- Чисто, - запыхавшись, шепнула она и покачнулась.
Алекс усадил ее к себе на колени.
- Прости, Герб, - извинился он. - Ты же знаешь, каким я становлюсь, когда речь заходит о Касси.
- Любой вел бы себя так на твоем месте. - Герб взял остаток своего бутерброда и принялся методично снимать с него копчености. - Проклятый холестерин!
Касси наблюдала за тем, как он складывает мясо на краю своей тарелки. Она поерзала, ощущая бедра Алекса под собой, поняла, что дрожит, и Алекс тут же крепко обнял ее.
- Замерзла? - прошептал он ей в ухо. Она даже ответить не успела, как он еще крепче прижал ее к себе. - В пятницу я вылетаю в Шотландию, - сообщил он. - Касси полетит со мной.
- Правда? - удивилась Касси, оборачиваясь к нему.
- А в университете ей дадут отпуск? - поинтересовался Герб.
В университете? Касси встала с колен Алекса.
- А какое отношение имеет к нам университет?
Герб снисходительно улыбнулся.
- Похоже, Алекс упустил это из виду. Ты преподаешь в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе.
- Я думала, что я антрополог.
- Так и есть, - успокоил ее Алекс. - Ты преподаешь там антропологию. - Он улыбнулся. - Дай-ка вспомню… Если не ошибаюсь, в этом семестре ты ведешь курс "Археологические раскопки", "Австралопитеки" и консультируешь по курсам, которые читает Голден, по биологии, обществу и культуре.
Рассерженная Касси набросилась на него. Возмущение постепенно сокращало пропасть, возникшую между ними, заставляя ее забыть о своей роли молчаливой наблюдательницы. Как он мог забыть сообщить об этом? Она же рассказала ему о руке, которую увидела в библиотеке, - первый ключик к установлению ее личности. И в полицейском участке, когда он подтвердил свои права на нее, она едва сдерживала радость от своей догадки. Как человек, увлеченный собственной карьерой, Алекс должен был бы понимать это!
- Почему ты раньше мне ничего не сказал? Я должна позвонить на работу. Наверное, я пропустила занятие. Возможно, они видели газеты…
- Касси, успокойся, - ответил Алекс. - Дженнифер уже позвонила в университет и сообщила, что с тобой все в порядке, но на пару недель ты берешь больничный.
- А кто такая, черт побери, эта Дженнифер? - не сдавалась Касси.
- Моя ассистентка, - ответил Алекс, и его спокойный голос, казалось, пробежался по ее плечам и спине. Алекс подошел к ней, схватил за руку и заставил взглянуть себе в глаза. - Не волнуйся, - сказал он. - Я просто хотел, чтобы ты пришла в себя.
- Со мной все в порядке! - взорвалась Касси. - Все в полном порядке! Возможно, я не помню, кто я такая, Алекс, но от этого не становлюсь беспомощным инвалидом. Я, вероятно, вспомнила бы намного больше, если бы ты с таким упорством не принимал решения за меня…
Внезапно она замолчала. Голос Алекса был ласковым, как дождь, его объятия сулили успокоение, но пальцы просто впились ей в кожу. Касси опустила глаза и увидела, что на блузке расплылось пятнышко крови из порезанной руки Алекса. Он так пристально смотрел ей в глаза, что даже не понимал, что делает ей больно.
Касси почувствовала, как горят щеки. Она обвиняла его во всех грехах, накричала на него, хотя его единственным желанием было помочь ей. Касси отвернулась от Алекса, испугавшись того, что набросилась на него, да еще и в присутствии Герба. О чем она думала? Конечно, она поедет в Шотландию. Успеет еще поработать в университете.
Алекс убрал волосы у нее со лба. Похоже, он ждал, пока она придет в себя.
- Прости, - пробормотала Касси. - Я просто расстроилась, что ты не упомянул об этом раньше.
Она отстранилась, и тень неловкости вновь заняла свое место между ними. Касси смущенно улыбнулась Гербу и вышла во внутренний дворик, ведущий к пляжу.
- Ничего себе! - выдохнул тот, встал и потянулся. - Не помню, чтобы Касси когда-нибудь так себя вела.
Алекс смотрел, как его жена бродит по яркому песку и ветер почти мгновенно заметает за ней следы. Он видел, как она подняла камень и швырнула его, целясь в солнце.
- Да уж, - негромко ответил он, - я тоже.
Стояло лето 1975 года, и они с Коннором лежали на спине на плавучем доке, упираясь пальцами ног в грубое дерево, проверяя на спор, кто дольше сможет смотреть на слепящее солнце.
- Ты жульничаешь, - сказала она. - Я вижу, как ты щуришься, когда думаешь, что я не замечаю.
- Я не жульничаю! - негодовал Коннор. - Просто по-другому ты выиграть не можешь.
Ей было двенадцать, рядом был лучший друг, и стоял один из тех совершенно великолепных дней на озере Мусхед, которые тянутся так медленно, словно замерли на фотографии, а потом раз - и день уже прошел.
- Боже! - воскликнула она. - Я ослепла!
- Я тоже, - признался Коннор. - Перед глазами только чернота.
- Мир?
- Мир.
Касси садится, ощупью находит свою удочку, потом удочку Коннора и наконец его тощее запястье. Тянет его за руку, пока он тоже не садится.
Сколько Касси себя помнит, она всегда знала Коннора. Он жил в соседнем доме, его отец работал в рыбном магазине в городе. Они воровали горячее печенье "ушки" из булочной ее родителей; со второго класса сидели за одной партой и вместе учились ходить на старой, помятой лодке "Санфиш", которую купили на совместно заработанные разноской газет деньги. Они поклялись в будущем пожениться, ведь каждый думал, что, за исключением другого, противоположный пол - полный отстой. Они часто обсуждали возможный побег к канадской границе, просто чтобы удостовериться, что способны на отчаянный поступок. Их родители говорили, что они - две стороны одной монеты, неразлучные, как две половинки одного целого. Касси очень нравилась эта мысль. Она сразу вспоминала иллюстрацию в учебнике биологии - рака-отшельника, на котором живет актиния. У последней на спине у рака возрастали шансы найти еду, а рак в лице актинии с ее жалом и окраской получал прекрасную защиту. В одиночку они рисковали. Вместе у них было намного больше шансов выжить.
Коннор вскочил на ноги.
- Хочешь порыбачить?
- Опять? - протянула Касси. - Нет.
- Хочешь назад наперегонки?
Он махнул рукой в сторону серебристой полоски пляжа.
- А удочки?
Коннор присел.
- Я мог бы научить тебя прыгать ногами вниз.
На секунду у Касси загорелись глаза - когда речь заходила о нырянии, Коннору не было равных. Он пару раз пытался и ее научить, но она оказалась не слишком способной ученицей. Но все же речь шла о прыжках ногами вниз.
- Хорошо, - согласилась она. - Что мне делать?
Коннор поставил ее рядом с собой на плавучем доке так, чтобы оба оказались спиной к воде, балансируя на самом краю. Потом он согнул ноги в коленях и совершил идеальный нырок, разрезав воду руками прежде, чем его тело последовало за ними, как серебряное лезвие ножа, и вынырнул рядом с доком.
- Теперь ты.
Касси затаила дыхание. Немного пригнулась, подпрыгнула и поскользнулась на мокром доке. Единственное, что ей запомнилось, - ужасный грохот от удара головой, которой она стукнулась обо что-то твердое.
Она потеряла сознание, но Коннор был уже в воде, обхватил ее и брассом поплыл к берегу. Он вытащил ее на песок. Пятки Касси оставляли на нем темные влажные борозды.
Когда она открыла глаза, что-то загораживало ей солнце, что-то черное и устрашающих размеров. Она потерла затылок.
Коннор не сводил с нее взгляда, словно она восстала из мертвых, а не просто на пару минут потеряла сознание.
- Ты как? - тревожился он. - Ты узнаешь меня?
Касси не смогла сдержаться и фыркнула. Как будто она могла забыть Коннора!
- Да, - ответила она. - Ты моя вторая половинка.
Коннор пристально разглядывал ее. Он так побледнел, что она поняла, насколько его напугала. Минуту оба молчали. Коннор нарушил молчание первым.
- Идем приложим лед, - предложил он.
Они открыли дверь-ширму в дом Касси и, оставляя за собой мокрые следы и песок, прошли в кухню.
- Отличный был нырок, - бросила Касси через плечо, - в следующий раз, я думаю…
Она так резко остановилась в дверях, что Коннор врезался ей в спину, и она инстинктивно прижалась к нему. Ее мать валялась на полу в луже собственной рвоты.
Поджав губы, Касси опустилась с мокрой тряпкой рядом с мамой, вытерла ей щеку, рот и ворот блузки. Краем глаза она видела, что Коннор молча достал бутылку из-под джина, которая закатилась под батарею. Было всего три часа дня, и мама должна была быть в булочной. Наверное, опять поругались. А это означало, что неизвестно, когда ждать сегодня домой отца и ждать ли его вообще.
- Мама, - прошептала Касси, - мама, вставай.
Она просунула руку маме под шею и приподняла ее бесчувственное тело. Под пристальным взглядом стоящего у двери Коннора она протащила маму через гостиную, уложила на диван и укрыла легким одеялом.
- Касс! - Хриплый голос матери - копия Мэрилин Монро - был едва слышен. Она, не видя, протянула руку, пытаясь нащупать руку дочери. - Моя хорошая девочка.
Касси убрала мамину руку под одеяло и вернулась в кухню, гадая, сможет ли отыскать что-нибудь на ужин. Если у нее будет готов ужин, когда - если! - отец вернется домой, то он не рассердится, а если он не станет сердиться, то мама, скорее всего, больше не будет напиваться в стельку. Она все исправит.
В кухне Коннор выкладывал лед в полиэтиленовый пакет.
- Иди сюда, - велел он. - Не хватает только, чтобы у тебя распухла голова.
Она села на стул и позволила Коннору приложить пакет к изгибу шеи. И дело не в том, что Коннор раньше этого не видел, - он знал о ней все, но даже когда это случилось в первый раз, он просто предложил свою помощь, а потом молчал. Он не смотрел на нее лихорадочно блестящими глазами, что принято считать выражением сострадания.
Ледяная вода побежала между лопаток, и, несмотря на первую помощь, в голове застучала боль. Касси взглянула в окно на плавучий док, казавшийся таким далеким, - с трудом верилось, что они были там минуты три назад. Касси вздохнула: летний день был просто замечательным, но в любую минуту все могло пойти наперекосяк.
Она очнулась от того, что ей в икры вонзились прохладные шипы алоэ.
- Позже ты об этом пожалеешь, - предупредил Алекс. - Ты такая красная, что мне больно на тебя смотреть.
Касси отдернула ногу и попыталась перевернуться, чувствуя неловкость от интимных прикосновений Алекса. Она поморщилась от боли, когда попробовала встать на колени.
- Я не собиралась спать.
Алекс взглянул на часы.
- И я не собирался давать тебе спать до шести часов, - сказал он, - но после ухода Герба повис на телефоне.
Касси села и отодвинулась от Алекса подальше. Она видела, как солнце перебросило золотистую ленту через океан. По пляжу прогуливалась пожилая женщина с двумя веймарскими легавыми.
- Алекс! - помахала она рукой. - Касси! Как вы себя чувствуете?
Алекс улыбнулся.
- С ней полный порядок! - крикнул он в ответ. - Счастливой прогулки, Элла!
- Элла? - пробормотала Касси. - Элла Уиттакер, которая играла в…
- Элла Уиттакер, которая живет через два дома, - усмехнулся Алекс. - Боже, скорей бы к тебе вернулась память, а то ты еще начнешь рыскать по округе и просить автографы.
Несколько минут он молчал, и Касси физически ощущала повисшее между ними молчание. Она хотела что-нибудь сказать, все равно что, но понятия не имела, о чем они обычно разговаривали.
Касси повернулась к бархатной линии горизонта, и ее, словно невесомым шелком, окутало голосом Алекса.
- Я собирался рассказать тебе об университете. Господи, мы бы никогда не встретились, если бы ты там не работала! Я не намеренно скрыл это. Просто забыл. - Он потянулся за ее рукой и поднес ее к губам. Его глаза были темными и затуманенными. - Ты простишь меня?
"Он играет". Мысль, которая пронеслась в голове Касси, была настолько неожиданной, что она отдернула руку и, вздрогнув, отвернулась. "Откуда я знаю, что он играет?"
- Касси!
Она недоуменно уставилась на него, словно скованная его взглядом, и понемногу оттаяла. Она не могла думать об университете, о том, кто прав, кто виноват, - только не сейчас. Он загипнотизировал ее. Она знала это так же точно, как и то, что предназначена ему, и понимала, что любые сомнения в нем - лишь зеркальное отражение ее собственных ошибок.
Касси начала слышать и ощущать неожиданные вещи: игру сладкоголосых мексиканских скрипок, дуновение влажного ветра с болота, биение сотен сердец… Ей хотелось убежать, что-то подсказывало, что это начало конца, но она не могла сдвинуться с места, могла лишь попытаться повернуть время вспять. Мир, который она знала, разваливался, и для нее остался единственный путь - к Алексу.
- Ты простишь меня? - повторил он.
Касси услышала звук собственного голоса, услышала слова, которые не собиралась произносить.
- Конечно, - ответила она. - Разве когда-нибудь было по-другому?
Холодный ветер прошелся по ее ногам. Чары рассеялись, и остались лишь они вдвоем - она и Алекс, и это начинало казаться нормальным.
- Я пришел не с пустыми руками, - продолжал Алекс. - Сам приготовил.
Он улыбался, и она нерешительно улыбнулась ему в ответ, думая: "Он понимает. Он знает, что держит меня в кулаке". Алекс приподнял рубашку: за пояс его джинсов был засунут аккуратно свернутый квадратный пакет.
- Держи.
Касси взяла пакет, стараясь не смотреть на гладкие, рельефные мышцы на его груди, и развернула фольгу.
- Ты приготовил маршмеллоу с воздушным рисом? Это что, мое любимое?
- Нет, - засмеялся Алекс, - на самом деле ты терпеть не можешь маршмеллоу, но это единственное блюдо, которое я умею готовить, поэтому решил, что ты точно это вспомнишь и простишь меня. - Он взял пастилу у нее из рук и откусил большой кусок. - Я вырос на этом, - произнес он с набитым ртом.
Касси с горящими глазами повернулась к нему.
- Алекс, а я где выросла? - спросила она.
"В Мэне". Она знала ответ еще до того, как он заговорил.
- И кто такой Коннор?
У Алекса от удивления настолько расширились глаза, что она смогла разглядеть золотой ободок вокруг зрачков.
- Твой лучший друг. Откуда ты… Ты все это помнишь?
Она радостно улыбнулась.
- Мне приснился сон, - призналась она. - Я многое помню. Озеро Мусхед, Коннора и… свою маму. Мы ездим туда? Я часто общаюсь с родителями?
Алекс тяжело сглотнул.
- Твоя мама умерла… И когда мы познакомились, ты призналась, что поступила в колледж в Калифорнии, потому что хотела убраться из Мэна как можно дальше.
Касси кивнула. Так она и думала. Интересно, а что Алексу известно о ее родителях? Набралась ли она когда-нибудь храбрости, чтобы открыть ему правду?
- А твои родители где?
Алекс отвернулся к океану. Она смотрела на его профиль, и ее пронзило неожиданное воспоминание: именно так он выглядит за минуту до того, как начинает сниматься в сцене, когда его собственная личность растворяется, а ее место занимает личность героя, которого он будет играть.
- Они живут в Новом Орлеане, - ответил Алекс. - Мы с ними практически не общаемся.
Он потер затылок и закрыл глаза. Касси задумалась: что же он увидел такого, что заставило его замкнуться в себе? Неожиданно резкая боль пронзила грудь, и она с удивлением поняла, что испытывает боль вместо него. Когда Алекс снова повернулся к жене, в его глазах продолжали жить призраки прошлого.
- Ты на самом деле меня не помнишь? - негромко спросил он.
Он сидел чуть в стороне, но она чувствовала жар, словно они касались друг друга. Касси обняла его и вздрогнула, вобрав в себя еще больше его боли.
- Нет, не помню, - ответила она.
На ужин они приготовили в микроволновке попкорн и вместе смотрели комическое шоу "Монти Пайтон". Потом играли в "Войну", обнаружив в кладовой колоду карт. С наволочкой на голове в качестве мантильи Алекс изображал монолог леди Макбет "Прочь, проклятое пятно!", делая реверансы, когда Касси смеялась и аплодировала. Ее глаза сияли, когда он спрыгнул с пустого кофейного столика, который использовал как подмостки. Она не знала Алекса, но он ей нравился. На этом держатся многие браки.
Алекс помог ей встать.
- Устала?
Касси кивнула и позволила обнять себя за талию. Когда они направились вниз по лестнице в спальню, она гадала, как они лягут спать. Они женаты, поэтому Алекс волен спать, где ему заблагорассудится, но у нее был всего один день, чтобы познакомиться с ним заново. Касси надеялась, что у него хватит такта предложить ей переночевать в комнате для гостей. И не могла понять, хочет ли этого сама.
У двери спальни они остановились, и Касси замерла, прижав руки к бокам. Она не могла набраться духа, чтобы посмотреть на Алекса, чей молчаливый вопрос, казалось, заполнил гробовую тишину коридора.
Он приподнял ее подбородок и нежно поцеловал.
- Спокойной ночи, - пожелал он и направился к гостевой комнате дальше по коридору.
Касси секунду смотрела ему вслед, потом вошла в спальню и закрыла дверь. Стянула через голову рубашку, сняла шорты и швырнула их по дороге в ванную на кровать с балдахином. Сняв белье, Касси встала перед зеркалами, которые занимали всю стену возле раковины, обхватила ладонями грудь и поморщилась, увидев небольшую складку на животе. Она не понимала, чем могла привлечь Алекса Риверса.
Потом принялась перебирать бутылочки и флакончики, которыми была заставлена полочка: кремы для лица, скрабы и средства для очистки пор, которые в равной степени могли принадлежать как Алексу, так и ей самой. Она уже расчесала волосы и умылась, когда поняла, что здесь нет зубной пасты. Щеток было две, зеленая и синяя, и Касси не знала, которая ее.
Она проверила шкафчики на стене, но единственное, что обнаружила, - это полотенца нежного персикового цвета и два толстых махровых халата. Она закуталась в один из них и погладила руками тяжелый хлопок. Наверное, паста Алекса у него в ванной, и, конечно же, ему понадобится зубная щетка.
Она не знала, в какую комнату идти, и собиралась уже по очереди стучать во все двери, когда услышала его голос чуть дальше по коридору.
- Жизнь - ускользающая тень. - Дверь была приоткрыта, и в отражении зеркала она увидела стоящего у раковины Алекса с ввалившимися глазами. - Фигляр, который час кривляется на сцене, - бормотал он едва слышно, - и навсегда смолкает…
Ошеломленная Касси, зажав в руке зубные щетки, прислонилась к проему двери. Это был не Алекс. Он превратился в побитого жизнью человека, существование которого - лишь вспышка в чьей-то памяти и дальнейшее забытье.
Касси подавила желание распахнуть дверь и окутать его собственной надеждой. Она не знала этого нового чужого человека, знала его еще меньше, чем знала Алекса, но понимала, что пришла, чтобы помочь.
Она вспомнила о том, что сказал Алекс в полиции, вспомнила ужас в его голосе: "Тебе не понять, что значило потерять". И увидела, что знаменитый Алекс Риверс обнажается так же легко, как и этот незнакомец.