал, в фарватер, то есть. И идут до порта назначения. Точно так же и обратно. Их проверяют только на выходе и на входе, понимаешь? А я занырну в канал прямо отсюда, - он махнул рукой в сторону моря, - и пойду вместе с другими судами. Кто меня там тронет? В турецких водах я вырулю из фарватера и рвану к берегу, ночью. Вот и все.
- А что там?
- Оттуда я выберусь, нет проблем. Ты ведь дашь мне денег, старик?
- У меня нет денег.
- Есть. Инга всегда держала в доме наличные. И теперь они твои. Если ты их еще не нашел, так я тебе покажу. Я возьму всего тысяч десять, мне больше не надо, остальное останется тебе, - он наморщил лоб, что должно было означать глубокой размышление. - Ну, тысячи полторы останется, - Юрген ухмыльнулся и браво отхлебнул из своей бутылки.
А он смотрел на Юргена и думал о том, что этот тридцатипятилетний мальчишка так и не повзрослел. Как только он понял, что его не будут быть, он тут же повеселел, заулыбался и даже начал выдвигать какие-то требования.
- Ладно, - сказал он сквозь зубы. - Забирай яхту, забирай деньги и убирайся. Прямо сейчас.
- Не так все просто, старик, не так все просто, - Юрген развалился в кресле, он, похоже, уже начал наслаждаться ситуацией. - Дело в том, что тебе и твоей девке, - Юрген ткнул пальцем в Диану, - придется прокатиться со мной.
- Что-о-о?
- Ну, я же не хочу, - Юрген театрально развел руками, - чтобы в канале меня ждала морская полиция.
- Не будет этого, - сказал он, едва сдерживаясь и уже жалея, что сразу не проломил подонку голову бутылкой, а теперь справиться с ним будет нелегко; парень был на десять лет моложе, на десять сантиметров выше и на столько же килограммов тяжелее. - Не будет этого, - повторил он, стараясь справиться с дыханием.
- Ну, я вынужден настаивать, старик, - Юрген сунул руку под выпущенную на штаны рубаху и вынул Вальтер-ППК, хорошую, надежную машину, Ингину.
Судя по всему, Юрген и не собирался стрелять. Судя по всему, он наивно полагал, что стоит достать ствол, и все замрут, объятые ужасом. Судя по всему, он настраивался на обстоятельное толковище, в духе вестернов, с прищуриванием холодных голубых глаз и демонстрацией каменной челюсти в профиль. Но он ошибся. Этому пацану повезло один раз, - когда Инга увидела его здоровенный член. А потом уже не везло никогда.
Диана возникла у его правого плеча мгновенно, вот она была здесь и вот она уже там, он даже не успел повернуть головы. В следующее мгновение он с воплем вылетел из кресла, - Диана рванула ствол пистолета вверх и в сторону, выворачивая ему кисть, ломая палец, неосмотрительно просунутый в предохранительную скобу. Лежа на спине, он пытался защититься здоровой рукой. Но Диана прижала его предплечье коленом к полу и наносила кулаком зверские удары в лицо. Раз! Два! Три! На третьем ударе Юрген приложился затылком к дубовым доскам и потерял сознание. Весь процесс занял секунды три-четыре, не больше.
- Что вы собираетесь с ним делать? - спросила Диана. Они снова сидели в креслах и смотрели на лежащего на полу Юргена, надежно упакованного в больше количество скотча.
- Пока не знаю.
- Почему просто не сдать его назад?
- Может быть, я так и сделаю. А может быть, вывезу его на шоссе, дам штуку и пусть проваливает, куда хочет.
- У него есть шансы выбраться?
- Есть. Порт недалеко и ему не впервой.
- Почему вы так благожелательно настроены?
- Потому, что я не могу поверить в то, что он убил Ингу, не могу и все. Я знаю его семь лет.
Юрген пришел в себя, и как только глаза его сфокусировались и он начал что-то соображать, по его разбитому лицу потекли слезы, мешаясь с кровью.
- Отпусти меня, старик, - заныл он. - Я сразу уйду отсюда, честное слово. Ну, ты же знаешь, я не собирался стрелять, я просто пошутил с этим чертовым пистолетом.
- Так же, как с карабином?
- О-о-у-у-у, - завыл Юрген. - Ну почему мне так не везет! - он попытался постучать головой об пол, но затылок, видимо, болел и он сразу прекратил попытки. - Пожалуйста, развяжи меня, старик, мы тут с Ингой нашли кое-что интересное, я покажу…
- Заткнись, Юрген, - предупредил он. - Или я залеплю тебе пасть.
- Вы добрый человек? - спросила Диана.
- Я? - удивился он. - Нет, не думаю.
- Тогда почему вы возитесь с этим мешком дерьма? - не вставая, она пнула Юргена в ребра так, что тот вскрикнул. - Он убийца вашей жены. Он вломился в ваш дом с оружием в руках. Почему вы не утопите его в море?
- У вас есть друзья? - спросил он.
- Нет. - ответила она. - А у вас?
- У меня нет друзей. Но этот человек, - он кивнул на скрюченного от боли Юргена, - был моим приятелем. Мы вместе пили водку.
- Ваши приятели, - сказала она, - это те, с кем вы пьете водку?
- Да! - озлобляясь, крикнул он. - Это те, с кем я пью водку. Понятно?
- Понятно, - ответила она, опуская глаза. - Ваша душа, - сказала она после некоторого раздумья, - это волк. Так же, как и моя. Но, кроме души, у вас есть еще и дух, который - Огненный Ангел. А между ними - куча мусора, которую вы называете своим "Я". Волк роется в мусоре: вот пивная банка, вот использованный презерватив, вот упаковка из-под сосисок. А Ангел светит ровно и на мусор и на волка, но ему нет дела ни до мусора, ни до волка. Потому что он - Солнце.
- И что же в такой ситуации, - спросил он, усмехаясь, - делает нормальный трезвомыслящий человек?
- Нормальный трезвомыслящий человек ничего не делает. А ненормальный и не трезвомыслящий вычищает свой мусор, выкидывает его.
- И где же будет тогда мое "Я"?
- Нигде не будет. Вы станете тем, что вы есть - Огненным Ангелом.
- А у него, - он указал на Юргена, - тоже есть дух?
- Есть, - кивнула она. - Но он об этом никогда не узнает. Он сдохнет, зарывшись в свой мусор.
- А у вас, - спросил он, - есть дух?
- Нет, у меня нет духа.
- Вы бес?
- Я бес. То, что заменяет мне дух, состоит из мысли человека, умершего тысячелетия назад, и водяного пара. Это Желание, оплодотворившее Воды Хаоса. Это воды Хаоса, оплодотворенные Желанием. Вы - Огонь и Свет, а я - Холод и Тьма. Вы - Царь, по сути своей, а я - раба, по сути своей, - она улыбнулась, сверкнув белыми зубами. - Но я - хозяйка этого мира, а вы - червь под моей ногой, - она улыбнулась еще шире. - Я раздавлю червя. Потому что так хочет Царь. Потому, что мое предназначение - служить.
- И как же вы собираетесь исполнить свое предназначение? - спросил он.
- А вот так! - внезапно она оказалась на ногах и нанесла ему ослепляющий удар по уху открытой ладонью, он свалился на бок вместе с креслом. Боль, ярость, унижение затопили его мозг. Но не успел он сжать кулаки, как она рывком подняла его на ноги и ударила по другому уху. И еще и еще. И еще. И еще. Голова его моталась, носом пошла кровь. Постепенно его ярость ушла, смытая вспышками света в голове, и сменилась тупым оцепенением. Он перестал ощущать боль, начал наплывать мрак. Он почувствовал, как она берет его шею под подбородком в кольцо пальцев и начинает сжимать кольцо. И перед тем, как провалиться во тьму, он увидел сон.
…Он стоял на бескрайней равнине и смотрел, как из-под земли выходят тысячи и тысячи белых всадниц. Их белые волосы развевались, их светлые глаза смотрели в пустоту. Они неслись во все четыре стороны света, как тучи металлической саранчи, гонимые ветром. Костры городов гасли под их копытами, роняя вялые искры. Рушились небоскребы и мосты. Корабли, в воплях сирен, проваливались в пучину. С неба падали горящие стальные птицы и расшибались о землю. С ревом вздымались в стратосферу баллистические ракеты, чтобы упасть на других континентах или на ту же искореженную землю, которая их породила. Миллионные толпы людей вздымали руки к пылающим небесам, в которых не было Бога.
И где-то на пределе сознания тонкий-тонкий голосок повторял, как на заезженной пластинке: "Вам нравится? Вам нравится? Вам нравится?"