Богатырь как завороженный смотрит на шаманский танец худосочного. В его глазах наконец-то появляется сомнение относительно собственной неуязвимости. Значит больше, думает он, на целую голову, наверное, больше?..
Худосочный радостно кивает. Ну, конечно, же!..
Ах, черт возьми, стоило бы видеть глаза добродушного гиганта в тот момент! Какое смятение чувств!.. Мир вдруг рухнул!! Оказывается, не только он может взять кого-то за шиворот и выставить вон… Могут и его! Жена, любимая Танюшка, будет решать его и свою судьбу, а он будет стоять у запертой двери, зная, что в это время возле нее вертится какой-то отвратительный тип. И он будет не в силах защитить свою Танюшку от страшной ошибки. Нет, мир даже не рухнул, Петрович!.. Хуже. Мир перевернулся кверху дном: потолок стал полом, белое - черным, а могучее собственное "я" богатыря вдруг превратилось в слабое, беззащитное создание.
Бо-о-о-о-ольше-э-э-э!..
Богатыря настолько поражает эта простая мысль, что он уже не в силах продолжить разговор. Он бормочет что-то невразумительное и несколько раз, смешно споткнувшись на ровном месте, лезет на верхнюю полку… Как раненый зверь в нору. Теперь он - весь в себе. Его больше ничего не интересует кроме той страшной, порожденной иезуитским умом худосочного, картины.
Бо-о-о-льше-э-э-э!..
Богатырь ложится лицом в подушку. Но ощущение катастрофы не дает ему покоя ни через полчаса, ни через час, ни через три. С болезненным любопытством он снова и снова прокручивает перед собой различные варианты развития событий. Несколько раз он бросается в драку и побеждает своего соперника. Он валит его на пол, рвет на части, а то, что остается от страшного гостя, еще долго топчет могучими ногами. Но враг неистребим. Он возникает снова и снова и его нельзя победить. Потому что он БОЛЬШЕ… Он СИЛЬНЕЕ!
Тяжелые, богатырские вздохи слышны, наверное, в конце вагона.
В конце концов тупиковая ситуация заставляет богатыря повнимательнее присмотреться к своей Танюшке. А она что же?.. Сидит и молча смотрит как ее мужа во время драки за шкирку вытаскивают из дома? Да, сидит и смотрит, подсказывает богатырю внутренний голос чем-то очень похожий на голос худосочного. Потому что женщина еще ничего не решила. Богатырь готов вопить от боли. И он кричит, там, внутри себя, о том, что Танюшка его любит. Она любит только его и никого больше! Внутренний голос тут же противно хихикает. Ну, мало ли, шепчет голос, что ты там себе напридумывал? А вот теперь твоя Танюшка сидит и решает…
Богатырь рычит в подушку от собственного бессилия и тихо, почти по-детски, стонет… Он не спит всю ночь. Он страдает и страдает так сильно, что наверняка находится на грани безумия.
Утром богатырь выходит. Он приехал… Я выхожу следом за ним, мне нужно купить сигареты. Богатырь долго стоит на перроне и оглядывается по сторонам. Потом, почему-то краснея, он подходит к старушке с цветами и протягивает ей деньги. Ах, черт возьми, - цветы!.. Цветы жене! Я готов хохотать от восторга: по перрону идет гигант с беззащитными глазами ребенка, глазами, уставшими от ночного ужаса. Он держит перед собой, в огромном кулаке, крохотный букетик тюльпанов. И будь я проклят, если он не держал этот букетик так, как держат щит. Богатырь нашел выход. Он отыскал его там, в глубине самого себя. Он еще не пришел домой, но его взгляд кричит: "Пожалуйста, люби меня! Пусть рухнет все, пусть исчезнут страны и континенты, пусть рухнет весь мир, но только ты люби меня! И тогда нет и не будет на всей Земле силы, которая смогла бы победить нас с тобой!.." - Витька громко рассмеялся. - Интересно, какой идиот сказал, что настоящую трагедию можно увидеть только на сцене театра? Наверное, он был худосочным, горбоносым типом в полосатой майке. Он выдумал бесчисленное множество историй об изменах, коварстве и предательстве, но так и не понял, что история разделенной и преданной любви в тысячу… Нет, в миллионы раз, трагичней!
- Это ты снова о себе, что ли? - перебил племянника Петрович.
- Нет, - быстро ответил Витька. Его лицо стало серьезным. - Кстати, я уже говорил, что это только рассказ… Ну, это самое… Забавно просто, понимаешь?
- Понимаю… - Петрович покосился на племянника и на мгновение в его взгляде вдруг промелькнула неожиданная жалость. - Придумываешь ты много, Витька… Только зачем? Может и забавный твой рассказ, только я с тем худым и горбоносым говорить бы не стал.
- Почему?
- Да потому что это все равно что с чертом беседовать.
Шагов десять или чуть больше компаньоны прошли молча.
- Может быть ты и прав, дядь Коль… - сказал Витька. Он болезненно поморщился и спустя еще пару шагов добавил. - Ну, придумал и ладно!.. Хотя, что я там придумал? А ничего!..
- А смеялся в конце зачем?
Витька отвернулся и глухо сказал:
- От радости это я, дядь Коль…
Внутреннее оформление забегаловки выбранной племянником оказалось вполне приличным. По крайней мере, пол и стены питейного заведения были чистыми, а на подоконниках не лежали остатки обгрызенной снеди. В углу, за длинным столом о чем-то неторопливо беседовала группа мужчин в неброских, рабочих куртках.
Витька взял пару кружек пива и направился прямо к ней. Петрович устроился неподалеку за маленьким круглым столиком. Старик чувствовал себя явно не в своей тарелке. Сухой бутерброд не лез в горло, а пиво старик не любил…
Уже через пару минут мужчины за длинным столом весело смеялись над шутками Витьки.
- Мужики, сколько будет дважды два?
- Ну, четыре.
- Нет, семнадцать.
- Почему?
- Инфляция!
Вступительная часть, состоящая исключительно из анекдотов, заняла у Витьки не так немного времени. Переходя к делу и как бы между прочим, Витька рассказал, заранее придуманную "серьезную историю". Ее смысл заключался в том, что, оказывается, Витьке здорово помогла взятая в дом черная кошка.
- Что, и с водкой завязал? - удивился мужчина с измученным лицом неоднократно бросавшего пить человека.
- Бросить не бросил, но теперь меру знаю, - твердо сказал Витька.
Будущий монополист отлично понимал, что вряд ли кто из собравшихся за столом вот так, запросто, согласился бы расстаться со спиртным. С другой стороны он знал, что почти любой российский мужик довольно частенько (и особенно с похмелья) подумывает о том, как бы доказать себе и окружающим, что его привязанность к спиртному настолько ничтожна, что на нее не стоит обращать внимания.
- Так что теперь у меня есть и сто грамм, но есть и стоп-кран, - продолжил Витька. - Кстати, тут недалеко, на окраине, какой-то Петрович живет. Может, слышали? Вот у него я и взял эту кошку.
- Я слышал, - подтвердил один.
- И я…
- А я в газете недавно объявление прочитал, - сказал измученный. - Куплю, мол, черную кошку с зелеными глазами за любые деньги.
- О!.. - Витька многозначительно поднял вверх указательный палец. - А, между прочим, люди не дураки и деньги за ерунду платить не будут. Мне недавно один знающий человек объяснил, чем черные кошки от всех остальных отличаются. Вот, к примеру, возьмем ведьм. Кто знает, почему они у себя дома только черных кошек держат?
Мужчины задумались. Вопрос показался им довольно любопытным. Полный мужчина в очках приоткрыл было рот, что бы высказать свое предположение, но Витька снова заговорил первым.
- Оказывается все просто. Черная кошка из дома всю заразу выносит: злость, зависть и прочую нечисть. А иначе сами ведьмы захлебнулись бы в ней.
"Вот ведь черт, а?! - подумал Петрович. - Врет и даже не краснеет".
Но приведенное Витькой доказательство показалось собравшимся убедительным.
- А поэтому люди и не любят, когда им дорогу черные кошки перебегают? - продолжил развивать тему за Витьку полный мужчина в очках, очевидно уже забывший свое первоначальное предположение. - Черные кошки на дороге эту нечисть оставляют. А ведьмы радуются.
Разговор перешел на ведьм.
- Против ведьм самое верное средство - серебряная пуля, - заявил "измученный". Он посмотрел на Витьку, ожидая от него, как специалиста, подтверждения своих слов. - Только, значит, что бы без промаха.
- Правильно, - согласился Витька.
- Или серебряная дробь.
- На худой конец можно и серебряным ножиком по горлу, - вставил свое слово очкастый.
Собрание запротестовало. Никто и никогда не видел, что бы в кинофильмах резали ведьм серебряными ножиками.
- Да ерунда все это! - вдруг заявил до сих пор помалкивающий хмурый усач. - Все ерунда: и ведьмы ваши, и кошки, и серебряные ножики.
Все собравшиеся посмотрели на усача. Витька снисходительно усмехнулся. Он отлично знал, что когда дело касается мистики, сомневающиеся всегда остаются в меньшинстве. Ведь у большинства всегда найдется в запасе пара-тройка историй, подтверждающих, пусть и субъективно, существование потусторонних сил. По этой простой причине споры с сомневающимися материалистами всегда превращаются в их интеллектуальное избиение. Закономерность и сухость материализма просто не могла, не умела (да и хотела ли сама?) отражать напор аргументов сторонников мистицизма: всегда противоречивых, всегда слишком эмоциональных и абсолютно глупых.
Хмурого усача быстро уговорили сдаться. Уже раскаиваясь в материалистических заблуждениях он признался в том, что не более как год назад видел в своей спальне тень усопшего прадедушки. Что делала в спальне загробная тень и почему только тень, а не сам дедушка собственной персоной, усачу сказать уже не дали. Сторонникам мистицизма был важен сам факт отречения о материалистических заблуждений, а не следующее за ним раскаяние.
- Я вот помню с моим отцом такой случай был, - заговорил "измученный". - Вышел он как-то ночью покурить на веранду, а на веранде мать еще вечером три простыни сушить развесила. Покурил, значит, отец, а потом к окну зачем-то подойти ему захотелось. Нагнулся он… - рассказчик показал слушателям, как именно его отец нагнулся не поясняя при этом, зачем человеку нагибаться, если он хочет заглянуть в окно. - А одна простыня возьми и упади ему на голову…
Дальнейшие приключения запутавшегося в простыне отца были ужасны, но настолько нелепы, что только ожидание страшного финала удерживало слушателей от очередного зевка.
Витька кусал губы и молчал… Если бы этот разговор происходил в деревне и Витьке не нужно было бы заботиться о предпродажной рекламе кошек, он с огромным удовольствием дал волю своему острому языку. Первое, о чем бы спросил Витька "измученного", это сколько стаканов самогона выпил папаша рассказчика прежде, чем выйти покурить на веранду. Но зарождающийся бизнес требовал ласковой, почти демократической, терпимости к ближнему и будущий монополист только согласно кивал головой. Он даже попытался подсказать рассказчику возможное развитие его истории, задавая наводящие вопросы: не было ли где поблизости черной кошки и если не было, то может быть после всего пережитого им папаша, наконец-то, решил ее приобрести? Но рассказчик упорно обыгрывал события вокруг загадочной простыни и оконной рамы, в которую благополучно вывалился его папаша, совсем не обращая внимания на предполагаемых Витькой кошек.
После нескольких тщетных попыток новообращенному усачу удалось вклиниться в разговор. Правда, только после того, как Витька предварительно убедился, что главным героем рассказа усатого является именно черная кошка.
Усатый начал свою историю так же, как это делали до него остальные: неторопливо отхлебывая пиво и со значением произнося каждое слово. Но по мере того, как слушатели начинали терять терпение, повествование рассказчика все более убыстрялось и ближе к концу рассказа усач уже хватал своих слушателей за руки и пытался перекричать их.
Витька не выдержал и все-таки улыбнулся…
За день Витька и Петрович обошли шесть пивных. Старика приятно удивил тот факт, что Витька почти не притрагивался к спиртному. Точнее говоря, он делал это только для вида. Рано или поздно купленные племянником кружки пива доставались другим.
- Просто не хочу и все, - пояснил Витька Петровичу. - Не то настроение. О деле думать надо.
Вместе с тем племянник все больше мрачнел.
- Ерунда все это! - в конце концов, заявил он старику. - Не то все, не то!.. Большинство наших клиентов, уже завтра с чистой совестью забудет все услышанное. Нужно что-то другое.
- Что, Витьк?
Племянник вздохнул.
- Будем думать, дядь Коль.
Компаньоны зашли домой и, захватив с собой сумку с продуктами, направились на котоферму.
Размокшая от дождя проселочная дорога была скользкой как масло. Витька брел по обочине и ругал на погоду. Петрович шел следом за племянником. Днем он все-таки выпил пол-кружки пива и у него болела голова. Кроме того, Петровича мучила совесть. Несколько раз старик пытался присоединиться к компании любителей мистики. Но его попытки оказались настолько неумелыми и жалкими, что о них было стыдно вспоминать. Стыд был жгучим и почти детским. Старик прожил долгую жизнь, но так и научился врать.
На котоферме все было в порядке. Петрович расставил плошки с едой. Кошки и коты ели жадно с недоверием посматривая друг на друга. Витька в очередной раз обследовал помещение в целях предотвращения возможного побега. Потом будущий монополист заменил песок в двух больших, плоских ящиках - запах в комнатах оставлял желать лучшего. Снаружи Витька вернулся с мокрой от дождя головой.
- Опять льет, - ворчал он. - Что за слезливая погода такая, а?
Петрович открыл окна. На подоконник прыгнула кошка. Она жадно понюха свежий, сырой воздух и посмотрела вниз. Земля была далеко.
Старик погрозил кошке пальцем.
- Нельзя!.. Разобьешься.
- Слышь, дядь Коль, - окликнул старика Витька. - Ты помнишь кошку, которую ты первой принес?
- Ну?.. - старик насторожился. - А что?
- Окотилась она.
- Давно?
- Почти сразу же.
Петрович вспомнил свой визит к безобразной старухе и невольно поежился.
- Ну и хорошо, что окотилась, - нехотя буркнул он.
- Да ничего хорошего. Потому что получилось как в сказке Пушкина: "Родила царица в ночь не то сына, не то дочь…" Одним словом, урода какого-то эта кошка принесла. Пошли-ка, посмотрим.
- Да ну его, Витьк!..
- Пошли, пошли. Интересно же.
Компаньоны спустились на второй этаж. Кошка старухи с котенком приютилась в угловой комнате. Там было темно и тихо. Кошка лежала на старом ватнике, заботливо подложенном Петровичем, и тяжело дышала. Рядом с ней ворочалось что-то большое и лохматое. Витька безбоязненно взял это нечто в руки.
- Вот ведь дьявол, а? - удивился племянник. - Какой тяжелый стал. Растет так, как будто его насосом накачивают.
Петрович невольно попятился. Котенок был ужасен: очень крупный, с большой не по размеру головой и скошенной набок пастью, он производил по-настоящему отталкивающее впечатление. Нижняя, плоская челюсть уродца заметно шевелилась, но он не издавал ни звука. Ушей у котенка почти не было, а большие, на выкате, глаза были плотно закрыты. Короткий, рысий хвост судорожно дергался из стороны в сторону.
Витька хмыкнул.
- Ишь ты, какой нервный! - племянник взял уродца за шиворот. - Ты ему на зубы посмотри, дядь Коль. Прикус как у бульдога.
- Да он и на котенка-то не похож, - неприятно удивился старик.
- Мутант, - Витька кивнул на кошку. - Наверное, старая, а в последних пометах у них такое иногда встречается.
- Витьк, выбрось ты его, а? - попросил старик - Это же выродок какой-то. Кто у нас его купит?
- Пусть живет, - Витька положил котенка рядом с кошкой. - Потом посмотрим и решим. А может быть, как раз за него мы неплохие деньги выручим, а?
Уродец подполз к сильно облысевшему животу матери и ткнулся в него уродливой головой. Кошка с трудом оторвала голову от подстилки, посмотрела на старика и жалобно мяукнула.
Петрович поставил на пол две миски с кашей и молоком.
Компаньоны быстро вышли…
Глава 13
Рецептов семейного счастья не знает никто. Даже добрые сказочники обрывают свои истории на свадьбах, искренне полагая, что все интересное в жизни их героев уже произошло. Впрочем, сказочников можно легко понять: по-житейски грубое определение семьи, как ячейки общества, способно растерзать на клочки любую нежную мечтательность. Ячейка!.. Это что-то длинное, узкое и темное среди сотен миллионов таких же крошечных и одинаковых дырочек. Ячейка лишена лица, она только крохотная, типографская точка на газетном портрете общества. Одетое в отутюженный, серый костюм общество неподвижно и строго. И даже газетный лист, на котором оно изображено, кажется вечным.
- Послушайте, а куда направилась вон та парочка?
- В ячейку. Говорят, недавно одна освободилась.
- А зачем?
- Жить.
- Они что, с ума сошли?!..
- Нет, они хотят стать ячейкой общества.
Ячейкой… Частичкой… Маленькой крошкой, видимой только благодаря гораздо большему, то есть тому, что рядом с одной точкой находятся миллионы таких же.
Но давайте внимательнее присмотримся к вон той парочке. У девушки длинные ноги, милое лицо и нежная кожа. Она совсем не похожа на частичку. Ее муж умен, добр и великодушен. Господи, он же совсем не крошка, этот парень под метр девяносто! Но они живут вместе и каждый день смотрят друг на друга. А когда это уже порядком начинает надоедать обоим, они выглядывают из ячейки наружу. Там, снаружи, кипит жизнь!.. Там не пахнет пеленками. Там мужчины не зевают по вечерам и не расхаживают перед своими возлюбленными в семейных трусах. А женщины!.. Женщины не пилят своих мужчин. Они с такой отчаянной решимостью вешаются на шею своих любовников, что поневоле в голову закрадывается мысль: это любовь!.. Настоящая, а не та крохотная и будничная, которая прячется в серой ячейке общества.
Но, увы!.. Вы сами - уже в ячейке. Жизнь, жизнь данная вам только один раз, становится похожей на безбрежный океан, обозреваемый с одинокой и неуютной скалы. На телеэкране поют и дергают животами все те же певцы и певицы с улыбками профессиональных девушек, но вас уже нет в радостно размахивающей руками толпе.
Вы свили свое гнездо.
Вы свое отгуляли.
И вообще, вам нужно думать о менструальном цикле, что бы не залететь еще раз.
- Слушай, ты когда-нибудь вынесешь мусорное ведро?!.. И не забудь сегодня искупаться. От тебя воняет потом.
- Не воняет, а пахнет. Где мои тапочки?.. Тапки где, я тебя спрашиваю?!
- Не кричи. Я положила их на шкаф.
- Дура!
- Я не дура! Теперь ты будешь знать, где лежат твои тапочки, и перестанешь приставать ко мне с глупыми вопросами.
- Не ори на меня! Лучше успокой ребенка. Он уже в нас погремушками швыряется!
- Я занята!
- А я пошел выносить мусор.
- Нашел время!..